~ Малфой ~
Проблем в виде окружающих людей, одолевающих Драко Малфоя, насчитывалось в данный момент около трёх штук. Не много, но и не мало — выдумать три изящных решения. Первая — рыжая. Она же нищебродная, именуемая Рональд Уизли… Всё было бы ерундой, если бы… Нет, тот наркотический инцидент с его подружкой точно не в счёт — Драко был уверен. Все уже забыли, и он сам тоже. Почти. Проблемы бы не было, не вильни Грейнджер хвостом в тот вечер и не оставь их вдвоём. Поначалу подумалось, что отбитый бросится с разборками. Видите ли, на его территорию влезли посторонние, и если бы Малфой засмеялся тогда в конопатое лицо, как и хотел, то точно не был бы понят. Потому он лишь слегка округлил глаза из-за того, что рыжие ноги оказались чудом обездвиженными, поднял свои холёные и безоружные руки и, пожав плечами, без слов отправился восвояси. Ну да, поскольку дорога была всего одна, вышло так, что он продолжил провожать Грейнджер, как это и было до этой неожиданной встречи — на расстоянии… Дальше рыжее недоразумение стало попадаться на глаза всё чаще. Буквально следовало по пятам, появлялось не в тему там, где никак не могло появиться случайно. Драко даже проверил наличие следящих чар, обнаружил их и успешно оборвал. Однажды оно даже наехало посредством речи, озвучив нечто вроде: Шаг влево, Малфой, шаг вправо. Ты понял… Ну конечно Драко понял. Очень, ооочень давно понял, что таким идиотом быть просто нельзя. Ничего не ответил на высер, лишь сделал вид, что это просто пыль разлеталась не в тему у самого носа. Тихонько кинул в надоедливого полудурка семейное заклятие «откола» — видит Мерлин, он сам напросился, и теперь его будет мутить каждый раз, когда он надумает взять след. Это маленькое чувство свободы и безнаказанности было приятным на вкус. Вторая проблема — милая его змеиному сердцу Пэнси Паркинсон. И нет, в отличие от обмудка это не вызывало ни капли раздражения, и, наверно, даже не являлось проблемой вовсе. Оказать ей поддержку было не просто делом чести — это было чем-то правильным по умолчанию… Это случилось во вторник. Драко метнулся к ней, покинув обеденный зал, когда Поттер заявился туда с совершенно бледным лицом и, не медля ни секунды, бросил голосом, не терпящим возражений: Малфой. Кабинет трансфигурации. Срочно… Сначала он подумал, что его вызвала Макгонагалл, а указ директора в этом году был для Драко самым святым, что можно только придумать, потому что именно её кабинет представлял для него интерес и туда нужно было уметь попадать по доброй воле. Он вошёл в класс образцово-подтянутым, но вместо грозной старушенции застал измотанную Пэнс, сидящую у стены. Она сползла на пол, и потерянно смотрела вверх, на розовую крону стихийно взрощенной сакуры, дышала глубоко. Она улыбнулась и тут же поднялась, уверяя, что в порядке. Но он всё равно убедил её наведаться к Помфри, вернее, отвёл туда немедленно, потому что она выполнила то задание так, как не смог больше никто — даже лучшие умнички из числа слизеринцев… И всё было верным — целительница оставила её на пару ночей. Глупая Паркинсон: не привыкла пользоваться магической силой на полную, и сразу вытворила чудес на высший балл… Убедившись, что подруга в безопасности, Драко обратился к третьей проблеме — Грейнджер, которая стартовала с новой силой с самого утра понедельника. Да, это были зелья. И да, Забини верно угадал, что Слизнорт будет немного не в себе. — Что касается главной практики в этом семестре, — ехидно прищурился он, — то это будет небольшой конкурс за право получить от меня приз. Устроим соревнование… Он игриво подмигнул Забини и следом принялся распределять учеников по компаниям, как показалось Драко, совершенно бездумно. Окольцованные «оберегами» пальцы скрестились под столом, но это не помогло. — Мисс Грейнджер, Мистер Малфой, прошу вас объединиться. — Но профессор, — вмешалась тут же Её Неебейшество. — Мы с ним и так лидируем, и… это несправедливо! С ним. Вот сука. — Да. Это несправедливо, — цыкнул декан. — Потому что я хочу плод совместного труда двух самых талантливых зельеваров курса. Он хохотнул, а Грейнджер надулась, и просидела остаток урока, не опуская напряжённых бровей и агрессивно делая какие-то записи. Драко был уверен, что она подойдёт к нему сразу же после занятия и выдаст свой чётко спланированный, вышколенный до тошноты график работы, который он, разумеется, не примет из-за расхождения со своим собственным, но она собрала вещи и усвистала со скоростью ветра. Так и не смотрела в его сторону весь оставшийся день. Это смешно. Она обиделась, что в справедливости отказали. Боги, как это глупо — злиться на волю декана и на слова, прозвучавшие истинно по-слизерински, являясь, чёрт побери слизеринкой! Драко не хотелось тянуть с этим бредом. Что теперь поделать? Придётся это как-то осилить, и чем раньше всё начнётся, тем больше шансов на успешную сдачу — далее можно будет спокойно посвящать время другим делам. И потому… Нет, ну просто нельзя быть такой неуловимой! Во вторник Драко было не до неё, но всё же глаз отмечал её отсутствие на обедах-ужинах и беготню по важным делам — даже подземелья по расписанию она пропустила. Хочешь, чтобы за тобой бегали? Ради падения этой воображаемой короны с буйно-лохматой головы Драко был готов немного потерпеть. Он даже встал решительно, как только она мелькнула в библиотеке, и сделал шаг навстречу. А ну стоять! Жаль, что такого не сказать вслух. А вот замедлить её вполне можно, связав нехитрыми чарами. — Мне нравится твой бойкот, Грейнджер, — усмехнулся он ей в затылок, когда она залипла у стеллажа с ботанической литературой. — Продолжай в том же духе. Со своей стороны я более не считаю это необходимостью, и буду говорить — это даже прекрасно, если ты будешь молча соглашаться и не станешь спорить. Хотя… это странно — делать вид, что мы не учимся вместе… — Ммм, — протянула она и повернулась с самодовольной улыбочкой. — Люблю, когда люди говорят моими словами… Так бы и слушала, — она показательно похлопала ресницами, — но мне нужно срочно идти. — Нет, — отрезал он строго, наскоро отмахнувшись от мыслей о том, что это протяжное ммм отозвалось в нём как-то знакомо и донельзя неправильно. — Моё время, чтобы обсудить практику — прямо сейчас. — Я сообщу тебе, когда смогу, — бросила она, уворачиваясь. — Сейчас я спешу. Её пятки засверкали в пролёте так быстро, что Драко даже опомниться не успел. Я спешу, блять.. Подтереть задницы первокурсникам… раздать указания подданным… сесть Поттеру на хуй! Да она оборзела! Считает себя лучшей из лучших, не понимая, что в этом случае не положено вести себя настолько деструктивно! Но ничего. На счастье Драко это предвидел, и потому глубоко вздохнул, пригладил край мантии на груди и, быстро свернув все свои библиотечные исследования, направился к кабинету директора. Малфой-старший провёл несколько душных часов, беседуя с Макгонагалл, чтобы та всякий раз беспрепятственно принимала Малфоя-младшего в случае возникновения каких-нибудь проблем — мало ли: вдруг захотят помянуть былое и как-то навредить, сводя старые счёты. Она, к слову, не жаловала материальные дары, и отцу пришлось выложиться, изгаляясь в речах, по полной. Таким образом Драко был вхож в эту обитель — пару недель назад, как примерный студент, выбил себе возможность посещения астрономической смотровой, предоставив карту активности звёзд Дракона и свои дополнительные к основной учебной программе исследования. Разумеется, сделал он это для своей выгоды, но никто в жизни не догадается. И сейчас был отличный повод воспользоваться плодом родительских стараний ещё раз. Губы даже чуть улыбнулись в предвкушении. Кольца приятно нагрелись на пальцах, когда костяшки ударили в дверь несколько раз. — Директор Макгонагалл… Позвольте вас побеспокоить, — проговорил он самым вышколенным джентльменским тоном. Дверь пригласительно отворилась, что значило «да», и Драко размеренно двинулся к «трону». — У вас что-то срочное, мистер Малфой? — подняла голову Макгонагалл, которая, как и ожидалось, грациозно восседала за своим столом. Тонкие брови выразительно изогнулись, возвещая о том, что особой радости эта встреча их обладательнице не принесла. — Более чем, — кивнул он. — Дело в том, что… — Он устроился в кресле напротив, когда директорша указала на него рукой, достал из сумки пергамент и протянул его. Она важно подняла подбородок и не спеша развернула бумагу с тройкой аккуратно выведенных строк.Запись на приём к старосте девочек Гермионе Джин Грейнджер: Четверг. 1 октября 1998 года. 3 часа 00 минут по полудни. Причина: обсуждение практического задания по зельеварению.
— Не поймите меня неверно, госпожа директор… — Но госпожа староста охуела. Драко деликатно кашлянул в кулак. — Но мне требуется ваше задокументированное одобрение… Минерва стрельнула глазами так, что он осёкся и благочестиво опустил взгляд. — Я понимаю, что вы сейчас крайне законопослушны, и стараетесь изо всех сил, но… — она величественно поднялась из-за стола и сделала шаг в сторону, не сводя с него взгляда. — Вы не можете договориться с сокурсницей, мистер Малфой? — Это весьма непросто, — спокойно продолжал Драко. — График мисс крайне плотный. Именно она и посоветовала мне записаться к ней на приём… — Макгонагалл округлила глаза. — И, поскольку мне не известны порядки привилегированных старост и я не знаю, как именно это делается, то… Она поджала губы, и те стали ещё тоньше, чем были — почти исчезли. Драко опёрся на спинку кресла, пристально глядя на неё. Вот так, уважаемая. Я пришёл сейчас к вам, директору Британской магической школы без всяких условностей, а к королеве Грейнджер нужно подбираться окольными путями. Это очень забавно. Ему очень, очень хотелось от души улыбнуться. Потому что, да, мелкая стерва нарвалась на порку… Драко желал бы это увидеть. — Ваша печать директора. Вот здесь. — Он бросил взгляд на свой пергамент, лежащий у неё на столе. — Всего-то. Минерва подобралась ещё больше. Драко убрал чёлку от лица, мазнув платиновым кольцом себе по брови, и горячий импульс его магического содержимого заставил слегка заслезиться глаз. Макгонагалл возвышалась над ним чёрным изваянием, исполненным в лучших традициях готики. Вот оно — будущее Грейнджер. Гибкая, но очень ограниченно и очень условно. Сухая, строгая, жёсткая, с теплотой сердца, адресованной только «своим». Даже ореол какой-то над её головой светится в тему. — Ну что ж, — наконец согласилась она. — Я поставлю свою печать, и… Выпорю зарвавшуюся старосту — так бы она должна сказать, но Драко не расслышал, что Макгонагалл изрекла на самом деле. Потому что она сделала шаг в сторону, а это сияние над её головой осталось на месте — в вершине высокой стрельчатой арки совершенно точно блестело нечто, что раньше он не замечал — призрачное, едва различимое под дезиллюминационными чарами. Он щекотал его — по чуть-чуть, едва касаясь. Дамблдор. Закономерно — пытаясь считаться честным, он не посмел бы присвоить себе его силу. Мы же заберём всё. Заберём, заберём, заберём всё… Рука Драко будто сама вытянулась навстречу свечению — немного. И да, есть контакт! Пульсация стала ещё ощутимее. Сердце мгновенно ускорило ритм. — С вами всё в порядке? — отозвалась директорша в момент, когда воображение уже вырисовало очертания тонких кожистых крыльев, и Драко очнулся. Он кивнул, быстро сложив руки под столом. Блять, нельзя так терять контроль здесь — даже если учуять эту магию могут только те, кто связан кровным родством. Бросил взгляд на свою бумагу, на которой уже стоял красный директорский оттиск. — Да, — ответил он смиренно. — Благодарю. Она наблюдала за ним всё время, пока он не исчез за дверью, получив своё и даже больше. Хвала тихим заговорам, произносимым про себя — вопросов больше ему не задавали. И только отойдя от двери на расстояние, Драко позволил себе остановиться и вздохнуть полной грудью. Что, если всё просто: элементов всего два, и это был ключ, хранимый Дамблдором буквально у всех на виду? А портал… портал мог быть в Астрономической башне, на которую реагировала его загребущая магия? Радость лёгкой победы разлилась по венам живительным эликсиром. Драко позволил себе улыбку. Месяц всего прошёл — а у него, кажется, уже есть результат.~ Грейнджер ~
Сентябрь разразился дождём в последний день своей жизни. Никакого озера для двоих — осень и состояние здоровья Пэнси Паркинсон против. Поэтому Гермиона направлялась сейчас не к заветному мостку, а в больничное крыло. Интерес к её личности возрос до небес после того, что ничем не выделяющаяся ранее экс-слизеринка вытворила на трансфигурации. Луна поведала, что группа студенток Когтеврана чуть ли не интервью у неё решила взять, поскольку все справились не так лихо. Сама Гермиона кое-как вырастила небольшой кустик самшита, Дафна — лилию с одним неподатливым зелёным бутоном, у Мелисенты — выполз росток плюща, а у Забини — нечто подозрительно похожее на коноплю. Нотт не справился вовсе и, знатно оголодав к концу урока, в сердцах обозвал девчонок их группы дурами. — Они не все дуры, — встряла тогда Гермиона в защиту Дафны, которой симпатизировала несмотря на колоссальную разницу в мировоззрении. — Вообще-то все, — тихо ответил за него Забини. — По крайней мере недалёкие. — И Пэнси? — скрестила она на груди руки и приподняла одну бровь. И я? — хотела бы сказать она дальше, но… — О нет. Она всегда дружила с парнями больше, хотя умела поддержать и женские разговорчики. Она из другого теста. Она умнее и… очевидно, сильнее. Да, слухи о её успехе на тот момент уже облетели весь седьмой курс, и всем, кто когда-либо общался с Гермионой Грейнджер, не составляло труда догадаться, что этот факт был ей крайне интересен и, возможно, даже немного завиден. — Надо же. Никогда не замечала, как она учится… — Учёба, Грейнджер… — Забини закатил глаза и после улыбнулся половинкой рта. — Она тут ни при чём. К тому же Пэнси отменно играется в дурочку. Ей так выгодно. Вот эта последняя фраза и стала своего рода звоночком. В памяти Гермионы всплыли кажущиеся параноидально-шизоидными теории Рональда, которые он успел ввернуть в её мозг в моменты коротких и безуспешных попыток наладить прежнее общение: парочка Малфой-Паркинсон мутят воду, чтобы… Дальше у предположения не было путного окончания, но Гермиона всё равно озаботилась этим вопросом. Один староста школы не в себе и пьёт жестокие зелья, заботливо сваренные близкой подругой, чтобы избежать ломки. Ко второй Паркинсон подобралась просто виртуозно и настолько близко, что та бежит сейчас на встречу очень даже резво. Гермиона замедлила шаг. Пэнси ведь буквально навязалась на Гриффиндор. Не пыль ли это в глаза? И поскольку в голове было ровно ноль догадок, то главный вопрос дня выскочил сам по себе. Кто. Ты. Такая? Три слова. Три шага до двери медкорпуса. Один вдох. Гермиона вошла максимально собранной и была настроена решительно против какого-либо запудривания мозгов. Пэнси обнаружилась в дальнем закутке пустующего помещения, и видеть её такой было несколько странно. Причёска не лежала как обычно — волосок к волоску. Лицо было абсолютно естественным, очевидно, из-за того, что гламурные чары ослабли. Кошачьи глаза казались менее острыми из-за отсутствия привычных стрелок в их уголках. Однако улыбка Паркинсон была прежней. Она изогнула губы так же красочно, как и обычно, завидев посетительницу. — Привет, дорогая, — непринуждённо поприветствовала она Гермиону, и приподнялась на воткнутом в подушку локте. — Привет, — спокойно ответила та и деликатно присела на стул рядом с кроватью. Дальше у обеих не нашлось слов. Точнее, не нашлось сразу. Пэнси в этот момент тщательно изучала глазами Гермиону, которая немного неловко оглядывалась по сторонам. Это продолжалось примерно минуту… — Гарри сказал мне, — наконец выдала Гермиона на выдохе, но Паркинсон перебила её, поведя изящной рукой над головой. — Сначала защита от посторонних ушей, — сказала она, на мгновение посерьёзнев. — Мне здесь нельзя колдовать. Она отвернулась, чтобы дотянуться до стакана с водой — Гермиона как раз накинула положенный старшекурсникам волшебный купол звукоизоляции. После отметила, что даже без своей сигаретки и фляжечки, лишенная макияжа, Паркинсон возлежала на больничной койке совсем точно как Паркинсон. — И ещё, — добавила она, делая небольшой глоток воды и вытянула пальчик с длинным ногтем в сторону Гермионы. — Я не стану говорить о трансфигурации. Тут ко мне уже пытались попасть. Нет. Даже статус старосты не позволит тебе мучить меня этим… Гермиона кивнула и легко улыбнулась: — Я вовсе не за этим. Гарри передал мне твои слова. Ты… выполнила свою часть уговора. — Да, выполнила, — ответила Паркинсон, закрыв глаза на пару мгновений. — Что доказывает, что мы обе не безнадёжны. — И… — Гермиона устроилась на стуле поудобнее, — каково тебе было? — Э, нет, — мурлыкнула Пэнси в своей излюбленной манере. — Ты была первая, и потому сначала ты ответь мне: дрогнула ли твоя золотая рука и кто это был? — Мой лучший друг, — ответила Гермиона тихим голосом, решив, что увиливать было глупым. — Не Рон. Зелёные глаза округлились от удивления. — Потрясающе! Вырвать правду обманом у лучшего друга — это, можно сказать, высший балл. Коварррно… Она оскалила зубы и довольно порычала. Гермионе стало как-то не по себе, но она не подала виду, склонив голову набок. — А кто был твоей жертвой? Паркинсон на миг увело в какую-то странную прострацию — буквально на мгновение, после чего манкая улыбка вернулась на место. — Возможно, ты не будешь довольна, но… Он же… — Гарри? Она молча кивнула, и Гермиона поняла, что эта новость поразила её. Рассказать старосте, бывшему врагу и герою войны некую личную и болезненную правду — было очень смелым поступком. И она бы не поверила, если бы не вспомнила, каким странным был Гарри вчера. Он будто по щелчку забыл о своей боли, провалился в тяжкие, но как показалось Гермионе, жизнеутверждающие мысли. Сидел, будучи полностью закрытым, но больше не пытался сбежать и спрятаться в угол — взгляд был вполне себе ясным. — Скажи мне, Пэнси, — тихо проговорила Гермиона, глядя ей прямо в глаза, — в этом причина того, что ты здесь? Паркинсон сладко потянулась, огладив пальчиком прозрачную кромку стакана: — Я отвечу на любой твой вопрос за право не отвечать на этот, — ответила она и дёрнула бровями. — Вперёд. Любая подноготная твоего нового факультета, о которой ты бы хотела спросить, но молчала… Это прозвучало очень заманчивым предложением — исследование Слизерина никто не отменял, и это могло быть полезно. Однако никто так же не сказал, что Гермионе можно долго обдумывать, что именно спросить, и потому она выдала то, что лежало на поверхности: — Каково тебе, когда твой парень остаётся на другом факультете? На фактически вражеском… Пэнси пожала плечами. — Понятия не имею. На этом в воздухе повисла очередная пауза. Лицо Паркинсон было в этот миг таким непривычно открытым, без видимого ехидства, что Гермиона не нашлась, что сказать. — Нооо… — протянула она, и собеседница показательно выгнула бровь. — Да. Если ты про Драко, то мы с ним никогда не встречались. Что? Гермиона на миг не поверила своим ушам, потому что эта ложь была слишком топорна, или… не ложь? — Но… вы же с ним обнимались и даже… … целовались, бывало, у всех на виду! — О Мерлин, — улыбнулась Пэнси, возведя взгляд в потолок. — Ну какого чёрта все вечно ищут какой-то похабный подвох? Даже вы, святые. — Она поправила подушку под собой, чтобы откинуться на обе лопатки. — Не знаю, как было у тебя, но мой папуля нежно целовал меня в губки, когда я была маленькой. Так же поступала и мамуля Драко со своим драгоценным сыночком. Это так страшно? Сестрички, к слову, тоже целуют друг друга. Неужели у тебя не было с парнем по-дружески, когда ты стала постарше? Гермиона помотала головой, и это вышло так интенсивно, что, пожалуй, выглядело нелепо — Пэнси откровенно наслаждалась этим и, спустя секунд десять неловкой паузы, продолжила: — Мы с Драко очень быстро поняли, что не будем парой. И не потому, что у каждого из нас была партия, выбранная нам с детства. А просто потому, что он мне… как тебе Поттер, и всё. Мы отлично понимаем друг друга. Ему не нужно быть милым, чтобы он нравился мне, и наоборот. Он мне просто по-человечески нравится. Малфой может нравиться по-человечески — Гермиона зачем-то зафиксировала эту мысль в своей плохо соображающий в эту минуту голове. — То есть… Паркинсон села на кровати с видом довольной сплетницы в предвкушении долгого разговора. — Его девушкой была Астория Гринграсс, если тебе интересно. Это все знают. Он выбрал её по традиции в двенадцать на большом, специально организованном светском приёме, и после семьи долго подготавливали договоренности. Они должны были сойтись уже через пару лет после выпуска. Однако случилось то, что случилось: помолвку очень некрасиво разорвали из-за запятнанной репутации Малфоев. Поэтому младшая Гринграсс получила то, что крайне редко кто из нашего круга получает — возможность подарить свою девственность в первую брачную ночь кому-то, не знакомому с детства. Возможно, даже по любви. Пэнси опустила взгляд и выдохнула на свою грудь, однако Гермиона была настолько загруженной полученной информацией, что не заметила толком. — Двенадцать, — пролепетала она. — Так рано… — О да, очень… — хмыкнула Пэнси и сделала очередной глоток воды. — Это ему ещё повезло. Он же Малфой — на тот момент завидный жених, и поэтому мог выбирать сам. Но не всем так фартит. Во многих семьях решают исключительно предки. — И что теперь? — задумчиво спросила Гермиона. — Одиночество? Паркинсон эта реплика от души развеселила. — Ты шутишь? Люциус этого так не оставит. Не нужно быть гением, чтобы понять, как он бесится, что какие-то там Гринграссы посмели отказать им. — Она коротко посмеялась вслух и прибавила глаза. — Что-то будет. — Это… — ответ Гермионы вышел почему-то возмущённым. — Это какое-то средневековье. — Да, Грейнджер. Так и есть. Оглянись вокруг. Это средневековый мир! Гермиона окинула обстановку, и убедилась, что чудесным образом в этом сарказме было зерно истины. — И Забини с Ноттом тоже связаны договорами? — не унималась она. Это было так сложно, учитывая, что вопросы ломились в её дверь так сильно, что готовы были сорвать полотно с петель. — Вот насчёт них не знаю точно. Вряд ли. Нотты — выходцы из Германии, а немецкие традиции всегда были более фривольными по сравнению с традициями британской аристократии. Ну а Забини… — она подмигнула хитро улыбающимся глазом. — По нему видно, что он жарких кровей. — И у тебя? У тебя тоже есть жених? — Тоже, — кивнула Пэнси, пряча улыбку за стеклянным стаканом. Гермиона посмотрела на неё, так мягко изогнутую в простой больничной постели, на её руки, на её глаза, казавшиеся опасными. До этого момента в её воображении она представлялась коварной и умелой обольстительницей, и вдруг — этот факт. Они там все невинные лапушки, очевидно фанатично оберегающие свою чистую кровь. — Это так невероятно? — спросила Пэнси, словно услышав её мысли. И дальше прокомментировала в привычной манере: — Предубеждения такие предубеждения… Гермиона молча покачала головой. Приплыли: гриффиндорцы — грязные шлюхи. Она осторожно поднялась, потому что от гула внутри черепа ногам захотелось пройтись. От гула, а так же от факта того, что, кажется, сохранить мозги не запудренными у неё совершенно не вышло. — Знаешь, — мурлыкала Пэнси, убрав свой стакан обратно на тумбу, и взяла вместо него бледно розовый шестигранный кристалл, — я так много поведала, что, даже несмотря на то, что эта информация общеизвестна, я вполне могу выдвинуть тебе какое-нибудь очередное пари. Гермиона посмотрела на неё, не сразу поняв смысл сказанного. Кивнула бездумно, как болванчик. Тонкие пальчики Паркинсон ловко прокрутили стекляшку несколько раз. — Вот и отлично, — широко улыбнулась Пэнси, и её естественно выразительные глаза в тот миг показались чуть влажными от усталости. — Но не прямо сейчас, хорошо? Гермиона ещё раз согласно кивнула. — Конечно, — ответила она растерянно и, с трудом распознав в уме элементарные сигналы вежливости, добавила. — Спасибо тебе. Я… пойду…