~ Малфой ~
Не замечать её просто. Она всего лишь какая-то там сокурсница. Никаких игр! Никакой Грейнджер! Поздно. Он её уже заметил — иными глазами. Под разными углами. С того самого момента, как Паркинсон выкинула фокус в начале учебного года, ни одна мантра не работала, и пожалуй, к настоящему моменту не работал даже страх свернуть не туда. Смешно было давать себе такую установку — сохранять равнодушие. И не менее смешно было предполагать, что перевоспитывающаяся в послушную Грейнджер присоединится к девочкам. Как бы не так! Плевала она на приличия. Драко колотило от этого. Он знал, буквально чуял, что она выкинет нечто, подразнит его. Пощекочет. Явится настолько великолепной, что поводок самообладания истончится до хлипенького волоска. Нужно было во что бы то ни стало поиграть с ней сегодня. Он ради этого и пришёл, собственно — они оба — не сговариваясь, само собой. Это всё — лишь забава, а он, Малфой, играть умеет… Умеет, о да! До чего же хорошая партия вышла! Извёл её игнором — до швыряния предметов, вспышек и дребезжания её нервных клеточек. Знала бы, как это было непросто — делать вид, что её не существует! Хотя, разумеется, награда за сложный квест оказалась потрясной: карие глаза, тронутые слезами, пылающие щёки — драгоценная уязвимость, неумело прикрытая желанием броситься и растерзать. И сейчас, в этом тёмном углу. Секунда, и… где твои шипы, милая? Всё загнал обратно в прямом смысле своими руками. Загладил, зацеловал, буквально зализал до мягкого, текучего, обволакивающего — под пальцами только она сама. Обнажённая. Почти. Как жаль, что почти! А он такой твёрдый. Весь. Везде. По иронии в металле, пусть и магически облегчённом. Нихера в нём не легче — сраные латы! Так бы вдавил её плотно-плотно — тем, что по-настоящему закалено… Где-то дребезжат расшатанными ржавыми замка́ми запреты. Грозят сорваться. Потому что всегда отменно соображающая Гермиона Грейнджер, по всей видимости, умела обращаться Гермионой Грейнджер, ничего не соображающей. По собственной воле. Эту версию можно смело назвать шедевральной. Набросилась, ведомая аффектом, страстью и ещё боги весть чем… Размякла. Оседлала. Изогнулась. Поплыла. Кончила. Наверное это слишком беспощадно для него самого — если учесть, что от возбуждения физически больно. Но что делать, если эта победа так прекрасна на вкус? Так волшебна на ощупь, на запах, на звук — что, мать вашу, делать?! Он не гибок, она не остра — казалось бы, всё в этот миг слишком наоборот. Но то, что она и дракон, и прекрасная дама, для не-героя по фамилии Малфой видится самым правильным, даже идеальным раскладом. Таким интригующим и манким, что придумать для себя кого-то более подходящего его мозг сейчас не способен. Не хочется отрывать её. Спускать на твёрдую землю. Потому что блять ему самому ещё пока не сделалось хорошо, как и ей. Хотя, разумеется, всё — вопрос времени. Чары, которые скрывали их от посторонних глаз, совсем скоро рассеются. И она поймёт, что лишена своей защиты, голая в его руках. Что он прекрасно понял, отчего она так разомлела. Что-то будет… Драко сделал шаг назад, бережно перехватывая Грейнджер за талию. Её ослабшие ноги, соскользнули вниз и нашли в итоге опору. Её руки, похоже, тоже не желали, чтобы двое рассоединялись, но когда коготки скребанули по металлу и послышалось короткое ах, он осознал, что до неё всё дошло. Их взгляды встретились. Его —затуманенный от дикого и нереализованного желания тела, и её — напуганно-потерянный. Влажный… Это правда шедевр, достойный навечного запечатлевания в памяти. Она быстро оглядела свои плечи и резко прикрылась. Сжалась и сникла вниз на корточки, чтобы спрятать свою наготу. Глаза принялись искать палочку, и верное Акцио призвало пресловутое орудие в ладонь хозяйки через секунду. Однако транфигурация больше не работала. Драко отступил, не в силах скрыть улыбку. Любуясь результатом своего вмешательства в её мастерски исполненную магию. Она чертыхнулась вслух и подняла голову. Пришлось резко отвернуться. Хотя — блядский чёрт! — не пялиться на неё в этот момент было гораздо сложнее, чем в зале. Алый бархатный плащ тут же влетел в его руки и лёг на её плечи. Она вздрогнула, и не зря. Драко был необъяснимо и очень сильно зол в эту секунду. Наверно нужно было что-то сказать. Но что именно? Вечно застревающее в горле извини? Извини, что накинулась? Извини, что твои шипы исчезли сами по себе? Извини, что сводишь меня с ума? К чёрту это! Драко выдохнул незаметно из лёгких весь непрошенный гнев. Просто поднял её, молча застёгивая ремень на груди — чтобы дать понять, что джентльменские приличия остались на месте. Она вцепилась пальчиками в горностаевую оторочку, натянула на себя полы посильнее, закуталась. После их взгляды снова столкнулись в тишине. У золотой умнички тоже не нашлось слов. Он же силился не выражать ничего. И она убежала. Просто повернулась и ускользнула, набросив на себя дезиллюминацию по дороге. Драко закрыл глаза и выдохнул, коротко облизнув свои ноющие губы. Она может прийти с мечом на это. Будет драть и обороняться. Возможно даже обвинит в чем-нибудь порочном, а он… Постоит тут в тишине. Усмирит разбушевавшееся сердцебиение. Переживёт ломоту в паху. Пойдёт в зал, чтобы завершить вечер со всеми. После закинется свежими впечатлениями в одиночестве и отпустит себя на свободу — не прямо сейчас, так чуть позже, руки и своевольный орган, называемый членом, сами это потребуют. После станет вести себя как ни в чём не бывало. Играя и делая своё дело дальше — осторожно. Он со всем справится. Наверное… Драко усмехнулся, когда пальцы коснулись собственного лба, чтобы стереть испарину, и не нашли прохладный металлический обруч. Можно ли считать партию удачной, если твоя корона слетела, а у разоблачённого оппонента осталась на месте?~ Поттер ~
Неопределённое количество времени Гарри пребывал в немом ступоре. Впрочем, после того, как нежданная гостья подала признаки жизни и шевельнулась, медленно переведя взгляд вверх, его способность говорить ни черта не восстановилась. О том, что делать и куда себя девать, он так же не имел ни малейшего представления. — Я любила бывать здесь, когда была старостой, — легко улыбнулась Паркинсон, глядя на русалку в окне. — Вода отлично вымывает всё ненужное из сознания. Интуиции на пользу… Правда ведь, эта ванная великолепна? Гарри вжался в угол. Руки, разумеется, метнулись под воду, и пусть на поверхности наблюдалось немало пены, интимное место надлежало прикрыть. — Бабуля как-то устроила мне купания в копиях древних античных терм в Риме, — продолжила она всё так же задумчиво. Зелёные глаза полностью расфокусировались. — Мы провели в парной весь день. Наверное, тогда я впервые по-настоящему ощутила свой дар… Гарри наконец осмелился прочистить горло: — Пэнси, послушай, я… На этом она очнулась и посмотрела на него так, будто только что заметила. — Тебе страшно, отважный Гарри Поттер? — проговорила она ласковым голосом. — Нет, просто я… ну… не одет. — Можешь вспомнить все свои подвиги, которые ты совершил в голом виде, и то, каким смелым ты был в эти моменты, и тебе станет легче. Чертовка! Она ведь всё-всё про него знает! И она знает, что он в курсе об этом. Не было смысла отрицать то, что просто растворено в воздухе. — Я… пока не нашёл ответ на твой вопрос, — выдохнул он, закрывая глаза. Да, чёрт, нужно было что-то сказать! — Порадовать результатом едва ли могу… — На этом он резко-решительно повернулся в сторону, чтобы добраться до палочки. — Быть может, я всё-таки выберусь, и мы… Руки замерли, вцепившимися в каменный край. Он вдруг понял, что заперт в ловушке. Бывает ли такое: когда ты буквально жаждешь находиться рядом с человеком и одновременно готов выпрыгнуть из шкуры от его присутствия? И почему, Годрик, почему она появилась именно сейчас — в момент его максимальной неготовности? Впрочем, тут Гарри догадывался о том, что причиной этому была всё та же суперспособность к всеведению… — Неправда, — ласково-твёрдо перебила она. — Ты можешь порадовать меня позволением побыть глупой. Самую малость. Позволишь? Гарри совершенно бездумно кивнул. Мог ли он предположить, что она это уловит, улыбнётся своей сногсшибательной улыбкой, шевельнётся на каменном борту так, что чёрная мантия чуть приоткроет её голую ногу, а он почувствует от этого бешеный пульс и в груди, в мозгах и внизу живота? Палочка так и не обнаружилась. Зато внутри Гарри обнаружилась способность терять рассудок от вида обнажённой женской стопы с аккуратными, выкрашенными в чёрный ноготками. Он обомлел настолько, что даже в глазах поплыло, и как бы они ни желали пялиться на её ногу, ему пришлось закрыть их на мгновение, как полнейшему идиоту, и потереть. — Надо же, — послышался её голос, и Гарри распознал в нём насмешку. — А я думала, что тебе нравятся такие повороты. Когда к тебе приходят посетительницы. Гарри ответил неопределённым звуком, делая шаг в сторону, и посмотрел на Паркинсон, которая в этот миг разглядывала пену, легко касаясь пальчиком воздушной белой массы. Ты мне нравишься! И никто больше! Произнести это даже про себя было боязно. И смотреть на неё — тоже. Она казалась наркотической иллюзией. Он сам себе казался конченным, навсегда позабывшим реальный мир. Вода стала ощущаться, как кипяток. Дышать и не шевелиться было, пожалуй, лучшим решением. Во влажном воздухе, как назло, повисла тишина. Она снова ушла глубоко в свои мысли. А ему, ведомому каким-то безумием, вдруг захотелось подойти ближе, вторгнуться в её пространство — так же аккуратно, как это сделала она. Чтобы просто их дыхания оказались в одном поле. Чтобы его слабые глаза могли видеть её, способную видеть гораздо больше, чем полагается. Он бы сделал так, пожалуй, если бы не жестоко эрегированный член, заставлявший гореть от стыда. — Деткам не суют тьму в глотку, — заговорила она снова полушёпотом. Гарри превратился в слух в мгновение ока. — Они сами берут её. Добровольно. Пробуют на вкус, и она им нравится. — Она погрузила ладошку в пену глубже. — Забавно. Её странность на этот раз казалась ему максимальной. Ситуация. Её слова. Её состояние, похожее на опьянение. Он всё-таки осмелился приблизиться к ней, чтобы проверить, так ли это. Понял, что злится. — Ни черта это не забавно, — ответил он и сглотнул, потому что она согнула ногу так, что в просвете тёмной ткани показалось её обнажённое колено. Отвернулся тут же, облокотившись о борт спиной. — Когда у тебя не остаётся ориентиров, и ты не знаешь, куда идти. Потому что вроде как видел свой конец. Даже побывал в нём, готовый упокоиться с чувством исполненной жизненной миссии. Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул. Просто какая-то пытка, но для чего-то нужно было ему сейчас это топкое вечернее марево. Чтобы очистился не только физически, наверное. Но когда он разлепил свои веки, то по-настоящему похолодел: на том месте, где наблюдалась властительница его мыслей, больше не было никого. Он дёрнулся, ударил по пенной шапке с громким «Блять!», сжался в комок, слушая шум крови в ушах. Не может этого быть, чёрт побери! Просто не может! После развернулся резко, опёрся на руки, чтобы подпрыгнуть и выбраться из воды, и замер, тяжело дыша. Потому что столь желанное лицо Пэнси Паркинсон оказалось прямо напротив — двое почти столкнулись носами. — Блять, — снова вырвалось из него. Прямо ей в личико. — Тише. Не надо кричать. — промурлыкала она спокойно. Её взгляд был несколько удивлённым. — Всё в порядке. Однако кричать хотелось, и сильно. Она вообще в курсе, насколько всё не в порядке?! Насколько ему хочется вцепиться в неё, чтобы убедиться, что она не галлюцинация. И ещё больше — чуть податься вперёд. И поцеловать… Гарри медленно сполз вниз, вернув свой голый зад обратно в толщу пены. Её рука на счастье нашла его руку и сжалась, что немедленно потребовало маниакально положить на неё сверху свою вторую ладонь и коснуться её лбом. Чтобы успокоиться. Может ли человек чувствовать себя более потерянным и одиноким, чем он в данный момент? Запертый в нежной клетке, в плену своих страхов. Потерявший себя и свой разум, но благо, всего на мгновение. Ощущать свою наготу стало ещё сложнее. Он грязь, оказавшаяся по иронии в ванне, а она в этот миг слишком чиста. Хотя нельзя отрицать, что её «возвращение» стало спасением, и его тело почувствовало вожделенную лёгкость. Пожалуйста, больше не исчезай — так хотелось сказать это вслух… И когда она вдруг ответила тихо «Не буду», Гарри понял, что фраза вероломно покинула его горло.~ Паркинсон ~
Он был пленительным. Голодным. Диким. На миг показался ей психом, что, возможно, было самой что ни на есть истиной. Зарычал в голос, прорезав тяжёлую влажную тишину — Пэнси едва не упала на задницу от неожиданности — слишком не вовремя она сползла со своего места, чтобы подобраться поближе… Напугала невольно. Что поделать? Пришла сюда, сама не своя. И сейчас ей не легче. Герой её дум обнажён и напряжён до предела — каждый мускул его тела натянут, проявлен под светлой кожей прямо перед глазами, а ей лучше вот так на него не смотреть. С каждым днём тревожность хлещет Пэнси всё больше, толкает в спину. Особенно хреново стало после визита «наречённого» — выродок всё-таки успел украдкой напомнить, кто ей хозяин. Намекнул, что отвалил состояние её школе на реставрацию. Потому она вот так некрасиво вторглась, нарушив чужие планы. Чтобы буквально застигнуть врасплох главу своего нового прайда и… поговорить. Она не удержалась и дотронулась до руки Гарри — жёсткой, горячей и мокрой от пены — как за соломинку, в миг, когда озверевшая совесть готова была начать долбить её за небывалую дерзость. Это простое касание было волшебным. И его шумное дыхание — тоже. И то, как он не желал выпускать её ладонь из своей. Она бы хотела положить голову на мраморный край ванны рядом с его. Но это было бы невыносимо близко и небезопасно, потому она осторожно освободила свою руку и отстранилась, усаживаясь на полу. И смотрела, смотрела на него с этой дистанции долгие и глупые минуты. А он — на неё. — Знаешь, почему я хотела сдать тебя в тот день, когда ты вернулся в Хогвартс? — сказала она наконец. Поттер покачал головой, и она продолжила, оперевшись на руку позади себя и уведя взгляд вверх. — Ты стоял тогда весь такой решительный, такой отважный. Всё ради правого дела. Рисковал. Решил разбежаться и прыгнуть прямиком в кишащий зубастыми чудовищами омут. Это же… — Она ухмыльнулась и тряхнула головой. — Чёрт, нас никто этому не учил. Очаг, долг, уют, безопасность — да. Но не это. Я ненавидела тебя за эту тупость. Я не хотела верить, что есть люди, которые готовы потерять жизнь, но попытаться. — А сейчас ненавидишь? — тут же спросил он. Пэнси выдержала паузу и, взглянув на него снова, ответила буквально одними губами: — Ты знаешь ответ, Гарри Поттер. Это была змеиная зависть всего-то. Но теперь я хочу уметь так же… Он чуть отстранился. Выдохнул облегчённо и одновременно тяжко: — Иногда мне кажется, что это было так давно и не со мной, — сказал едва слышно. — Как будто другой человек… Пэнси была с этим категорически не согласна. — Никто, — прошептала она, шагая руками ближе к Гарри, — никто из всего этого замка не подумал отказать в почтении человеку, которого я по-настоящему ненавижу. Никто, кроме тебя. Я не знаю, что будет дальше, правда. Возможно я заплачу́ высокую цену. Но я… — она снова улыбнулась, — я буду помнить об этом. Что Гарри Поттер так сделал. И не важно, что на тебя нашло: недомогание или… — Или мерзость твоего мира, — выдал он прямо, и Пэнси легко передёрнуло. Он был так прекрасен, будучи злым в эту минуту. — Последнее, если тебе интересно. — Он снова задумчиво посмотрел перед собой и добавил тише. — И если тебе интересно, я осознаю, что моя выходка была идиотской. — Да, идиотской, — кивнула Пэнси, не скрывая радости в голосе. — Что совершенно не отменяет её прелести. Ему, очевидно, это тоже показалось забавным. — Салазар Слизерин едва бы одобрил, — сдержанно усмехнулся Гарри. — Возможно, — ответила она полушёпотом. — Но я теперь гриффиндорка. Пэнси поняла, что впервые этот факт не прозвучал странно. И более того — он ей понравился. Словно внутри неё с недавних пор родилась и на данный момент окончательно окрепла собственная Гермиона Грейнджер. Без честности не наладить отношения с факультетом — её слова. Это Пэнси уже приняла и даже исполнила. Вышло, признаться, криво и чересчур эмоционально, однако вышло. А вот дальше… Команда! Теперь ей, извечной индивидуалистке, нужна была команда, способная направить её в разрешении её бед. И можно ли считать, что сам Гарри Поттер мог стать её частью? Она захотела присвоить его себе, как капризная девчонка, влезла под шкуру, пусть и невольно, но всё же бесцеремонно посвятила в свою тайну. Он тоже сделал свой шаг, и не раз. Теперь они вдвоём здесь. В обстановке полнейшей интимности — смотрят друг на друга открыто. Давай, Паркинсон. Наберись отваги и скажи эти три слова: ТЫ МНЕ НУЖЕН. Это так просто. Ты же умеешь говорить правду! Но отчего-то она не могла. Как онемела. Поднялась на ноги, закрыла глаза, стоя лицом к витражу. Зажмурилась. — Я не знаю тонкостей твоего заключения… — неожиданно проговорил он. Послышался лёгкий плеск воды, потому что Поттер подошёл ближе, и она снова на него посмотрела. — Однако я, возможно, нашёл вариант для твоего… освобождения. — Он сжал виски́ одной ладонью и потёр их. — Плохой. Очень плохой вариант… Сердце Пэнси забилось столь сильно, что, кажется, она издала стон, попытавшись вдохнуть воздух. Кожу под наглухо застёгнутой мантией щедро окатило испариной — у них у каждого есть по одному плохому варианту. Она захотела сорваться, немедленно оказаться к нему лицом к лицу, обхватить плечи, вытряхнуть всю информацию и, возможно, даже побежать воплощать. Или, быть может, прыгнуть к нему в воду, не думая ни о чём. Но… Ей нельзя творить дичь. И ему — тем более. Хороший мальчик оступился ненадолго, теперь был готов исправляться. Она не посмеет потребовать от него применить этот плохой способ. Поэтому Пэнси медленно опустилась рядом и прошептала: — Ты… хороший человек, Гарри Поттер. — Хороший, — он коротко хмыкнул и посерьёзнел ещё больше. Закрылся, прижавшись к борту. — Очень… — После сглотнул и посмотрел на неё строго, почти свирепо. — Я бы не хотел, чтобы меня оценивали и судили. Если ты для этого пришла сюда… Это было слишком. Именно в этот момент она поняла, что воздух в Ванной Старост стал плотным. Каким бы засранцем ни был Гарри Поттер в последнее время, он был сейчас с ней слишком откровенным — не на словах — во взгляде, в витающих между ними флюидах. Его флюиды слишком агрессивны! Он слишком мужчина! Это слишком неправильно! Нечто воодушевляющее и недоброе вселилось в Пэнси в тот миг. Спина пожелала распрямиться, будто в хребет вставили дополнительный стержень, и в голове загорелся вопрос: а не исконно ли гриффиндорская совесть только что шевельнулась в её собеседнике? Пэнси имела свойство пробуждать это в людях, и ей неожиданно захотелось проверить и посмотреть, как она будет работать. Глаза сами сузились, и внутри очнулась не самая честная интриганка. — А есть за что судить тебя? — задала она непринуждённый вопрос, понимая абсолютно всё, что он имел в виду. Поттер нахмурился, казалось, до предела, взглянул снова в сторону. Её голова тем временем склонилась набок, а бровь сама выгнулась. — Ты просто мужчина, такой как и все, — выдала она рассудительно и пожала плечами. — Мужчина с властью, если точнее. Есть у вас всех… некоторые сходства. На это взгляд зелёных глаз под очками заметно заострился, а порозовевшие от тепла губы плотно сжались. — Ты хочешь сказать, что я и этот… — Да, — перебила она, зная наверняка, что он имел в виду именно её наречённого. — Говорят, такова природа. И все вы одинаковы. Разница лишь в том, делаете ли вы больно женщинам, к которым прикасаетесь, заботитесь ли об их удовольствии так же, как и о своём, или нет. Отчего-то Пэнси захотелось знать, что золотой мальчик способен поступать иначе, чем скверно. До одури захотелось, чтобы она ошибалась в своём изречении. Чтобы Гарри Поттер стал для неё полностью уникальным. — Да чёрт, — бросил он небрежно, обхватывая свои плечи. Как же ему было неловко, чёрт возьми! И как хорошо её глазу. — Всё это чушь, и мне… мне она не нужна. Так прозвучала наглая, просто наглейшая ложь. Сыгранная из рук вон плохо. Пэнси даже позволила себе красноречивую улыбку — Поттеру от неё предсказуемо сделалось дурно. — Ты же понимаешь сам, что только что сказанное тобой — бред. Более того, человеку, который никогда не знавал свободы, а потом резко её получил, просто необходимо учиться ей пользоваться. — Игривость тут же сползла с лица Пэнси, и она буквально прорычала сквозь зубы. — Это просто грешно, не брать её, когда можно. Это как раз то, что зовётся идиотизмом. — И добавила по возможности нежно: — Ты же не такой, Гарри Поттер. Он застыл, глядя на неё. Глаза то и дело дёргались, останавливаясь на её губах, и от этого её пульс бился только сильнее. Пока его мыслительный процесс и связанный с ним перегрев были налицо, Пэнси нагло воспользовалась этой паузой, чтобы встать на ноги и добить свысока: — Не свобода плоха, а то, как ты её используешь. Я уже говорила. Делай, что хочешь, но других не обижай. Особенно тех, кто слабее. Делай так… …для меня! Эти слова внезапно заставили почувствовать собственную возвышенность — над системой, над обществом, даже над природой… Наверное это то, что делало уникальной саму Пэнси — её поломанность, недетская мудрость и крайне своеобразная способность любить слепили вот такое создание. — Думаешь, это нормально, просить о таком другого? — бросил он резко. Она ухмыльнулась. Ей очень сильно захотелось прилечь на борт и вещать в привычной расслабенно-ленивой позе, но она сдержалась. — Знаешь, если бы у меня было такое право, я бы не просто попросила. Я бы потребовала этого от тебя. Вынудила на такой подарок себе. Я всё-таки избалована и получала очень многое из того, что хотела. Подаришь? Да, Паркинсон, тебя в очередной раз несёт. Возможно, что рот изрыгал полнейшую ересь, но ей нужно было убедиться, что ему можно доверять. Что он способен найти тот блестящий баланс между эгоизмом и способностью отдавать в ответ. Потому что Гарри Поттер, не обижающий женщин, был недостающим кусочком паззла в её картине безоговорочного к нему доверия. — Зачем тебе это? — спросил он. Затем, что ты мне нужен, и я не хочу бояться тебя. — Тебя ранит эта маленькая, но жизнеутверждающая просьба? Что ж, да, это сложнее, чем ранить других. Она увидела, как он напрягся. Сжал кулаки и спрятал их под водой. Закурить бы, но очень не хотелось делать этого первой и портить не свою атмосферу. Однако когда его глаза принялись что-то искать на борту, то и дело останавливаясь на её босых ногах, Пэнси всё-таки озвучила свою мысль: — Дыма не хватает, кажется… — сказала она, долго не думая, извлекла из кармана сигареты и вытащила одну. Присела рядом с Гарри. Их глаза снова встретились. Она поднесла руку к его рту. Ему нужно было лишь разомкнуть губы, но он уставился на неё, оказавшуюся вновь очень близко. Удивительно, насколько человеку идёт агония — эта буря всего подряд на лице, которое большинство окружающих, она была уверена, никогда толком не рассматривало. После он потянулся и принял подношение, легко коснувшись её пальцев. Медленно втянув воздух через напряжённые ноздри. Это тоже было слишком! Её волшебная палочка быстро высекла благодатную искру и сдула пену с его правой руки. Гарри опустил голову на затылок на каменный борт с тихим «спасибо». Вздохнул глубоко — так, что Пэнси невольно застала себя за разглядыванием его обнажённой, медленно вздымающейся груди. — Что будет с тобой, если… — спросил он сиплым голосом. Его кадык дёрнулся… — Если не выйдет… Я умру! — Я буду очень богатой женой, — ответила она, вуалируя голосом дрожь. — Буду терпеть. Играть. Плести интриги… Меня, в общем, к этому и готовили долгие годы: сначала выживать в условиях золотой клетки, после незаметно начать править. Это и есть моя власть… Поэтому… — Она склонилась над ним так, чтобы её шёпот коснулся его уха. — Возьми свободу первым, Гарри Поттер. Как подобает. И докажи, что всё возможно… Твоя гостья уже очень близко… Пожалуйста … Он закрыл глаза, обхватывая пальцами фильтр сигареты. На лице отразилось подобие му́ки. Это выглядело настолько притягательно, что пришлось отвести взгляд. Не надо было, смотреть настолько внимательно. Он герой. Защитник. Спаситель. Золотой избранный. Хороший человек. Человек! Не должно быть между ними так много личного! Пэнси почти поругала себя за решение прийти сюда. Однако, подумав о том, что она сумела отважно высказать своё восхищение, при этом изящно снизойти с наставлениями и поделиться верными мыслями, она почувствовала, как отступает вся тяжесть. На этом следовало ускользнуть. Её как раз больше никто не держал. Гарри ушёл в себя, и она, тихо прошелестев своей мантией, добралась до двери. Отчего-то ей показалось, что с её уходом он агрессивно отбросит сигарету, сползёт под воду и после вынырнет, хватая ртом воздух и стирая пену с коротких тёмных волос обеими руками. Отчего-то ей хотелось это увидеть. Но нет, конечно же нет. Не сегодня…