Не щекочи спящего дракона

~ Грейнджер ~

Что делать, если спятила? А ведь это так — золотая умница СПЯТИЛА! Гермиона влетела в свою обитель и не могла отдышаться примерно с минуту. Стояла у двери, сжимая обеими руками горностаевый мех — с кучей всего подряд в голове. Кто ж знал, что Малфой — такой хороший партнёр по танцам? Слишком хороший. Вот ведь её зацепило. Задело. Не отпускает. И эта потеря самообладания у той, которая умеет быть собранной, как никто другой, должна бы начать бить тревогу: границы поломаны, ориентиры сбиты, партия со свистом проиграна. Захотелось сжать кулаки и заныть. Да, Гермиона, тебя спалили. Развели и спалили, если точнее. Теперь как минимум один человек в этих стенах будет знать, что героиня войны способна потерять голову. Для студентки Школы Чародейства и Волшебства это наверное простительно, но в будущем, если ты министр и носитель государственной тайны… Нехорошо. Нехорошо, что именно скользкий мерзавец Малфой сведущ о её слабостях. Нехорошо, что он и есть эта слабость. И много чего другого — так же нехорошо! Вздох вышел наполовину жалостливым и наполовину — вот же беда! — эротичным. Гермиона зажмурилась. Да, он объект страсти. Не исключено, что мимолётной — однако всё же для самоуспокоения и установления хоть какого-то подобия справедливости Гермионе требовалось немножечко себя отрезвить — безотлагательно причём! Глаза поднялись и закрылись, когда их обладательница в очередной раз попыталась визуализировать отвращающий анти-малфоевский список, написанный в начале года, сразу же после подставы Паркинсон с партнёром на бал, и доработанный до полной версии в течение следующих двух недель… Гнусные и скользкие гены отца; Расистско-психопатские гены матери; Бахвальство; Многочисленные оскорбления; Многочисленные эпизоды лжи; Клювокрыл; Инспекционная дружина; Чёрная метка… Последний пункт снова вычеркнулся в доли секунды, оборвав список, а всё остальное — ну точно какое-то проклятье! — оправдывалось ещё легче чем обычно, можно сказать играючи. В этот миг как назло в память вернулась вся картина «драконьей агонии»: полутьма, жар, коридор, теснота, руки и губы, вздохи, она сверху в полу-беспамятстве, не заметившая поломки собственных транфигурационных чар — Гермиона снова ахнула, как сладострастная блудница, и через миг сжала ноги, потому что глупое тело среагировало вспышкой, похожей на микро-оргазм. Проклятые эндорфины! Королевская мантия остервенело полетела с плеч. Спятила!!! Осталась ведь голая! Малфой по щелчку разоблачил её полностью, но всё, что покинуло его самого, был чёртов плащ и проклятый металлический обруч… Глупо. Это было знойно и сладко, но глупо. Отношения деловые окончательно испорчены, своего она при этом не получила, и теперь… Теперь она вряд ли что-то получит. Про́пасть между их мирами стала ощущаться ещё глубже, чем раньше — Гермиона не была уверена, что Малфой, будучи девственником, понял всё, что с ней произошло, но раскол прекрасно почувствовался. Никакого срыва цветка невинности в обозримом будущем не предполагается! Латы остались на месте неспроста — их носитель правда себя хорошо контролирует, в отличие от… Она стиснула зубы от накатившего чувства стыда. Спасибо, пожалуй, что ничего не комментировал — огромнейшее. Возможно Его Высокоблагородие были настолько шокированы, что слов не нашлось, но это молчание поехавшую головой старосту девочек более чем устроило. Обнаружив себя растерянной, раздетой и мучительно думающей в полутьме гостиной, Гермиона поспешила в спальню. Вид у неё был, мягко говоря странный: затянутая почти в ничто и с нелепыми шипами на голове. На счастье в Башне Старост было одиноко и тихо. В комнате её прямо с порога встретило большое напольное зеркало и собственное отражение — не успела, называется, убрать всё на места. Глаз заприметил идиотский румянец и некоторую потрёпанность. Захотелось немедленно упасть на кровать и уснуть — прямо в процессе падения, чтобы коснуться подушки уже глубоко спящей — так чувство неловкости исчезло бы, и да, все прочие эмоции, вероятно, вскоре переварились бы до ровного сердцебиения и адекватного восприятия реальности. Гермиона свела на нет свой шипастый головной убор и распустила косу. Однако прямо так, без душа, в постель ей было никак не отправиться — запах своего же секрета чувствовался слишком явно. Несмотря на полученную разрядку, тело оказалось ещё более ошалелым, чем сознание. Сдёрнув подарок Гринграсс, Гермиона обняла саму себя и невольно сжала руки — кожа буквально требовала ласки, тепла, большего контакта. Мало ей!!! От этого уже хотелось заплакать — от этого и от безысходности: нельзя было вернуть момент, побывать в нём снова и придумать, что сказать внятного на всю эту нелепость… Нельзя было прямо сейчас спросить: ты для этого поцеловал меня? Чтобы сбить с толку? Чтобы… чтобы шипы дракона исчезли? Или посмеяться хотел? Или, быть может… помучить себя? А ведь правда… Гермиона стояла омываемая щедрыми струями горячей воды, когда подумала это. Смахнула капли с лица, открыла глаза, проведя руками по мокрым кудрям. Помучить… Она ведь вполне себе знала, что мужчины от бесконечного воздержания могут испытывать даже боль. Что бы она на это сказала, если б могла? Быть может, она ничего не сказала бы. Если бы это было возможно — в какой-то параллельной вселенной — она бы просто приняла, всё как есть. Не сбегала бы. Обняла. Замерла. Приласкала… Ведь… ведь… если человеку нужны даже доспехи чтобы защищаться, то внутри он по-настоящему нежный — верно же? На это буквально из ниоткуда на кожу высыпали нелогичные и попирающие всяческие законы вселенной мурашки, а из глаза выкатилась слезинка. Сама Гермиона уже успела стечь по мраморной стенке и расплыться по полу под тёплым потоком воды. Можно ли вообще в человеке, которого всегда знал с одной, не по-детски вражеской стороны, разглядеть что-то противоположное и притягательное, если посмотришь на него с другой? По-настоящему разглядеть, без вмешательства каких-либо внешних, изменяющих сознание факторов в виде цветков желания, алкоголя, парфюма, змеиных манипуляций и гормонов собственного тела? И эти кольца ещё странные — закралось тихонечко. На этой мысли выкатившаяся слеза буквально устремилась обратно. Что за кольца всевластия вы носите? — вспомнился тут же вопрос профессора Слизнорта. Кольца ВСЕВЛАСТИЯ… Едва ли старый слизеринский хитрец сказал это от балды, и едва ли он знал о великой фэнтезийной саге маглов. Он ведь волшебник и волшебник не слабый: наверняка почувствовал, что обереги Малфоя… ну — не совсем обереги… Или совсем не обереги. Гермиона в миг похолодела, после судорожно закрыла воду и поднялась на ноги. На твёрдые ноги — само собой. Вновь загоревшись идеей изучить загадочный артефакт, который оказался в её руках волей случая, она покинула ванную комнату. Живо прикинула в уме, на чём остановила своё исследование: она нащупала интересные чары, которые могли позволить ей скрыто «просканировать» украшения на беленьких павлиньих пальчиках… Это был отличный отрезвляющий момент. Гермиона даже обрадовалась и приободрилась. Эндорфины слегка откатили, когда она достала из тумбы находку и, ехидно улыбнувшись, посмотрела сквозь отверстие на огонь свечи, но… Дальше ей захотелось кричать! Потому что свечение пламени в просвете кольца было неровным — оно теплилось, как от сильного ветра, и причиной тому были… взмахи полупрозрачных крыльев маленького призрачного дракона! Это совершенно точно был дракон, Мерлин милостивый! И у него могло быть только одно значение: С.П.Я.Т.И.Л.А. Вызывайте псих отделение Мунго. И аврорат тоже — чего мелочиться! Платиновое недоразумение немедленно было заперто в ящике. Взмах палочки призвал первую попавшуюся шмотку в качестве пижамы, ещё один — нацепил её на ещё пока влажное тело, и, подхватив значок старосты, Гермиона выпорхнула из спальни, чтобы немедленно избавиться от «царской мантии». Потому что, чем меньше Малфоя было рядом с ней, тем, очевидно, было лучше для её психического здоровья. С парой заветных постукиваний по гербу тишину рассёк хлопок аппарации. Малышка Минни явилась к Гермионе с таким услужливым видом, будто ждала вызова целый день. — Минни, — подала голос Гермиона, и он оказался настолько осипшим, что пришлось прочистить горло и деланно приосаниться. Красный бархат поднялся с пола и стремительно влетел в руки. — Будь добра… Отнеси это, пожалуйста, мистеру Малфою, и передай… …пламенный привет и пожелание ОСТАВИТЬ МЕНЯ В ПОКОЕ! Ноздри Гермионы напряглись, когда Минни подняла вверх ручки и парой жестов сложила малфоевскую монаршую мантию в образцово-аккуратную стопочку. Огромные глаза смотрели с ожиданием… — Что ещё передать, госпожа? — спросила эльфийка. Гермиона легко покачала головой и после, поняв смысл обращения, свела брови. — Я просила тебя не называть меня так. Я не госпожа. — Но мистер М… — Да кто он такой?! — буквально фальцетом выдала Гермиона. — Я просила забыть про «госпожу»! Почему моё слово значит меньше? Я ведь староста школы и имею некоторые привилегии перед… …перед несносным высокородным засранцем, который, по всей видимости, нагло пользовался тем, что очень хорошо знал, кто такие домовики, и таким образом издевался над создательницей Г.А.В.Н.Э.! Минни красноречиво хлопнула глазами и подняла тщедушные плечики, прижав к себе королевский плащ, как защиту. — Минни не понимает, — пропищала она трепещуще, — чего мисс Грейнджер желает сказать. Говорит не называть госпожой, а потом напоминает, что госпожа она и есть… На это захотелось поднять голову, вытянуть как следует шею и заскулить. Потому что именно в этот момент Гермиона почувствовала бессилие и чудовищную усталость. Спор было решено немедленно завершить, и со взмахом руки, эльфийка покинула гостиную старост. Обе не сказали больше ни слова. И это было очень своевременно, потому что, едва Минни отправилась восвояси, а Гермиона сделала шаг в сторону своей двери, за спиной тихо щёлкнул магический дверной замок. Звук этот мог означать только возвращение второго старосты. Если точнее, то это был уставший и какой-то разбитый Гарри. С мокрыми волосами… Гермиона уставилась на него во все глаза. — Не смотри на меня так, — сказал он, будто разговор приносил ему мучение. — Никаких веществ, кроме невинного табака. Сегодня я был хорошим человеком… Он закрыл глаза на мгновение. Гермиона сделала, было, шаг навстречу, но передумала приближаться к своему лучшему другу. — Но тебе плохо от этого… — зачем-то произнесла она вслух. И эта догадка была тут же подтверждена искусственной улыбкой и парой зелёных глаз, которые не желали веселиться ни под каким видом. — А ты, Гермиона? Ты была хорошей? — ответил Гарри. Это прозвучало почти ядовито. — Похоже, что да? — тихо ответила она и склонила голову набок. Только в этот миг до неё дошло, что её волосы так же были мокрыми. Он покачал головой… — Потому и не стоит расспрашивать друг друга дальше. Не могу говорить, извини. До завтра… На этом дверь спальни Гарри тихо скрипнула, и наступила полнейшая тишина. Гермиона простояла в гостиной ещё какое-то время, размышляя… Это тоже было нехорошо — состояние близкого человека, его подавленность и взгляд, говорящий о том, насколько он сейчас снова закрыт. Но одновременно это и отлично: вся чушь, беспокоящая Гермиону, автоматически становилась ничтожной.

~ Малфой ~

— Голову выше, кучерявый сын божий, — бодро произнёс Забини, присаживаясь на диван рядом с Ноттом. Драко в этот миг возлежал в противоположном углу с видом полнейшей отстранённости. — Отвлекись от грусти на маленькую задачку. Тео поднял свой взгляд и заторможено моргнул. — Предлагаешь сделать ставки, с каким счётом продует наша некогда бравая, а ныне крайне неудачливая команда в этот раз? — О нет. Предлагаю проанализировать недавние события при королевском дворе. Итак, дано: один потерянный алый плащ, возможно одна попранная честь и один обретённый посох с волшебной водой. Вопрос: сколько драконов было поймано нашим славным героем и насколько качественно? Нотт тут же перевёл взгляд на Драко, тёмная бровь картинно выгнулась, хоть её обладатель не улыбался так откровенно, как вопрошавший «святой». — Грейнджер, Грейнджер, — пробурчал Драко. — Тебя заело, Забини, мать твою? Много чести. Я обращаю на неё гораздо меньше внимания, чем ты думаешь. Блейз тут же повернулся в его сторону. — Ты только не заливай давай, Малфой. Если бы не выходка Паркинсон и не перевод Грейнджер, от твоего занудства всё вокруг увядало бы. Не сказать, конечно, что ты сейчас в норме, хоть и возвращаешься обратно к свету, но поверь мне: пиздострадания Нотта по сравнению с твоим тяжким унынием — просто ничто. А уныние, между прочим — смертный грех… — Он склонил голову набок и кивнул. — Так что, да, я буду славить министра нашего великолепного, в числе двадцати восьми названного, и её, и Пэнс, само собой, тоже. Глаза Драко не выдержали и закатились под веки, а рот изрёк: — Изыди, святой ублюдок, блять. — Святой просто не может спросить прямо, — прокомментировал Тео и откинулся на спинку дивана, — не перетрудил ли наш ловец свои беленькие ручки перед полётом. Хотя, — выдохнул тяжко, — едва ли что-то поменяется. Ну не повезло нашему поколению. Очкастых дарований нам не выписали, девчонок отбитых — тоже, все леди как на подбор. Грязные змеиные приёмчики против них не эффективны, потому что… Потому что женщины в принципе таковы… Их нельзя выкупить, как-то понять и тем более одолеть, если они против. Драко удивился самому себе, молча согласившись с этим пессимистичным высказыванием. Настроение окончательно обосновалось на дне. — Я сейчас влеплю тебе знатное Силенцио, сука Нотт, — возник над ними Монтегю. — И упеку в шкаф до конца недели. — Силенцио, — тихо встрял Забини. — Звучит слишком нежно… — Скажешь, что это неправда? — попытался огрызнуться Теодор, уставившись на злобного капитана. Кажется все в этот миг видели, как дёрнулся глаз Грэхэма. Как ни крути, но девушки в командах-соперниках были костью в его капитанском горле. — Похер. Сейчас все встанут и пойдут выкладываться на максимум. И запас тоже! Драко посмотрел на Забини в надежде, что тот хотя бы немного помрачнел, однако мерзавец всё так же довольно улыбался. — Быть может, это как раз то, чего тебе не хватало, Малфой, — сказал он вполголоса. — Праведная злость. Мужская. Беситься на Поттера — это одно, а вот… Дальше последовал резкий удар кулаком в плечо Забини — от Монтегю, само собой. — Я посмотрю на тебя и твою праведную злость, когда ты столкнёшься с рыжеволосой охотницей, — бросил Малфой, вставая. — Всё не беда, — ответил он невозмутимо. — Просто к чёрту перчатки. Блейз щёлкнул «перстами», и Монтегю снова поддал ему — в спину. Драко окончательно понял, что участвовать в этом провале у него нет ни сил, ни желания… Поле, подогретое Гриффиндором, так же нельзя было называть добрым — впрочем, как и всегда. Поттер и компания как обычно оставили в воздухе свой долбанный дух — это блядское преимущество, которое стало чем-то закономерным по умолчанию. Драко наблюдал за Забини — всё по той же причине, о которой они обмолвились парой фраз в гостиной. Завидев Уизлетту, тот предсказуемо улыбнулся улыбкой знойного итальянского соблазнителя из идиотских дамских романов. Малфоевская рука едва не впечаталась в лоб от абсурда: попытаться деморализовать её улыбкой может только полнейший кретин. Собственно, весь этот цирк как раз и говорил о том, что победа была за рыжей, которая в этот миг не выразила ни единой эмоции. Тишину и относительный покой нарушил её брат — не то, чтобы кто-то сомневался, что соло его самодовольной рожи, направленной на Малфоя, состоится. — Принц и его свита прилетели подышать перед смертью, — подал свой мерзкий голос Уизел и криво усмехнулся. Драко услышал краем уха, как за его плечом скрипнула перчатка Монтегю в туго сжатом кулаке. — Вас что-то гложет, мистер? — нехотя ответил вышеупомянутый «принц», делая вид, что ему до смерти лень сотрясать воздух. — Да. Твои двойные стандарты, например. Тебе можно, другим — нельзя. Сегодня ты праведник, завтра… — Он сжал челюсти, казалось, из последних сил, — завтра можно прямо в коридоре. Вокруг послышался ропот. Кто-то даже присвистнул. На счастье, Драко не собирался теряться и ответил предельно спокойно: — Мало того, что это заблуждение, так ещё и подано мерзко. Двойной проёб, Уизел. Ушёл нахер. Далее рука Драко изобразила жест, похожий на отмахивание от назойливого насекомого — сама по себе, разумеется. На это «собеседник» неприятно дёрнулся. — Рон, — встрял Поттер, но буйный рыжий дружок всё-таки осмелился приблизиться, чтобы прошипеть: — Я надеюсь, она замёрзла. Скорее всего да. Раз в меха пришлось укутаться после тебя. Он скривился на окончании фразы и грубо сплюнул на землю — совсем близко от стоп Драко. Поттер и Маклагген оттащили Уизли подальше. На малфоевское плечо тут же легла чья-то сдерживающая порывы ладонь. — Заставить бы тебя подтереть это, — процедил Малфой. — Чтобы ползал по всему Хогвартс и наводил порядок… Но я не буду. Волшебная палочка незаметно скользнула в ладонь Драко. Хорошо, что обмудок на эмоциях и находится близко — обретённых в кругу Пожирателей познаний вполне хватит на один маленький и незаметный ментальный контакт. — Блестяще, — усмехнулся недоумок. Да, Драко позволил Уизли очередную потугу. — Хорёк в своём амплуа: покупает дорогие мётлы, бросается словами от бессилия. Надеюсь, ты повзрослел и понимаешь, что ни супер-Нимбус, ни тренировка тебе не помогут. — Так же, как тебе не поможет победа. — Малфоевская голова снисходительно склонилась набок. — Так уж вышло, что у каждого свой путь. Кому-то дорога прямиком нахер. Кому-то самое место, скажем… в тепле обители знаний… Палочка вычертила руну, и осколок яркого воспоминания Драко устремился в рыжий разум. Ей было так холодно, кретин, что чуть металл не расплавила. Что ты сейчас загоришься от гнева. Уизли замер на месте. Голубые радужки в обрамлении чудовищных светло-рыжих ресниц затянуло поволокой, но Драко не пристало любоваться результатом своих змеиных стараний — он просто дал понять, что разговор окончен, и вся команда Слизерина дружно двинулась дальше. Только спустя небольшую паузу со спины послышался крик и не самые разборчивые матерные проклятия, и Малфой-младший потешил себя еле заметной торжествующей улыбкой и осторожно повернул голову в сторону капитана — чтобы убедиться, что тот не понял истинной причины перепалки, и гнева на поле не будет.

~~~

Снитч имеет привычку поддаваться Драко Малфою как послушная, прирученная зверушка. Однако вот уже третий год подряд Драко Малфой осознаёт, что эта игра ему в принципе не интересна. Глупая соревновательность с Поттером закончилась Сектумсепрой и даже раньше, и роль ловца Слизерина потеряла свою актуальность. Тренировка, в общем тоже. Роль Драко в квиддиче до безобразия проста, и он её уже несколько раз исполнил, а удачу — или наоборот неудачу — отрепетировать невозможно. Пока Монтегю муштровал остальных, Драко заскучал. Два часа уже в небе, но капитанский дух не думал падать перед последним матчем Слизерин-Гриффиндор в жизнях некоторых членов команды. Хорошо, что Малфоя это озверение никак не коснулось, и он смог бесцеремонно уйти раньше времени… Конечно же никто не сказал ни слова, когда он безмолвно откланялся и покинул поле. Грозный и злобный рыжий дух обитал где-то в замке и мог легко приблизиться к тому, рядом с чем его видеть совсем не хотелось бы… Непорядок. Быстрый душ и непринуждённая чёрная одежда вернули Драко расслабенно-уверенное настроение — то самое, что ему полагалось по статусу. А факт того, что библиотека ранним вечером воскресенья была почти пуста, и вовсе порадовал… Это «почти» включало нужную ему грозную личность. От этого уже даже хотелось улыбнуться. Драко не отрицал про себя, что, возможно, приходить сюда было глупо. Выходило ведь, будто он прибежал за ней по ещё пока горячим следам, однако мыслительный процесс в этой буйно-кучерявой голове виделся ему крайне интригующим: неловкость, возникшая между ними была слишком свежа, и пощекотать себе и ей нервишки хотелось до одури. Грейнджер была так увлечена чтивом, что, казалось, не заметила бы даже Бомбарды, но тихое приближение Драко заставило её резко поднять голову и напрячься. — Какого чёрта, — почти выкрикнула она. Схватила волшебную палочку и быстро поднялась, будто это был не прекрасный во всех смыслах сокурсник, а чудовище с разинутой пастью. — Грубо, — спокойно констатировал Драко. — Я, знаешь ли, ласку люблю… Взгляд при этих словах он конечно же не отвёл. Грейнджер предсказуемо попыталась уставиться в книгу, но это было так глупо и неуместно, что она тут же закрыла её. — Ты… — шагнула назад со скрещенными на груди руками и стремительно густеющим румянцем на щеках. — …что-то хотел? — Я всегда что-то хочу, — ответил Драко и склонил голову набок. Всё-таки на выпущенный пар мозг Малфоя-младшего работал отменно. У паники, истерики и драмы не было никаких шансов. Можно было анализировать что угодно и сколько угодно, держа себя полностью в руках. Грейнджер покраснела ещё больше и увела взгляд. О чём таком нехорошем ты сейчас думаешь, золотая умничка, мать твою? Один маленький шаг в её сторону в молчании заставил её впасть в ещё больший ступор. Второй же развязал её язычок, и Драко мгновенно превратился в слух. — Послушай, Драко… То, что бы… — Она сглотнула, чтобы подавить вибрацию голоса и посмотрела вниз… — всё то, что было вчера там, понимаешь? Между нами. Я не… Я, в общем, была несколько растеряна. И даже наверное расстроена. И… мы, женщины, иногда снимаем стресс крайне своеобразно. И потому… — На этом она осмелела и взглянула ему в глаза. Голос стих и ускорился. — Я знаю, каков твой мир. Он консервативен и строг, и… В общем, это совершенно не то, что ты подумал. И вообще, если ты всё-таки что-то не то подумал, то знай, что это не плохо. Это классно. Просто тебе оно непонятно по известным причинам. Поэтому, если ты подумаешь о том, чтобы назвать меня каким-нибудь нехорошим словом или налепить на меня ещё более нехороший ярлык, просто уясни, что есть вещи, которые пока вне твоей реальности, но считаются так же нормальными. Здоровыми… — Последние слова вышли похожими на наезд, и она очевидно почувствовала, что покраснела, дунула на своё личико и заправила за ухо несуществующую прядь волос. — Да, это, несправедливо, и ты наверно решил, что я тебя использовала и не подумала ответить взаимностью, и вообще никогда не думаю о других и об их удовольствии. Вот тут забудь, ради Мерлина, это даже близко не так! Я не могла, понимаешь? Я не знаю, как это сделать. Ты же, ну ты… весь такой неприступный и принципиальный. И типа порядочный, хотя с этим можно поспорить, не скрою. Иногда даже прибить тебя хочется. В общем… — На её вздохе, который последовал дальше, Драко понял, что его самообладание не так крепко, как он предполагал. — Ты сам выбираешь эту несправедливость. Ты обозначил чётко, и я это уважаю и не посмела предложить тебе вот так, с наскока, какую-нибудь альтернативу, без подготовки, чтобы ты… Она осеклась, видимо потому что глаза Драко всё-таки выдвинулись из орбит так, что это стало заметно… Говори ещё, ради Мерлина! Грейнджер, бля… Драко хотелось улыбнуться как идиоту, но она выглядела слишком мило-взволнованно, чтобы пугать её такой реакцией. И увы, она кажется, учуяла подвох и не стала продолжать, остановившись на самом интересном. В итоге на всю её тираду он лишь кивнул, чуть пожал плечами и шагнул в сторону своего библиотечного стола. Она стояла неподвижно несколько секунд, пока Драко неторопливо доставал из своей сумки записи и рассматривал их, после отвернулась и принялась судорожно собираться… Это было мерзко — вот так по щелчку сделать вид, что её не существует. Но таков порядок: несколько секунд на то, чтобы она запылала ещё сильнее и захотела немедленно спрятаться, и он подойдёт сзади еле слышно с вопросом, озвученным чувственно и проникновенно: — Долг или любовь? — мягко коснулось её затылка. — Что бы ты выбрала? Она вздрогнула, кажется. Не дышала несколько мгновений, потом осторожно повернулась с недоумением в круглых тёмных глазах. Да, давай думай, что это значит. Драко не сводил с неё взгляда. — И то, и другое, конечно же… — наконец ответила Грейнджер. — Не хочу размениваться, и не буду. Вот в общем, всё отличие между нашими мирами. Твой полон не только благ, но и условностей, а я вольна брать всё, что… Он довольно растянул губы, и она замолкла. — Хм, в таком случае тебе всё равно, кто победит на следующей неделе: мы или твои соратники по отваге… Рот Грейнджер приоткрылся. Драко, конечно же заметил, что её губы стали полнее и розовее из-за того, что она успела их покусать. — Едва ли болеть за вас — мой долг, — нашлась она, и её голос зазвучал по-злому бодрым. — И едва ли я могу назвать квиддич любовью. — За нас. Болеть нужно за нас… — кивнул он. — Поняла меня? Судя по тому, как она брыкнулась на последних двух словах, они были лишними в гренджеровской карте реальности. Не иначе, как хотела увернуться и немедленно прекратить разговор, но Драко поймал её в прямом смысле, совершенно не побоявшись волшебной палочки, которая всё это время находилась в её правой руке: его ладонь легла на её шею словно ведомая каким-то рефлексом и тут же переместилась на челюсть. — Выдохни, Грейнджер, — прошептал он. — Я говорил, что это просто игра. Она не растерялась и выдала следом — без промедления и настолько дерзко, что Драко по-настоящему загорелся. — Будешь повторять это постоянно, и мне очень быстро станет неинтересно. Эта смесь робости и силы, похоже, была призвана кружить голову. Драко был совершенно не в состоянии сдержать улыбку. Губы сами устремились к её губам — и плевать, что их могли увидеть — однако… — Это тоже может надоесть мне слишком быстро, — шепнула она, когда её пальчик лёг на его губы, буквально отталкивая. На это только захотелось поцеловать её ещё туже, а лучше и вовсе прикусить её губы. Одна рука Драко — та самая, что оказалась незаметно на талии — опустилась и сжалась в кулак. Потому что в этот самый миг кольца запульсировали, и неслабо… Не надо было вглядываться в призрачные черты, чтобы понимать, что где-то здесь, прямо под носом искателя в очередной раз пристроился проказник-Спящий-Дракон. И именно в этот миг Драко понял всё окончательно… Созданный Дамблдором ключ обладал своей волей. Он выбрал её. Потому что их вибрации схожи: храбрость Гриффиндора, ум, любознательность, амбиции, задатки властителя и так далее. Она — правда дракон. Она его дракон… Она стоит на пути к желанной добыче. Она сама желанна. Она стерва — шагнула сейчас назад с поднятой в руке волшебной палочкой и полуулыбкой, будто проглотила любимое лакомство. Драко оставалось только постараться не слишком шумно вздохнуть. Почему всё так сложно?!