Сыграем любовь?

— я все еще… не уверена. — мямлит Юми, опуская глаза и путая пальцы, но в ответ лишь тишина, а потому взгляд на Чона все равно возвращает, понимая, что смотрит на нее так, словно не верит. — Что? — ты врешь себе и мне пытаешься. — уверенно заявляет, тяжело вздыхая, ведь раньше эта девушка всегда была честна. И с собой и с ним. — Когда ты не согласна, ты сразу говоришь четкое нет, больше не рассматривая предложение. Но в этот раз… — а сейчас она, кажется, сама с интересом ждет его мнения, будто хочет понять, как лучше, услышав мнение со стороны. — Юми, ты давно все решила в своей голове. Просто услышь саму себя. Ты уже приехала на съемки, ты уже здесь, ты практически роль уже играешь, но все еще делаешь вид, что не согласна. Она ведь в самом деле почти не думала уже о том, согласна или нет. Тут столько всего накопилось, такие всплески эмоциональные, что она просто не успевала, а может и забыла вообще, что согласие еще не дала. Потому в это утро перед съемками контракт все-таки был подписан, бумаги переданы, а менеджер и директор заранее уведомлены. Первые дни съемок всегда волнительны, потому Юми готова к тяжелому дню, а все странности Хвана списывает именно на перестройку в образ и некоторое волнение, справляться с которым и сама научилась совсем недавно. — ты что делаешь? — например, этот глупый вопрос в гримерке, когда девушка готовилась к съемке, а он встал как вкопаный рядом с выпученными глазами. — переодеваюсь. Нас скоро позовут на площадку, тебе тоже предлагаю ускориться. — Юми всего лишь переодела брюки, а он уже уставился на нее удивленно и полез с вопросами. — тебя не смущают люди? Ты же не хотела раздеваться… — Хван оглядывается, а Юми для чего-то за ним повторяет, подмечая, что в первый день съемок на нервах не только актеры. Здесь еще полный хаос и беспорядок, ведь кругом носятся съемочная группа, визажисты и стилисты, у всех свои дела, все переживают, и немного несобраны. — тут всегда кто-то раздет, они уже не обращают на это внимания. — Хенджину приходится пояснять, что в гримерке не утихнет еще долго, да и все заняты и без них, никто не смотрит. — Даже если ты тут будешь полностью голый стоять, не факт, что кто-то заметит. — но я же тебя заметил. — как единственное оправдание, на что Юми лишь усмехается, собирая необходимые вещи и явно спеша. — потому что ты специально смотрел. — прямо в глаза, а после легко ударяет по его плечу, удаляясь. — Все, жду тебя на площадке. Собраться у него так и не получится. Растерянность на лицо, что ее замечает каждый. Хенджину даже дали разок отдохнуть, отсняв кадры без него, но помогало это все мало. Его голова была слишком забита, чтобы он мог скрыть все эмоции и отыграть, что все в полном порядке. Играть с ней оказалось куда сложней. У него ни разу не было проблем на площадке, он всегда и со всем справлялся на ура, и был совершенно уверен, что играть с Юми ему будет еще проще, ведь ему к ней даже и привыкать не нужно. Оказалось, что дело может быть не только в привычном партнере, а в чем угодно. Он тоже человек, и сейчас играть с достаточно близкой его сердцу Юми, после их совместного проживания и многих разговоров, слишком тяжело. И он прекрасно прочувствовал, что она имела в виду, когда твердила, что с друзьями играть порой куда сложней, чем с незнакомцами. Не проживи они рядом эти дни, не узнай он ее тайны, все было бы так легко, понятно и красиво… ну а сейчас неладное в его поведении доходит и до самой Юми, кто не сдерживается и в перерыве подлетает к нему с вопросами. — да что с тобой сегодня?! — она сердится, но он не знает, на что конкретно, она чуть пихает его, желая встряхнуть, говорит рассержено, но голос старается не повышать, чтобы внимание посторонних не привлекать. Но Хенджина не задевает ее эмоциональность, он все пытается прочитать, что же она чувствует, зная, что играет последнюю роль. — то, что ты сказала тогда… — напоминает про уход, хочет вроде и что-то спросить, но Юми не желает говорить об этом, обрывая. — я сказала не для того, чтобы ты завалил нам весь съемочный день! — а вот сейчас почему-то стало больно. — Это наш общий проект, так что будь добр, соберись и не подводи всю команду. Тебе в любом случае придется доиграть. — она смотрит всего пару секунд, а после сбегает, будто сама боится своей грубости. Эти слова задевают, Хенджин правда верит в то, что его несобранность сказывается на всех, и ему стоит взять себя в руки. И на ее грубость хочется показать, что он может все, и неважно, что она тут сказала. А еще он задумывается о том, что если эту роль они играют вместе, если она и правда последняя, то он желает сделать ее лучшей. Он хочет отдать все ради совместной работы, хочет сделать этот фильм шикарным, а вдруг он сможет все изменить. После перерыва дела пошли куда лучше. В кадре они со всем справлялись, но после каждого «снято» Юми прятала взгляд и отходила, словно показывая, что никаких разговоров между быть не должно. Хенджин желал списать это на то, что из роли в роль скакать не очень, им нельзя терять концентрацию, потому как собраться тяжело обоим. Потому и не лез, да и говорить ей было нечего. Она его правда задела. Может, его и не злила именно та произнесенная фраза, но что-то, кажется, обижало. И он не стал разговаривать с ней даже после съемок, когда они собирались домой, но в разное время, ведь Хенджин специально переоделся отдельно, когда их забрал ее менеджер, с которым он поговорил, пока Юми не пришла, и когда были уже у себя в привычной атмосфере. Молчание поддерживали оба еще долгое время. И Хенджин даже и не думал начинать обсуждение, просто собирался уйти к себе и спать лечь, потому что вернулись поздно. Но Юми все это время на него поглядывала, переживая и замечая, как Хван всю ее игнорирует. Потому, когда пришла в кухню, думая, что смогут вместе перекусить, а он сразу показательно встал и хотел к себе уйти, даже не пожелав как обычно доброй ночи, все-таки не выдержала. — не злись на меня. — она ведь и ножкой топнула, высказав в его удаляющуюся спину. Он остановился. Ее недовольство еще больше разжигало обиду. — когда ты была не собрана, я не был с тобой так груб. — достаточно сдержано говорит, оборачиваясь и встречаясь с ее… печальным видом? Губы поджимает, брови сводит, а глаза сразу прячет, словно провинилась. — если я буду с тобой милой, тебе это не поможет… — и с чего она так решила, ему совершенно неясно, потому и злит снова. — может я только этого и жду, что ты станешь милой со мной?! — все равно повышает голос, полностью оборачиваясь и цепляясь за нее рассерженым взглядом. И эта фраза не нравится уже Юми, потому она и глаза поднимает, читая его эмоции и заводясь не меньше, то ли от него, то ли от осознания, что может говорить искренне, что ему правда ее не хватает. — когда в сценарии будет написано, тогда и буду. — она бы уже здесь точку поставила, поняв, что разговора нормального не выйдет, но Хенджин теперь тормозить не намерен, ведь каждая ее фраза все больше ворошит наболевшее. — тебя только сценарий волнует? — он даже руки в стороны раскидывает, головой слегка мотая, но взгляд всегда к ней возвращая. — да. Потому что я на съемках. И тебя тоже волновать должен только он! — видимо, и он ее рассердил, раз стала так колкостями кидаться, и на месте крутиться, решая, куда бы удалиться, что сделать он ей не позволит, припечатав к месту пока лишь своими словами. — но меня волнуешь ты! А не только этот дебильный сценарий. — она уставляется на него со слегка даже испуганным взглядом, и затихает совсем, даже дыша через раз. — Волнуешь ты, твое состояние, все эти проблемы, что на голову свалились при моем появлении, твое это решение глупое про последнюю роль. Меня все волнует, ясно?! — он еще и подходит к ней все ближе, зажимая к столу как жертву, на которую вот-вот кинется, а Юми только глазами хлопает и упирается поясницей в столешницу, осознавая, что отступать уже некуда. — И как бы ты не противилась, это не изменится. — Х-хенджин… — наконец вздыхает, бегая взглядом по чужому лицу, пытается с мыслями совладать и хочет снова поучать, что профессионал не должен быть так подвластен эмоциям к своему партнеру по кадру и прочее. Но Хван знает, что она попытается сказать, потому затыкает поцелуем раньше, чем Юми еще хоть слово подберет. Девушка от неожиданности даже вздрогнет, чуть округлив глаза и уперевшись ладошками в его плечи, однако отталкивать не решится. Через несколько долгих секунд ее пальчики неспокойно сожмут его футболку, а Юми прикроет глаза и постарается расслабить губы, позволив Хенджину целовать так, как хочется. И Хван углубит поцелуй, заметив ее смирение и согласие, прижмется ближе, подхватив одной рукой за талию и усадив на стол, вторая рука все также будет крепко удерживать ее голову, чтобы не дать увернуться, пока Юми продолжит едва ощутимо царапать кожу сквозь ткань, неуверенно отвечая. Этот вечер не должен был закончится так. Никто и не думал возвращаться к теме чувств и желаний, эти двое становились все ближе, пока не всплыла тема про последнюю роль и последующие сложности в съемках. Все в миг разрушилось об обстоятельства. А сейчас сил на то, чтобы выстраивать адекватно взаимоотношения снова, не было у обоих, день слишком вымотал. Хенджин, все же разорвав поцелуй через силу, сказал, что не хочет вот так. И имел в виду не только нежелание переспать сейчас на эмоциях, но и нежелание вновь торопиться и так неправильно строить их отношения. Он отступил, постепенно спуская руки, но очень лениво стягивая их с бедер Юми. А девушка, прекрасно его понимая и полностью поддерживая такое решение, успела поймать за кисть до того, как парень бы поспешил ретироваться подальше. Она сообщает, что согласна с ним, а после чуть тянет обратно, безмолвно прося еще один поцелуй, который Хенджин ей, конечно же, дарит, разрешая запустить пальцы в волосы и чуть сжать. В этот раз Юми сама отпускает, зная, что Хван собирается покинуть ее и отправиться в спальню, а потому опускает взгляд и руки на стол возвращает, больше не удерживая. У нее внутри как-то грустно. И это чувствуют оба. Парень, немного все же задерживается, целуя шею, после шепчет, что спать пора, гладит по голове и желает спокойной ночи, оставляя Юми и медленно отходя назад, уже после разворачиваясь и удаляясь к лестнице. А Юми… Юми только сейчас позволяет себе в полной мере расценить все, что сказал Хенджин сегодня, что упоминал до этого вечера, все его слова о чувствах и заботу. Она только сейчас разрешает себе прочувствовать, насколько он к ней искренен, насколько чист в намерениях, и как проявляет к ней чувства, всеми силами сопротивляясь ее отказам. Только сейчас она позволяет себе в полной мере испытать муки совести и стыд перед Хенджином за все, что когда-либо ему наговорила и сделала. Потому только сейчас из ее глаз польются горькие слезы, сдерживать которые уже просто нет сил. Она уверена, что Хван не играл на ее чувствах, не шутил, не мстил, а она была с ним так жестока все это время. И эта уверенность выливается лишь в громкие всхлипывания, не скрывающиеся за прижатыми к лицу ладошками, отдающиеся эхом в тишине дома и доносящиеся до слуха Хенджина, не успевшего даже дойти до спальни. Он не сразу поверил своим ушам, подумав, что ему просто могло что-то показаться, однако замер и прислушался, четко расслышав очередной всхлип с первого этажа. Юми точно плачет, и сердце разрывается на кусочки от этой мысли, потому он решает, что не может ее оставить. Путь до кухни теперь преодолевает раза в два быстрей, и находит девушку на том же месте, где и оставлял с минуту назад. Она все также на столе, вся сжалась и плачет, стараясь укрыться в маленьких ладошках. Конечно, он вовсе не понимает, что могло стать причиной такого всплеска эмоций сейчас, но сразу направляется к ней, прижимая ее голову к плечу и крепко обнимая. Он не станет спрашивать, что случилось, не полезет успокаивать и убеждать, что все хорошо, и причин для слез нет. Он просто будет рядом, будет прижимать к себе, аккуратно поглаживая по волосам и давая возможность выплакаться. А как только Юми хоть немного расслабится, предложит умыться и пойти в постель, на что девушка лишь покивает, но с места не сдвинется, ожидая, когда Хенджин снова уйдет и оставит ее одну. Чего, к слову, не происходит. Теперь он точно не намерен ее оставлять, мало ли что еще может случиться. Он не сможет спокойно спать, пока не убедится, что она заснула. Потому Хван шумно выдыхает, замечая, что девушка и правда стала успокаиваться, но из рук ее все равно не выпускает, вновь обнимая за талию и поближе к себе придвигая, чтобы могла удобно обхватить его шею и плечи, как делать явно любит. — пойдем в кровать, уже очень поздно. — едва различимо шепчет ей на ухо, поднимая со стола и унося наверх, так и не распуская объятий. Приносит к себе, укладываясь сразу с ней, укрывая обоих и продолжая поглаживать по голове, порой стирая с ее щек дорожки от непрекратившихся слез. Вскоре Юми все-таки сможет заснуть, так и оставшись крепко прижатой к его груди. Хенджин же еще какое-то время продолжит внимательно следить, переживая, что сон ее может быть неспокойным, но вскоре также заснет, ведь за окном почти три часа ночи, а на ногах эти двое провели почти полные сутки. И выспаться в это утро возможность была, потому ни один будильник не посмел потревожить их сон слишком рано. Парочка так и сопела в обнимку, только теперь уже Юми была прижата спиной к Хвану, любившему обнимать именно сзади, особенно во сне. И, кажется, они и до обеда бы так провалялись, если бы не звонок в дверь, разбудивший одновременно обоих. Вставать не хотелось, потому каждый делал вид, что еще не проснулся, но Хван двинулся первым, решив покрепче прижать Юми, зная, что подняться вот-вот придется. — Хенджин, открой… — сонно просит, поглаживая руку обвивающую талию, но так и не открывая глаза. Собеседник, впрочем, тоже их еще не разлеплял. — это явно твой менеджер приперся. — хрипло ворчит в ответ, расслабляя хватку и тяжело вздыхая, собираясь с мыслями и силами. — черт… ладно. — Юми убирает его руку с себя, через силу усаживаясь на постели и жмурясь даже от тусклого света из окна. — я бы сходил, десять секунд всего… — бубнит под нос Хван, только сейчас сообразив, что его фразу и медленную подготовку к пробуждению Юми восприняла как отказ. Пытается ее за руку ухватить, но девушка умело выкручивается, поднимаясь с постели и топая босиком к выходу. — спи, я открою. — она и дверь за собой прикрывает, чтобы ему не мешать, на что Хенджин непроизвольно скулит, раскидывая руки в стороны на кровати и стараясь все-таки проснуться наконец. Ему всегда тяжело давалось пробуждение, и уж тем более после тяжелой ночи. Юми же, разлепив глаза, поняла, что впринципе то уже достаточно выспалась, потому даже и не злилась на Чона, приехавшего без предупреждения. Но ей еще нужно было немного времени, чтобы от сна отойти и начать соображать, что вокруг происходит. — ты чего трубки не берешь? — видимо, он все-таки собирался предупредить… Юми лишь мычит в ответ, рукой приглашая войти в дом, чтобы не дуло с улицы, а то кожа в миг покрылась мурашками. — уже час дня, ты никогда так поздно не спала… — менеджер даже с каким-то подозрением осматривает сонную Юми, вовсе не понимая, с чего так сбился ее режим. Да и она сама, кажется, не ожидала. — час?! — отрезвляет. А потому девушка и понимает настойчивость Чона, он ведь мог надумать себе всякого, раз ему никто так поздно на звонки не отвечает и дверь сразу не открывает. Неудобно даже, что переживать заставила. — Ой, я как-то… проспала сегодня, мы легли поздно и… — она чуть улыбается, чтобы атмосферку разрядить, волосы неспокойно приглаживает, задумываясь, что даже не знает, в каком виде вышла его встречать, и за плечо часть прядок отбрасывает, надеясь, что не выглядит слишком растрепаной. — а это что? — вдвойне удивленно вдруг выдает Чон, не дожидаясь окончания фразы и пальцем указывая на непонимающую девушку. — на шее у тебя. — понятней не становится, потому Юми пробегается глазами по помещению, выискивая какую-нибудь отражающую поверхность, чтобы узнать, как все-таки выглядит, только с постели поднявшись. Вот только по следующей фразе менеджера все догадки постепенно сводятся к одной единственной. — Я смотрю, вы все-таки вошли в роль? Ты дала ему шанс? — я… — Юми слегка замирает, размышляя, правильно ли она поняла намек. Чон же улыбается довольно, будто рад такому развитию событий, в кухню проходит, головой покачивая и прицокивая, а девушка лишь растерянно движется к зеркалу, замечая неяркий, но вполне заметный на ее бледной коже засос. — черт… — да ладно тебе, — парень усмехается, оглядывая девушку с ног до головы в очередной раз и отчего-то испытывая за нее радость. Хоть точно и не знает, что тут между ними, а все равно рад, что движутся в правильном направлении. — съемки снова на пару дней переносят. — чего? Опять?! — возмущаться уже нет сил. Сколько можно переносить? — несколько камер вышли из строя, потому что помещение затопило этой ночью, они ищут, где новые сейчас заказать. — сезон дождей, похоже, не собирался оставлять остров. — кажется, снять этот фильм нам вообще не судьба. — немного даже расстроенно заявляет Юми, усаживаясь напротив менеджера за стол и уставляясь на свои руки. — да ладно ворчать, ты уже несколько лет не отдыхала нормально, наслаждайся. — хотя, если так подумать, наслаждаться таким отдыхом довольно сложно. Вечно в режиме ожидания, порой то пробы, то мини-съемки, то так называемые выходы на публику. Еще и погода не радует, даже не прогуляться. — Правда, мы тут с агентствами посоветовались и решили, что ваша совместная фотосъемка и правда хорошая идея. — теперь еще и фотосъемки. Какой-то странный отдых получается. Но девушка только кивает, слушая прочие новости от менеджера.