Полуденный зной

Спустя пару дней. Ветер со свистом бился в брезент, спешно растянутый между камней. Песок, острый и злой, заносило в дыру у самой земли, но такое укрытие было всё равно гораздо лучше, чем совсем никакого. В этот раз им повезло издалека заметить песчаную бурю и вовремя найти подходящую пещерку. Николас был готов считать это чудом. Ангельским, мать его, благословением. Свет, неверный и тусклый, пробивался сквозь щели, с трудом освещая каменное убежище — и стремительно гас. Значит, скоро закат, и застряли они здесь... Одному Богу известно, надолго ли. В животе заурчало так громко, что сидящий напротив Вэш перестал пытаться вытряхнуть из сапога песок и внимательно посмотрел на Вульфвуда. — Кажется, пора поужинать. — Вэш потянулся за сумкой, и Николас не стал спорить. Место для костра нашлось давно: топливные брикеты отлично влезли в каменное углубление, а у потолка над ним неплохо тянуло. Щёлкнула зажигалка — Вульфвуд снова пожалел, что здесь не стоит курить — и весело заплясали огненные языки. Сразу стало уютнее — если не думать про раскалённый ветер, беснующийся за тонким полотнищем. Вэш торопливо натянул сапог и, насвистывая что-то неопознанное, занялся едой. Ник, справедливо рассудив, что в том углу оба они не поместятся, уселся неподалёку и, нашарив на дне сумки полузабытый и частично обтёсанный брусок, взялся за нож. Первая стружка мягко спланировала на песок. — Николас, а ты... О. — Вэш, обернувшийся что-то спросить, замер, с любопытством глядя на деревяшку в пальцах Ника и старенький, но явно острый нож. — Что? — Что это? — Средство от скуки. Вульфвуд, не поднимая головы, продолжал своё занятие: брусок всё больше приобретал очертания раскинувшей крылья деревянной птички. Руки отлично помнили, что нужно делать. Темнота, разгоняемая только маленьким костерком, совсем не мешала. — И как могут спасти от скуки кусок дерева и нож? — Вэш с любопытством смотрел на то, как лезвие легко — на первый взгляд — срезает с деревяшки тонкие завитки. — Когда руки заняты, думаешь меньше. Не сравнится, конечно, с твоим умением идиотничать... Николас усмехнулся и поднял птичку повыше, осторожно вырезая клювик и неторопливо вкручивая острие ножа по бокам головы — обозначая глаза. — То, что я делаю — не для того, чтобы меньше думать. Скорее наоборот, — как-то странно отозвался Вэш, не сводя глаз с крылатого брусочка. И с молчащего Вульфвуда, увлечённо рассматривающего своё творение и подправляющего одному ему видимые детали. — Вот чёрт! — Учуяв запах начавших подгорать бобов, Вэш торопливо вернулся к костру. Ещё несколько длинных стружек упали к ногам Ника, прежде чем ему вручили жестяную миску с ужином. Бобы и размякшее вяленое мясо — ничего нового, но желудок снова отозвался голодным урчанием. Отложив нож и деревяшку, Вульфвуд взялся за ложку. Некоторое время к завыванию ветра и скрежетанию песка о брезент примешивался только перестук ложек. — Почему именно птица? — Неожиданно спросил Вэш, внимательно глядя на Николаса. Словно ответ на этот вопрос был действительно важен. — Что? Вульфвуд, старательно собирающий в кучку остатки ужина, коротко посмотрел на друга и вернулся к еде. Ложка шкрябнула о жестяное дно как-то слишком громко. — Почему ты вырезаешь именно птицу? — Вэш подтянул колени к груди и упёрся в них подбородком, не сводя с Николаса пристального взгляда. — Это что-то важное для тебя? — Важное? — Ник пожал плечами и, прежде чем продолжить, доел остатки бобов. И уже хотел было отшутиться, но глянул на притихшего Вэша и ответил честно: — Никогда не задумывался. — И всё же. Почему не кошка, не собака, не том? Почему именно птица? Дрожащие отсветы огня плясали по импровизированной палатке, с трудом разгоняя полутьму настолько, чтобы видеть лица друг друга. Так было намного проще, чем говорить с темнотой. Хотя... лучше уж говорящая темнота, чем настойчивый и внимательный взгляд, забирающийся под кожу. Вульфвуд молчал долго: сделал несколько глотков застоявшейся во фляге воды, снова взялся за нож. И, только придав крыльям и хвосту почти окончательную форму, заговорил. Нож стачивал мелкие щепки, намечая оперение. — Я могу и тома вырезать, и кошку, и собаку... Собака и кошка, правда, будут ужасно похожи. Могу даже человека... При должном воображении можно будет представить, что это человек. — Ник усмехнулся. — Птицы получаются лучше всего. Наверное, потому что я люблю птиц. — И не любишь людей, — тихо добавил Вэш и уже громче спросил: — Почему именно птиц? — Когда я был в... — Нож дёрнулся, чуть не срезав лишнее. — В детстве я смотрел на птиц и думал, как хорошо было бы иметь крылья. Не сидеть на месте, а парить в небе. Лететь, куда вздумается, и... быть свободным, наверное? Вой песчаной бури усилился, в щель у самой земли намело маленький бархан, почти засыпав её. А Вэш молчал, внимательно наблюдая за руками Николаса. И за тем, как из-под лезвия ножа с каждым новым движением всё отчётливее проступали маленькие пёрышки. — Прости. Я не подумал, что это может быть связано с чем-то личным, — выдохнул Вэш, когда одно крыло было почти закончено. — Да не то чтобы. — Вульфвуд дёрнул плечами. — Но можешь рассказать, кто нравится тебе. Тогда будем квиты. Вэш вскинул голову, и в широко распахнутых глазах плескалось искреннее удивление. Никто не спрашивал его о таком до сих пор. — Я... Мне всегда нравились киты. Я никогда не видел их вживую, только в видеоархивах с Земли, но они... очень мирные и очень красивые, — тихо отозвался Вэш спустя ещё почти половину крыла. — Ой. Ты же не знаешь... Я попробую объяснить! Где-то в темноте зашуршал плащ, а вслед за ним и дорожный мешок. Что-то звякнуло, раздался глухой стук и шелест песка. Через мгновение стало почти светло. Проморгавшись, Николас обнаружил, что Вэш воткнул в землю фонарик и теперь улыбается как идиот. «Хотя, почему как?» — невольно подумал Вульфвуд, глядя на Вэша. Даже от птички отвлёкся ненадолго. — Я попробую объяснить, — повторил Вэш и почесал затылок. — На Земле было очень много воды. Если быть точным, семьдесят процентов поверхности всей планеты занимала вода. Правда, бóльшая её часть была непригодна для людей: слишком солёная. И океан — это самая большая территория воды на планете. И самая глубокая. В океане и в некоторых морях — это тоже очень большие водоёмы, но немного меньше, чем океаны — жило много-много разных животных и рыб. Кит — один из них. Вэш замолчал, переводя дыхание и задумчиво кусая губы. А потом просто начал рисовать на песке что-то, напоминающее большую вытянутую каплю с рыбьим хвостом. — Значит, «киты». — Отложив деревяшку, Николас подвинулся ближе, чтобы лучше видеть рисунок. Почему-то казалось, что Вэшу это будет... важно? — Представь себе очень большую рыбу. Размером с... ну, скажем, с половину взрослого червя. Киты были самыми крупными существами, обитающими на Земле. В среднем они вырастали до двадцати пяти метров, а самые большие — до тридцати трёх! И могли весить по сто шестьдесят тонн. Они жили группами, совсем как люди. Но иногда собирались в огромные стада из многих сотен китов! А ещё они умели петь. Совсем не похоже на то, как поют люди — скорее, это что-то между гулом песчаного крейсера и рёвом мотора. Песня каждого кита уникальна! — Вэш выдохнул и неожиданно помрачнел, словно кто-то выключил в нём маленькое солнце. — У китов не было врагов в природе, но были люди. Они веками охотились на них ради ценных ресурсов и почти полностью их истребили. — Вот поэтому я не люблю людей. — Вульфвуд ободряюще улыбнулся и указал ножом на два длинных выступа, торчащих посередине тела «кита». — А это что? — Это плавники. Они очень длинные. А когда киты всплывают, могут бить ими по воде, когда переворачиваются. Очень грациозно и очень красиво. И громко. — Вэш снова улыбался. — Подожди. — Николас почесал тыльной стороной ножа подбородок. — Разве земные рыбы не в воде живут? Зачем им всплывать? — Это сложно объяснить. — Вэш закусил губу, подбирая слова. — Киты, на самом деле — не рыбы. Они — млекопитающие. Как кошки или собаки. И им необходимо дышать, чтобы жить. Но и без воды они жить не могут. Поэтому они научились очень надолго задерживать дыхание и дышать спиной. Там есть такое отверстие. — Вэш ткнул пальцем протеза в спину большой капли с плавниками, ставя большую точку. — Ты... точно уверен, что они действительно были... такими? — Вульфвуд смотрел на рисунок очень подозрительно. И пытался понять, это кто-то один из них надышался дымом — или сразу оба? — Абсолютно. Я просмотрел все хроники, связанные с ними, которые только нашёл. Но я понимаю, это и правда звучит очень странно. Жаль, я не могу тебе показать их... — Я представил. — Николас снова почесал подбородок и вдруг вспомнил кое-что важное: Вэшу не полагалось всего этого рассказывать, а Вульфвуду следовало бы удивляться получше. — А... откуда ты всё это знаешь? — Я и-изучал потерянные технологии, до того, как на меня открыли охоту, — выпалил Вэш раньше, чем успел всерьёз испугаться. Привычная, доведённая до идеала и отточенная до автоматизма легенда прозвучала довольно правдиво. Но противный липкий страх, что его сейчас раскроют, сдавил горло и завозился под рёбрами тошнотой. Почему-то очень не хотелось, чтобы Николас из вроде-бы-как-друга превратился в одного из тысяч охотников за наградой. Или, того хуже, стал палачом. Но Вульфвуд в ответ просто улыбнулся, скрывая облегчение: в это объяснение вполне можно было поверить. — Получается, тебе повезло? Ну, эти архивы... Я про такое только слышал. Думал, придумывают. — Получается так, да. — Вэш облегчённо вздохнул и тоже улыбнулся. — Их осталось немного — архивов, — и большая часть сгинула вместе с Июлем... Неловкая пауза затянулась, давя на уши воем ветра и скрипом песка, бьющегося о брезент снаружи. — Расскажешь потом ещё что-нибудь? — Николас первым нарушил тишину. — Тебе правда интересно? — Вэш вздрогнул, выныривая из своих мыслей, и завозился. Неловко подвинулся, уронив фонарик и засыпав «кита» — и пересел ближе, почти касаясь плечом плеча. «Было бы больше места, полез бы обниматься, дурак», — подумалось Николасу. — Про китов мне понравилось, хотя и сложно поверить. Значит, говоришь, им нужны и вода, и воздух, хм... — Вульфвуд задумчиво посмотрел туда, где был рисунок — и вернулся к своему занятию. Предстояло ещё поправить хвост — и закончить крыло.