Полуденный зной

В номере было душно и жарко. Терпко пахло пóтом и перегаром. Следы вчерашней пьянки живописно расположились по всей комнате: столик в углу украшали два недопитых стакана. Чёрный пиджак и красный плащ бесформенной кучей валялись почти у самой кровати. И всё будто ждало, пока собутыльники проснутся. Вэш завозился первым. Затёкшее в неудобной позе тело гудело и ныло, механическая рука почему-то не слушалась, а здоровая оказалась придавлена чем-то тяжёлым. Попытавшись встать, Вэш дёрнулся, так и не открыв глаза. А в следующий миг темнота за закрытыми веками взорвалась двумя солнцами. По лбу приложили чем-то очень крепким и, вроде, тяжёлым. Стон боли раздался удивительно слаженно и гармонично, словно так и должно было быть. — Что за..?! — Моя голова-а-а... От неожиданности Вэш разлепил тяжёлые веки и сквозь мутную пелену похмелья разглядел, наконец, причину, помешавшую ему встать. Николас Д. Вульфвуд собственной персоной придавил всем своим весом и Вэша, и его протез. А тот, похоже, отстегнулся от креплений во сне. ...или не во сне? Вэш плохо помнил всё, что случилось после первой бутылки. Всё, что происходило к концу второй, он не помнил вообще. Только смутное беспокойство терзало его вместе с чудовищной головной болью. — За что-о-о? — Николас тихо стонал, положив руку на лоб. Если бы Вэшу не было так плохо, он обязательно обеспокоился бы состоянием друга, но сейчас... ...сейчас Вэш с трудом сел и, зажав коленями флягу, открутил крышку. Скрежет металла о металл показался оглушительно резким. Несколько глотков прохладной — по сравнению с воздухом в комнате — воды сделали жизнь ощутимо лучше. И хуже одновременно: куцые обрывки воспоминаний начали всплывать в голове. Спор в баре, джентльменские реверансы у постели и выяснения, кому спать на полу. Куски разговоров, какие-то шутки — не понять чьи. А ещё... чёрт возьми. Кажется, они... что? Просто неудачно столкнулись лбами, когда случайно падали на кровать? Или... Вэш зажмурился и покраснел до кончиков волос. Торопливо впихнув Николасу полупустую флягу, он с трудом выдернул из-под него свой протез и поднялся. Чудом не потерял равновесие. Постоял с полминуты, дожидаясь, пока пол перестанет раскачиваться так сильно, и скрылся в ванной первым. Отчаянно хотелось верить, что сам Вульфвуд помнит ещё меньше. *** Николас медленно водил вилкой по тарелке, изредка отправляя в рот очередной кусок мяса или картошки. Иногда зубчики задевали жестяное дно, и еле слышный скрежет казался настолько ужасающе громким, что Вульфвуд невольно морщился. И не мог припомнить более паршивого утра, чем это. Во всяком случае, за последние пару лет. Голова гудела так, словно по ней всю ночь молотили, а во рту будто нассала стая котов. От курева тошнило, кофе не помогал, еда... Еду в себя запихнуть удавалось с трудом. Вэша нигде не было видно. Уступив ванную Нику, он умудрился с невероятной — с таким-то похмельем — скоростью упаковаться в свой чудовищный костюм. К моменту, когда Вульфвуд ожил достаточно, чтобы вынуть голову из-под крана с холодной водой, Вэша уже не было. Только чёрная кошка нахально растянулась на сбитой постели. Это наводило на определённые мысли. Прошлую ночь Николас помнил обрывками — но точно был уверен в одном: пьяная попытка поцеловать этого слишком болтливого придурка ему не приснилась. Как и удивление в лазурных глазах — и подобие... ответа? Чёрт. Это ж надо было так. Вульфвуд зло отхлебнул кофе, мыслями возвращаясь к раскрасневшемуся от алкоголя лицу Вэша, к припухшим губам и... Стул напротив скрипнул, и по ушам резануло болью. Ник поднял глаза от тарелки и хотел было рявкнуть, что здесь занято, но наткнулся взглядом на отвратительно бодрого и почти свежего Вэша. Который совершенно спокойно плюхнулся на свободное место и плеснул в свою чашку давно остывший кофе. — Забористое пойло здесь оказалось, просто жуть. И как мы столько выпили? — Вэш сделал пару глотков и откинулся на спинку. И, кажется, совсем не испытывал неловкости за вчерашнее. Вот оно как. Не помнит? Или решил, что лучше не вспоминать? — С большим энтузиазмом, — криво ухмыльнулся Николас, рассудив, что тоже может вести себя как обычно. Так, словно ничего не случилось.