Полуденный зной

Большой город гудел, как растревоженный улей. Люди сновали по улицам, невзирая на палящее солнце и удушливый зной, лавочники наперебой нахваливали товары и до хрипа торговались за каждый двойной доллар. Дети с визгом носились под окнами гостиницы, изредка влетая друг в друга или в случайных прохожих. Вэш, чрезвычайно занятый отчаянным флиртом с молоденькой девушкой из соседнего номера, открыл дверь спиной и едва не свалился, запнувшись за порог. — Я принё... А где твой костюм? — Человек-Ураган, с детской непосредственностью забыв обо всём на свете — даже об открытой двери, — разглядывал Николаса, лениво привалившегося к подоконнику и, какая неожиданность, курящего в окно. На улице громко болтало радио, и Вульфвуд наверняка прислушивался к новостям. Из одежды на нём были только штаны — непривычно-светлые и явно чужие. — В стирку отдал. Или ты думал, я в нём неделями так по жаре и хожу? Вэш смущённо улыбнулся и вспомнил про девушку, всё ещё пялящуюся на полуголого священника. Спешно попрощавшись и захлопнув дверь, сгрузил пакеты с едой на стол и скинул плащ на вешалку. — Тебе, между прочим, тоже не помешало бы. Из твоего шмотья скоро можно будет половину пустыни вытрясти. — Да? Думаешь? — Вэш подцепил потускневший рукав, и с него действительно отвалилось несколько чешуек засохшей пыли и грязи. — Но у меня нет чистой запасной одеж... Он запнулся, заметив, наконец, на одной из кроватей штаны и пару рубашек. Свою Николас, видимо, просто не потрудился надеть. — Спаси-ибо, друг! — Вэш улыбнулся широко и открыто, как будто получил самый лучший подарок, а не мятые штаны и простую небелёную рубашку. Николас подцепил из пакета пончик и отвернулся к окну. — Грязное отдашь Ирен, она должна быть на кухне. Я за тебя заплатил. — Как скажешь! — с энтузиазмом воскликнул Вэш и начал раздеваться, ничуть не стесняясь присутствия Вульфвуда. Первой на пол полетела кобура. Потом — оба наплечника, налокотник и наколенники. Металлические пластины глухо бряцали друг о друга, падая в кучку. Следом упали разнокалиберные ремни. Ворох кожаных полос разной длины и толщины был похож на клубок пустынных змей, собравшихся в расселине. — Признавайся, ты с каждого серьёзного противника снимаешь ремень и цепляешь на себя? — Николас не поворачивался: ему хватило стука пряжек о пол. — Ага. Именно так. А если на них нет ремней — вырезаю. — Пыхтя от усердия отозвался Вэш с кривоватой улыбочкой. Ник в ответ громко фыркнул: конечно же, не поверил. Вэш не стал отвлекаться на спор: стянул, наконец, длинные перчатки и безрукавку. А с сапогами пришлось повозиться подольше. Быстро расстегнуть по меньшей мере дюжину ремней и ещё столько же мелких застёжек — не самая тривиальная задача. — Уснул? — Вульфвуд обернулся, чтобы отправить окурок в пепельницу, да так и остался стоять, упёршись бёдрами в подоконник. И насмешливо улыбался. — Можешь помочь, шутник, — проворчал Вэш, с трудом победив правый сапог и теперь занимаясь левым. Главное было не задеть механизм выкидного лезвия ненароком... — Приглашаешь? — Заметно посерьёзневший Николас отклеился от подоконника и сделал шаг вперёд. Ма-а-аленький такой, но неуловимо-угрожающий. Пальцы протеза сорвались с последнего крючка, и острое лезвие чиркнуло по металлу, высекая искры. Вэш почти не вздрогнул, всей спиной ощутив движение Вульфвуда. — Поздно, святой отец. Я уже сам справился с этой тяжкой долей, — Ураган привычно улыбнулся и скинул на пол второй сапог. — Если ты устал, я могу помочь тебе с остальным, — осклабился Ник, и Вэш совсем перестал его понимать. В голову закрались смутные подозрения. — Предлагаете руку помощи, святой отец? — Попытка отшутиться вышла какая-то не очень удачная и, даже на взгляд Вэша, слишком двусмысленная. Он поспешил исправиться: — Я, пожалуй, откажусь от столь щедрого предложения. — Как знаешь. Но если что, я рядом. — Николас с кривой ухмылкой отвернулся обратно к окну и облокотился о подоконник, выглядывая наружу. На мгновение показалось, что что-то пошло не так, но... Вэш спокойно распустил шнуровку на бёдрах и расстегнул ширинку. Штаны получилось снять после недолгой борьбы. Немногим проще всех остальных деталей костюма — почти доспеха. Оставшись в одном белье, Вэш устало выдохнул и утёр со лба пот тыльной стороной кисти. — Ещё раз спасибо за заботу, Ник! — весело бросил он и, подхватив с постели чистую одежду, поспешил в ванну. Прежде всего стоило помыться. А то, как верно заметил Николас, скоро из него самого можно будет вытряхнуть половину пустыни. Но всё оказалось не так плачевно, как представлялось вначале. Всего лишь две пригоршни песка застряло в волосах и примерно столько же — в сочленениях механической руки. Совсем не смертельно. Поэтому с водными процедурами Вэш управился быстро и вышел из ванной в одних штанах, весело насвистывая прилипчивый мотивчик, подхваченный на улице этим утром. Накинутое на плечи полотенце впитывало воду, капающую с волос. Встретил Вэша взгляд Николаса — очень внимательный и серьёзный. Если бы не расслабленный вид растянувшегося на кровати священника, впору было бы испугаться. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Вэш, подходя ближе и глядя на Вульфвуда сверху вниз. — Сам не знаю. — Николас не улыбался. — Хочешь поговорить? Могу найти твою переносную исповедальню. Для своих ведь скидки? — Неуверенно пошутил Вэш, садясь на край кровати. Вульфвуд молчал минуты две, переведя тяжёлый взгляд на потолок. — Хочу. Но понятия не имею, как объяснить так, чтобы ты понял. — А ты попробуй. Я, говорят, сообразительный. — Кто говорит? — Николас хохотнул, и в комнате как будто стало легче дышать. — Рэм так говорила... — Нахмурился Вэш, но уже через мгновение снова улыбался. — Я серьёзно, Вульфвуд. Что случилось? Ник снова задумался, явно подбирая слова. Продолжая гипнотизировать потолок. — Тебе когда-нибудь кто-нибудь действительно нравился? По-настоящему, а не... Не как ты обычно. — Конечно. — Вэш смотрел с недоумением. — Мэрил, Милли, ты. Вы мне очень нравитесь. Вы — замечательные люди, с которыми мне... хорошо рядом. Ещё есть пара... Николас закрыл рукой глаза и застонал так громко, что Вэш запнулся. — Стой-стой-стой. Я не про это, Умник. Молчание, повисшее в комнате, казалось материальным. Оно расширялось, заполняло собой пространство, давило на уши. Вэш нахмурился и, не дождавшись наводящих вопросов, сделал первое, что придумал. Навис над Вульфвудом, упираясь ладонями по обе стороны от его головы и уронив на пол забытое на плечах полотенце. И потребовал: — Так объясни! Капля воды сорвалась с мокрой чёлки и упала Николасу на шею. Тот вздрогнул и убрал руку, уставившись потемневшим взглядом прямо на друга. В глазах читалась непонятная, но очень яркая злость — и что-то ещё, чего Вэш никак не мог разобрать. Чужие пальцы тяжело легли на шею — наверняка теперь не получится легко отстраниться. — Я говорю о чём-то посерьёзнее дружбы. — Николас говорил медленно, но вряд ли всё ещё выбирал слова. Сдерживался? — То, о чём ты так любишь болтать с каждой встречной, но никогда не берёшь. Я хочу понять, был ли у тебя кто-то, с кем ты действительно хотел пойти дальше, чем шутки? Вэш заворожённо следил за тем, как меняется взгляд Вульфвуда, и всё меньше понимал, к чему тот ведёт. Но от тёплой ладони на загривке по позвоночнику разбегались странные колючие мурашки, и это было так... ново? — Николас, мы же уже обсуждали это. Я хотел бы мирной жизни, дом и семью, но... К чему это сейчас? Я не понимаю... Лицо Вульфвуда приобрело такое выражение, будто он сейчас рассмеётся. Сменилось кривой гримасой, после — ухмылкой, злостью... Впервые Николас действительно озадачил Вэша: эмоции появлялись и исчезали так быстро, что их едва получалось уловить. Секунда, две — и Вульфвуд шумно выдохнул, на мгновение опустив веки. Снова выглядел спокойным — и только на дне тёмных глаз плескалось всё то же, неуловимое. Руку с шеи он тоже не убирал. — В этом-то и проблема, что ты не понимаешь. А я даже спросить не могу так, чтобы ты меня правильно понял. Могу показать, но тебе вряд ли понравится. — Покажи. Я хочу понять! — Упрямства Вэшу было не занимать. Как и безрассудной храбрости, граничащей с идиотизмом. Вместо того чтобы обрадоваться, Вульфвуд скрипнул зубами и несколько секунд просто смотрел. А потом обозначил: — Ты сам согласился. Рука на загривке вдруг стала ещё тяжелее, вторая уверенно легла на затылок. А потом Николас с силой притянул Вэша к себе, плотно касаясь его губ своими, приоткрытыми, обжигающими температурой и жаром дыхания. Вэш, потеряв от неожиданности опору, всем телом впечатался в Ника и распластался у него на груди. По коже будто ударило электричеством — слабым, но ощутимым. Колючие мурашки из-под пальцев Вульфвуда рассыпались по всей спине, щекоткой отозвались в челюсти. Незнакомые эмоции и ощущения буквально затопили Вэша. Оглушили сорвавшимся пульсом, парализовали абсолютным непониманием — всего на несколько долгих секунд. Дыхание, замершее в горле на вдохе, вернулось, и с тихим почти-не-стоном Вэш разомкнул губы, едва ли понимая, что делает в этот момент его тело. Зато Николас отлично всё понял. Не замечая чужой тяжести, он зарылся пальцами в светлые волосы, спустился ниже второй рукой по спине — обнял, отчаянно пытаясь запомнить этот момент. Отчаянно веря, что ещё пара минут, — и Вэш придёт в себя. И всё закончится. А пока... Пока Ник мягко зацепил нижнюю губу своими, провёл по ней языком, собирая лёгкие иллюзорные искры — и осторожно углубил поцелуй, мучительно ожидая финала. Старательно игнорируя собственные желания, слишком легко собравшиеся в напряжение, которое Вэш, лёжа сверху, не мог не заметить. Вот чёрт. Только вот... ничего не кончалось. Вэш не пытался вырваться, не пинался, не брыкался и, кажется, даже не собирался бить ему морду. Разве что в широко распахнутых глазах, сейчас таких наивно-голубых, читалось недоумение и детское удивление, плохо вяжущееся со всем остальным. С ладонями, лёгшими на грудь Николаса легко и осторожно. С тихим, отнюдь не случайным вздохом, утонувшем в поцелуе. С податливыми губами, раскрывшимися навстречу более глубокой ласке. С отчётливо упирающейся в бедро Вульфвуда реакцией на его «демонстрацию». Вот чёрт. Складывалось ощущение, что тело Вэша и он сам живут две разные, совсем не связанные друг с другом жизни, и только сейчас — неожиданно — границы этих миров сошлись. Смешались в одну. Хотелось, отчаянно хотелось показать ему больше — и точно так же не хотелось пугать. — Закрой глаза, — шепнул Николас, на два выдоха разорвав поцелуй. Вэш, потерявшийся в собственных эмоциях и ощущениях, несколько долгих мгновений смотрел на Вульфвуда, тяжело дыша в его губы. И всё же послушался, доверяя. Позволяя продолжить — глубже и немного увереннее. Николас перебирал пальцами влажные волосы, невесомо поглаживал будто наэлектризованную спину. Всем собой обратился в слух и ощущения: не спугнуть, не навредить кристально чистому восприятию, не натворить глупостей. С каждой минутой в воздухе всё отчётливее чувствовался запах озона, статического электричества и чего-то ещё. Чего-то, чем пахнут новые провода, перед тем как замкнуться в контакт. Наконец, Николас снова разорвал поцелуй — и не стал продолжать, пытаясь отдышаться. Пьяно глядя на... друга? Пытаясь не вспоминать, что скоро всё кончится. Пытаясь придумать, как лучше изобразить удивление. Потому что Вэш... светился. В полумраке комнаты еле заметно проступали тонкие полоски света, пронизавшие его волосы, мерцающие на кончиках — будто звёздное небо. На щеках почти неуловимо показался узор... ...красиво. Вот чёрт. Вэш медленно открыл глаза и посмотрел на Николаса со смесью восхищения и непонимания. Узоры — яркие, неоново-белые, заполнившие всю радужку — медленно гасли, растворяясь в лазурной зелени. — Что... Поче... — Голос, его собственный, но неожиданно низкий и хриплый, настолько удивил Вэша, что он забыл обо всех вопросах, которые собирался задать. Медленно, будто не до конца доверяя себе и своему телу, он выпрямился, разрывая волнующе близкий контакт кожи к коже. И рвано выдохнул, собираясь с мыслями. Пытаясь, по крайней мере. Глядя на Николаса так, словно он точно знал, что сейчас произошло. И с Вэшем, и вообще между ними. Николас действительно знал. Он зарылся пальцами в собственные волосы — от руки неуловимо пахло чем-то электрическим — и только сейчас понял, что свечение пропало. Вот оно как. Вэш, кажется, этого вообще не заметил. Можно было не «удивляться», и Ник ответил на незаданный вопрос, старательно пряча горечь настойчивого: «Ты его не достоин». — Это был поцелуй. Не совсем то «дальше», о котором я говорил, но его начало. Ты же должен знать, что люди не целуют людей просто так. — Он снова перевёл взгляд на потолок, боясь увидеть на чужом лице отвращение. — Особенно, когда оба — мужчины. — Вот оно как... — растерянно пробормотал Вэш и больше ничего не сказал. Задумался, пытаясь понять: что для него изменилось? Что теперь делать с новым — непонятным и волнующим — опытом? Что бы сказала об этом Рэм? Рэм... Мысль о ней отрезвила, выдернула из вихря пугающих эмоций и пустых предположений. Рэм учила их... его быть человечным. Быть открытым и честным к себе, к окружающим людям. И это казалось сейчас главным. Нахмурившись, Вэш потёр переносицу и поднял взгляд на Николаса, который сел на кровати и сгорбился. Смотрел теперь вниз, на собственные руки. — Я знаю, что такое поцелуй, — произнёс Вэш и, немного помолчав, продолжил: — Почему? Почему мужчины не целуют других мужчин? Я видел, как люди — не важно какого пола — обнимаются и целуют друг друга. Н-не так, но... Почему ты целуешь? Ведь я тоже че... мужчина. Я хочу понять. — И снова эта упрямая решимость во взгляде и голосе. Искреннее желание разобраться во что бы то ни стало. Ни тени отвращения или злости. Ничего, что можно было бы принять за разочарование. — Ты задаёшь вопросы быстрее, чем я успеваю ответить. — Николас усмехнулся. — Большинство людей скажет тебе, что это неправильно. Как ты понял, я так не считаю, но таких, как я, мало. Вся разница — вот в этом «не так». Я... — Он задумался, пытаясь подобрать слова для того, что не мог сам себе объяснить. — Меня тянет к тебе, и я всё ещё сам не понимаю до конца, что это, но... Вульфвуд замолчал и отвернулся к окну, не зная, что ещё тут можно сказать. Вульфвуд обычно обходился без слов. Вот же чёрт. — Ты сам сказал, что хочешь поговорить, — буркнул Вэш и тоже замолчал, обдумывая услышанное. Слова Николаса кое-что прояснили, но ещё больше породили сомнений и новых вопросов. К себе и к нему. Чтобы их сформулировать требовалось немного — много — больше времени, чем несколько минут неуютного молчания. Но две вещи он знал уже сейчас. Ему не нравилось, как напряжённо выглядит и звучит Ник. И ему определённо понравился поцелуй, что бы за ним ни следовало. — Ник? — Вэш осторожно коснулся плеча Вульфвуда и, дождавшись, когда тот повернёт голову, серьёзно сказал: — Я не до конца понимаю, что происходит и что это значит. Но мне... понравилось. Ты мне нравишься. Видимо, не как — не только как — друг. Я... Николас ошарашенно замер и беззвучно прошептал: — Вот же чёрт. Замявшись, Вэш покраснел и быстро, пока не успел передумать, выпалил: — Я бы хотел узнать, что значит твоё «дальше». Не сейчас, но... хотел бы. Если ты не против, конечно. Тёплые пальцы протеза едва заметно подрагивали. — Спасибо, — выдохнул Ник первое, что придумал. И мотнул головой, снова чувствуя себя идиотом. Вэш неуверенно улыбнулся, но промолчал. К счастью. Скажешь тоже: «Спасибо». За что? За то, что не послал за горизонт, не отвернулся и не ударил? ...за что тут благодарить? Чёрт. — Я... — Когда Николас продолжил, голос его звучал сдавленно-хрипло. Так, будто он боялся услышать в ответ что-то не то. — Прежде чем я сделаю что-то ещё, мне нужно знать одну вещь. Тебе понравилось, потому что это я? Или, потому что до меня этого тебе никто не показывал? — Я не знаю, что тебе ответить. Я уже целовался, но не так и не с мужчиной. Мне не с чем сравнить и, если честно, не то чтобы хотелось. — Вэш взъерошил подсохшие волосы и продолжил так, словно рассказывал о падении из седла или вчерашнем прогнозе погоды. — В нескольких городах, где я не успел всё испортить, мне пытались предлагать женщин в награду. Но я... Я притворялся пьяным или сбегал. Чего бы они ни хотели, мне это было не нужно. Слушая Вэша, Николас с трудом сохранял спокойствие на лице — и чувствовал, как начинает покалывать уши. Почему-то становилось стыдно — не за себя, а за этот совершенно детский подход, который... Потом. Всё это потом. — Не нужно сравнивать. Обычно, меня это мало заботит, но сейчас мне важно. Попробуй понять, чего хочет твоя голова... — Выпрямившись, Вульфвуд коснулся рукой своего виска, потревожив чёрные пряди. — ...тело... — Пальцы зацепили пояс сползающих штанов. — ...и сердце. — Ладонь коснулась груди и опустилась на покрывало. — И сочетаются ли эти желания между собой. — Я подумаю об этом, Николас, — Вэш посерьёзнел, разом став взрослее и резче. — Но и ты подумай вот над чем: не боишься? Зная... кто я? Зная, что за мою голову грызутся все банды пустыни. Ты не боишься? Николас вздрогнул, не сразу поняв, что Вэш имеет в виду. И только осознав, что речь всего лишь о награде, решительно мотнул головой. — Не боюсь. Если бы опасался, этот разговор бы даже не начал. — И, ухмыльнувшись, беззлобно добавил: — Придурок. — Как скажете, святой отец. — Широко улыбнувшись в ответ, Вэш бодро поднялся с постели и накинул рубашку. Под внимательным взглядом Николаса быстро собрал пропылённые вещи, завернул их в плащ и вышел, насвистывая идиотский мотивчик прилипчивой песни. Вульфвуд упал обратно в кровать, тяжело вздохнул — и закурил.