Полуденный зной

Бесконечность спустя из коридора донеслись тяжёлые пьяные шаги, скрип половиц и тихий откровенно фальшивый свист. Вэш ввалился в темноту комнаты немногим позже. Щёлкнул замок. Стоило двери закрыться, как Николас тут же вжал в неё Вэша всем телом, беспорядочно целуя под ухом, в челюсть и основание шеи — торопливо поворачивая ключ в замке. Вэш пьяно цеплялся за плечи Николаса и хрипло постанывал в ответ. Бесстыдно и честно. — Если продолжишь так нарываться, в следующий раз я сделаю это прямо на людях. — Ник прикусил мочку уха, цепляя языком серёжку. Одновременно попытался вытряхнуть этот ходячий кошмар из плаща. — Мне плевать. Ужасающий Гуманоидный Тайфун может себе позволить и не такое. — Хрипло рассмеялся Вэш и попытался помочь Нику, но больше мешал, путаясь в клёпках и пальцах. — И, вроде бы, это ты настаивал, чтобы никто не знал, чем мы занимаемся наедине, м? — Я. Настаивал. — Вульфвуд хрипло выдохнул, расправляясь, наконец, с застёжками. — Но я не железный, а ты... — Жадные, долгие поцелуи спустились по шее к вороту безрукавки. Бедро сильнее вжалось между раздвинутых ног. Вэш качнулся вперёд, выпутываясь из плаща, пихнул Нику в руки бутылку и ткнулся губами ему в шею. Подумав, лизнул — и обжёг выдохом влажную кожу. — Значит, ты передумал? — Пока нет, но... Обхватив Вэша за пояс, Вульфвуд оттащил его от двери и поцеловал в губы, обрывисто и коротко, тяжело дыша — несколько раз... С каждым разом на шаг отступая к постели. Каким-то чудом не роняя чёртов виски. — Но? — Ещё один такой вечер, и мне придётся показать всем, что комплименты, которые ты раздаёшь направо и налево, ничего не стоят. Потому что ты — только мой. Николас попытался снова поцеловать, зло и кусаче, но Вэш хрипло рассмеялся ему в губы. И, запнувшись о собственные ноги, завалился назад, увлекая Вульфвуда за собой. Прямо на сдвинутые кровати, так удачно оказавшиеся рядом. Бутылка укатилась куда-то в сторону изголовья. — Н'ко, — выдохнул Вэш и, поймав Николаса за подбородок одной рукой, а второй путаясь в волосах, поцеловал. Крепко и глубоко. Хрипло застонав, Вульфвуд ответил, упираясь в постель руками — снова вклинивая колено между его ног. Желание, разбуженное алкоголем и злостью, кипело в крови, торопило. Требовало. Не разрывая поцелуя, Николас снял с себя пиджак, дёрнул за край чужой перчатки — и стянул её к чертям, когда рука Вэша соскользнула с плеча. Металлические пальцы протеза холодом обожгли взмокшую шею, царапнули вдоль линии волос и мягко — удивительно аккуратно — потянули, заставляя разорвать поцелуй. — Ни-ико, — пьяно позвал Вэш, забрался тёплой ладонью под полурасстёгнутую рубашку, на ощупь исследуя разгорячённую спину. Кончики пальцев чувствительно пробежались по боку и выше. В безднах голубых глаз плясали все черти Ада. Николас в ответ пьяно улыбнулся — «Мои черти», — и поймал за руку, стягивая вторую перчатку. Скинул с себя рубашку — и наклонился, выпутывая безрукавку Вэша из-под ремня — почти не путаясь в пальцах. Проводя языком по обнажившемуся животу под тихий стон. — Мой. — Горячее дыхание коснулось влажной кожи, и Николас выпрямился, садясь на бёдра Вэша — принимаясь распускать ремешки на его чертовски вызывающих штанах. Отвлекаясь только на то, чтобы нашарить в сбившемся покрывале бутылку и приложиться к ней, разгоняя — усиливая — пьяный туман. Вэш выпутался из безрукавки и, отшвырнув её в сторону, приподнялся на локтях. С интересом наблюдал за процессом, даже не пытаясь вмешаться. Только бутылку перехватил, запивая нетерпеливое желание. Потому что то, как ловко и быстро смуглые пальцы расправлялись с мелкими пряжками, выглядело слишком сексуально. И слишком интимно. — Признайся, ты хочешь меня только потому, что я напоминаю тебе твой крест. На нас почти одинаковое количество ремней, — хрипло пошутил Вэш, падая на спину и поглаживая бёдра Ника. Полупустая бутылка виски застряла между подушек. — Ты мне нравишься гораздо сильнее. С тобой есть больше... — Николас вдруг остановился, задумчиво потянув за один из ремней. — ...вариантов их применения. — М? Например? Чёрная кожаная лента выскользнула из петель и качнулась на весу. Вульфвуд глянул на неё, на Вэша и... навис над ним, ловко захлёстывая ремешок вокруг шеи. Не менее ловко застегнул пряжку, безошибочно определив, как затянуть, чтобы ничего не мешало. Полузадушенный стон сорвался с припухших от поцелуев губ, и Вэш с трудом осознал, что это был его стон. Потому что ощущения оказались... новыми. Странными, непонятными, волнующими. Возбуждающими. Настолько, что в штанах стало тесно до боли, а дыхание сорвалось с размеренного ритма вслед за пульсом. Настолько, что в полумраке было отчётливо видно, как медленно проступают на бледной коже первые волнистые линии. Николас провёл языком по узору на шее — забрался под ремешок, оттянув его пальцами, срывая ещё один хриплый стон. И выпрямился, чтобы оценить всю картину. Пальцы, потянувшиеся было к следующим пряжкам, замерли. Чёрт. Вид пьяного и распластанного по кровати Вэша сам по себе был потрясающим, а теперь... — Тебе охренеть как идёт. — Ник сглотнул внезапную хрипоту и запил её виски, каким-то чудом — и ловкостью пальцев — закрывая бутылку. — Ты даже не представляешь, насколько. Впрочем... есть у меня одна идея. — Ещё один мой ремень на твоей шее. — Вэш погладил импровизированный ошейник пальцами и хищно улыбнулся. — Угадал. — И Николас, с щелчком стащив с бедра Вэша ещё один ремешок, ловко застегнул его на собственной шее. — Чёрт возьми, — выдохнул Вэш, восхищённо глядя на тонкую чёрную кожу, плотно обнимающую горло Ника. — Тебе категорически нельзя ничего носить на шее. Это вводит во грех одним только видом. Хотя, я бы дорого дал, чтобы видеть это почаще. Вульфвуд наклонился, цепляя пряжкой о пряжку — и выдохнул на ухо, прикусывая мочку: — Думаешь? В таком случае, тебе стоит чаще становиться таким. — К-ах-ким таким? — Таким, что я хочу, чтобы сегодня ты был сверху. — Я подумаю над твоим предложением. — Вэш хрипло рассмеялся, обнимая Николаса за пояс и совершенно беззастенчиво лапая его задницу сквозь плотную ткань брюк. Поймав Вэша за ошейник, Вульфвуд потянул к себе и поцеловал, жадно и глубоко. Не сразу выпуская кожаную ленту из пальцев. Несколько мгновений Вэш даже позволял вести, поддаваясь напору. А после — перехватил инициативу. Разорвал поцелуй, чувствительно прикусил нижнюю губу и снова поцеловал, скользнув по языку Вульфвуда своим. Отстранился Вэш, только когда стало отчаянно не хватать дыхания, а голову повело — то ли от желания, то ли от виски. Несколько мгновений просто всматривался в тёмные глаза Ника, а потом опрокинул его на простыни, решительно оседлав. Подхватил стремительно пустеющую бутылку и сделал большой глоток, прогоняя из головы блудные трезвые мысли. Сейчас, когда алкоголь размыл границы реальности и стёр бессмысленные условности, Вэш не хотел помнить о том, что было внизу. Что было несколько дней назад. Сейчас, когда алкоголь горячил кровь и отключил голову, Вэш, не стесняясь, следовал за своими желаниями. И это было в сотни раз лучше, чем Ник себе представлял. — Знаешь, а сверху очень даже неплохо. Такой шикарный вид... — Вэш ухмыльнулся, явно подхватив эту шуточку из разговоров местных красавиц, и очень красноречиво двинул бёдрами, потираясь задницей о член Ника. С нажимом скользя ладонями по широкой груди, царапая кончиками пальцев между рёбер. — Наслаждайся, детка. — Николас широко ухмыльнулся. И, опустив руки на бёдра Вэша, пощекотал внутреннюю сторону прямо сквозь ткань штанов — и надавил пальцами на выпирающий член. Тоже сквозь ткань. Тихий стон сорвался с губ, а по гибкому телу прокатилась слабая — хорошо ощутимая — дрожь предвкушения. Вэша хотелось горячо и остро — неимоверно, — но Вульфвуд отчаянно сдерживался. Давал ему почувствовать эту свободу. Потому что таким он Вэша почти не видел — и такой Вэш нравился ему неимоверно. Потому что сейчас Вэшу хотелось отдать всё — и немного больше (и забыть, что утром он, возможно, уйдёт). Вэш, сбито дыша и путаясь в пальцах, торопливо ослаблял оставшиеся ремни. И, когда последний из них упал на постель, расстегнул ширинку, не сдержав хриплого стона. Задумался, внимательно вглядываясь в лицо Ника, но всё-таки попытался ловко подняться с его бёдер. Получилось, правда, только неграциозно завалиться на бок, но Вэша это ничуть не расстроило. — Н’ко? Помнишь, ты однажды предлагал мне помочь снять штаны? Кажется, сейчас самое время. — Вэш повернул голову к Николасу и пьяно рассмеялся. — О Господи, я дождался! — Вульфвуд с хохотом скатился с кроватей на пол, попутно избавляясь от ботинок и расстёгивая ремень и ширинку. — Давай сюда свою ногу, Умник. Прежде чем снимать штаны, надо снять сапоги. Вэш прыснул от смеха и, приподнявшись на локтях, поставил ногу в тяжёлом ботинке на чужое колено. — Ты пр’вда этого ждал? — с любопытством спросил он, наблюдая, как ловкие даже сейчас пальцы торопливо расстёгивают мелкие ремешки и кнопки. Выглядело очень сексуально. Настолько, что Вэшу пришлось постараться, чтобы не застонать, когда ладонь Ника уверенно прошлась от голени до бедра. — Ты даже не представляешь, сколько раз я представлял это, пока... грустно дрочил в ду́ше. — И как давно ты дрочишь на меня в душе без меня? — Вэш нехорошо прищурился. — Дрочил! М-м-м... Пару-тройку недель перед тем, как ты на всё согласился? Или дольше...? — Ник задумался, поглаживая его ногу. — Серьёзно? — Вэш, кажется, слегка протрезвел от удивления и смотрел теперь на Николаса как на святого. Кусал губы, сдерживаясь — ненавязчивая ласка сквозь плотную кожу штанов ощущалась охренительно. — Нет, я прямо сейчас это придумал. — Николас усмехнулся, проводя ладонью по внутренней стороне бедра и останавливаясь у ширинки. — Конечно серьёзно. Иначе я бы свихнулся с тобой в одной комнате. — Николас-Пресвятая Добродетель-Вульфвуд, — почти простонал Вэш и накрыл чужую ладонь своей, смещая выше: на прижатый к бедру крепко стоящий член. — Ох ч-ч-чёрт. — И чёрт тоже. Со смехом Вульфвуд убрал руку и потянул за сапог, снимая его. И чуть не завалился на спину. Всё-таки удержал равновесие — и сам поймал вторую ногу Вэша. Хотел было приняться за пряжки, но куда-то надавил неудачно, и из носка с щелчком выскочило лезвие. Сверкнуло в опасной близости от живота. Адреналин ударил в голову, дыхание перехватило — сердце бешено билось в горле. Приятные, наэлектризованные будто мурашки стекли по спине. — Ох ч-чёрт, я совсем забыл про... — Вэш хотел было помочь Нику избавить себя от ощетинившегося ботинка, но не успел даже дёрнуться. Крепко обхватив голень, Вульфвуд потянул на себя так, чтобы лезвие всё же коснулось кожи — еле ощутимо, почти незаметно... восхитительно. И запрокинул голову, открывая шею. Полоска ошейника натянулась, и нож сдвинулся выше, до ключиц, чуть сильнее давя остриём на кожу: до тихого стона. Чувствительно, но всё ещё не опасно. — В следующий раз... — Лезвие прочертило невидимую линию до края челюсти, слегка зацепив ремешок, и Николас замер, глядя в потолок и почти не дыша. — ...возьмём нормальный нож. В голове бушевал ураган, и если бы Вэш сейчас предложил продолжить — Вульфвуд согласился бы, вообще не раздумывая. Но Вэш, успевший сесть на постели, убрал ногу и, нажав что-то на сапоге, заставил нож скрыться в толстой подошве. И только после этого склонился к Нику, поймал его пальцами за «ошейник» и поцеловал. Вульфвуд с готовностью подался навстречу, вставая на колени. — Это было опасно, но чертовски красиво. И, похоже, тебе очень нравится, — прошептал Вэш. — И как ты это заметил? — Я угадал. И ты обещал помочь снять штаны. — Ты сегодня очень догадливый. Вульфвуд подался вперёд, цепляя пояс, и потянул, пытаясь исполнить обещанное. — Если бы ты себя сейчас видел, — выдохнул Вэш и тихо рыкнул, когда горячие руки легли на бёдра, а слишком тесные штаны поползли вниз. Николас выглядел божественно. Хищный и голодный, со вздувшимися на руках фактурными венами, напряжёнными мышцами... Возбуждение, смешанное с опьянением, свернулось чуть ниже солнечного сплетения и горячо пульсировало под кожей. Вэш не сдержал пьяного стона и откинулся на простыни, чтобы не смотреть. Чтобы не сдаться раньше времени. — Ты не хуже. Расправившись со штанами — с чужими и, значительно быстрее, со своими, — Вульфвуд упёрся коленом в матрас, нависая над Вэшем. На секунду почти передумал, почти решил просто взять его, кошмарно соблазнительно разметавшегося по кровати... Но только шепнул, касаясь губами уха: — Предложение всё ещё в силе. — Я слишком трезв, чтобы на него согласиться. А ты слишком пьян, — хрипло выдохнул Вэш и, подцепив пальцами «ошейник» Николаса, потянул на себя, со стоном целуя в губы жадно и глубоко. Тихий рык завибрировал в поцелуе, и Вульфвуд приподнялся, игнорируя то, как чёрная полоса впивается в кожу. — Не пьянее, чем ты. Решайся, Принцесса. — Ник тяжело дышал, почти касаясь губами губ. Вместо этого зло цепляя их зубами. — Я... не хочу... сделать... тебе... больно... идиот, — простонал Вэш. Каждая пауза — выдох. Каждая пауза — злой поцелуй-укус. Каждая пауза — маленькая война с собой. — Я не стеклянный, придурок. Вэш рыкнул и опрокинул Николаса на спину. Подмял под себя, вдавливая в простыни и удерживая руки за запястья. Не давая даже дёрнуться: пальцы — и живые, и металлические — сжимали одинаково крепко. Настолько, что ещё немного сильнее — и треснут кости. — Боюсь сломать, — хрипло выдохнул Вэш, слишком серьёзно глядя в тёмные от похоти глаза Николаса. — Можешь попробовать. — Вульфвуд вызывающе осклабился, на пробу дёргая руками, и упрямо повторил: — Но я не стеклянный. Если не веришь... Вэш успел увидеть движение. Успел удивиться — за полсекунды до того, как упал спиной на матрас. Вульфвуд, зло ухмыляясь и потирая запястья, поднялся — и, подхватив многострадальную бутылку, по еле заметной кривой дошёл до ближайшей стены. Опершись о неё плечом, дёрнул пряжку на Карателе. Зашуршали, сползая, брезент и ремни. — Что ты.... — Попробуй помахать этим одной рукой, а потом ещё раз скажи, что ты со мной сделаешь. Крест увесисто упал на матрас рядом с Вэшем. Николас так и остался стоять, медленно откручивая крышку и насмешливо глядя на идиота — своего идиота. Вэш хмыкнул и рывком встал, чудом удержав равновесие и не завалившись носом в пол. Чуть покачнулся, но уверенно ухватился за кастет-череп, поднимая крест. Мышцы вздулись под бледной кожей, проступил рельефный рисунок спины и бёдер, скрипнули пластины и металлические заплатки на теле. Вульфвуду показалось, что он даже увидел испарину на висках упрямца, пока тот поднимал и опускал пулемёт, целясь в стену. С усилием — с непривычки — но почти так же ловко, как сам Николас. Но только почти. И всё равно это было охренеть как красиво. Вульфвуд мысленно присвистнул — и постарался запомнить эту картинку получше. Вэшу чертовски шёл его крест. Особенно учитывая тот факт, что из одежды на белобрысом придурке был только ошейник. Это откровение хотелось запить, и дешёвый виски больше не казался таким уж и злым. Опустив Каратель на пол, Вэш прислонил его к стене подальше от кроватей. И, развернувшись к Николасу, медленно приблизился. Забрал бутылку, сделал пару глотков и аккуратно поставил её на пол. И только потом почти грубо вжал Вульфвуда в стену, прикусывая мочку уха. И хрипло выдохнул: — Разложу и заставлю стонать так, чтобы нас слышали все, кому плохо спится этой ночью. Ты это хотел услышать? — Господи, наконец-то! — Вульфвуд со смехом устроил руки на чужой заднице, пробежался пальцами по краям самого крупного шрама — и откинул голову вбок, провокационно подставляя и ухо, и шею. Вэш рассмеялся в ответ, щекоча горло тёплым дыханием. Прошёлся влажными поцелуями от мочки вниз, по изгибу шеи к плечу, пятная смуглую кожу засосами. Николас вклинил колено между его ног, потёрся бедром о его член. И сам со стоном вжался в чужую ногу. — Мой, — хрипло выдохнул Вэш и забрался языком под кожаный ремешок, обнимающий горло. — И все это увидят утром, потому что твои блядские рубашки ни черта не скроют. Нервозность царапнулась под рёбрами и тут же исчезла, растопленная желанием. Вульфвуд застонал, его ногти болезненно прошлись по спине — привычно уже, между шрамами. Вэш тихо рыкнул, прикусывая мочку уха. — Плевать. Я весь твой. — Ник наклонил голову в другую сторону, подставляя чистую часть шеи. — Мой, — эхом повторил Вэш, языком провёл от ключицы до подбородка и мокро, глубоко поцеловал. Так, словно завтра никогда не настанет. Руками скользнул по плечам вниз, обхватил за пояс, плотнее вжимаясь кожей в кожу, тихо постанывая в губы от желания, вновь развернувшегося пустынным ураганом. Отстранившись, перевёл дыхание и, обхватив Ника за пояс, потянул назад, в несколько неловких шагов заваливаясь вместе с ним на громко скрипнувшие кровати. Вульфвуд перевернулся на спину и потянул за ошейник, заставляя оказаться сверху — и жадно поцеловал. — Ты правда этого хочешь? — Вэш с нажимом погладил Николаса по внутренней стороне бедра и обхватил металлическими пальцами напряжённый член, осторожно качнув рукой. Ник шумно выдохнул, подаваясь навстречу — и не сразу ответил. — Издеваешься? — Смешок сорвался с губ. — Немного. — Ухмыльнулся Вэш и продолжил: — Тогда тебе придётся или самому подготовить себя, или проявить чудеса выдержки, подсказывая мне в процессе. Пальцы протеза ещё раз чувствительно скользнули по всей длине, а подушечка большого с нажимом мазнула по головке. Вульфвуд сдавленно застонал, почти жалея, что затеял всё это. — Ты точно издеваешься. И поэтому будешь делать всё сам. — Вэш беззлобно рассмеялся, глядя на возмущённого — и возбуждённого — Николаса сверху вниз. — Но, так и быть, я тебе ещё кое-что покажу. Столкнув с себя Вэша, Вульфвуд поднял руки и сложил пальцы левой в узкое кольцо. Провёл по нему указательным правой — сначала почти невесомо, потом — всё больше надавливая. Наконец, углубляя до первой костяшки. Остановился, слегка покачал из стороны в сторону. И вставил глубже, медленно крутанув кистью; изобразил движение — иногда сгибал, но не сильно. Ещё несколько секунд спустя так же аккуратно добавил второй. Николас делал это слишком уверенно — и от того, как мягко скользят его ловкие пальцы, от воспоминаний о них в себе Вэшу всё меньше хотелось меняться. — Если это каждый раз выглядит так, я преклоняюсь перед твоей выдержкой, Нико, — хрипло выдохнул он, внимательно глядя на «демонстрацию» и бездумно поглаживая тёплой ладонью смуглый живот и бедро. — Это каждый раз выглядит лучше. Потому что ты потрясающе стонешь. — Значит мне повезло. Такая возможность узнать, как можешь стонать ты. Третий палец легко проник в расширившееся кольцо, и сам Николас тихо застонал, представляя. Боже, если бы только Вэш знал, как сложно с невозмутимым лицом делать это, как сложно сохранять насмешливую улыбку, когда так хочется рявкнуть: «Не думай про меня, просто делай», и... Толкнувшись пальцами ещё пару раз и разок провернув кисть, Вульфвуд опустил руки и прочистил горло. — Как-то так. Только медленнее. Но не забывая, что я не стеклянный. — Я постараюсь помнить об этом, Нико, — улыбаясь, отозвался Вэш и бесцеремонно подмял Вульфвуда под себя снова, удобно устроившись между ног и всем телом вдавив его в простыню. — А чтобы ты не отвлекал меня от процесса... Позволишь? Вэш подцепил два самых широких ремешка из тех, что всё ещё валялись на постели, и качнул ими перед носом Николаса. — Блять, да! — Прозвучало чуть ли не раньше, чем Вульфвуд их увидел. Ещё мгновение спустя он с готовностью закинул руки за голову. Вэш приподнялся на коленях и, дотянувшись до спинки кровати, захлестнул оба запястья Николаса кожаными лентами, пропустив их между прутьев. И, убедившись, что всё сделал правильно, снова склонился над Ником, прошептав: «Хороший мальчик». И лизнул кожу над «ошейником». Вульфвуд хрипло выдохнул, выгибаясь и подставляя шею. Невольно дёргая руками. — Не порви мои «трофеи», Нико. Мне они дороги как память. — Ухмыльнулся Вэш и спустился цепочкой влажных поцелуев от горла к напряжённому члену. Обогнул его, игнорируя тяжело качнувшуюся головку, оставил несколько засосов на внутренней стороне бедра и... поднялся с кровати. — Господи. — Вульфвуд восхищённо проводил его взглядом. — Если я правильно помню, нам понадобится смазка. Взвизгнула молния, зашуршал брезент походной сумки. И уже через несколько — миллион — мгновений Вэш поцеловал Николаса чуть выше пупка, бросая заметно опустевший флакон на постель. — А ещё — это. Приподнимись? — Вэш аккуратно подложил под задницу Ника подушку и с восхищением замер любуясь. Вульфвуд закусил губу, глядя на него в ответ, и казался не просто пьяным — почти потерянным и каким-то слишком счастливым. Свободным, несмотря на чёрные ленты, обвившие запястья. Вряд ли способные на самом деле удержать его, если захочет вырваться. Вот только Ник этого совсем не хотел. — Ты такой красивый. Невыносимо, — прошептал Вэш и ловко — привычно — вскрыл флакон. Несколько прозрачных вязких капель упали прямо на разгорячённую кожу Николаса, растекаясь по ней маслянистыми дорожками. Щёлкнула крышка. Длинные пальцы Вэша медленно скользнули по коже, размазывая капли. Мягко поглаживая самыми кончиками — следуя «инструкции», но всё равно импровизируя. Вульфвуд наградил его тихим, почти неслышным стоном и откинул голову, прикрывая глаза. Расслабляясь — насколько вообще это было возможно в присутствии ангела, обратившегося вдруг потрясающим, невероятным, охренительным дьяволом. Пусть даже и всего на одну ночь. Тяжёлая ладонь протеза весомо легла на живот, сползла ниже к бедру. Скользнула по внутренней стороне, предельно аккуратно обхватила член, поглаживая большим пальцем под головкой. Медленно — слишком медленно, чтобы быть простой осторожностью — массируя ниже. Совсем не спеша продолжать. — Если хочешь начать до утра, то лучше быть не таким медленным. — Ты куда-то торопишься, Нико? — Ага. Ты же хотел услышать, как я буду стонать, м? Вэш улыбнулся и мягко надавил скользким пальцем, проникая — как показывал Ник — на одну фалангу... И почти сразу вышел, снова проникая — но уже глубже. И так — до конца, пока не упёрся костяшкой. Всё это время Вульфвуд почти не дышал, замер натянутой струной — прислушивался к ощущениям, острым и полузабытым. Многообещающим. — Я всё правильно делаю, Нико? — Вэш точно издевался, и это было потрясающе. Лежать связанным для него, добровольно отдавать инициативу, показывать и подсказывать, как сделать ещё мучительней и ещё лучше... Охренительно. Чёрт. Вэш заслужил ещё один стон, гортанно-короткий. — Более чем. — Голос всё равно дрогнул. Вэш повернул кисть несколько раз, надавливая пальцем изнутри, сгибая его чуть больше, чем показывал Ник — и покачивая. Всё так же едва ощутимо поглаживая под головкой пальцем протеза. Срывая с губ короткие и всё более громкие стоны, заставляя колени — и оплетённые ремнями руки — подрагивать. Вэш закусил губу. То, как Николас выглядел, как метался и как стонал — всё это заставляло мозг кипеть и жаром стекать вниз по позвоночнику. И только невероятным усилием воли Вэш всё ещё держался. Всё ещё продолжал свою чувственную пытку, терзая и Николаса, и себя, медленно — всё ещё слишком медленно — толкаясь уже двумя пальцами, но на одну фалангу. И замирая, чуть раздвигая их на манер ножниц и слабо покачивая. Блять. Николас не выдержал. Облизав губы, дёрнулся, насаживаясь чуть глубже. Руки напряглись, и кожа ремней впилась в запястья. Вэш хрипло выдохнул сквозь зубы и самую малость грубовато прижал бёдра Ника к постели ладонью протеза. И, медленно толкнувшись двумя пальцами до конца, наклонился. Горячий язык скользнул по приоткрытым губам, зубы коротко сжались на нижней, прежде чем Вэш поцеловал Ника всерьёз. Глубоко, жадно и долго, не забывая медленно двигать внутри него пальцами. Сгибая, вращая и чувствительно поглаживая. Ловя хриплые стоны губами раньше, чем они звучали. Отстранился Вэш только тогда, когда дыхания стало отчаянно не хватать, а голову повело остаточным опьянением. Прикусил припухшую губу напоследок и сел. Погладил ладонью протеза по бедру и снова жёстко прижал к постели, лишая возможности двигаться. И медленно вынул пальцы, едва ощутимо покружив ими совсем рядом, надавливая, раскрывая, но не проникая глубже. — Т-ты д-дьявол. — Вульфвуд, тяжело дыша, улыбался. — Ты сам этого хотел, Нико. Несколько капель смазки спустя медленно — по одному — Вэш ввёл уже три пальца, снова на одну фалангу — Николас зарычал. Вэш пошевелил ими, качнул кистью и толкнулся глубже, чуть разводя плотно сложенные пальцы. Через несколько вдохов — последним движением — вошёл до конца. — Ты такой красивый сейчас. Особенно сейчас, — хрипло прошептал Вэш, чуть сгибая пальцы внутри Ника и медленно — чёрт возьми, слишком медленно — двигая ими. Вульфвуд запрокинул голову, до боли закусив губу, и почти не дышал — не шевелился, парализованный остротой — и мучительностью — удовольствия. Вэш нежно погладил Николаса по бедру ладонью протеза, теперь тёплой, согревшейся — продолжая ласкать так мягко и плавно, как только хватало сил. Терпения. Чувствуя, что надолго его не хватит — хотелось ощутить этот тугой жар не только пальцами. Хотелось узнать, как Ник стонет, когда кончает снизу. — Ч-чёрт, Вэш, ещё немного такого, и я... — Вульфвуд дёрнулся, безуспешно пытаясь отстраниться. Вэш хрипло выдохнул и медленно убрал пальцы, давая Николасу — и себе тоже — передышку. Продолжая ласково поглаживать напряжённое бедро от колена до косточки. Игнорируя собственное возбуждение, тянущее низ живота и ощутимо пульсирующее под кожей. Неоновые волны на теле мерцали так ярко, что даже с закрытыми ставнями в комнате было светло. — Я хотел бы, чтобы ты кончил только от моих прикосновений. От ласк, поцелуев, от моей нежности. Чтобы ты почувствовал, как... — «Я люблю тебя» не прозвучало, утонуло в пьяном тумане, но отпечаталось в подсознании божественным откровением. — ...как приятно иногда быть стеклянным. Николас сглотнул, потерявшись в непривычности этого обещания, не в силах понять его. Снова сбиваясь с дыхания, с мыслей — пытаясь не представлять. — В другой раз... обязательно. Вэш улыбнулся и навис над Ником, поглаживая напряжённые руки, щекоча дыханием взмокшую шею, коротко и мягко целуя раскрытые губы — ловя рваные выдохи и хриплые стоны. Давая время, чтобы остыть. — Солнечный мой, — тихо, на грани слышимости прошептал Николас, бездумно скользя взглядом по свечению узоров, и целую вечность спустя попросил: — Продолжай. Вэш оставил поцелуй-укус на груди Ника и сел, напоследок скользнув ладонями по внутренней стороне напряжённых бёдер. С улыбкой поймал кончиками пальцев волну мурашек и отстранился. От резкого движения алкогольный жар снова дал в голову — время смазалось, картинка мира дрогнула. Вэш выдохнул, нашарил в сбитой простыне флакон и размазал новую порцию смазки по члену. Провёл головкой по скользкой коже — закусил щёку, чтобы не застонать от болезненного удовольствия. — Нико. И толкнулся, обрывая просящее: «Да...». Вошёл чуть меньше, чем на треть, и замер на несколько рваных вдохов. Подался назад, почти вышел — и снова двинул бёдрами, входя уже наполовину. Срывая протяжно-высокий стон с искусанных губ Николаса. Жёстко толкнулся до конца, вжимаясь так плотно, словно хотел вплавиться в него всем собой. И наклонился, меняя угол. Ещё больше углубляя проникновение. — Давай уже, ч-чёрт! — В потемневших глазах Вульфвуда отразилось желание настолько сильное, что впору перепутать с безумием. И Вэш не смог больше сдерживаться. Уперся ладонями в постель над плечами Ника и, на пробу двинув бёдрами, взял неторопливый размеренный темп, подчиняясь желаниям тела. Вульфвуд бессильно метался по постели, распятый этой медлительностью, привычный к другому. Напоминал пойманного дикого зверя. То с рычанием подавался навстречу, натягивая ремни так, что они впивались в кожу — отчаянно пытался урвать ещё, больше и больше. То падал на простыню, расслабляясь, отдаваясь — и только сдавленно стонал, будто моля о пощаде. Это было прекрасно. Вэш со всей нежностью втрахивал Ника в постель, двигался медленно и плавно, каждым движением входя максимально глубоко. И сбиваясь с дыхания, касался губами небритых щёк и искусанных губ, хрипло шептал: «красивый», «хороший», «мой». В ответ слышались только рваные стоны, Вульфвуд никак не мог облечь в слова сбивчивое: «Вэш-Блять-Давай-Уже-Жёстче-Вэш-Блять-Пожалуйста...». Не мог — и не хотел, потому что вот так тоже было хорошо. Невероятно: по-новому, глубже, острее — пробирающе до кончиков пальцев, до возможности чувствовать каждую клеточку тела. Каждый разряд тока, срывающийся с губ, с ладоней — со всего Вэша. Не потеряться в этом хороводе искр было невозможно — и Вульфвуд, наконец, разрешил себе это, упал на матрас, отдаваясь весь, полностью. И, закрыв глаза, провалился в безграничную — свободную — темноту. Выпал из реальности, забылся, унесённый последней волной удовольствия — вибрацией отчаянно-громкого гортанного стона. И, выгнувшись навстречу очередному движению, пытаясь прижаться всем телом, кончил — чтобы тут же рухнуть обратно и бездумно смотреть, как Вэш, тяжело дыша, медленно — так же медленно, как двигался до этого — вышел. И стоя на коленях, дрожащими от напряжения пальцами торопливо довёл себя до финала. С беззвучным стоном выплеснулся на живот, вспыхнув так ярко, словно взорвалась маленькая звезда, и тяжело опустился на постель. Узоры, геометрическими волнами покрывающие всё его тело, постепенно меркли. Целую вечность ничто, кроме сдвоенного — сорвано-хриплого — дыхания не нарушало ночную тишину. Придя в себя, Вэш приподнялся и освободил руки Николаса, осторожно поцеловал красные полосы, оставшиеся на запястьях. А после — и самого Ника. Нежно — и недолго, давая дышать. Вульфвуд перевернулся на бок, сгребая Вэша в объятия и устраивая голову чуть выше его плеча. Вдыхая лёгкий, не успевший ещё исчезнуть, привычный и уютный — любимый — запах озона. Устало закрывая глаза. — Спасибо... — Вэш коснулся губами солёного виска и обнял, лениво поглаживая живой ладонью всё ещё мокрую спину. — За что? — За всё. За тебя, — отозвался Вэш чуть слышно. Едва ли задумываясь, что у его ответа есть ещё один — гораздо более серьёзный — смысл, чем просто благодарность за секс. — Это... тебе спасибо. Не знаю, как, но... Ещё никто не делал со мной... чего-то похожего. Настолько... — Ник фыркнул, запутавшись в словах. — Только не начинай извиняться! Мне чертовски понравилось! — Даже не собирался. Я очень рад, что тебе было хорошо. — Ещё один поцелуй коснулся горячего лба, и Вэш прошептал, холодя мокрую кожу дыханием: — И я не шутил, когда сказал, что хочу заласкать тебя всего. Николас шумно выдохнул, стараясь не вспоминать, что завтра всё это может закончиться. Пытаясь делать вид, что это не так. — И я не шутил, когда соглашался. Похоже, теперь ты будешь мне «показывать кое-что». — Надеюсь, — отозвался Вэш, незаметно для себя проваливаясь в чуткую полудрёму, расслабленный и приятно уставший. Всё ещё крепко обнимая Ника всем собой. Чувствуя успокаивающую тяжесть его рук.