Видишь ли, есть что-то намного сильнее армий. Это сокрушает и царей, и генералов, это стирает страны и порождает империи. Вера. Нет более великой силы, чем вера, и не будет более великой армии, чем та, которой она движет.
— Нашла идею для новой книги? — ранним вечером интересуется Эльза, расчехляя верхние чемоданы со своей огромной тележки и выуживая оттуда две затасканные палатки. Люси закусывает кончик пера задумчиво, с жалостью рассматривая больше десятка раз перезаштопанные куски рассыпающейся изношенной ткани, и на последней странице блокнота отмечает свежую мысль: «Поискать новые палатки». — Не думаю, что у меня есть желание писать новый роман, — сознаётся она тем временем, краем глаза перечитывая только что внесённые в тетрадь записи. — Но привычка вести дневник-путешествий, видимо, ещё никуда не ушла. — Потом будет, что вспомнить, — подмигивает Алая задорно, с лёгкой руки устраивая палатки друг напротив друга. Люси вторит её лёгкой улыбке, никогда, на самом деле, не умея сдержать даже каплю веселья, когда их фея улыбается так вдохновляюще и тепло. Удивительно, как всего лишь от одного искреннего взгляда такого яркого человека всё вокруг безмятежно тонет в ласковом солнечном свете. «Из всех нас только ты ведаешь предопределённость звёздных путей», — не прошенным громким эхом всплывают в памяти предостерегающие слова Мастера. — «Можешь ли хотя бы ты сделать так, чтобы Солнце никогда не погасло?» Уголки розовых губ против воли опускаются обречённо. Люси утыкается глазами в свой блокнот, скрывая крадучий, нерешительный взгляд длинной чёлкой, и смотрит исподтишка, неустанно анализируя. В последние месяцы Эльза чаще обычного была сама не своя. Это заметили все в гильдии, но лишь немногие были правда обеспокоены. Мужчинам никогда не интересны девичьи дела: большинство только выдохнули спокойно, в конце концов, неустанный блюститель неукоснительного порядка ото всех отвязалась. Без прямого разрешения Титании лезть в её личные дела Грей и Нацу боятся под праведным страхом смерти. Почти все девчонки шушукаются между собой, пересказывая одну и ту же байку о дарованной самой королевой милости одному бывшему богоизбранному преступнику. Но близкие знают, что это была не самая большая в жизни Скарлет проблема. Малютка Венди, часто грызя ногти от пожираемого изнутри очевидного беспокойства, в последнее время держится к девушке как можно ближе и всё неустанно льнёт в объятия, то ли пытаясь поддержать, зная о каком-то злостном секрете, что с мечницей у них один на двоих, то ли ища утешения для своей доброй, впечатлительной души самой; сердобольная Мира, единолично прослеживая какую-то замысловатую цель, плавно, но с упрямым дьявольским напором выясняла отношения с Алой едва ли не на ножах; и только Мастер, уже изрядно сражённый беспощадно подкравшейся старостью, всего-то осмелился попросить названную дочь во что бы то ни стало оставаться рядом с семьёй. За последнее время Люси наслушалась всяких сплетен; по бегающим глазам Венди сделала тысячу и одно предположение о том, что происходит, но так ни разу и не угадала (а может быть, малышка и сама толком ничего не знает?); даже устроила допрос старшей Штраусс, впрочем, от одного лишь секундно проискрившего на тёмно-синей радужке фиолетового блеска магии потеряв к столь не здравой затее всякий интерес; говорить о чём бы то ни было с Нацу и Греем было бесполезной идеей в самом своём зачатке: «Пока она не собирается на тот Свет, может делать с собой всё, что хочет», — стало ей единственным ответом. «Эльза – взрослая женщина. И она прекрасно знает, что для какой бы то ни было помощи у неё есть мы», — куда радушнее заверял Хэппи. «Наверное, так и есть», — в который раз заставляет себя согласиться с мнением иксида блондинка, на чистой странице тетрадного листа вырисовывая по памяти один из красивейших клинков воительницы, видимых ею в одном из давнишних сражений. Художник из Хартфилии так себе (частные уроки в детстве не принесли желанных плодов, и от них было решено избавиться в угоду куда более прагматичным наукам), тут и там видны неровные выступы, но меч получается даже немного красивым. — Что тебя так заботит? — врывается в поток нестройных мыслей смягчённый голос подруги, и Люси от неожиданности теряет нить размышления. Эльза, давно покромсавшая часть взятых прозапас овощей и – ого! – уже добытого мальчишками мяса дикого кабана, подвесила кастрюльку с готовящимся рагу над разведённым костерком, а самой Заклинательнице Духов протягивала четвертинку яблока. Напротив блондинки расположились крошки Венди и Шарли, как раз аппетитно хрустевшие своими кусочками сладкого фрукта. Единственных трёх парней, несмело разбавляющих их складную девичью компанию, по близости не оказалось. — Ничего такого, — с натянутым, словно её поймали за неким преступлением, хриплым смехом отмахивается от сложных раздумий Люси. — Просто думаю о нашем Задании. Скарлет растягивает уголки губ снисходительно, в последнюю очередь принимаясь за свою четвертинку, и присаживается на специально подставленный пенёк, ближе к огню, зорко следя за приготовлением ужина. — Нелёгкая в этот раз нам выдалась работёнка, верно? — охотно продолжает она разговор, подбрасывая в костёр пару сухих веток. — Если честно, всё это так странно... — не сразу формулирует свою мысль волшебница. — Что именно? — Осознавать, что драконы всё ещё существуют. — Тебя это тоже пугает? — подаёт тонким голоском Венди, слизывая с пальцев сладкий фруктовый сок. — Я иногда до сих пор просыпаюсь от кошмаров об Акнологии, — искренне делится своими далеко не детскими переживаниями. Вряд ли много кто может похвастаться своей уникальной везучестью: повстречавшись с самым ужасным созданием природы, суметь уйти от него живой да ещё с целыми руками, ногами и даже не вспоротым брюхом. На протяжении недолгого времени Венди была одной из прямых мишеней жестокого убийцы, и в памяти Небесной Девы до сих пор жив тот всепоглощающий животный страх, как когда это чудовище предстало прямо перед ней. Единственным, что разделяло тогда самого дракона и маленькую убийцу драконов (совершенно против него бесполезную), была только столь же хрупкая на вид аловолосая мечница, – израненная, обессиленная, разбитая смертями своих родных. Чудесная тогда, в один момент заново уверовав в Бога, молилась ему как проклятая, чтобы эта тварь не учуяла драконьего начала в самой Эльзе. Не повезло. Им пришли на помощь, но погоня была сумасшедшей. А сражение с ментальной его проекцией даже спустя год ощущается одним из чёртовых адских кругов. — А здесь собралось пять равных ему драконов, — заканчивает едва разборчиво, неуверенно уткнувшись подбородком в сложенные на коленях руки. Люси, всё также теряясь в своей писанине, качает головой задумчиво, моментально подхватывая это упадническое настроение: — Взялись ли мы за задание, которое нам не по силам? Эльза прикусывает нижнюю губу хмуро, взглядом прослеживая замысловатый танец языков жаркого пламени. В её груди всепоглощающей чёрной дырой растёт и множится беспощадная, глухая вина. Не зная сути Задания, бросаясь в омут с головой, впервые в жизни эгоистично ища спасения, совсем не думая о друзьях, она привела их в кровавую западню, устроенную ещё за века до их рождения. Она немало времени уделила изучению истории Гилтены. Прочла все книги, что были в свободном доступе на Ишгаре об этом загадочном континенте. Как и всегда, желала быть подготовленной, собранной перед теми или иными препятствиями, что обязательно бы встали на пути. Но ни один из справочников, написанных ещё за двести лет до современности, не содержал в себе таких шокирующих подробностей. Священная Пентада Драконов... Могущественная. Древняя. Всеразрушительная. По словам Элефсерии – самого заказчика Квеста и усталого одинокого охотника, что преследовал вот уже более сотни лет цель навсегда избавить родной континент от этой смертельной заразы – настолько мощная, что каждый из Змеев – в одиночку, в считанные секунды – расправлялся с наивно выступившими против них убийцами (специально обученными или просто великими волшебниками) ещё до того, как Задание приобретало какой-либо серьёзный оборот. Священных Драконов всего пять. О ком-то команде “Хвоста Феи” известны лишь имена, о ком-то их последнее пристанище, ещё меньше информации о том, что за уникальная магия находится в подчинении Пятёрки, раз за эту необыкновенную силу их прозвали Богами… Были ли они теми самыми Богами – посланниками и властителями Планет, – как рассказывали об этом немногочисленные красивые легенды, что даже в переводе с частных диалектов гилтенцев на общий язык звучали опасно и предупреждающе? Молитвенно и коленопреклонённо. И если, да, как бороться с теми, кто одарён магической мощью в космических размерах? сверх человеческого понимания? Алая должна была отправиться на это Задание одна. Ей следовало преодолеть всё самой: то всегда был её истинный стиль, самый верный способ работы. Она не имела никакого морального права вести так осознанно и почти добровольно свою семью к опасности, и уж тем более не смела просить или искать их помощи. Это было нечестно по отношению к ним. Это было мерзко с её стороны, как старшего товарища, как неустанной защитницы. Это было подло в самом грубом и непозволительном смысле. Но случай распорядился иначе, и вертлявая Мираджейн вмешалась, куда не просили, действуя низко и хитро, подобно кукольному наборчику своих гнилых душонок. Впрочем, у Скарлет нет права винить и её. Лишь её проблема в том, что она оказалась такой предсказуемой. Она не была достаточно холодна и прямолинейна. Бесконечно выстраиваемые расчёты и тактика оказались никчёмны, и только поэтому всё пошло не туда... Теперь они, естественно, здесь. В непонятной срединной точке. Куда идти и что делать дальше? Малоизученный континент. Чужая страна. Законы и порядок, незнакомые даже на поверхностном уровне ей и её команде. Как уберечь своих близких? Не дать им споткнуться и измараться в грязи жестокого мира? Не допустить их до кровавых боёв, свято продолжив с ревностью дикого зверя охранять их жизни? — Мы здесь все вместе, — твёрдо вещает, нагло вразрез собственным мыслям. — Мы не одиноки, пока есть друг у друга. Не это ли наша сила? Ей придётся выстоять. Кто, если не она? Друзья будут с ней. Неизменно рядом. Стоять рука об руку. Но Эльза самоуправно делает шаг вперёд уже сейчас, как и всегда, вставая на передовую. Она будет щитом и мечом, неустанно и непреложно храня покой родных в своей укромной тени. И будут ли против них странные чудеса нового континента, драконы или же сами Боги – неважно, она защитит друзей и от них. В конце концов, её последний козырь – это её человечность. — Я всегда вас прикрою. Словно клятва на крови. Священнее, чем молитва. Присяга, данная с лезвием меча у самой впадинки тонкой шеи. Эльза всегда держит слово. Не разменивается на пустые предложения или витиеватые перифразы, которыми обычно люди вводят друг друга в заблуждение. Она не терпит таких людей ни в жизни рядом с собой, ни даже при незначительных пресечениях на многолюдных улицах, потому и обычно не многословна. Титания безропотно исполняет данные вслух или при полном молчании обеты. В её руках шесть зависящих от неё жизней друзей и десятки судеб родных людей гильдии, ради которых она и претерпевает свои тяготы в одиночку. У феи нет и шанса на промашку. Малютка Венди прожигает её нервным взглядом, единственная в их девичьей компании чувствуя, как даже скрытый умелой магией, едва уловимый запах Скарлет начинает отдавать сыростью могильной земли. Пока не видит зазевавшаяся от усталости Шарли, колупает испуганно ногти, случайно заметив, как в красивых, почти фиолетовых глазах подруги растекается пламенное злато. В отблесках рассвирепевшего огня – оно всё в крови. И только неувядающая Люси не теряет своего неунывающего, взбалмошного настроя: — Только если я безоговорочно буду в самой заднице! — смеётся сердечно, твёрдо уверенная, что проклятая стезя её никудышной-дамы-в-беде наконец закончилась. Зря она, что ли, до упаду тренировалась весь этот год? Оттачивала с Козерогом боевые приёмы? Разрабатывала собственные стили боя? Нет. Нет, нет и нет! В её планах всем-всем-всем и даже этим чёртовым Божественным Драконам (но в одиночку против них она ни за что не попрётся!) показать, на что она по-настоящему способна! Девушки через силу подхватывают её искрящийся смех. Рагу наконец доготовилось, и впереди сытный ужин. На дворе прекрасная звёздная ночь. И даже неожиданный экспромт с (не)талантливым рисунком вышел шибко удачно! На белых страницах дневника, словно в противовес всем ранее озвученным чистосердечным признаниям в постыдных страхах, теперь навсегда поселился ужасающий огнедышащий дракон, плотно обвивший своим сильным телом изящную сталь прекрасного клинка.* * *
Воздух отравлен гарью. Земля пропитана кровью. Небо заволокло свинцом. Отовсюду доносятся безумные крики людей. А за спиной слышны тяжёлые шаги Смерти. Эльза оборачивается бесстрашно, дерзко смотрит вперёд, вытягивая руку с верным мечом наизготовку. Словно собирается победить в поединке с Костлявой. Но в руках у неё нет оружия. Перед глазами только взбешённое пламя. Обжигающие языки Первородного Огня. Разлетающиеся фееричным каскадом искры. Обгорелые трупы людей: немощные старики, поверженные мужчины, обессиленные женщины и невинные дети. Разодранный на части скот. Рушащиеся ветхие домишки. Обратившиеся в прожжённый уголь, разваливающиеся постройки. Одну секунду мелькает мысль, что если Ад и существует, то выглядит он именно так. Некоторые люди ещё пытаются спастись, сбежать из этого проклятого, оставленного Богом места. Бросают немногочисленные пожитки, всё, что так отчаянно желали спасти, и бегут. Сумасшедшая паника. Смертельная давка. Те, кто, несмотря на многочисленные раны, ещё в силах бороться за свою жизнь, несутся без оглядки в неведомом самом себе направлении, сметая всё на своём пути. Вот мужчина бездумно толкнул прямо на землю женщину, и словно не заметив этого, рванул дальше. А этой девушке, кажется, уже всё – всё равно: у неё на руках мёртвый младенец. Малодушно растеряв последние остатки сил, давясь жалкими всхлипами и чёрным абсолютным горем, она ложится подле него. Эльза не предпринимает даже попытки помочь им. Сама не знает почему. Долг не зовёт. Обязанность не тянет. Её кажется, что это что-то Свыше.Такова воля Бога. И его Кара.
Это противно, но созерцание чужого несчастья её даже прельщает.Людишкам стоило хорошенько подумать до того, как своими выходками они начали испытывать Его терпение.
… Кого, “Его”? Она – это она, Эльза. И, чёрт бы её побрал, как она здесь оказалась? Какими были её последние действия? Вечер сейчас или день? Небо затянуто сухим жёстким пеплом, и сквозь его непроглядную черноту не видно ни солнечного света, ни сияния звёзд. Рядом, прямо лицом в грязь падает едва живая старушонка. — Смилуйся! — Умываясь слезами, стирает окровавленными ладонями со щёк своих землю она. Только больше растирает грязь на лице, оставляя повсюду кроваво-чернильные разводы. — Молю тебя: пощади! — икает от собственных рыданий. Трясётся от непостижимого, первобытного страха. О, да, воздух изрядно пропитался людским ужасом перед кровожадностью недостижимой стихии. Воняет косило и горько, перебивает даже выворачивающий наизнанку запах дыма. Старческие, мутные глаза, бесконечно слезясь от избытка ядовитых паров в давно прогоревшем воздухе, смотрят прямо на Алую. Почему она обращается к ней? — Никто из нас больше не посмеет оспорить твоей безграничной власти, — старушка опирается на ладони и склоняется в раболепном поклоне. Утыкается и без того грязным лбом своим в самую землю. Эльза слышит песнопения незнакомых молитв.Ну, и зачем? К чему оно? Ему больше не нужны эти гадкие завывания. Людское поклонение быстротечно, а верность их и того короче. В этих противных букашках уже давно не осталось искренности…
— Пощади же нас, Великий Божественный Дракон! Скарлет открывает глаза среди полной тьмы. Беззвучно вздыхает, пробуя воздух на вкус: солёный и мокрый. Так пахнет море. По сравнению с местом, где она только что была, – такой резкий контраст… Её лёгкие неудержимо болезненно горят, пропитанные жаром алого пламени. В уголках глаз собирается защитная влага, как если бы глазницам всё ещё грозило иссохнуть от столь запредельных температур. В горле першит и скребётся, заставляя каждое нервное окончание противно зудеть, едкая горечь дыма, словно не желает выпускать из тисков той реальности – и реальности ли? – в которой она так недолго была. Но в ушах больше не стоят предсмертные крики беснующейся толпы, звучание молитвенных песен постепенно стирается в шуме волн. И даже пробирающий до самых костей вой рассвирепевшего чудовища здесь не досягаем. Мечница принимает сидячее положение. Промаргивается, заставляя глаза попривыкнуть к окружающей обстановке… Боже, да где же она? Или важнее то, где она была до этого? До чего – “этого”? Тело ломит усталостью, содрогается болью, но теперь Эльза его точно чувствует. Опираясь на руки, точно так же, как ещё совсем недавно перед ней на коленях сидела та испуганная старушка, медленно поднимается на ноги. На море штиль, корабль почти не качает. Корабль? Откуда? И, собственно, чей? Сбоку раздаётся блаженный всхрап. Перед волшебницей девчонка: счастливо сопит, просматривая, наверное, уже десятый сон за ночь. Светлые волосы, острые черты лица. Выглядит знакомо… На плече у неё гильдийная метка. Морда зверя. Клыкастая пасть. Очередной дракон? Теперь она вспоминает. Кажется, они назвали себя “Дьяболос”. Ещё одни убийцы драконов, очередное какое-то-там поколение. Боже, Эльза уже устала их считать… Откуда только взялись-то на их и без того нездоровые головы? Впрочем, это ли сейчас важно? Эта паскуда немногим ранее явно что-то с ней сделала. Посадила на ошейник? Привязала на поводок? Разрывая кожаную ткань ошейника одним рывком левой руки, Скарлет ненароком думает о том, что у этой психопатки не только с головой проблемы, но ещё и с фантазией. Вся эта кутерьма могла бы быть и вправду обидной, не изгаляйся в своё время над ней Мираджейн с куда большим размахом (а карточный долг платежом красен во все времена). Но урон волшебница нанесла ей немаленький… Титания, на самом деле, уже и позабыла, как выглядит её собственная кровь. В лунном посеребрённом свете, что проникает в помещение через незастеклённый иллюминатор, – почти чёрная. Как она смогла её ранить? За этот год все разы, когда Алая напарывалась на свой же или вражий клинок, не происходило ничего более, как проступление драконьей чешуи сквозь её бледную, тонкую человеческую кожу. Или всё зависит от того, чей именно это клинок? Убийцы драконов получили своё название ведь не просто так. Значит, хорошо, что за время её вынужденного пленения не произошло ничего сверхчеловеческого. Иначе бы сейчас она проснулась не на полу корабельной каюты – пусть и порядком потрёпанная, – а на закусочном столе у этой больной компании. “Пожиратели драконов” – так они себя назвали. Каких только тварей не найдётся в этом прогнившем мире. И только человек – самое опасное из его чудовищ. Перед Эльзой снова встаёт лицо той старой женщины. Кто она и почему так ярко ей снилась? Сон ли это был вообще? Чувства были слишком реальны: дым того всесокрушающего пожарища всё ещё не истлевающим осадком царапается в лёгких, кровавая резь того удушающего, смертоносного огня отдаёт сжимающими импульсами в грудной клетке. Голова с всё нарастающим гудением раскалывается только больше от таких резких и непонятных перепадов давления. И если горячий пепел – лишь плод фантазии, почему до сих пор кажется, что его прогорающие останки белеющей пылью осаждаются на её коже? Скарлет думается, что от старушонки той, в конце концов, ничего не осталось. Подобно всей своей деревеньке она тоже сгорела дотла. Даже костей после себя не оставила: лишь сырой пепел, что на исходе кровожадной ночи осел в земле да впитался в прожжённую почву. Такое пустое завершение человеческой жизни. Без поминального захоронения, без надгробия. Никто не найдёт её, и никто не помянет. Никому даже не будет дела, что она когда-то жила… Такого достойны лишь самые злейшие враги: Титания и сама предпочитает прощаться со своими зложелателями таким образом. Как будто бы их никогда и не было… «Может, и от девчонки избавиться также?» Снова смотрит на всё также прелестно пускающую во сне слюни убийцу драконов, представляя, сколько шума наделает эта блаженная прежде, чем обгорят хотя бы её волосы. Лишние звуки мечнице сейчас ни к чему: на корабле точно есть кто-то из её друзей – пожирательница так вызывающе хвасталась своими успехами на поле битвы. «Можно просто перерезать сучке горло…» Эта мысль мелькает лишь жалким извитым вихрем на краю сознания. Обычно, всегда рассудительная, строгая и педантичная в своих решениях, которые могут сыграть главную роль в когда-нибудь наступившем будущем, Алая бы даже не обратила на неё внимания: Она всё ещё на непосредственной территории врага, и, так или иначе, жизнь девчонки была бы прекрасной разменной монетой, пока остальные члены "Хвоста Феи" не окажутся в полной безопасности, но... … прямо сейчас… ... Эльза ловит себя в моменте, когда её – Господи, когти!? – застывают уже в считанных сантиметрах от по-человечески хрупкой шеи противницы. Точно когти. Удлинившиеся, звериные, смертоносные. Такими рвут на куски с бесчеловечной и даже не с животной жестокостью. Сдирают с тела кожу, находя в этом мрачное, нездоровое удовольствие. Снимают лоскуты нервов изящно, последовательно и тонко, не стремясь подарить своей жертве быстрого освобождения. И вся её правая рука от кончиков этих самых толстенных хищных когтей до локтевого сгиба – сплошная драконья лапа.* * *
Когда на Элмину обрушивается бессознательный гнев её почитаемого Бога, Эльза позволяет себе такую самоуверенную вольность, как предположить исход этой битвы с выигрышем в пользу своей команды. Несмотря на поражающие простых обывателей – да и подготовленных бойцов тоже – размеры и невероятную магию, что за пятнадцать минут сомнительно-смехотворной битвы продемонстрировал Божественный Водный Дракон, намётанному глазу слишком очевидна его неполная дееспособность. Без какой-либо тактики, не анализируя ни собственных, ни вражеских действий, Дракон сражается с ними на одних животных инстинктах, чаще, конечно, просто защищаясь, нежели действительно нападая. У них был вполне реальный шанс на победу: один из миллиона, естественно, но шанс. Это почти то же, что и охота на дикого кабана: загони зверя в угол, и у тебя останутся лишь секунды на правильное решение. Но прежде, чем лучшее из них пришло мечнице на ум, Элмина утонула в огне. Люди кричали. Бесновались и плакали. Молили своих почитаемых Богов о милости и о прощении. Это было так похоже на её последний сон… Но оказавшись в центре полыхнувшего беспощадного пожарища, Эльза засомневалась, что то, что она видела, было действительно сном. Этот огонь оказался столь же разрушающе силён. И пах он… совсем как тогда. Но только чем было это “тогда”? Замечая молодую мать с ребёнком на руках под рушащимися огненными балками, Скарлет, откладывая сомнительно-безрадостные думы подальше в уголки своего разума, бросается вперёд раньше, чем успевает сообразить сносный план действий. “Доспех Ветра” позволяет ей избежать попадания под завал, а также вытащить пострадавших быстрее, чем те опомнятся. — Бегите и прячьтесь! — отдаёт нетерпящим приказом. — Найдите безопасное место подальше отсюда! Девушка смотрит сначала на неё с искренним непониманием действительности; мгновением позже прослеживает маршрут, который они в несколько несчастных секунд преодолели из-под разрушившегося здания. А после взглядом, полным счастливого обожания и святой надежды смотрит наверх, где столкнулись в ещё не начавшейся схватке два Дракона. — Наш Бог спасёт нас… — Верит непоколебимо. Скарлет кажется это пределом некоего помешательства на Высших силах. Беспрецедентная вера в восхваляемую религию. Выглядит отвратительно. И на деле – играет роль ещё худшую, чем всякое неверие вовсе. — Ваш Бог вас оставил, — отсекает сурово. На поле битвы верить в непостижимое чудо – такая непозволительная роскошь. Скарлет её давно лишилась, да и не то, чтобы когда-либо испытывала настоящую нужду. В её короткой жизни это было первым уроком: верить и уповать только в собственные силы. Остальное – приходящее, на что не стоит надеяться, и нисходящее, которому не стоит доверять. — Так что подумайте о себе сами, — добавляет куда мягче, видя испуганные глаза на собственную непримиримость. — И начните со спасения своего ребёнка. Титания возвращается в строй только после того, как видит, что женщина действительно покидает пределы досягаемости первого же разрушительного удара. Вдобавок ко всепожирающему огню на город опускается ливень. Было бы глупо надеяться, что драконья схватка – если таковая начнётся – не зацепит Элмину. Потому, мысленно поделив её на несколько секторов, Эльза отправила девушку в предположительно самый безопасный из них. Конечно, с расчётом на первые десять минут боя. Совсем безнадёжно предполагать, что сегодня от милого портового городка вообще что-то останется. — Ты в порядке?! — через довольно продолжительное время, ушедшее на незначительную помощь горожанам, находя её в толпе разбегающегося из эпицентра катастрофы народа, первым делом спрашивает Грей. Алая сменяет броню на “Доспех Огненной Императрицы”: пусть дождь и льёт как из ведра (ну, или из моря, теперь расположенного под самым небом), огонь не спешит убавлять своего всеразрушающего напора; оглядываясь предусмотрительно вокруг, понимает, что довольно непрофессионально упустила происходящее с крылатыми гигантами из виду. — В полном, — краткая отмашка. — Где Венди и Шарли? Люси? — Мы разбрелись, помогая гражданским, — следуя примеру подруги, осматривает округу Фуллбастер. — Нужно спешить к центру города, я видел, Нацу и тот новый дракон опустились туда. — Он не развязал войну с Меркуфобией? — почти удивляется Скарлет. Элефсерия – тот самый заказчик этой проигрышной бойни с самими Богами – был уверен, что стоит кому-то из Священной Драконады встретиться на перепутье лихих дорог Судьбы, – и этому Миру конец. Но сейчас было сложно оценить истинную мощь Божественных Драконов, когда те так профессионально скрывали собственную энергетику и ауру. Вероятно, жизнь в вечном страхе перед Акнологией научила их многим полезным трюкам. Не оценить силы противника. Не сопоставить себя с ними. Тяжело сражаться, ориентируясь лишь на те качества и способности, которыми Драконы – и то, в пылу битвы – не брезговали делиться. — Как видишь, пока ещё нет, — отвечает друг, переходя вместе с девушкой на шустрый бег. — Кажется, у него какие-то тёрки с Нацу. — Они даже не знакомы, а этот дурень уже снискал его гнев? — почти не удивляется мечница, при быстром беге умудряясь рассмотреть те или иные закоулки изрядно потрёпанного города, в поисках их друзей или каких-нибудь пострадавших. — Я тысячу раз говорил тебе: Нацу раздражает всех одним своим видом. — Закатывает глаза ледяной волшебник. Эльза ненароком позволяет себе совсем чуть-чуть усмехнуться: если и есть в этом мире что-то не подвергающееся изменению ни при каких обстоятельствах, – то только исключительные отношения этих двоих. Внутренне она благодарит их за это. Её мир давно пошёл уродливыми трещинами, что рассыпались стеклянной крошкой прямо ей под ноги: Скарлет с завидным упрямством ходила по ним босыми ступнями, изрезала ноги в кровь, ранилась; от усталости спотыкалась и падала, снова и снова истязая хрупкое тело, оставляя белёсые паутинки шрамов на руках и сочленениях рёбер, когда, поддавшись, утопала в этой трясине. Но никогда не позволяла себе окончательно сдаться и остаться там навсегда. Почему-то два бестолковых мальчишки из раза в раз протягивали ей руки и заставляли хвататься за них. Из раза в раз тянули на поверхность, когда глотка и лёгкие уже были полны бесцветного стекла. Они спасали её много раз, и были готовы спасать безоглядно. Бесстрашно ступая на земли Райской Твердыни, чтобы бездумно сразиться со всеми её обитателями и забрать свою сестру домой. Упрямо вставая между ней и врагами, не позволяя причинить и капли боли. Веря в неё непозволительно преданно, так неистово, как она сама в себя не верит. И оказывалось, что жизнь её ещё не развалилась окончательно на куски, и хоронить себя ещё рано. Только поэтому Эльза всё ещё в строю: облачённая в магические доспехи, уверенно держащая в руках меч, что прокладывает им дорогу в будущее. В кратчайшие пять минут преодолевая значительный километраж до центра Элмины, друзья находят Шарли и Венди, занятых экстренной помощью тяжело-раненным, и Люси, невольно потерявшуюся среди хаоса разрушенного города. Все вместе они приближаются к Нацу как раз в тот момент, когда незнакомый им мужчина, явно участвовавший с Драгнилом в разговоре, левитируя в воздухе, вдруг обращается ранее нежданно объявившимся Драконом. Эльза почти сбивается с ровно выверенного шага, наблюдая такое резкое перевоплощение. Мысли вихрями съедают её, скача как безумные по уголкам сознания, ищут выход сразу из нескольких ситуаций: личной проблемы, что привела её сюда, и подлой западни, в которую она нехотя затащила свою семью. Это оно… То самое, о чём говорила Полюшка. Но как?.. Возможно, этот Дракон – тот самый, кого в своё время повстречал Гилдартс? Спасённые ею элминовцы шептались, что он – Божественный Дракон Огня. И если он подобен Меркуфобии, возможно, для смены облика используют они одну и ту же магию? Впрочем, никакого практического значения это уже не имеет: Меркуфобия сейчас – буквально слетел с катушек, а этот огненный – исчез с поля битвы также стремительно, как четвертью часа ранее ворвался в их отвратительный день.Чуть больше года назад её собственный Дракон пробудился в ней, почувствовав эту же угрозу от огненного драконоборца, захваченного его же демонической стороной.
И сейчас Саламандр намерен продемонстрировать это во всей красе: Божественный Водный Дракон, несмотря на всё своё непостижимое могущество, оказывается на земле. — Значит, это и есть мощь того пламени… — Эльза невольно сжимает кулаки, чувствуя, как всё больше по рёбрам скребётся жажда бежать отсюда как можно дальше. Море, земля… и даже Небеса… Однажды – в том самом неразборчивом “тогда” – она уже видела, как этот огонь сжёг всё дотла. В воздухе растекается давно знакомый кисловатый запах чужого страха. Рядом, словно пребывая в кошмаре наяву, трясётся Люси. — Это не правильно, — шепчет она, не сводя глаз с разбушевавшегося сражения. — Он же убьёт его: так нельзя… — Давай же, Эльза, мы должны ему помочь! — зовёт Грей, вместе с Венди бросаясь на взревевшего с вынужденной решимостью Божественного Дракона. Из защиты зверь переходит в наступление. И если они сейчас дадут ему разойтись хотя бы в половину его силы, – о победе можно забыть напрочь. Но как одолеть такую махину? Если нападать со своим оружием, драконья чешуя выдержит силу обыкновенных клинков. И даже зачарованные мечи оставят на ней лишь царапины: в этом она убедилась ещё в начале боя. Мощь Божественного Дракона превосходит Силы всех ранее встреченных Титанией и её командой смертоносных ящеров. Единственный урон, который Меркуфобия получил за всё это время, был нанесён лишь с помощью магии Божественного Дракона Огня. Значит, только сила, по своему уровню подобная собственной, способна остановить его. Губительного пламени Огненного Бога по близости больше не осталось. Тогда, возможно, если зачаровать клинки магией самого Водного Дракона, – это будет иметь некий смысл. — Грей, заморозь его туловище так, чтобы он был хотя бы недолго прикован к земле, — в несколько секунд тактического размышления меняя броню на “Небесную ось”, отдаёт распоряжение девушка. — Венди, в это же время сделай так, чтобы у него был открыт участок под горлом: там наиболее уязвимое место. Лишь щелчком пальцев призывая сотни мечей, Эльза распределяет их в воздухе в соответствии с расположением змеевидной огромной туши. Набирает ртом как можно больше воздуха в лёгкие, пробует его, различая мельчайшие частицы удивительной божественной силы. Магия Меркуфобии на вкус напоминает подслащённые дождливые капли, отдаётся на корне языка чуть разреженным воздухом и примесью разных металлов. Пропуская через себя потоки древнего волшебства, Эльза зачаровывает мечи силой самого Водного Бога. Взлетая на уровень огромной драконьей морды, в ладонь собирает частицы пронизанных его духом водных капель, пока те не приобретут форму небольшого шара. И с резким разворотом ударяет по нему ножевищем напитанного невероятной божественной магией клинка: набирая скорость и магическую мощь, в полёте собирая в себя ещё как можно больше водных капель из самого воздуха, разгоняясь до сумасшедшей скорости, спущенный Скарлет поток обращается в водяное лезвие. Оно приходится змею точно под горло: из того хлещет кровь. Сотни заколдованных мечей, врезаясь в прочную драконью шкуру или рассекая её по касательной, оставляют на ней глубокие, кровоточащие раны. И в промежутке пары секунд, пока Дракон взывает от боли, не успевая восстановиться, чтобы с новой разрушающей силой напасть и уничтожить своих врагов одним махом, – Нацу наносит ему последний удар… … Эльза молится, чтобы он не был смертельным.