Сказы о невиданном и запрещенном.

      Вначале его приглашение показалось ей прекрасной возможностью. Он был красив, даже несмотря на то, что все принцы по определению красивые, он выделялся даже из их числа. Высокий, с шелковистыми темными локонами, с ясными голубыми глазами и приятной улыбкой. Он всегда говорил вежливо, но не сдержанно, его эмоции проскальзывали во всех формальных фразах, иногда даже уходя в маленький флирт. Это ее покорило и это же было ее ошибкой.       Конечно, она не смогла сдержать эту информацию от Честера. Она была так счастлива, так воодушевлена, что даже шут переломил свою ревность и искренне ее поддерживал, но, может, он с самого начала подозревал?       Честер помог ей сбежать из ее комнаты и миновать стражу. Она всегда восхищалась его умением обходить всех и все, и была безмерно благодарна, за то, что несмотря на его непринятие ситуации, он все еще помогал ей. Шут довел ее до сада, там ее уже ждали. Она тогда не обратила внимание, но как и выяснилось позже, он не смог оставить свою принцессу один на один с этим принцем.       Она взглянула на него, этот принц был по-особенному хорош: высокий, стройный, с вьющимися темными волосами и ясными, как само небо, глазами. Она и не подозревала, что за ясностью этих глаз таится настоящая темнота.       Мэнди смогла вырваться из кошмара, прежде, чем он утащил ее к самому худшему моменту в ее жизни. Девушка нервно перебирала локоны, пытаясь успокоиться. Она много раз старалась развеять эти воспоминания, эти чувства, этот страх перед ним. Не меньше двух недель после произошедшего Мэнди не выходила из своего крыла, а с ней все свое время проводил Честер, который носил ей и еду, и воду… Принцесса кинула взгляд на шторы, переборола себя и поднялась, раздвигая их. Солнце только вставало и его лучи не достигли еще и половины замка, но лечь обратно она бы не смогла, теперь ей казалось, что вся постель пропитана этим страхом и отвращением. Ей нужно было отвлечься, прежде чем начать свой день. Первой мыслью было позвать любимого дурачка, но Мэнди осознала, что для этого ей нужно и одеться, и умыться, и потом еще идти искать его, хотя, по правде говоря, Честер всегда находил ее первый. Принцесса переборола отвращение к собственной постели и легла в нее, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на чем-то более приятном.       «Когда любовь становится пороком? Когда становится запрещенной? Когда любовь превращается в ненависть? Тогда, когда в ней участвует нелюдь. Этот ублюдок, проклятый всеми богами, возомнил в своих книгах, что эльфы и гномы могут быть наравне с нами, людьми! Еще что хуже, сношение!» Отрывок из речи епископа Драгова на приговоре Дайн Догова ле Скула, 1354 г.       Шут вбежал в тронный зал одним из последних вместе с остальной прислугой. Здесь собрались все: поварихи, служанки, рыцари, стражники, графини, графы и принцесса с иноземным принцем и его свитой. Король восседал на своем тяжелом бархатном троне, украшенным золотом и драгоценными камнями, на потолке разыгралась привычная фреска с ликами святых, а окна в пол были усыпаны мозаикой с королевским родом.       Честер выбрал себе место среди черни и напряг остроконечные уши, оценивая обстановку. Подобные созывы всего замка были нечастым явлением, впрочем, после того, как принцесса достигла своего возраста, они стали чуть более привычными. Как только Король встал с трона, все голоса мигом умолкли, а все глаза переместились на государя. Раньше Король был высоким и стройным мужчиной, но после смерти жены подкосилось не только королевство, но и сам он. Старость постепенно брала свое и теперь государь был пухлым мужчиной, с сединой и плешью на голове, которую в достаточной мере прикрывала массивная корона с аметистами.       Король встал напротив своей дочери, мягко улыбнулся ей, а затем жестом пригласил иностранного принца подойти к нему. Принц Аларик обладал непривычной и даже экзотичной для местного климата белоснежной кожей, темными вьющимися волосами, статный, высокий. Достойный принцессы. — Как вы все могли заметить, — прозвучал громкий величественный голос. — В нашу страну прибыл принц Аларик и его свита для того, чтобы исполнить нашу традицию! Если вы, принц Аларик Корварский, считаете себя достойным, отважным и образованным, готовы ли вы пройти все испытания, уготованные «Путем»?       Чернь, стража, высокие, все в один момент начали в определенный такт ударять ногой в мраморный пол. Глаза принца выражали недоумение, но он не ударил в грязь лицом и уверенно ответил: — Да, Ваше Величество, я готов ко всему, что уготовано. — он коротко поклонился. Мэнди ухмыльнулась. — Да будет так! — прогремел голос Короля. — Слуги, собирайте пир, нам есть что отметить!       Чернь, стража, высокие, все в один момент поклонились, Король в ответ махнул рукой, разрешая всем расходиться. Сам же он с теплой улыбкой глянул на принца, а затем на свою дочь. Король взял девушку под руку и вместе с ней направился к своим покоям. Честер внимательно смотрел им вслед, прежде чем обратить внимание на принца, который общался со своей свитой. Там в основном были няньки и личные слуги, один наставник, который еще и учитель, ну и один «палач», который следит за каждым шагом молодого наследника и в случае чего сразу сообщает его родителям. И еще один очень любопытный человек среди слуг. Шут выделял его от других, и он правда отличался, только, он не сразу сообразил, что это была женщина. Женщина, одетая в скромное платье гувернантки и горничной. Другой любой обитатель замка не обратит на нее никакого внимания, максимум прикажет принести ему что-нибудь, но только не Честер, потому что он прекрасно видел и чувствовал, что ее отличает. Они пересеклись взглядами. Его стальные и ее темные. Оба видели в друг друге потенциальную угрозу, но никогда не заявили бы об этом прямо, шут безумно ухмыльнулся, женщина ответила короткой улыбкой. — «Я за тобой слежу.» — произнес про себя Честер. — «Я за тобой тоже приглядываю, шут» — так же мысленно ответила ему служанка, прежде чем вернуть свой взгляд к принцу.       Грядущий пир поставил всех на уши. Несмотря на то, что распоряжение государя было неожиданным, работать слаженно и быстро все уже давно научились, так как и сама принцесса, и сам Король очень часто проявляли неожиданные желания, исполнять которые были обязаны почти все прочие обитатели замка и шут был в их числе. У него, как и у всей прислуги, была небольшая комнатка на нижних этажах замка, где он, по идее, должен был и ночевать и отдыхать, но на деле же большую часть своего «отдыха» он проводил в покоях Ее Высочества. Каморка была скромной, но в стиле живущего в ней безумного эльфа: кровать, устланная какими-то яркими тряпками; каменный пол; ширма, за которой стояла деревянная ванна; немного одежды, при том, как простой, так и шутовской, во внутренней части которой были специальные «кармашки» для маленьких лезвий; ну, и никакой шут не может обойтись без небольшого туалета в виде маленького зеркала, расчески, доставшейся от Мэнди, ну и мелочи по типу мыла и бритв.       Честер переворачивал вверх дном весь сундук со своими нарядами. Он стоял на каменном полу босиком и по его ногам и длинным алым волосам стекала еще теплая вода. Шут не волновался о том, что его кто-то увидит, потому что свою дверь он всегда запирал и очень надежно, чтобы никто и никак без его разрешения не смог пробраться в скромную обитель. Честер был высоким, даже слишком для человека, но вполне нормальным для эльфа. У него было подтянутое тело, искаженное множеством шрамов от пыток в детстве и прочих издевательств, мягкие кроваво-красные локоны, доходившие ему до лопаток, и небольшая подростковая щетина на лице. Он был и старше и выше принцессы, при этом слаб перед ней буквально во всех аспектах, потому что даже теоретически никогда бы не причинил вреда ей. Шут выудил из глубин сундука черно-бело-фиолетовый костюм с яркими позолоченными бубенцами и более-менее приличной шапкой, украшенной все теми же цветами. Подобная цветовая гамма была обязательной, по крайней мере для Короля, принцессы и шута, потому что таковыми были цвета их государства. Черный, как беспросветная участь нашего существования, белый, как луна, освещающая бытие, и фиолетовый, как аметисты, камни мудрости, то есть камни самого Правителя, указывающие ему лучший Путь.       Честер кинул наряд на кровать, подхватил полотенце и со всей тщательностью просушил волосы. В последнее время его преследовало ужасное предчувствие, которое он постоянно прятал за улыбкой перед принцессой. Семь лет, семь неразлучных для них лет вот-вот оборвутся. Парень отгонял от себя эти мысли на протяжении года, но только теперь это чувство тревоги поглотило его полностью. Как можно расстаться с тем, с кем ты провел столько лет? И стоит ли вообще оттягивать неизбежное? Что ж, шут видел препятствие в виде принца. Но если это потенциальное препятствие можно убить — то оно и не будет препятствием, так ведь?       Принц Аларик в сотый раз поправил свой кафтан холодных цветов. На прекрасном лице молодого «жениха» прослеживалось волнение, которое ему нельзя будет проявить на пиру. Позже, впрочем, тоже. В шикарных покоях, освещаемых заходящим солнцем и парой свечей, помимо него была лишь служанка, которая с осторожностью просматривала документы, лежащие на столе. Плотный пергамент медленно шевелился в ее ладонях, Принц останавливал на них глаза уже не в первый раз, и это не ускользнуло от внимания странной служанки, которая наконец подняла темные глаза, встречаясь со взглядом Принца. Она мягко улыбнулась, совсем ласково, затем отложила бумаги и поднялась. Ее движения резкие, при том грациозные, как у кошки, служанка подобралась к Принцу Аларику и стряхнула с его кафтана несуществующую грязь. Взгляд юноши тоже потеплел, на белоснежной коже выступил румянец и Принц осторожно взял руку служанки в свою, но та поспешно освободилась, с хитрой улыбкой смотря на него. — Ты узнала, что там насчет первого их Испытания? Это странно, что они хранят свою традицию в такой тайне. — неуверенно заговорил Принц, чтобы развеять маленькую неловкость. Он повернулся всем телом к окну, уходящему в мрамор. — Да, Ваше Высочество. Всего, как мы уже и выяснили, этих Испытаний пять. Но, к сожалению, никто ваших предшественников дальше первого не прошел. Нужно будет сразить страшное чудище, обитающее в этих землях. Я начала изучать материал, Ваше Высочество. Когда все будут заняты пиром, я найду время пробраться в библиотеку и внимательно все просмотреть. Только если шут за мной не увяжется. — она внезапно ухмыльнулась, — Думаю, не будет. Опять попытается сжечь Вас взглядом.       Принц хмыкнул. — Попытается убить? — Маловероятно. Будет ждать, пока Вы сгинете на первом Испытании. У меня еще есть время от него избавиться. — Не стоит торопиться, Азалия. Для принцессы он очень важен, она говорила об этом ни раз, мы не можем так с ней поступать, по крайней мере до того момента, пока он не представляет существенной опасности. — Хорошо. — служанка закатила глаза. — Тебе настолько не терпится встретиться с достойным противником? — ухмыльнулся Принц, повернув голову в сторону женщины. — Уверен, у нас еще будет возможность с этим чудищем. — Как скажете, Ваше Высочество. А теперь давайте я дам вам отвар, чтобы алкоголь на вас не действовал сильно. — служанка двинулась к своей сумке, выуживая из нее алхимический набор.       Взлом окна, прыжок на террасу, ожидание в тени и наконец тихий стук в окно. Принцесса только проводила взглядом троих служанок, которые помогали ей с платьем и макияжем, как услышала стук, на который тут же обратила внимание. Она сама не заметила, как начала улыбаться, когда силуэт шута отразился в лучах заходящего солнца. Мэнди открыла дверь, ведущую на ее персональный маленький балкон и запустила внутрь празднично одетого шута, который тут же стал вертеться вокруг девушки. На Мэнди было пышное яркое платье. Верх его был черным, а низ раскрывался фиолетовой и белой тканью, с изящной вышивкой звезд и драгоценных камней. Ее пшеничные волосы пустили на один бок, украшая второй необычным экзотическим цветком глубокого фиолетового цвета и с яркими золотыми «языками», торчащими прямо из его центра. На красивом смуглом лице девушки легкий макияж, который подчеркивал ее темно-розовые глаза. Шут даже в какой-то момент прекратил свою игру в карусель и остановился прямо перед ее лицом, всматриваясь и наслаждаясь ее красотой. Если в детстве их связь была больше дружеской, то по мере взросления Честер находил в ней все больше и больше прекрасного. — Ты каждый раз меня рассматриваешь, дурачок. Что, шут решил помечтать о принцессе? — ухмыльнулась Мэнди, складывая руки на груди. О да, он мечтал. Буквально каждую ночь и не все его мечты были так беззаботны, как ему хотелось. — Как я могу? Я, жалкий дурак, и ты, о, высокая родом и кровью, великолепная телом и душой принцесса! Я бы не посмел, ведь даже малая мысль о близости сулит мне смертью! — Честер театрально закинул ладонь на лоб, чуть прогибаясь в спине. Мэнди рассмеялась, накрывая большую ладонь шута своей поменьше.       Честер как всегда покраснел, даже малейшее прикосновение вызывало кучу эмоций, как будто ураган расцветал внутри всего тела. Мэнди же, наверно, сравнивала это с цветами. Шут порывисто прижался к девушке, вторая ладонь легла ей на талию, а сам парень расплылся в неуверенной улыбке. — Один танец для шута, моя принцесса?       Мэнди ласково улыбнулась, медленно проведя ладонью до плеча шута. — Для тебя — конечно, дурачок.       Шаг вправо, затем осторожный влево, Мэнди приходилось поднимать голову, чтобы смотреть Честеру в лицо, а тому пришлось чуть нагнуть свою, чтобы ей было удобнее. За все те годы, проведенные вдвоем в замке, они придумали свой собственный танец, который отличался, и при этом имел элементы чего-то более классического, но шаги и движения были заучены давно, а вот чувства каждый раз открывались новые. Мэнди вызывала у Честера ту нежность и ласку, которую он растерял очень долгое время назад, она была глубже дружеской, глубже обычной влюбленности. Радость и печаль. Как можно так много чувствовать в один момент? Радость от того, что она рядом, что можешь трогать ее и восхищаться ею. И печаль от того, что предназначена она не тебе и никогда не будет твоей. Поворот, медленный отступ. Мэнди тихо рассмеялась, слегка отклоняясь назад. Почему так легко? Это так действует безумие шута? Когда она с ним, все кажется очень простым, будто весь лабиринт, в котором она находилась с самого детства, разрушается и ей сразу показывают прямой путь. Именно это ей и нравилось в нем, легкость, простота, он всегда умел развеселить и поддержать.       Принцесса переложила ладони на плечи шута и остановилась. Честер тут же ей подчинился, в недоумении смотря на лицо Мэнди. В ее глазах проскользнула искорка, девушка потянула дурачка на себя, а когда красное лицо Честера оказалось перед ее лицом, она ухмыльнулась, и коротко ткнулась в его щеку носом, оставляя еле заметный поцелуй. Девушка тут же выскользнула из рук шута, подходя к зеркалу, чтобы поправить наряд. Честер прикоснулся длинными пальцами к месту, где принцесса оставила ему поцелуй и отвернулся к окну, чтобы немного снять румянец. Он не мог ей ответить, как бы этого не хотел, не мог сам сделать какой-либо шаг к наследнице, просто потому что это грозило бы ему смертью.       Честер простоял в раздумьях пару минут, пока принцесса не прикоснулась к его спине, вынудив шута развернуться. — Уже пора идти.       Шут пришел отдельно от принцессы, им нельзя было появляться вдвоем, особенно при таких обстоятельствах, ведь все внимание принцессы должно было принадлежать знати, Принцу и отцу. А внимание знати, в свою очередь, должно было принадлежать шуту. Он ведь был почти главным номером в программе, а это сулило большую ответственность, которой Честер не пренебрегал. На такие пиры в срочном порядке приглашали и людей, дышащих огнем, и всяких уродцев, и чудищ, и тигров, которых прямо на пиру закалывали пиками. В общем, пока что такие празднества не потеряли своего очарования, не то что позже!       В просторном зале для приемов уже была куча народу. Знать была в ярких тряпках, обязательно содержащих традиционные цвета, но так как они не относились к роду королевскому, то их цветовая гамма была искажена основными цветами уже их рода. Смуглые женщины и мужчины уже кружились в странных и диких танцах, у каждого мужчины был свой определенный цветок, закрепленный иголкой на кафтане и обязательно живой, что обозначало их, так выразимся, способность. Каждая дама украшена травой. Кто лианами, кто длинной и густой изумрудной, а кто вообще водорослями. Ведь лишь благодаря траве мы можем видеть настоящую красоту цветка, который возвышается над ней.       Король уже появился, он с важным видом, облаченный в длинный традиционный наряд, произнес речь о величии их государства, а затем поднял первый кубок с алкогольным. Знать повторила этот жест и с того момента пир их считался открытым. Большую часть зала занимал огромный стол, наполненный явствами и алкоголем, чего здесь только не было: жареный целиком поросенок, нарезка из мяса змеи, запеченный хвост крокодила, всевозможные фрукты, издающие сладкий аромат и привлекающие своим видом. И ко всему этому шуту нельзя было прикоснуться до конца праздника, просто чудесно. К слову о шуте, он уже вовсю развлекался. Вокруг Честера собралась толпа женщин и мужчин в ярких нарядах, они с упоением наблюдали, как эльф ловко жонглирует ножами, которые успел вытащить из поросенка. Принцесса тоже наблюдала, правда издалека и недолго, потому как знать требовала ее внимания тоже и в особенности Принц Аларик, который ненадолго освободился от своих сопровождающих, занятых поглощением еды. Молодые люди пересеклись взглядами. Мэнди, несмотря на то, что готовили ее с детства, все же было тяжело принимать тот факт, что она лишь инструмент. Честер всегда говорил ей, что даже несмотря на это, она может стать главной, что в ней есть все, чтобы править. Это сложно — осознавать, что ты инструмент. Когда ты достаточно глуп — все намного проще, но безумие шута ей помогало. Принцесса отвела взгляд и снова взглянула на Честера, который развлекал толпу. Она мягко улыбнулась. Принц проследил за ее взглядом, грустно ухмыльнулся, а после поднялся, отходя от стола.       Протянутая ладонь, смущенная улыбка принцессы, хотя он был уверен, что она так улыбнулась лишь по привычке. Они отошли от стола и толпы, туда, где танцевали немногочисленные парочки, а затем и сами закружились в танце. Этот танец определенно отличался от танца с Честером, он был не таким интимным, здесь к ним были прикованы все взгляды, особенно Короля, который даже отвлекся от заигрываний с очередной графиней. Эмоции тоже отличные, рядом с Принцем чувствовалась ответственность, легкий страх за будущее и небольшая доля симпатии. Поворот, наклон. Юноша подхватил принцессу и поднял над головой, осторожно раскруживая ее. Шут врезался взглядом в Принца, нахмурился, и, пока никто его не замечает, прошмыгнул в коридор.       Темные коридоры, ночь, редкие разговоры, впитывающиеся в мрамор и любопытные уши Азалии. Служанка притаилась за гобеленом, слушая о какой-то незначительной чуши, которая довольно неожиданно перешла в довольно интересное русло. — Что ты думаешь насчет этого Принца? Он выглядит вполне достойным. — сказал мужской хриплый голос. — Должен заметить, что и остальные были достойны. Только чертов шут все испортил. — второй мужской голос выругался шепотом. — Лишь бы завалил гадину, а дальше государя можно и умиловать, ему и самому уже не терпится выдать принцессу.       Гобелен двинулся с противоположной стороны от женщины, та задержала дыхание и медленно повернула голову, сталкиваясь взглядом с праздничным нарядом шута, который смотрел на принцеву служанку с тем же удивлением, но сейчас совсем не время разбираться, так как диалог продолжился. — Да-а… — протянул первый, — А ты видел ее? Мой род все годы охотился на крокодилов, жагниц и змееусов, но такое… — он сделал паузу, — Ничего не видел хуже этого. — Я лишь слышал… Ростом с двух варанов, еще и обитает в проклятом месте. Но мы не должны отчаиваться, у Принца Аларика уже есть все, чтобы одолеть гадину, остальное зависит лишь от его мужества. — Да, да… Ну, дружище, пойдем еще выпьем. Жена уже с ума сходит, наверное.       Мужчины медленно удалялись по коридору в направлении пира. Шут первый вылез из укрытия, тут же со всей внимательностью осматривая служанку, которая с невозмутимым лицом выбралась после. Они пересеклись взглядами. Его стальные и ее темные. Оба видели в друг друге потенциальную угрозу, но никогда не заявили бы об этом прямо, но только не сейчас. Шут безумно ухмыльнулся, женщина ответила короткой улыбкой. — Маленькую дуэль? — Если не боишься захлебнуться в собственной крови, шут. — Подожди. — Мэнди прервала рассказ. — Ты хочешь сказать, что какой-то безумный эльф вот прямо из этого странного мира, где мы сейчас, писал что-то про нас? Целую книгу? — девушка в неверии перелистывала страницы, выхватывая отдельные строки. — Ну да, — беззаботно ответил Честер, не без удовольствия рассматривая девушку. Она совсем не изменилась.       Пшеничные локоны все так же прекрасны, даже несмотря на то, что уже давно не видели мыла, смуглая кожа все так же блестит, единственное — ей не хватало аметистов на шее. Честер не сдержался и не хотел. Его ладонь накрыла пальцы Мэнди, он осторожно обхватил их, нежно улыбнулся. Он уже не шут, но она. Она всегда будет принцессой. Всегда. Ведь такова по крови. — Ты помнишь, что было дальше? — понизив тон, спросил Честер. Румянец проступал даже сейчас. Спустя эти годы. — Никогда не забуду.