____________________
Хироцу закончил объяснять то, что он знал: симптомы, причину болезни и возможности её лечения. Его взгляд падает на исполнителя, который сохранял жуткое спокойствие от начала до конца, не выразив ни малейшего недоумения или шока, и он качает головой, восклицая: — Как и ожидалось от Чуи-куна: всё ещё демонстрируешь поражающую надёжность даже в такой ситуации. Похоже, ты придумал какую-то стратегию против этой проблемы. "Не хочу тебя расстраивать, но я спокоен только потому, что это моя вторая попытка". Даже в хоррорах после многократных встреч с одним и тем же призраком ты становишься невосприимчивым. Он просто немного более адаптируемый, чем обычный человек. "Вслух" Чуя говорит: [ — Не совсем стратегию, но по-моему, это лучше, чем жалко проводить свои последние дни взаперти дома. Это просто игра, и какая бы сложность ни была, основные вещи для прохождения всегда одни и те же: информация, ресурсы и скил игрока]. Хироцу не очень искусен в чтении по губам. Короткие предложения — без проблем, но длинные, как, например, это, он понимал смутно. С одной стороны, ему кажется, что это своего рода безумие — взять и охарактеризовать такой вопрос жизни и смерти как "просто игру", но с другой, он полагает, что раз уж дело уже дошло до этого, кроме попыток быть оптимистом, что ещё можно сделать? Тут только играть, как и сказал Чуя. Поразмыслив в таком ключе, Хироцу кивает сам себе, аккуратно складывая руки перед собой, как великовозрастный европейский джентльмен, и опускает глаза, вежливо предлагая: — Значит, ты собираешься искать своего... человека, из-за которого ты оказался в таком состоянии? Мужчина всегда говорил вежливо и редко слишком сильно лез в личные дела других людей, но по его поведению ясно, что у него есть очень хорошее представление о том, кем является тот, кого Чуя не может заполучить. Чуя, конечно, мог бы сказать, но выражение его лица остаётся неизменным. Он спокойно открывает и закрывает губы, немо предлагая Хироцу свой ответ, почти безразлично, а красные лепестки сыпятся, словно кровавый дождь: [ — Послушай, Хироцу. Ты старше меня, у тебя больше жизненного опыта, и что-то подобное должен говорить не я, но... ты должен знать, что некоторые вещи такие, какие они есть, потому что их нелегко изменить. Насчёт этого, даже в самом конце—]. Он собирался стиснуть зубы и процедить, что даже в самом конце скорее предпочёл бы найти какого-нибудь одарённого, который заморозил бы его навсегда и остановил всю его клеточную активность, чем пытаться вылечить эту неизлечимую болезнь, заполучив конкретного человека, и таким образом показать свою решимость не иметь ничего общего с этим придурком. Но как раз в тот момент, когда слова уже почти сорвались с его языка, в эту долю секунды он внезапно вспоминает последнее, что запечатлели его глаза перед той смертью. Как галлюцинация... [ — В самом конце...]. Знакомая фигура, которая проталкивалась сквозь толпу, бросившись к нему с неконтролируемым отчаянием, которого Чуя никогда раньше не видел... [ — ... ]. В итоге изначальная фраза с решительным отказом так и не смогла слететь с его губ. Чуя отводит взгляд и подбирает своё пальто, висевшее на диване. [ — В самом конце, если у меня действительно не будет другого выхода, тогда я пойду и найду Даз... эм, тогда я попробую такой метод, наверное]. Форма его губ в последней половине предложения нечитаема, и даже если бы у него всё ещё был голос, это было бы неразличимое, невнятно бормотание. Но Хироцу наблюдал за его взрослением с пятнадцати лет, и он легко может разгадать большинство маленьких жестов Чуи. Он хмурится, и это выражение беспомощного разочарования, как будто он ожидал такой реакции. Чуя просто молча надевает пальто, готовясь выйти из дома. Он машет рукой Хироцу, давая понять, что дискуссия окончена, и выходит в фойе, обувая свои высококачественные кожаные туфли. Делая это, он задумывается о размытом образе, который только что промелькнул у него в голове, и задаётся вопросом, не было ли это просто галлюцинацией, возникшей перед смертью. В конце концов, всё произошло в аэропорту в Саге, он даже не встретил Дазая, тот должен был быть ненормальным, чтобы следовать за ним из Йокогамы в Сагу, а разница во времени между их рейсами не могла быть больше получаса. Но, если честно, даже если бы Дазай каким-то образом узнал, что с ним что-то случилось, его наиболее вероятной реакцией было бы не полететь за ним в Сагу, а высмеять его так называемую "неразделённую любовь". Вот такие у них были отношения. Даже если цивилизация будет уничтожена и родится новая, даже если человечество вступит в межзвёздную эру и весь мир объединится в одну нацию, они двое всё равно будут твёрдо стоять друг против друга по разные стороны баррикад. Вот такие у них были отношения. Хироцу смотрит ему в спину, вздыхает и качает головой, меняя тему: — Мне связаться с боссом за тебя? Чуя всё ещё мотает головой, поворачиваясь, чтобы безмолвно сказать: [ — Босс улетел семичасовым рейсом утром. Он ещё в самолёте], — возможно, он мог бы подъехать туда до того, как босс сядет на борт, но он пропустил этот момент, что окончательно подтверждает, что происходит. Вплоть до этого момента всё идёт так же, как и в первой попытке. Хироцу делает паузу, его брови хмурятся ещё глубже, и он следует за Чуей через дверь к лифту до самого спуска на подземную парковку. — Почему вдруг? Я не слышал, что босс сегодня отправляется на задание... Чуя открывает дверцу машины и безразлично пожимает плечами. [ — Тогда я без понятия]. Он высаживает Хироцу на временной парковке, где была припаркована его собственная машина, когда тот приехал. У Чуи много чего на уме, и у него проблемы с коммуникацией, потому что он потерял голос, поэтому он просто сохраняет бесстрастное лицо на протяжении всей этой короткой поездки, проклиная эту чёртову ханахаки уже в тысячный раз в своей голове. Только когда Хироцу выходит из машины и оглядывается на него, Чуя замечает это краем глаза и на мгновение останавливается, понимая. Он моргает и опускает стекло. Привлекательный молодой человек в спортивной машине улыбается серьёзному старику и, в свою очередь, успокаивает того: [ — Не волнуйся, Хироцу. Есть хорошее марочное вино, о котором я давно мечтал, и которое будет выставлено на аукционе в конце года. Я не умру так просто, пока не попробую его]. Хироцу непонимающе смотрит на него. Но он мало что может сделать: у молодых людей всегда были свои собственные идеи и взгляды, особенно у Накахары Чуи. Дело не только в Хироцу, даже если бы сам Мори тут присутствовал, тот не смог бы изменить то, на что настроился Чуя. Поэтому Хироцу, обладающий изящными манерами классического джентльмена, может только отвесить глубокий поклон. — Желаю тебе самого наилучшего._____________________
Вся ситуация ему подсказывает, что найти Йосано Акико будет нелегко. Он не знает, куда она направлялась, из какого аэропорта вылетала, какой авиакомпанией летела и во сколько самолёт взлетел или приземлился. Единственной информацией, которой он располагает, было расплывчатое "Йосано-сэнсэй покинула страну рейсом ранее в полдень" от Куникиды Доппо из детективного агентства после его первой попытки. Чуя паркует свою машину на парковочной полосе на обочине дороги, закуривает сигарету и опирается верхней половиной тела на руль, тупо уставившись на точку впереди, глубоко задумавшись о своих следующих шагах. Если бы женщина-врач, обладавшая экстраординарной способностью исцелять, была обычным человеком, тогда не было бы никаких проблем: информация, которой ему не хватает, была бы просто на расстоянии телефонного звонка. Проблема заключается в том, что этот врач не обычный человек, а кто-то, кто принадлежит Вооруженному Детективному Агентству, и хоть это агентство небольшое и страдает от нехватки персонала, с их президентом было нелегко иметь дело... а также с этим агентством связано слишком много громких имён. При подобных обстоятельствах ему немного сложно получить доступ к личной информации членов ВДА по своему желанию. Но на данный момент не это является самой проблематичной вещью. Самой важной проблемой на данный момент было то, что у него не так много времени. Чуя бросает взгляд на часы в машине. 9:25 утра. Йосано-сэнсэй покинула страну рейсом ранее в полдень. Слово "полдень" было настолько общим, что менее принципиальный человек мог бы просто отнести к полудню любое время с 11 утра до 13:00. Но человеком, который это сказал, был Куникида Доппо. Чуя слышал, что тот очень серьёзный и особенно строго относится ко времени. Такой человек не был бы небрежен в выборе слов, когда говорил о нём. Поэтому можно сделать вывод, что врач улетела между двенадцатью и часом дня, что значительно сужает диапазон. Но теперь вопрос стоит в выборе аэропорта... Нарита или Ханэда? Подходят оба варианта: они крупные международные аэропорты, и в обоих из них ежедневно вылетало бесчисленное множество самолётов за границу. Чуя щиплет себя за переносицу, мысленно высчитывая поездку туда и обратно и время. Не имея возможности использовать особые средства, чтобы найти врача, единственный вариант, который он мог придумать на данный момент, — это обратиться прямо в детективное агентство за информацией. Сейчас половина десятого, и утренний час пик почти закончился, так что отсюда до ВДА полтора часа езды, и он приедет к одиннадцати. Учитывая время, которое потребуется на общение с детективами, у него никак не хватит времени на поездку в один конец между агентством и аэропортом Нарита или Ханэда. Но детективное агентство может позвонить и пообщаться непосредственно с женщиной-врачом. В этом их информационное преимущество. До тех пор, пока они могут установить контакт, время вылета неважно. Чуя несколько раз прокручивает план в уме и приходит к выводу, что минусов нет, и что это его первостепенная задача... ...Единственное, что заставляет его колебаться, — это возможность наткнуться на Дазая. По возможности Чуя очень не хочет сталкиваться с Дазаем Осаму. Хоть и Эдогаве Рампо тоже было крайне трудно врать, но "трудно врать" Дазаю и "трудно врать" Рампо были разными: Дазай слишком хорошо понимал его, а он также хорошо понимал Дазая. "Ханахаки" звучало очень похоже на область, которой Дазай мог страстно увлекаться — со всеми этими цветами, смертью и так далее, он мог бы даже написать эссе— Стоп, в таком случае, не было бы легче просто спросить Дазая напрямую? Может, он знает о каких-нибудь простых альтернативных методах лечения? Но это бы означало, что Дазай неизбежно узнает, что у Чуи болезнь ханахаки. У него нет сомнений в интеллекте Дазая, и он понимает, что если Дазай когда-нибудь узнает, что у него ханахаки, то тот легко сможет определить, кто именно был причиной этого, и далее вычислить все те вещи, которые рыжий никогда не озвучивал и не раскрывал. ...Чуя лучше умрёт. Его лицо чуть ли не позеленело от одной только мысли об этом, пока он сидит на водительском сиденье, его даже пробил озноб... но после выяснилось, что это из-за того, что он не включил печку, и температура внутри машины опустилась почти ниже десяти градусов. Включив печку, Чуя подносит свои замёрзшие пальцы к ней, чтобы тепло окрасило кончики его пальцев, и думает о том, как бы ему это обыграть. "На меня напали и насильно ввели какой-то тестовый вирус"? Как-то слишком бредово, даже он сам бы в это не поверил. Может, ему просто держать рот на замке и общаться, набирая текст на своём телефоне, не глядя на Дазая и не разговаривая с ним во время всего процесса? Но если бы Дазая можно было так легко игнорировать, проблемы изначально бы никакой не было. Чуя раздражённо стискивает зубы. Честно говоря, он проворонил хороший гейм старт этой попытки из-за двух часов, которые он потратил впустую утром, и, объективно говоря, шансы на то, что он переживёт эту, вероятно, такие же высокие, как температура на улице. Если бы это действительно была игра, он, наверное, просто завершил бы свой прогресс и начал третью попытку, но... Он машинально касается своего сердца. Зловещий бутон на месте. Эта смерть... такого рода, когда он ясно чувствовал, как его сознание и жизненная сила постепенно покидают его тело... он хотел бы избегать её как можно дольше. Решение принято. Чуя ещё раз бросает взгляд на часы и понимает, что у него больше нет времени колебаться, поэтому он стискивает зубы и вдавливает газ. Серебристо-серый спортивный автомобиль с рёвом вырывается со стоянки на дорогу, словно свирепый зверь, и снова мчится в противоположном от аэропорта направлении к детективному агентству. Полтора часа спустя сотрудников Вооруженного Детективного Агентства встречает надменный звук двигателя через щель в окне. Под благоговейные вздохи любопытных девушек, высунувшихся из окна, чтобы поглазеть на спортивную машину, Дазай, который бездельничал на диване, отрывает журнал от лица и растерянно моргает: — Что слизняк здесь забыл? Он пробормотал это так тихо, что никто не заметил, но Танизаки Наоми мельком увидела молодого человека, который вышел из машины. Она знает, кто такой Чуя, и, нахмурившись, поворачивается к своему брату. Таким образом, всё Вооруженное Детективное Агентство узнало о неожиданном визите Накахары Чуи, высшего исполнителя Портовой Мафии Йокогамы. Куникида просто зависает на мгновение, а затем бросает острый взгляд в сторону Дазая. У того, в свою очередь, выражение, полное широко раскрытых невинных глаз, и он медленно садится из своего развалившегося положения, лениво зевая. — Я ничего не делал... может, он меня ищет? Я понятия не имею, давай сначала посмотрим, для чего Чуя здесь. Пять минут спустя Чуя распахивает двери агентства. Полунастороженные, полулюбопытные, все сотрудники агентства сидели на своих местах, опустив головы, как будто были заняты своими делами, пока, наконец, не услышали приближающиеся шаги, и тут наконец-то открылась дверь, а затем все сразу повернули головы в ту сторону. Чуя чувствует себя так, будто он оказался в центре внимания на сцене, а не в детективном агентстве. Повезло, что Чуя занимает высокую должность и командует большим количеством подчинённых, так что он уже привык к толпам людей, сосредоточенных только на нём. Он спокойно входит в своей чёрной маске, закрывающей большую часть его лица и показывающей только пару голубых глаз, и беззаботно поднимает левую руку в знак приветствия. Его излучаемая аура самоуверенная и высокомерная, но, в общем-то, Чуя обладает всем набором качеств, чтобы быть настолько высокомерным, насколько ему хочется. Когда чьи-то возможности превышают определённый порог, даже его высокомерие принимается публикой как должное, особенно если у этого человека красивое лицо: такое, что, увидев его, вы подумали бы про себя: "ну, да, таким он и должен быть". Если не брать в расчёт нескольких основных членов ВДА, а то есть Куникиду, Дазая, Рампо и так далее, то, по крайней мере, глядя на младших, особенно на тех, кто впервые встретился с Чуей, по выражениям их лиц можно было сказать, что именно так они и думали. Некоторое время ни одна из сторон ничего не говорит. Чуя всё равно не мог издать ни звука, а ВДА, похоже, приняв какую-то глупую установку "если враг не двигается, то и я не буду", тоже молчит, и поэтому они все уставились друг на друга, как будто играли в "кто первый моргнёт". Это продолжается до тех пор, пока Дазай не склоняет голову набок, изучающе глядя на своего бывшего партнёра, которого он не видел некоторое время со времён войны с Гильдией, и не смеётся так, как это было Чуе очень знакомо. — Ну и ну, какое редкое зрелище. И зачем же Чуя пожаловал в агентство? "Игнорируй его, игнорируй, игнорируй...", — в мантре произносит про себя Чуя, слегка прикрыв глаза, а затем снова открывает их, и, как будто он не видел и не слышал вопроса Дазая, подходит прямо к Куникиде и поднимает телефон в своей руке: "Никакого злого умысла, просто крайний вариант в данных обстоятельствах. У меня серьёзная неотложная медицинская проблема, которая требует помощи вашей одарённой со способностью исцеления, Йосано Акико. Мне нужно, чтобы вы помогли мне связаться с ней и организовать встречу. Плата любая, просите сколько хотите. Можете оформить это как поручение". Как только Чуя это показал, он тянется за кинжалом, спрятанным в его пальто, и кладёт тот на стол — да, он был ему не обязателен, чтобы убивать, но это просто жест искренности, хотя и немного высокомерный. Но это было настолько искренне, насколько он мог предложить. Ему не хочется ещё больше затягивать это, он просто хочет решить этот вопрос как можно быстрее. — Ты... Куникида Доппо годами получал заказы в агентстве, но это первый раз на его памяти, когда он видит такого властного, но в то же время хорошо организованного клиента: никаких излишних долгих уточнений, просто чёткое объяснение причины, процесс, срочность и оплата. Если бы не тот факт, что тот был из мафии, Куникида счёл бы такого клиента образцом для подражания и распечатал бы копию этого сообщения в качестве шаблона и повесил его на самом видном месте в комнате для встреч. — Накахара Чуя, верно? — Куникида поправляет очки после секундного замешательства. — Причина твоего визита ясна. Хоть мы и не хотим тебе помогать, сейчас между двумя организациями заключено перемирие, и мы убедились в твоей искренности, поэтому, насколько я понимаю, действительно возникла чрезвычайная ситуация. При нынешних обстоятельствах нам, вероятно, следовало бы предложить помощь, но в полдень Йосано-сэнсэй— Когда Чуя слышит это, то беззвучно цыкает под маской. "Я знаю, что она уезжает за границу в отпуск, поэтому я и попросил связаться с ней". Из-за потери речи он слишком медлителен, чтобы прервать объяснение Куникиды, набирая текст. Но тут есть кое-кто, кто делает это за него. Вероятно, он только-только оправился от сильного шока в связи с необъяснимым и полным игнором в его сторону от Чуи. Или, возможно, он обнаружил что-то неправильное в этом необычном равнодушии и некоторое время молча наблюдал, таким образом уловив что-то. Дазай размашисто встаёт с дивана на свои длинные ноги и улыбается, встав рядом с Куникидой, очень вовремя перебивая его. — Погоди-погоди, Куникида-кун. Ты не должен просто брать и рассказывать другим людям о расписании Йосано-сэнсэй, м-м? Особенно, когда другая сторона — мафиози, — голос Дазая ленивый, в его глазах улыбка, когда они пробегают ими по маске Чуи. — Что это? Не припомню, чтобы у Чуи была привычка носить маску, может, снимешь её? Иначе как мы можем быть уверены, что ты действительно Накахара Чуя, даже если ты показал свою искренность, обратившись за помощью к нашему агентству? Куникида замирает, поражаясь тому, что впервые Дазай сказал что-то настолько серьёзное и логичное в рабочее время, в обычный рабочий день. В том, что было сказано, есть доля правды. Поэтому он тоже переводит взгляд на Чую и кивает. ...сделал это специально. Этот ублюдок определённо сделал это специально!!! Чуя и на секунду не поверит, что Дазай не смог бы понять, он это или не он из-за дурацкой маски, этот кретин определённо что-то заподозрил и умирает от любопытства, что с ним случилось! Он заметил нежелание Чуи делиться большей информацией, поэтому заставляет его раскрыть себя! Да пошёл ты к чёрту! Вулкан в сердце Чуи извергается, он ожидал этого до прихода в агентство, он основательно подготовился морально, но сейчас он всё равно в такой ярости, что мысленно уничтожил сотни детективных агентств и забил до смерти тысячи Дазаев. Основываясь на их многолетнем опыте насмешек друг над другом, Чуя уже может представить, что произойдёт дальше. Он прекрасно знает, что если поступит так, как просит Дазай, и просто снимет свою маску, чтобы позволить им подтвердить его личность, то будет в пассивной позиции. То есть всё может стать ещё хуже. Во-первых, он не может просто молчать всё это взаимодействие. Такая потеря речи а-ля Русалочка слишком ненормальная, это не что-то такое, что можно объяснить как обычное заболевание, и как только он издаст звук, посыпятся лепестки цветов, в результате чего он становится незащищённым. Во-вторых, даже если ему удастся всё время держать рот на замке, он недостаточно хорошо позаботился о деталях, и от его тела исходит лёгкий цветочный аромат. Да, небольшой запах цветов ничего не доказывает, но, добавив это к непосредственно аномалии молчания, он понимает, что этого уже будет достаточно для Дазая, чтобы сделать совершенно точный вывод, и в результате он всё равно будет разоблачён. Глаза Чуи холодно сверкнули на Дазая. Большая часть его лица закрыта, и видна только пара голубых глаз, поэтому они кажутся чрезвычайно яркими, как будто внутри горит холодное пламя. Одно только его сердце знает, с каким огромным кризисом он сейчас столкнулся. Он не хочет обнажаться перед кем бы то ни было, но особенно перед Дазаем. Это не обычное смущение из-за мелких ссор, а нечто гораздо более тяжёлое — это было бы болью похуже пытки. Кризис вытесняет человеческий потенциал, и в голове Чуи безумно проносятся бесчисленные идеи. "Нельзя, чтобы об этом узнали вот так... как минимум, нельзя, чтобы это узнал кто-то ещё—". В мгновение ока всевозможные безумные идеи перемешиваются в его голове, и он, наконец, придумывает ужасную, но крайнюю меру. Он слегка приоткрывает губы под маской, мягко выдыхая. Встретив нежный, глубоко пытливый взгляд, который он так хорошо знает, Чуя рассеянно снимает маску, не демонстрируя ничего необычного. Он видит, как Дазай слегка приподнимает бровь, и они мгновение смотрят друг на друга, прежде чем Чуя внезапно несколько насмешливо кривит губы. И он начинает говорить перед Дазаем. [ — Так и знал, что не смогу скрыть это от тебя, гада], — он говорит медленно, лепестки падают один за другим. Кроваво-красный на красивом мужчине создаёт причудливый образ, и Чуя разводит руками в сторону Дазая, чьи глаза слегка расширились, а у Куникиды и вовсе отвисла челюсть. [ — Болезнь ханахаки... ты же слышал о ней, верно? Я влюбился в того, в кого не должен был. Там точно ничего не выйдет, и он не похож на того, кому могут нравиться люди...]. Дазай наклонил голову, больше не двигаясь. Он смотрит на Чую с очень неуловимым выражением лица и кажется слегка удивлённым, а Куникида тем временем машинально взглянул на Дазая после этого описания, потому что это прозвучало ну очень похоже на его рядом стоящего коллегу. Чуя не замечает ни одной из их реакций, он так нервничает, что вся его энергия направлена на самокритичное выступление. [ — И раз уж из этого никогда ничего не выйдет, тогда, думаю, можно просто забыть. По крайней мере, мы в одной организации, так что спасибо хотя бы на том, что я могу видеть его каждый день...]. Дазай, казалось, застыл. Куникида же подумал про себя: "Матерь божья, вот это ты меня напугал, так он не о Дазае говорил...". [ — Поэтому я хотел встретиться с вашим врачом, чтобы она что-нибудь придумала, в конце концов, если меня не вылечат, я умру. А я всё ещё могу быть ему полезен. И вместо того, чтобы просто так умирать, я бы предпочёл оставить всё так, как есть сейчас...], — Чуя опускает взгляд и бормочет так невнятно и быстро, как только может, выдавая ключевые слова и ведя себя так, будто не понимает, что говорит очевидными намёками и они складывают дважды два. Куникида замер, чувствуя, будто понял, кто этот человек, и его челюсть невольно отвисла ещё больше. Чуя уставился на лепестки у своих ног. У него не было выбора. Вместо того, чтобы выяснять, кто ему действительно нравится, почему бы не сфабриковать абсолютно левую тему и не притвориться, что сам всё расскажет? Чтобы сохранить реалистичность и не допустить, чтобы его поступок был раскрыт, этот человек должен был быть похож на Дазая... Ему в голову пришёл только этот конкретный человек. Хотя ему, вероятно, придётся мысленно извиниться миллион раз перед тем после того, как всё это закончится. [ — Теперь, когда вы все знаете причину, пожалуйста, помогите мне связаться с девушкой-врачом. В противном случае, даже несмотря на то, что не я живу ради него], — Чуя подумал и решил добить, чтобы наверняка заставить их согласиться, выбивая из колеи, [ — Скоро я из-за него умру]. Взгляд Дазая, наконец, меняется.