Тьма окутала Йокогаму подобно вуали. После долгой ночи порт, который был превращён в хаос вечерней атакой, наконец-то на некоторое время приведён в порядок. После всего этого, сумев остановиться и отдышаться, Чуя находит место, где никого вокруг нет, садится на обломки из стали и бетона и прижимает пальцы к вискам.
Ему сейчас всё равно на свой имидж, его телу становится всё хуже и хуже. Как только Чуя садится, он сгибается и начинает сильно кашлять, кроваво-красные лепестки сыпятся с его губ, в мгновение ока образовывая на земле небольшую кучку. Если собрать их, то можно пойти поискать место проведения свадьбы или типа того, чтобы получить немного дополнительных денег.
Идея подзаработать кажется отличной. Деньги любить гораздо легче, чем человека. Если бы он серьёзно решился отправиться на свадьбу, то выбрал бы какую-нибудь в западном стиле — это на них же друзья молодожёнов обсыпают тех лепестками цветов в качестве поздравления, верно? Это было бы элементарно: он мог бы просто контролировать свою собственную гравитацию, паря в воздухе, где никто его не видит, и читать книгу вслух. В зависимости от того, сколько потребовалось бы времени на это всё, отлично подошло бы и бесконечное повторение Десяти заповедей Портовой Мафии.
Проходит много времени, прежде чем кашель утихает, и, полуприкрыв глаза, Чуя успокаивает своё слегка учащённое дыхание и расстёгивает рубашку, оттянув лацканы и безэмоционально взглянув вниз на свою грудь. Проклятый цветок уже более чем наполовину раскрыт.
[ — ... ], — Чуя немо хмыкнул, застёгивая рубашку обратно.
Это была бессонная ночь, когда вся Портовая Мафия, за исключением тех, кто был в командировках или отослан по особым поручениям, была в полном составе. Вечерняя атака была настолько сильной, что три грузовых судна водоизмещением десять тысяч тонн были отправлены на дно в порту Йокогамы, а делегаты их делового партнёра, находившиеся в то время на борту, были разорваны на куски. И японская полиция, и их иностранный партнёр ждали объяснений. Очевидно, это "объяснение" не было таким, которое можно было бы легко замять.
Помимо этого, был проведён подсчёт их собственных потерь, переселение пострадавших членов, связь с семьями погибших, а также потеря большого количества товаров без видимой причины, что напрямую влияет на их бизнес в течение следующего полугода, а это означает, что они обречены на то, что не смогут насладиться предновогодней суетой прямо до конца этого самого года. Все годовые премии идут насмарку. Не говоря уже о том, что в зависимости от серьёзности ситуации большому количеству людей, возможно, придётся работать сверхурочно в Новый год.
Чуя пересчитывает все текущие проблемы сквозь пульсацию в висках, и на мгновение он задумывается, что страшнее: цикл смерти с неизвестным концом или необходимость пережить все эти осложнения.
О. Да. Ещё есть Дазай, который всё это время тоже находился в порту в качестве члена ВДА, потому что Йосано необъяснимым образом была вовлечена в проблему.
Чуя тяжело вздыхает, и падает четыре или пять лепестков.
— Вот ты где, — за его спиной раздаётся зрелый женский голос, и, не оборачиваясь, Чуя поднимает свободную руку и без сил машет ею. Когда источник тепла касается его щеки, он поднимает глаза и видит, что Коё держит тёплую чашку кофе.
[ — Спасибо, анэ-сан], — декабрьская зима действительно холодная, и Чуя, на котором только шарф и даже не было пальто, берёт горячий бумажный стаканчик с кофе и держит его в руках.
— Не благодари. После такого масштабного инцидента никто не сможет отдохнуть в ближайшее время, так что отдыхаем сейчас. Это за счёт организации, — Коё смеётся и садится на чистый плоский камень напротив него, держа в руках такой же бумажный стаканчик. Вероятно, из-за того, что она узнала о его бедственном положении по-другому, в отличие от предыдущей попытки, или потому, что сейчас есть более срочное дело, с которым нужно разобраться, в поведении Коё есть небольшое отличие от последнего раза — она всё ещё сердита и расстроена, но не дёргает Чую за шиворот, чтобы допросить его.
У единственной женщины среди пяти исполнителей сложное выражение лица, она поджала свои красные губы и долго смотрит на лепестки у ног Чуи, прежде чем медленно отвести взгляд, но когда она подаёт голос, тему она поднимает другую:
— ...Я только от Каджи, он, вероятно, скоро установит причину. После такого-то допроса.
Чуя делает паузу, и ему требуется мгновение, чтобы ответить.
[ — Что?].
Коё закатывает глаза.
— Что-что. Эта женщина-врач всё ещё без сознания от какой-то неизвестной травмы, и чтобы расследовать, как она оказалась замешана и кого агентство должно винить в этом, этот мальчик Дазай бегал по порту с Акутагавой на хвосте — который не может показаться перед полицией, поэтому ему больше нечего делать, — и доставляет нам трудности. Я увидела их у Каджи, когда проходила мимо, они столпились у него, чтобы посмотреть, как он планирует установить причину взрыва.
Тогда неудивительно, что он не видел этого придурка целую вечность. Чуя чувствует лёгкую иррациональную радость в своём сердце: он только что подписал так много бумаг и отдал так много приказов, что очередь людей, которые должны будут отчитаться перед ним, может дважды обогнуть склад и упасть в океан; его неспособность говорить сделала его менее продуктивным, чем обычно, так что у него вообще не было возможности потратить хотя бы грамм энергии, чтобы иметь дело с Дазаем. И теперь, когда он услышал, что досадное невезение в лице этого самого Дазая постигло не его, а кого-то другого, он чувствует себя необъяснимо счастливым. Боже, как бы ему хотелось собственными глазами увидеть отчаявшееся выражение лица Каджи.
Разумеется, для вида ему важно быть на правильной стороне против врага. Чуя делает серьёзное выражение лица.
[ — Я всеку ему попозже].
— Только не забудь. Если бы не тот факт, что моя способность неудобна против его, и что я очень не хочу обнажать свой меч после такой утомительной ночи, я бы сделала это сама, — когда Коё заканчивает, они обмениваются взглядами того, как только что сговорились о том, как избить Дазая, и одновременно приподнимают уголки губ в улыбке, чувствуя себя немного менее измученными.
Чуя выпивает свой кофе одним глотком, чувствуя, как немного тепла возвращается в его тело, и поднимает руки в долгом ленивом потягивании.
[ — От Каджи вообще были результаты? Неужели до сих пор нет ясной причины взрыва?].
Коё щурится, чтобы прочитать по его губам, а затем хмурится, мотая головой.
— Нет. Место происшествия и все обломки находятся в море, волны уничтожили все полезные улики, и мне кажется, он сейчас немного под давлением и перегорел, тем более что у него над душой стоят два ничем не занятых человека.
Чуя слегка нахмурился, размышляя.
[ — Когда я получил новости, Хироцу сказал мне, что это был замкомандир неизвестной группы, и что пока Акутагава и другие были сосредоточены на его боссе, этот зам незаметно обошёл охрану и приблизился к грузу, взорвав всё].
Коё бросает на него понимающий взгляд.
— Это было общее объяснение, чтобы временно заткнуть рот этой группе полицейских при внезапных чрезвычайных обстоятельствах. Тебе не кажется это подозрительным?
[ — ... ].
Чуя молчит одно мгновение и, наконец, безмолвно кивает.
Какая мощность потребовалась, чтобы потопить три грузовых судна десяти тысяч тонн в сумме за один раз? По словам Каджи, в тот раз, когда он потопил круизный лайнер Гильдии, он готовился заранее в течение нескольких дней, рассчитал точный угол и положение и использовал целые
контейнеры с лимонными бомбами. Титанику пришлось столкнуться с гигантским айсбергом, чтобы затонуть. Сейчас же было гораздо более крупное и тяжёлое грузовое судно, стоявшее на якоре в спокойных прибрежных водах, как мог один человек в одиночку потопить их все?
Поэтому Каджи, чувствуя, что столкнулся с величайшим врагом в своей жизни, а также руководствуясь страстью сумасшедшего ученого, охваченного исследовательским безумием, приказал команде людей таскать его оборудование, как бешеных собак, и отплыл на маленькой яхте исследовать обломки.
[ — Ну, наверное, давай подождём результатов со стороны Каджи], — глаза Чуи тёмные, бесстрастные. [ — Если это было результатом способности этого захватчика... это был бы наилучший из возможных результатов].
Коё кивает.
Если это была способность, которая вызвала такую трагическую ситуацию, тогда это воистину было бы благословением: в конце концов, преступник мертвее мёртвого, его обугленное тело было найдено заваленным сломанными и искорёженными железными пластинами, и Коё подтвердила это с помощью их пленников, чтобы удостовериться на все сто. Это действительно было тело их замкомандующего.
Но что, если это была
не способность?
Тогда воды, стоящие за этим инцидентом, были бы гораздо мутнее, чем они думали. Вполне возможно, что проблемы возникли с самим грузовым судном; также велика вероятность, что в этом замешана скрытая третья сторона; или, возможно, всё это было тщательно спланированной ловушкой, чтобы ослабить Портовую Мафию. Или могла существовать цель похуже.
Все эти предположения были возможны, и любое из них было бы для мафии одинаково неприятным.
— И босс, — Коё горько улыбнулась, — Он улетел так внезапно и молча, что теперь кажется, что это было неспроста. Должно быть, он узнал что-то заранее. Но информации было недостаточно. Так что оставалось только избежать прямого столкновение и увести угрозы как можно дальше.
[ — Или он просто сделал выбор], — говорит Чуя, [ — Возможно, не за горами проблема посерьёзнее, и этот сейчашний бардак уже может быть меньшим из двух зол. Босс не причинит нам вреда, он просто привык быть таким, как этот мудак Дазай: ему нравится использовать пешек, он не потерпит никаких потерь и никогда не рассказывает нам о своих планах. Так что теперь, в этой ситуации, мне кажется, это может быть уловкой. Я просто не знаю, сколько ещё босс запросит после всех жертв, которые мы уже понесли].
— Ага, — Коё вздыхает.
Чуя допивает свой кофе, достаёт из кармана портсигар, прикусывает сигару в уголке губ и закуривает — Коё его не останавливает. Если уж на то пошло, она протягивает руку со своими ярко накрашенными ногтями и поднимает бровь, глядя на Чую.
— И мне дай.
Чуя передаёт ей сигару и зажигает яркое пламя. Красивая женщина и привлекательный юноша вместе выдыхают призрачно-серые облака под ясным, холодным лунным светом.
Где-то на полпути Коё отвечает на звонок и в основном переговаривается короткими односложными фразами, сказав несколько слов в конце:
— Позаботьтесь о ней, пригласите всех лучших хирургов и лечащих одарённых. Я хочу быть первой, кто задаст вопросы, когда она проснётся, запри дверь и скажи агентству, что позже они могут подойти прямо ко мне.
Чуя держит сигарету между пальцами.
[ — Йосано всё ещё не проснулась?].
Коё скрепя сердце кивает.
— Нет. Её кома очень странная, обследование показало, что у неё была небольшая потеря крови, что согласуется с некоторыми внешними повреждениями на её теле. Но нет никаких признаков серьёзных травм головы, и все данные её организма в норме, но она почему-то просто не просыпается.
На этом Коё делает паузу на несколько секунд, прежде чем продолжить:
— ...Эта женщина-врач из агентства — единственная из выживших, кто, вероятно, знает, что произошло. Все остальные либо погибли во время вечернего взрыва, либо покончили с собой после того, как были схвачены, и теперь самый быстрый способ для нас выяснить, что на самом деле произошло вечером, — это разбудить её, чтобы мы могли её допросить. И... — бросив сложный взгляд на него, она тихо говорит: — И ты. Чуя.
Чуя моргнул, а после легко рассмеялся.
[ — Не смотри на меня так, анэ-сан. Я никуда не спешу. Дела с организацией сейчас более важная задача, и мне тоже любопытно, что за человек осмелился бы прийти по наши головы].
Теперь, когда она добралась до этой темы, Коё перестаёт ходить вокруг да около, и её хватка крепче сжимает тлеющую сигарету, которую она держит. Она понижает голос и говорит немного быстрее:
— Нет такого понятия, как "кто важнее", я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я была у других врачей, и все они сказали мне, что у них нет нужного опыта. Таким образом, эта женщина-врач... Я позабочусь о том, чтобы она проснулась до того, как у тебя закончится время. Так что...
Выражение лица Коё всё ещё хладнокровное и суровое, но уголки её глаз незаметно покраснели. Она тяжело вздыхает и делает всё возможное, чтобы её голос звучал ровно:
— Так что... пожалуйста, потерпи ещё немного. Дай мне ещё немного времени.
Чуя медленно хлопает её по тыльной стороне ладони, мягко улыбаясь.
[ — Не волнуйся, анэ-сан. Время ещё есть].
Пусть на его лице выражение спокойствия и собранности, но в его сердце живёт смутная интуиция:
Йосано Акико не проснётся до наступления завтрашней ночи.
Доказательств нет, но у него просто такое предчувствие. Ему всё ещё не удалось сыграть хорошо во втором раунде этой "игры", и велика вероятность, что он сам загнал себя в тупик.
— ... — Коё поднимает на него взгляд, глядя прямо в глаза. — ...Это Дазай?
Чуя был погружён в свои мысли, так что его первая реакция на вопрос — застыть на несколько секунд, прежде чем прийти в себя, а затем наступает тишина.
Но после долгой паузы, во время которой он, возможно, о чём-то поразмыслил, или из-за того, что он один раз уже умер, или под давлением событий, но Чуя прерывает молчание лёгким пожатием плеч, наконец признавая:
[ — ...Да].
Коё не ожидала, что он признает это с такой готовностью, и сама на секунду погружается в шокированное молчание.
— Как,
как ты влюбился в него..?
Чуя тупо уставился на неё широко раскрытыми глазами. Они долго смотрят друг на друга, прежде чем, наконец, Коё молча закрывает лицо руками. Если бы можно было понять причину, по которой тебе кто-то нравится, в мире бы не было так много слёз и радостей.
Коё вздыхает в миллионный раз за сегодняшний вечер.
— Тогда иди и скажи ему, он же здесь? Ещё я слышала, что сегодня он ходил с тобой большую половину дня. Если бы ты просто честно сказал ему, нам больше не нужно было бы ждать Йосано, и наши нервы были бы целее.
[ — Это невозможно], — Чуя немного устал. Он вытягивает ноги, чтобы расслабить мышцы. [ — Я ему не нравлюсь].
— Да ты же никогда не спрашивал, — Коё уже начала потирать кожу между бровей, чтобы избежать появления морщин от того, что она слишком часто хмурилась сегодня. — Почему ты не спросишь? Я не поверю, что ты стесняешься—
[ — Дело не в этом, анэ-сан], — Чуя чувствует себя слегка беспомощным. [ — Оно в том, что не то чтобы ты не знаешь Дазая, ты знаешь его много лет. Подумай, есть ли хоть капля сходства между мной и тем типажом, который ему нравится?].
Коё на мгновение задумывается, а затем хмурится.
— Ты намного красивее тех, с кем он обычно играется. По-моему, он смотрит только на лицо.
[ — ...Это очень не в моём стиле, но это касается меня самого, поэтому в редкий момент я вынужден его защитить: тут возможно какое-то недопонимание].
Коё поднимает брови с видом, который говорит, что "
вы, дети, такие проблемные, я так устала, господи помилуй".
— Тогда я добавлю уточнение перед так называемыми "личными предпочтениями":
сначала он смотрит на лицо.
[ — ... ].
Чуя ловит себя на том, что не в состоянии опровергнуть это.
Видя, что Коё вот-вот потащит его к Дазаю, чтобы он признался, Чуя морщит нос с видом
"дай мне передышку, я тебя умоляю", и снова откашливает несколько цветочных лепестков. Когда кашель наконец утихает, он устало машет рукой и поднимает глаза на звёзды в небе.
[ — Причина, по которой я не скажу ему... на самом деле не только в Дазае, но и частично во мне].
Коё недоумённо моргает.
[ — ...После того, как вот это произошло со мной, я, естественно, серьёзно поразмыслил сам с собой о том, почему мне понравился Дазай,
что мне в нём нравится? Он такой засранец, и за все годы, что я его знаю — я ругался с ним, наша взаимная ненависть искренна, эта искренность типа "если он умрёт, я открою бутылку вина и запущу салют"], — Чуя не отрывает взгляда от мерцающих в ночи звёзд и медленно продолжает: [ — Потом я подумал, может, прежде чем заболело сердце, у меня в первую очередь были проблемы с головой? Потому что я понял, что мне одновременно нравится в нём и жестокость, и мягкость: он приглашал стольких людей на двойное самоубийство, и количество раз, когда лично я спасал его, перевалило почти за трёхзначное число, но я знаю, что те женщины, которые согласились на это — на самом деле ему не было дела ни до одной из них. Он просто не хотел быть один, немного боялся одиночества, как ребёнок. Он сильный, но в то же время хрупкий, и к тому времени, когда я пришёл в себя, показалось, что уже слишком поздно выбираться из этого].
[ — Что мне в нём нравится, так это сам Дазай, наверное? Знаешь, такой вид Дазая. Он не будет испытывать ко мне симпатии, он, вероятно, ни к кому не будет её испытывать, даже к себе. Если бы ему действительно кто-нибудь нравился, даже будь это я, то остался бы он по-прежнему тем ублюдком Дазаем, который мне нравится?] — Чуя вздыхает. [ — Вот почему я не признаюсь ему, и, естественно, никогда не расскажу ему этих вещей. Я уже проиграл, влюбившись в него первым, так что, по крайней мере, пусть у меня останется хотя бы немного достоинства].
— ... — Коё слушает этот приступ честного самоанализа, удивляясь, как даже у мужчин может быть такая запутанная умственная деятельность, а затем мягко говорит: — Мне кажется, после всего, что ты сказал, есть одна проблема.
Чуя хмурит брови, глядя на неё.
— В глубине своего сердца ты никогда даже не думал, что можешь ему понравиться, вот почему ты несёшь всю эту чушь, — Коё приподнимает бровь, подумав про себя, что
"если бы не эта болезнь ханахаки, я бы вообще не приближалась к проблемам в отношениях этих двух детей". Она указывает на сердце Чуи и говорит: — Ты никогда не думал, что можешь ему понравиться, ты даже не давал ему
шанса начать это делать, и ты никогда не давал шанса
себе. Любовь есть любовь, с каких это пор существует так много правил и причин? Если бы он когда-нибудь признался тебе, я гарантирую, что ты даже не смог бы думать обо всей этой ерунде, которая была только что, ты был бы занят объятиями, поцелуями и кувырканием с ним в постели. Тьфу, господи. Этот ребёнок, его сердце, лёгкие, печень и далее по списку чёрные как смоль, у него только внешность достойная. И вот, он начинает тебе нравиться. Всё же так просто, откуда такие сложности?
У Чуи пробегают мурашки по коже.
[ — И что, признаться? Фу, боже, уволь. Меня стошнит. И не цветами, а по-настоящему. И этого мудака Дазая тоже].
Коё чувствует, что сказала уже достаточно, она действительно сыта по горло вмешательством в подобные вопросы. Ей очень вовремя приходит сообщение, предупреждающее о прибытии остальной части ВДА, и она встаёт, отряхивая пыль и грязь со своего кимоно, и говорит, не поднимая глаз:
— Как бы то ни было, уже ничего не попишешь, и если ты не возьмёшь всё в свои руки и не застанешь его врасплох, заставив его сердце
"тудумнуть", то разве ты не будешь чувствовать неудовлетворённость? В таком случае ты и правда крайне терпелив... мы же о Дазае говорим, бляха-муха!
Чуя следует её примеру, встав, и когда он слышит это, то делает паузу, неожиданно почувствовав, что в этом есть смысл.
Прежде чем расстаться, Коё одаривает Чую настойчивым взглядом.
— Я не хочу вмешиваться в ваши дела, и мне всё равно, кто кому нравится или кому кто не нравится. У меня только одна просьба... Чуя, пожалуйста, не умирай.
Чуя кивает, и вместо того, чтобы ответить прямо, он говорит:
[ — Я всё решу].
Коё молчит, но в конечном итоге слегка кивает.
Затем они оба расходятся каждый своей дорогой, направляясь в разные районы порта, за которые они отвечали.
______________________
Чуя идёт между морем контейнеров — небольшой частью товаров, которые были спасены и размещены здесь на некоторое время. Он держит телефон и отправляет сообщения своему секретарю, сначала разбираясь с теми, кто ждал от него принятия решений, затем отвечая, что он немедленно прибудет, чтобы подписать контракты и другие документы, которые необходимо было переподписать. И тут он колеблется, после печатая несколько слов:
"Где Дазай?".
Отправлено.
Но в тот момент, когда выскакивает слово
"Отправлено”, его сердце внезапно пронзает мучительная боль, как будто кто-то протянул руку и
сжал его, острые когти впиваются прямо в плоть. У него темнеет в глазах, и он, затаив дыхание, прислоняется к контейнеру рядом, опираясь на него. Прошло буквально три-пять секунд, но он уже в холодном поту.
Чуя хватается за грудь, резко и хрипло втягивая воздух.
Ему знакомо это ужасающее ледяное чувство, он уже испытал его совсем недавно. Но... почему
сейчас? Разве это не должно было быть завтра в шесть вечера?
Или он просто неправильно понял, и на самом деле это не
неограниченный цикл смерти, в котором ему приходилось начинать всё сначала?
Вытатуированный цветок на его сердце стремительно распускается.
Как раз в тот момент, когда Чуя чуть не рухнул на ноги, в его затуманенном зрении внезапно появляется фигура, очень полная, с лицом, которое он не может различить, но человек одет в чёрный костюм и тёмные солнцезащитные очки.
Точно такая же униформа, как у любого члена Портовой Мафии.
Мужчина заговорил, но в данный момент сердце Чуи болит так сильно, что чужой голос достигает его ушей то очень громко, то очень тихо, и он не может как следует различить, кто это. Несколько странным тоном мужчина говорит:
— Ну вот зачем ты к ним пошёл? Если бы ты этого не делал, мы могли бы подождать, пока цветок распустится с нормальной скоростью... Было уже и так досадно, что ты не следовал плану, а теперь, когда это происходит... чтобы план продолжался гладко, ты уж не серчай, что я вмешался, чтобы ускорить расцвет цветочного вируса...
Цветочный вирус... цветок... это тот кретин, который заразил его ханахаки?!
Разум Чуи на мгновение забывает даже о боли, остаётся только эта мысль.
Троп с "злодеи слишком много болтают" как никогда идёт ему на руку, и Чуя понимает по крайней мере несколько моментов из этой многословной тирады: во-первых, этот чёрт не знал, что Чуя умрёт и переродится, поэтому, похоже, механизм цикла смерти всё-таки рабочий. Во-вторых, его болезнь действительно была вызвана способностью, и это было сделано, чтобы проложить путь к какому-то более крупному заговору, и инцидент этого вечера, вероятно, был частью этого заговора. В-третьих, этот человек одет в одежду мафии, что означало... в мафии был крот. Это мог быть самый обычный член, но этого было достаточно, чтобы иметь возможность следить за его перемещениями.
Холодный пот продолжает стекать по лицу Чуи, и он стискивает зубы, ужасающая убийственная аура постепенно распространяется в его глазах.
Он
так много узнал, но...
Уже немного слишком поздно.
_____________________
У порта Акутагава молча смотрит на море, где проводятся спасательные работы по извлечению обломков, и спустя долгое время, наконец, подаёт голос:
— Дазай-сан.
Не оборачиваясь, Дазай лишь немного повышает голос:
— М-м?
— Прошло почти десять часов с тех пор, как вы приехали сюда вечером, — начинает Акутагава, — Я бы хотел узнать, что вы расследуете. Или, скорее, что именно вы хотите знать.
— Правду, разумеется. И почему в этом замешана Йосано-сэнсэй, — отвечает Дазай с приподнятыми уголками губ.
— Если дело только в правде, то я придерживаюсь мнения, что вы уже поняли всё три часа назад. Даже если вы этого не говорили, — указывает Акутагава, — Поэтому мне интересно, почему вы всё ещё здесь.
— Ого, ты понял? Впечатляет, — Дазай, наконец, оборачивается, ухмыляясь, — Значит, Акутагава ходил за мной, чтобы шпионить?
Акутагава кивает, а затем мотает головой.
— Потому что, кроме вашей страсти к самоубийству, вы в принципе не делаете вещей, у которых нет цели.
— Что происходит, Акутагава-кун научился подлизываться к людям! Некогда жёсткая офисная атмосфера мафии становится всё более красочной! — глаза Дазая расширились, и он цокает языком, качая головой, но под настойчивым взглядом Акутагавы всё же улыбается и пожимает плечами. — Ладно, ладно. В любом случае, я хотел тебя кое о чём спросить. По поводу инцидента: у меня уже есть теория и о том, почему Йосано-сэнсэй была замешана, и о том, почему была атакована Портовая Мафия, но это было не три часа назад, как сказал Акутагава — я понял всё это семь часов назад.
— То есть, вы поняли всё вскоре после прибытия сюда, — Акутагава кивает, — ...Значит, вы так долго оставались здесь, чтобы понаблюдать за членами Портовой Мафии.
— ...Почему Акутагава-кун не использовал свой мозг подобным образом, когда я был в мафии? Если бы ты тогда был таким, как сейчас, мне было бы легче искать возможности для самоубийства!
— ... — Акутагава отвечает молчанием, прежде чем продолжить спрашивать о том, что он хочет знать, — За чем вы наблюдаете?
— "Я не собираюсь отвечать на это" — вероятно, именно так я бы ответил тебе в обычное время. Но сегодня так уж и быть, — Дазай с ухмылкой спрыгивает с возвышения, — Давай совершим обмен, Акутагава-кун. В мафии есть крот. Ты ответишь на мой вопрос, и я скажу тебе, кто это.
Акутагава хмурится.
— Так вы наблюдали, чтобы определить, кто такой крот?
— Наполовину, полагаю. Есть и другие причины, — Дазай пожимает плечами, — Ну что, идёт?
Акутагава задумывается на несколько секунд, но после кивает.
— Договорились.
— Тогда сначала ответь на мой вопрос, — предлагает Дазай. — Что касается крота, я укажу тебе на него после того, как ты ответишь, и тогда ты можешь просто пойти и поймать его. Не волнуйся, он ещё не сбежал.
Акутагава снова кивает.
— Итак... что я хочу знать, — Дазай откидывается на приподнятую платформу позади себя, с которой он только что спрыгнул, и его только что спокойный взгляд в какой-то момент сменяется глубокой тьмой. — Все сольные задания, которые Чуя принимал после моего ухода, были поручены ему Мори. После повышения до исполнителя таких индивидуальных заданий должно быть не так много. И меня не было всего четыре года, ты, я уверен, должен помнить их, промежуток времени был коротким.
Акутагава некоторое время вспоминает, и после несколько озадаченно спрашивает:
— Эти вещи доступны в архивах... —
"и, вероятно, для вас не составило бы большого труда проникнуть в архивы мафии, чтобы порыться в файлах".
— Нет, мне не нужны эти материалы на бумажной основе. Они слишком официальные, — Дазай мотает головой, — Я хочу короткое изложение.
Акутагава не может нахмуриться ещё больше.
— Я не уверен, о каком аспекте вы хотите знать...
— Тебе не нужно знать, тебе просто нужно говорить. А роль судьи отведена мне, — Дазай склоняет голову набок. Он стоит в тени, окутанный высокой платформой, его глаза тёмные, но на губах играет улыбка, когда он тихо говорит: — Потому что есть кое-что... Я не знаю, как это произошло. Я не смог получить много полезной информации, наблюдая за подчинёнными Чуи или их словами. И поскольку мне любопытно, я должен знать.
— ... — Акутагава аккуратно прикрывает рот рукой и кивает, — Тогда почему бы вам просто не спросить Чую-сана напрямую?
Его глаза проходятся по Дазаю и смотрят ему за спину. Дазай поворачивает голову, моргнув, и выражение его лица мгновенно меняется на такое, как будто ничего не произошло. Там действительно Чуя, стоящий в углу недалеко от него, махая ему рукой с небольшим нетерпением в глазах.
Дазай поднимает бровь и слегка озадаченно подходит к нему.
— Ты уже закончил?.. Я думал, пройдёт ещё час, прежде чем тебе придёт в голову поискать меня, чтобы посмотреть, какие неприятности я натворил.
Когда он подходит ближе, его хватают за запястье и дёргают за угол, скрыв из виду, и Дазай слегка спотыкается.
— Эй, Чуя—!
Но он замирает, прежде чем успевает закончить свои слова, потому что видит ужасно бледное лицо напротив.
Лицо человека, который вот-вот умрёт.
Спокойствие, которое Чуя с трудом сохранял перед Акутагавой, наконец, рушится, и он тяжело задышал, вцепившись в Дазая ладонями, покрытыми холодным потом, быстро говоря:
[ — У меня не было сил... не смог убить его... ранен, сбежал, вирус, не смог разгадать].
[ — Это ещё не конец. Их цель... я!].
На его лице написана боль, он говорит торопливо, каждые несколько слов выкашливая целую камелию, а холодный пот впитывается в его ресницы, затуманивая зрение. Он говорит очень кратко, пропуская отдельные фрагменты, но он
знает, что Дазай поймёт.
Но на самом деле он даже не понимает, зачем рассказывает всё это Дазаю... может, это просто привычка — привычка быть партнёрами.
И действительно, Дазай становится серьёзным, вцепляясь в рубашку Чуи.
— Ты встретил крота?!
"Видишь, я знал, что ты поймёшь". Чуя с трудом приподнимает уголки губ.
[ — И...], — он внезапно хватает Дазая за воротник и из последних сил дёргает его вниз, наклоняя к себе. Чуя глубоко прикусывает чужие губы, одаривая яростным поцелуем, вкус которого похож на соль и кровь.
Глаза Дазая резко расширились.
[ — Мне никогда не нравился Мори].
[ — Мне нравишься...].
Поцелуй длится не более двух секунд, очень торопливо, и Чуя отпускает его. Наполовину из-за того, что это был поцелуй с Дазаем, что само по себе сверхраззадоривающе во всех отношениях, и наполовину из-за... он достиг своего предела.
Чуя медленно рухнул на землю.
Мне нравишься ты.
Выражение лица Дазая пустое, как будто он не может понять, что происходит, и он рассеянно уставился на упавшего.
— ...Чу...я?
