Нет

В далёкой-далёкой галактике На морозно-снежной планете Монстр просил девушку сказать Те самые слова, необходимые слова. Её тело горело в белых хлопьях, И она думала уступить ему, Но Она ведь жертва, а жертвы не сдаются. Задалась невольным вопросом: — Монстр выбирает жертву, Или Жертва выбирает себе монстра? В далёкой-далёкой галактике На жёлтой планете из песка Девушка убивала свою жизнь ожиданием, Грезила о большой воде и зелени, О мягком ветре в волосах и Прохладном солнце, О жарком, любящем сердце того, Кому она будет дорога. В далёкой-далёкой галактике Планет не существовало. Вместо этого Тьма клеймила его одинокую душу Своими прекрасными поцелуями, Клялась, что отвоюет его у Света И подарит ему звёзды. Тело превратилось в чёрным атлас, И он сам нарёк себя монстром. В далёкой-далёкой галактике Белая планета плакала, Разрывая своё ядро на самые атомы. Девушка смотрела прямо в его душу, А монстр… Он заставлял её разум кровоточить, Отчаянно желая понимания. В далёкой-далёкой галактике На лютой планете, Что дрожала всем своим телом, Он преклонил колени Перед вкраплениями Света в своей душе. Тело болезненно взывало к её телу, Кости превратились в пыль, Он дал себе обещание, Что её Свет, Её Тьма Покоряться лишь ему одному. В далёкой-далёкой галактике Разрушающая всё вокруг планета Стала свидетелем того, Как она сплетала свою судьбу с его, Слепила, покоряла, осаждала, Топила, вдыхала, притягивала, Захватывала, брала, побеждала, Своим называла. Она плакала по нему И Из-за него. Боль и отчаяние слились воедино, Страх и мужество крепко обнялись. Его весна всё ещё жива, Её осень ещё не мертва. Он вновь и вновь просил её, Она вновь и вновь отвечала ему отказом, Но Оба знали, что придёт день, И любви не избежать.

Рей измельчала свои силы на мелкие кусочки. Боль в теле брала над ней верх, заставляла склонить голову, забыть о самом важном и признать своё поражение. Она надеялась, что если закроет глаза, то всё исчезнет, больше не будет этих странных покалывающих ощущений по всему телу, настойчивого голоса в голове, нет, в голове у неё кричали сотни голосов, и она снова не могла расслышать саму себя. Упорно притворялась, что всё это происходило не с ней, убеждала, что вот она зажмурится сильнее, и кошмар исчезнет, растворится дымкой. Вместо этого Рей лишь сильнее вдавливала глаза обратно в глазницы, так что добавились новые волны боли, и томилась в ожидании, ведь от монстра — она уже давно поняла это — можно было ожидать чего угодно. Возненавидела себя за свою слабость, выжигая собственное сердце морозным воздухом. Сжала губы в попытке погасить Солнце, ведь очень сильно устала. Всё падала и падала в какую-то бездонную яму, потеряв счёт времени и перестав ощущать пространство. Ощущала новые снежные укусы на лице, что раскаляли её кожу до невероятно высокой температуры, но прекрасно осознавала, что тело дрожало от холода, дрожало от холода, страха, отчаяния, от безвыходности своего положения. Она почти потеряла последние крупицы надежды, отрекаясь от всего на свете, ведь ничто не в силах противостоять рядом сидящему с ней монстру. Лишь от одной мысли, что этот самый монстр сделал с Ханом Соло, с Финном, в душе начиналась пляска льда, столь лютого и безжалостного, что само горло кровоточило от невысказанных слов. Она столько всего хотела ему сказать, прокричать в самое лицо, чтобы поток её слов унёс его в порывах в Неизведанные регионы галактики. Рей чувствовала, что тело немело, а цветы души превращались в гниль, ведь он так точно, попадая в самую цель, пленил её всю своим железным взглядом. Голова взрывалась раз за разом, разнося по разуму новые вспышки, и она снова умоляла, вновь просила хоть кого-нибудь, чтобы пришли и спасли её. Секунда, вторая секунда, и она поняла, что спасти себя может лишь сама, и новая порция слёз полилась по щекам. Стыда за них не было, но где-то в глубине своих чувств Рей понимала, что не должна так поступать, не должна давать ему поводов для довольства. Ярость хлестала сердце плетью, приказывая не сдаваться так легко, а встать и дать отпор, отобрать победу у противника, вырвать ту, если потребуется, зубами. Я так устала! Лучше бы мне потеряться до скончания времён. Пожалуйста, пусть это прекратится. Больше не могу! Умоляю, хватит. В голове дым, чужой дым, и она знала, что эта фигура вновь бросала ей вызов. Стояла в жалком метре от неё, но разобрать черты лица всё равно Рей была не в силах, лишь едкий запах проникал в лёгкие, сбивая пульс ко всем чертям. Давай же. Ты можешь. Сделай это! В голове дымчатые приказы, заставляющие Рей удивляться, как этой фигуре вообще удалось перекричать всех остальных, что вопили, царапая себе глотки. Она широко распахнула глаза, встречаясь с его жёстким взглядом. С приоткрытых губ сорвался слишком уж громкий выдох, и она по-прежнему смотрела ему в глаза, не веря тому, что видела там, тому, что монстр был способен на чувства, ведь абсолютно точно уловила в его глазах облегчение, когда их взгляды наконец встретились. Поняла, что Кайло ждал этого, ждал отчаянно, словно хотел, чтобы она проснулась от мёртвого сна. Ведь она действительно умирала, потонув в своём истерзанном разуме, и он почти что стал её спасением, вырывая из лап забвения. Мир вокруг погряз в войне, она слышала взрывы вдали, приглушённый плач оружия, но ничего не могла с этим поделать, ведь его глаза приковывали к себе, гипнотизировали, завораживали. Она знала, ему больно, ему тоже больно, и если сосредоточиться достаточно сильно, то она могла бы представить его кровь на кончике своего языка — металлически-тёмную кровь. Острые черты его лица резали снежинки на части, и Кайло сильнее закусил нижнюю губу. Казалось, он не ощущал холода, наоборот, тело было охвачено неистовым пожаром, ведь желание повергнуть своего врага, заставить встать его на колени, нужда в его проигрыше заставляли душу гореть, плавя саму плоть. Хотелось потеряться в ней, но Вселенная по ошибке отправила его к звёздам, вынуждая дрейфовать по просторам космоса. Надломился, Рен понимал это, и от этого хотелось вопить во всю, чтобы каждый в галактике услышал его болезненный вой, наполненный удушьем и отвращением к самому себе. Хотелось освободиться, вырваться из клетки собственных страхов и покорить себе самого же себя, но вместо этого он глубже загонял себя в темницу, всё также чувствуя, что разрывался на части. Смерть Соло не приносила желаемого облегчения, так что весь его взор обратился к мусорщице. Он решил, что за всё должна заплатить она, та, кто противопоставила свой Свет его Тьме. Кайло понимал, что она сделала это неосознанно, и от этого было лишь хуже, ведь понять её настоящей силы было ещё невозможно. Ты обязательно склонишься передо мной, мусорщица. Можешь и дальше сверкать своим Светом, мне он ни к чему, да и в твоей Тьме я тоже не заинтересован. Просто хочу, чтобы ты полностью раскрыла свой потенциал в Силе и вступила со мной в честную схватку. Нужно лишь подождать, и ты сама признаешь мою власть над собой. Я покажу тебе, что такое настоящая агония, доведу тебя до исступления, так что тебе захочется зарыться в самый дальний угол и содрать с себя кожу, обнажая в себе самое тёмное, обнажая в себе саму страсть. Испытываешь ненависть ко мне? Пусть, ведь ты не знаешь, через что я прошёл. Я покажу тебе, что выбор есть не всегда, заставлю взглянуть на ситуацию под другим углом, не только через призму добра. Как только ты поймёшь это, то сама будешь вымаливать у меня прощение, поймёшь, что всё не то, чем кажется. Ты поймёшь, как же сильно я страдаю, и ты поможешь мне. Я знаю, мой путь к свободе лежит через тебя. Погрязнешь в безнадёжности так же, как и я сам, и как только ты примешь обе стороны, мы оба станем сильнее. Не надо бояться, мусорщица, я никому не стану отдавать тебя, а когда ты переродишься, то поймёшь, что нуждаешься во мне также сильно, как я в тебе. Это не просто каприз, не просто желание, это самая настоящая жажда исковерканной и подлой души, но ты ведь тоже начинаешь чувствовать это. Не смей отрицать, ведь я знаю, как сильно тебе нравится наша маленькая игра. Всё ждёшь удобного случая, чтобы бросить мне в лицо это твоё короткое слово, и, будь уверена, я уже заклеймил себя им. Ты снова сходишь с ума, так что давай, пустыница, начинай кричать, освобождая нас обоих от цепей. Рей сдвинула брови в напряжении, губы дрожали, и она через не могу попыталась вновь приподняться на локтях. Глаза блестели от слёз, ресницы склеились, лицо превратилось в маску из боли и ярости, она готова, осталось лишь удержать собственный вес. По позвонкам жгучие поцелуи боли, сдаваться она не хотела, поэтому заталкивала, давила боль в себе. Понимала, что потеряла всё, чем только когда-либо обладала, ведь вместо сердца — Пустота, и ей никогда не стать прежней. Влажные пряди липли к лицу, и ей вновь, совсем как на Такодане, захотелось вдруг убрать их. Грудь высоко вздымалась, и её дыхание перекрывало все звуки вокруг на сотню миль. Глаза кричали о мести, мечты рассыпались в прах, и лишь собственное разрушение лизало всё тело. Она походила на обезумевшую, чей разум был охвачен дикой болью, и всё это безудержно рисовалось прямо у неё на лице, заставляя умирать. Руки уже дрожали, и Рей молила себя продержаться ещё немного, ведь он так смотрел на неё. Так смотрел! Будто хотел этого больше всего, ждал от неё этого самого действия, теперь уже одаривая её взглядом, полным выжидания, предвкушения. Словно она могла изменить этим ход его судьбы, погасить пожар в его мире и дать покой, то, в чём он действительно нуждался. Убить бы его прямо сейчас за всё, что он со мной сделал. Силы покинули её, и упав обратно на спину, Рей зарычала, увеличивая амплитуду до истошного крика. Она уловила, как Кайло зажмурил глаза, будто чувствовал её на эмоциональном уровне, будто сдерживал свой собственный крик, потому что боль должна была отпустить она, а не он. Мусорщица пошла дальше и освободила их обоих от стальных цепей. Хотелось разгромить вокруг себя всё, крушить все планеты подряд, давить и рвать, душить звёзды, гася свет всех солнц, топтать бессчётное количество лун, лишь бы он прекратил смотреть на неё так, будто действительно понимал, что творилось в её душе. Желание овладеть ею перешло все разумные границы, все лимиты, ведь она только что доказала ему, что действительно в силах отпустить его боль. Рей смотрела на него широко распахнутыми в неверии глазами, ведь поняла, что только что произошло, и это пугало её. Тьма обступила Свет со всех сторон, но не для того, чтобы поглотить, а чтобы защитить, и она, столь глупая, предала саму себя, ведь протянула свою руку монстру. Она дала ему надежду, скрепляя две судьбы в единую. Теперь же утешение они могли найти лишь друг в друге, галактику охватит новое насилие, но они не будут одинокими. Теперь они есть друг у друга, и оба приняли это как истину без всяких колебаний и сомнений. Ты ведь будешь рядом со мной, когда меня будут ломать и калечить? Буду! Ты поможешь мне, когда меня будет рвать на части? Помогу! Найдёшь ли ты меня, если я собьюсь с пути, потерявшись? Найду! Кайло снял перчатку с правой руки и медленно одними лишь костяшками прикоснулся к её щеке. Она прерывисто вдохнула, округлив губы, всё также глядела на него в изумлении, очарованная им, монстром. Он скользнул рукой ниже, к челюсти, и Рей уже сама приподняла подбородок, позволяя касаться шеи. Не прерывая с ней зрительного контакта, он решил рискнуть и распрямил ладонь, обхватывая тонкую шею пальцами, и, чуть сжав, почувствовал её бешенный пульс. Нет, она не боялась удушения, он видел это, читал по её лицу, она была уверена в нём. Кайло чувствовал бакта пластырь под пальцами, но прикоснуться хотелось именно к её коже, хотелось увидеть синяк, который, он знал это наверняка, ещё не успел сойти. Он аккуратно поддел тот ногтем и, ухватившись кончиками пальцев, отклеил пластырь, обнажая жёлто-зелёный след насилия, что над ней учинили. Отбросив пластырь в сторону, он вновь прикоснулся костяшками к шее и повёл линию прикосновения вверх до очередного пластыря теперь же у неё на лбу. Она чуть поморщилась, когда Рен отклеил и его, отбрасывая куда-то в снег. Не понимала, что он хотел от неё, ведь сам же отдавал приказ отвести её в медицинский отсек, а теперь же буквально отбирал помощь. Рей решила, что он этим пытался продемонстрировать ей свою власть, но что-то тихо шептало ей внутри, что за всем этим крылся двойной смысл. Он просто хотел видеть её, её настоящую природу, ничем не прикрытую натуру дикой вольности. Тело требовало сменить позицию, продолжая неметь от холода. Рей сквозь зубы свела коленки вместе и, согнув те, попыталась подтянуть ноги ближе к туловищу. Он хмыкнул, оценивая тем самым её жалкую попытку, но уже через секунду протянул руку ей под согнутые колени и помог подтянуть ноги, отчего она прикрыла глаза в облегчении. Планета разрушалась, Кайло знал это, ощущал её угрожающие вибрации, но ничего не мог с собой поделать, наплевав на собственную рану — глупышка ведь тоже была ранена — продолжал изводить девушку. За ним придут, а вот за ней никто не придёт, только ему одному она была нужна, и прямо сейчас она была в его власти, хотелось вновь и вновь доводить её до бредовых идей, заставляя забыть о том, что в нескольких метрах лежал её ещё живой друг. Рен ещё мог чувствовать, как в нём теплилась жизнь, а вот она… она была слишком увлечена его присутствием, его взглядом, его прикосновениями. Он видел, как её тело била крупная дрожь, и причина была ему известна — наивная девчонка, столь радовавшаяся снегу вначале, теперь мёрзла, и он знал, что ей хотелось к солнцу, обратно к теплу. Сняв с себя и вторую перчатку, он проделал то же самое с её правой рукой, чуть ли не сдёргивая с её маленькой ладони чёрную ткань экипировки штурмовика. Погружая покрасневшие пальцы в снег, Рей дёрнулась всем телом, а затем осторожно приподняла ладонь чуть вверх, с надеждой — проклятие! — глядя ему в глаза, ведь сам он был таким тёплым. Покалывающее прикосновение его руки к её руке, и вот она уже сделала неумелую попытку протиснуть свои негнущиеся пальцы между его и сжать посильнее, но слабость не позволяла. Кайло сам провёл указательным и средним пальцами от запястья к самому центру ладони, а затем, поднимаясь всё выше и выше, касаясь кончиков её пальцев и накрыв те, скользнул вниз по внешней стороне ладони обратно до самого запястья. Он болезненно сжал её ладонь в кулак, растирая кожу грубыми движениями, но самой Рей было хорошо. Она потянула к нему вторую руку, переступив через гордость и понимание, что унижала себя этим лишь сильнее, ведь тянулась за теплом к убийце, но ничего не могла с собой поделать, ведь его движения, столь чувственные и необходимые ей, пробуждали неведомый голод. Несколько секунд спустя обе её ладони были сжаты в его, словно он накрыл её руки куполом из своих, принимая весь вражеский снег на себя. Очнуться бы от этого кошмара, но слишком уж сладким он был. Слишком сладко, но я всё равно ненавижу тебя, монстр. Слишком сладко, но ты всё равно подчинишься мне, мусорщица. Она сходила с ума. Сплошное безумие охватывало каждую частичку её души и тела, ведь от его пронзительных прикосновений ей было хорошо, ей было приятно, ей было тепло. Она не хотела, чтобы Кайло останавливался, наоборот, желала, чтобы он усилил натиск, ведь ей самой это было необходимо, как вода в пустыне. Рей чувствовала, как он отдавал ей не только своё тепло, но и нечто другое, сокровенное и личное, словно делился с ней самой Силой. Нужно спастись, убежать, найти убежище и скрыться там навсегда, ведь ей не позволено чувствовать подобное. Это неправильно, хоть и столь очаровывающее, да так, что теперь дрожь меняла свою сущность, заставляя тело Рей дрожать от сильного желания, порочного и вязкого. Просто прикасайся ко мне ещё! Знаешь, этой ночью мне будут сниться твои руки! Прекрасные мгновения на прекрасно-разрушающейся планете творили прекрасные вещи с девушкой и монстром. Оба забыли, кем были на самом деле, утопая в океане друг друга, и Рей вдруг поняла, что это было всего лишь началом. Теперь они связаны, обречены и прокляты. Вдали послышался треск снега, кто-то приближался. Нет! Только не сейчас, пожалуйста. Ещё немного. Дайте нам ещё немного времени. Мы не закончили, только не так. Пожалуйста, ещё чуть-чуть. Я ведь ещё даже не успела ничего осознать, лишь чувствовала. Сказка разрушилась, принцесса, и вот он снова стал твоим монстром. — Сэр, — раздался испуганный голос одного из штурмовиков. — Был дан приказ покинуть базу. Через пару минут от неё ничего не останется, нужно улетать. Ваш командный шаттл уже готов. Кайло отпустил её руки, сложив их у неё на животе, и медленно поднялся, натягивая на лицо каменную маску. — Девчонка летит с нами, — строго, так, что Рей подумалось, что ядро планеты способно замёрзнуть лишь под одним действием его голоса. Нет, не надо. Не прикасайся ко мне. Не хочу! Один из штурмовиков поднял её на руки, и она могла поклясться, что ему было противно касаться её, хоть их и разделяла броня. Рей дёрнулась в его жёстких руках, на что штурмовик угрожающе стиснул её сильнее, и бросила последний взгляд на лежащую без сознания фигуру друга, и стыд тут же охватил её всю. Финн. Как же я могла забыть о тебе! Нужно было помочь тебе, вместо этого я… Никогда не прощу себе этого. Всё дальше и дальше удалялась она, всё ближе и ближе приближалась к его шаттлу, лениво наблюдая за дрожью планеты и поваленными стволами деревьев. Рен шагал впереди, и она невольно удивлялась тому, как ему хватало сил идти так быстро. Они поднялись по трапу, и она с тоской и болью в горле наблюдала, как тот поднимался вверх, отрезая её от всего. Продолжая стоять в коридорном отсеке, небольшая группа штурмовиков, что сопровождала их сюда, замерла, не смея шевельнуться. Ясно, все ждали приказаний. — Отведите её в одну из кают, — разворачиваясь к солдатам в белоснежной броне, приказал Рен. — Привести её в порядок и не забудьте заковать в наручники, — он сделал шаг ближе, и она буквально ощутила дыхание его злости на себе. — Уничтожить броню штурмовика, что она украла, в Первом Ордене ей нет места. Рей приняла его вызов, открыто глядя ему в глаза. Бояться она не собиралась. Пусть делает с ней всё, что только захочет, но она ничего не даст ему по доброй воле. Он окутывал её обещанием, что обязательно вытрясет из неё всё до последнего, а она, будто услышав его, в желание показать готовность бороться отрицательно покачала головой. — Отдашь мне всё. Творец, его приглушённый голос заставлял её сердце биться сильнее, грозясь разорвать грудную клетку. — Нет.