Нет

Как быть, когда ты вдруг оказалась в темноте со зверем? Арвен решила, что лучшим решением будет вспомнить прошлое, когда она ещё могла видеть, когда она ещё различала цвета, воспринимала окружающую обстановку и чувствовала себя в относительной безопасности. Прокрутила в голове недавние события, силясь вспомнить, что же именно они с ней сделали. Ничего не видела, лишь чувствовала, слышала. Чувствовала, как длинные пальцы впивались в её кожу, больно сжимая бока, как стискивали её плоть сильнее и жёстче с каждым разом. Перед тем, как оттолкнуть её к своему оппоненту, рыцарь непременно заставлял её страдать, они словно вели игру под названием — «кто же сделает ей больнее?». По правде, ни Верона, ни второй рыцарь Рен не уступали друг другу, железом отпечатываясь на её коже. Конечно, она плакала перед ними, не жалея слёз, но не по той причине, что надеялась разжалобить их этим, но потому, что не могла больше терпеть. Унижала этим себя ещё сильнее, но по-другому не могла, ведь когда тело страдает, душа страдает вместе с ним, заливаясь солёной водой. Кажется, платье ей порвала именно Верона, рывком дёрнув ткань вниз, так что та с треском разошлась. Жаль, оно ведь ей нравилось. Нравилась синева и россыпь маленьких цветков, а ещё длина, да, длинные рукава и длинная юбка, что доходила до самых щиколоток. Обуви только не было. Свою одежду и ботинки она так и не получила обратно после того, как слегла с бластерным ранением в мед-часть, а после же предпочла обходиться без неё. Мышки же ведь так и делают, тихо ступают, чтобы их никто не заметил. Когда ей выворачивали пальцы, она кричала, к сбившемуся дыханию уже добавились и жалобные вскрики. Совершенно точно помнила, что ей сломали все пальцы на левой руке, но убедиться всё же стоило, поэтому попыталась пошевелить ими. Приподняла большой палец, а затем указательный, ощутив лишь покалывание, и, потерев пальцы друг о друга, уловила лёгкое шуршание, будто те были перевязаны чем-то очень тонким. Значит, пальцы медицинские дроиды ей вылечили, но что же тогда с глазами? Она несколько минут, как пришла в себя, и обезболивающее, или под чем она находилась всё это время, должно было уже утратить свои свойства, позволяя ей мыслить трезво. А дальше что было? Дальше… потом её поймали его руки, в этом даже не надо было лишний раз удостоверяться. Столь нахально ухватить её за грудь, ущипнув за сосок, а затем оттолкнуть, определённо, мог только он. В глазах защипало, полились слёзы, очередной толчок и она больно приложилась головой об пол, потеряв сознание. Теперь же совершенно точно лежала на кровати, точнее упиралась в матрас лишь лопатками, поскольку ягодицы покоились у него на бёдрах, а коленки сжимали ему бока. Восстановила картину случившегося, и если события легко выстраивались в последовательную цепочку, то с чувствами было сложнее. Слепота действовала на неё подобно катализатору? Видимо, раз всё было в разы сильнее. Снова её топили, но не в воде, а земле, что рыхлыми волнами накатывала на сердце. Напомнила себе, что рядом с ним нужно быть настороже, забыть о своём страхе, ведь приговор ей ещё не вынесли. Захотелось узнать, как сейчас выглядело его лицо. Представила его расплывчатые в ухмылке губы и ледовые глаза, что касались её тела. Сглотнула, ожидая его дальнейших действий, пусть уже как-то прокомментирует её слова. Неизвестность пугала. Что видишь, Арвен? Беспокоишься, что это теперь навсегда? Ты только представь, ты в вечной тьме, а он, затаившись, готовится к прыжку. Не знала, куда себя деть, не знала, как сориентироваться в подобной ситуации, что предпринять и куда бежать. Был ли вообще выход у неё? Выход всегда будет, пока у неё будет сын, а расставаться с ним она не собиралась. Думала, куда же именно ей смотреть, правильнее было бы в глаза, но как найти их? Вдруг она вообще смотрела сейчас не на него, а в сторону? Внутри всё сдавливало, ведь его-то проницательные глаза с лёгкостью нашли её, неотрывно наблюдая за тем, как она невольно морщилась при каждой смене мысли. Какое же у тебя чудесное платьице! Эти цветочки прекрасно сочетаются с углём, уголёк. Надо дышать спокойнее, Арвен, или ты не знаешь, что при контакте с хищником следует сохранять хладнокровие и мыслить трезво? Вот так, глотай слюну, позже, быть может, проглотишь кое-что ещё. Она уловила шорох, за которым последовало прикосновение к её груди. Отодвинув ткань в сторону сильнее, Эмонд принялся массировать её полушарие, потирая между указательным и большим пальцами набухший сосок. Нахмурила брови сильнее, не понимая к чему подобные действия. Правой рукой перехватила его, отстраняя ту в район живота. Сама ощупала ткань одежды и, насторожившись, спросила: — Мед-дроид не переодел меня, но мне вылечили пальцы. Мы в твоей каюте? Столь осторожное, робкое предположение с её стороны не могло не радовать его. Всё же была польза в том, что в глаза ей бросили порошок, лишающий зрения на несколько суток. Не мог не отметить, что благодаря этому она стала покладистее, но и напряжённее, будто в любую секунду ждала ядовитого укуса. — Больше не разгуливай в столь открытых платьях по кораблю, кто-то же ведь может и не удержаться, — насмешливо отметил он, вновь принимаясь сминать её грудь. — Положись на другие органы чувств, — можно было бы принять это за дружеский совет, не сочись его голос надменностью. — Ник знает? — Конечно, знает. У меня нет привычки врать детям. — А мне? Ты хоть когда-нибудь скажешь мне правду? Ту, что без двойного дна. Настоящую. Люди ведь часто говорят правду друг другу. Ошибаешься, ангел. Люди врут всякий раз, как им выпадает шанс. Он водил глазами по линии её бёдер, дорисовывая картинку самостоятельно там, где та была скрыта от него платьем. Поддел подол, откидывая тот ей на самый живот, и провёл пятернёй по ноге до самого колена. — Мне противно. Перестань, — тихо потребовала Арвен. — Я не продаюсь больше, — твёрдо добавила она. Не придал её последним словам особого смысла, решив, что она имела в виду ту плату, что он с неё взял в прошлый раз. Теперь же ошибался он, потому сама женщина в свои слова вкладывала совсем иной смысл прошлого, что было до рождения сына. Дёрнула ногами назад и, сжав колени вместе, упёрлась ими ему в грудную клетку. Предпринятая попытка вернуть утраченную позицию привела к небольшой возне результатом которой стало то, что она, не видя границ, свалилась на пол. — Если так хотелось, чтобы я взял тебя на полу, то следовало просто сказать мне об этом, — прокомментировал он её действия, пока она руками ощупывала поверхность пола. Подняла голову, ориентируясь на его голос, и не прогадала. Скрестив ноги, он удобнее устроился ближе к краю, тихо радуясь в душе, что их глаза наконец пересеклись. Разве ты не рада, принцесса? О, твои жалобные глаза способны лишить меня чувств, но я ведь не ты, чтобы терять сознание в самый неподходящий момент. К тому же, пальцы мне никто не ломал, так что мы не равны, моя прелесть. А ты точно моя прелесть? Мне казалось, что я уже преподал тебе урок, окончательно лишая тебя всякой надежды. Ну чего ты так смотришь на меня, будто готова вот-вот расплакаться? Даже глаза вон увлажнились. Береги слёзки, Арвен, мы же ещё даже не переходили к взрослым играм, а ты уже раскисла. Не разводи сырость в моей каюте, дюросталь может и не выдержать. — Ты не смеешь пользоваться мной столь грязным способом, — голос дрожал отчаянием. Сглатывая очередной ком в горле и протирая глаза руками, она отползла немного назад. — Я у тебя даже ничего не брала, чтобы ты хоть что-нибудь мог требовать от меня, — уже зло бросила она ему. — Поэтому я и беру, ведь ты способна только отдавать. Сжала челюсти, пытаясь осмыслить его слова, но на ум ничего не приходило из того, что она могла ему отдать. Ничего подобного никогда не было. Он ещё ни разу не спросил у неё разрешения, а добровольно же такому человеку, как он, отдавать не хотелось даже углекислый газ, поэтому его слова привели её в замешательство. Где-то на самой периферии сознания закрепила мысль, что во всём этом был какой-то подтекст, а сама реплика была сказана не просто так, скорее всего он пытался натолкнуть её на что-то. Так она же теперь слепая. Разъясняй ей, Эмонд, а не наталкивай, а то ведь дорогуша может и свернуть с дороги, упрямо полагая, что движется в верном направлении. Ей хотелось вернуться в прошлое. Мечтала о том, чтобы кто-то создал машину времени специально для неё, чтобы право путешествовать во времени было лишь у неё одной. Вернулась бы к тем ночам, что ей удалось провести с Ником в его отсутствие. Часы, проведённые в обнимку с сыном, были самыми сладкими, тогда она забывала обо всём на свете, всё плохое покрывалось тонкой плёнкой, представляя собой мутную картинку. Переживание о том, что в любой момент мог вернуться Эмонд, погасло под водной стихией её радости оттого, что разлуке наконец пришёл конец. В его каюту она возвращались лишь для того, что сменить одежду, и когда она предстала перед сыном в том самом синем платье, то он широко улыбнулся, высказав мысль о том, что Рен всё же хорошо подготовился. Ему было приятно видеть, что мама носила платье, ведь какой любящий ребёнок не желает видеть своего родителя красивым? Она присутствовала на каждой тренировке сына, с неимоверным интересом наблюдая за тем, как он умело обращался с оружием — мечом из дерева, которое по спирали окутывали стальные нити для большей тяжести. Ещё он сказал Арвен, что может стрелять из бластера и почти всегда попадает в цель, если та достаточно близко, но к практике они оба решили не переходить, учитывая прошлый опыт с тем «счастливым» выстрелом. Не могла не восхищаться своим сыном, и если можно было отбросить за самый дальний холм то, какие именно обстоятельства вынудили его освоить подобные навыки, то тренировки можно было бы счесть за тренировки настоящего рыцаря, у него вон даже меч был, тренировочный, правда, но всё же меч. Пожалуй, обучение сына даже удовлетворяло её, места для придирок или разочарования не было, ведь он вырос таким сильным и смелым, как ей всегда того хотелось. Без всяких «но» гордилась им, представляя, каким же благородным он вырастет, как будет помогать нуждающимся и вершить справедливость. Один лишь жалкий червячок отравлял ей душу, что Ник мог стать похожим на него, но она упрямо твердила, что теперь, когда она уже рядом с сыном, то проследит за его духовным воспитанием. Конечно, в своём сыне она не сомневалась, ведь на протяжение шести лет вкладывала в него всю свою доброту, которую только могла отделить от себя, поэтому первое представление о моральных ценностях у ребёнка было неплохим. Дав ему основы, на неё возлагалась теперь же роль шлифовщика. Можно мне вернуться назад? Даже не в ту забытую жизнь, что мы вели с ним у опушки леса, а в эти самые дни. Хочу вновь смотреть, как ест мой сын, пусть даже меня снова ждёт встреча с другими рыцарями Рен. И что я только им сделала? Всего лишь выучила их имена и запомнила маски, а также краткую характеристику, которую мне дал сын. Дека в этом оказалась полезной, но с Рей связаться через неё, к сожалению, не вышло. Хорошо, что Ник заранее предупредил меня, что та отслеживалась Эмондом. Рада, что пополнение в семье его не огорчило, ведь он, как единственный мой ребёнок, мог не понять того, что материнскую любовь и заботу теперь придётся делить. Как же мне вновь хочется к нему! Пусть и не увижу его, но прикосновения будет достаточно. Обнять бы его крепко-крепко, поцеловать, почувствовать, но вместо этого… Да, вместо этого приходится чувствовать ненавистного мне человека. Я знаю, он наблюдает за мной. Всё время это делает, будто я нахожусь под стеклянной крышкой, а он какой-нибудь учёный, которому необходимо отмечать любые изменения своего эксперимента. А ещё он так смотрит на меня! Лучше бы ему вырвали глаза, или же меня лишили всех чувств, а не только зрения. Теперь, когда все мои рецепторы обострились, его взгляд стал острее тоже. Он словно разделывает меня на доске, чтобы позже с чем-то смешать. Видимо, с самим собой. И холодно, и запутанно, и страшно. Не знаю, что от него ожидать, даже по лицу нельзя определить, напряжён он теперь или же полностью расслаблен. Возможно, прикоснись я к его лицу, то смогла бы определить его состояние по тому, напряжены ли его лицевые мышцы, но будет лучше, если я сотру из себя эту мысль как можно скорее. Я и так уже касалась его ногой. Боги! Он ведь не почувствовал моего напряжения? Того томительного ожидания и лёгкой надежды, что я всё же хотела, чтобы это оказался именно он. Волнительно и так непохоже на меня. С каких пор меня вообще это волнует? Он ведь самая настоящая гадюка, расчётливая и властная. Уверена, он специально подарил мне вначале то наслаждение, чтобы позже я терпела всякую его грубость и насилие, храня внутри глупую надежду, что после всё же настанет мой черёд получать удовольствие. Наверное, всему виной женская натура, которая в тот момент взяла верх на «человеком» во мне. Героиня действительно пала тогда, а теперь падала ещё сильнее и быстрее, потому что ненависть — это грех, а я ненавижу и себя, и его. Степень только разная, но что-то мне подсказывает, что этого он так просто не оставит. И чего ты только смотришь на меня? Так нравятся мои пугливые, полные мольбы глаза? Ты уже догадался, что прямо сейчас я думаю о тебе? Меня, видимо, выдаёт моё лицо, а именно покусывание губ. Просто не знаю, как ещё справиться с волнением. Оно поглощает меня всё сильнее, и меня пугает то, что ты разжигаешь во мне. Никогда не думала, что во мне может быть столько злости. Она не моя, чужая — твоя. Словно ты заразил меня, да я и сама чувствую себя заразной и встреть я кого-нибудь, то он, наверное, посторонился бы меня, отвернув голову. Что ты пытаешься во мне найти? Арвен протянула ноги вперёд и шумно выдохнула. Конечно, лишение зрения её пугало, но на недосягаемой глубине появилась хрупкая надежда, что теперь ему не нужна будет калека. Никто ведь не захочет с ней возиться, да и вообще было бы здорово, отпусти он её вместе с сыном. Она найдёт способ выжить, лишь бы не рядом с ним. Интересно, ты поверишь в нелепость того, что мы смотрим друг другу в глаза? Даже не представляла, сколь чувственный образ являла ему собой в данный момент. Он выгравировал каждую черту её лица, каждое подёргивание губ и дрожание ресниц. Предстала перед ним беззащитной ланью. Принцесса углей вдруг превратилась в принцессу камышей, тонкую и одинокую, умоляющую ветер не ломать её. Прелесть, правда? Она или он? Это безумие в глазах, одержимость её действиями и видом, и то, как он, сжав левую ладонь в кулак и накрыв ту сверху правой, поднёс руки к самым губам, будто бы в молитвенном жесте, — всё это тоже можно было назвать прелестью. Конечно, она была другого рода, ведь у Эмонда нервно дрожали руки, будто он переборщил с дозировкой наркотика, но вот беда — наркотик в чистом виде находился прямо перед ним, рукой прикрывая грудь. Я не могу держать себя в руках. Как же это сложно! Если бы ты только представила, малышка, каких усилий мне стоит не разорвать тебя прямо сейчас. Нет, не в переносном смысле, а в самом прямом. Я бы с радостью поковырялся в тебе, там внутри ты тоже, наверное, такая же влажная и горячая, как твои слёзы. Мы будто играем в игру «Извращение», где ты уродуешь меня своим трогательным видом, а ведь я всего лишь хочу получить от тебя взаимности. Ну когда ты уже будешь готова просить меня взять тебя? Ты у меня стесняшка, что ли? Хоть намекни, что вновь готова упасть, а то сидишь напряжённая. Ну всё, начинаем играть? Опустившись на колени у её ступней, Рен обхватил ладонями её лодыжки. Она вздрогнула, но всё же осталась на месте и, когда его пальцы поползли вверх под подол платья, набрала в лёгкие воздух и задержала дыхание. Когда видишь руки, что прикасаются к тебе, то чувствуешь некий контроль над ситуацией, но она же могла только чувствовать в своей темноте. Давилась покалывающими импульсами, что расползались по телу от его холодных пальцев, что медленно вели дорожку вверх. На нём не было перчаток, чему она обрадовалась — это добавляло капли человечности и реальности. Чуть приподнявшись, он упёрся руками ей в коленки. Наконец выдохнула, потому что он прекратил наступление, и она решила воспользоваться паузой для подбора слов, которые можно было бы сказать ему. Например, назвать его свихнувшимся, полным злобы и нечестивых умыслов негодяем. Мысленно оформила предложение, когда он возобновил свои движения, а та пауза была всего лишь передышкой для него. Придавил ей ноги к полу своим торсом, уткнувшись макушкой ей в самый живот и руками обхватывая её за поясницу. Не шевелилась, продолжая громко дышать, не подозревая о том, что издаваемый ею звук будоражил его. Когда хочешь человека, то хочешь даже его дыхание. Потянувшись к её рукам, которые пришлось практически отлеплять от её груди, он поднёс те к самому лицу и, приподняв голову, поцеловал тыльную сторону её ладоней. Данный жест вызвал у неё шок, что снежной лавиной придушил здравый смысл. Может, ему просто не хватает тепла? Глупости, не может это быть. Лучше забыть об этом. Поднимаясь, Эмонд увлёк её за собой. Мурашки поползли по телу, когда он прикоснулся к её шее, убирая непослушные пряди волос назад. Лучше бы она всё видела, потому теперь у неё не было даже призрачного контроля, а органы чувств будто оказались в сговоре с врагом, бурно реагируя на каждое его прикосновение. Рассматривал её лицо, наслаждаясь её растерянностью и упиваясь своим превосходством. Толкнул её к стене, и, прижавшись к ней вплотную, стал задирать юбку платья. — Хочешь, чтобы я тебя связал? — он одёрнул её руки, когда она сделала попытку остановить его. Это было вовсе не предложение, а самая настоящая угроза, что льдом покрыла её сознание на несколько секунд. Быть ещё и обездвиженной ей не хотелось, поэтому она со злостью заскребла ногтями по стене, пока сжимала руки в кулаки. Коленом раздвигая её ноги и левой ладонью вцепившись в кости таза, протиснул правую ей между ног. Арвен шумно выдохнула, стыдливо опуская глаза вниз, чтобы лишь его возможности наблюдать за тем, как щёки покрывались красными пятнами. — Шире, — потребовал он, и она тут же подчинилась. Чтобы проникнуть в ангела, нужно было сначала увлажнить её хотя бы немного. Ангел, пропустим это, ведь я и так уже на пределе. Прямо сейчас я не могу играть с тобой в нежности, ведь мысль о том, чтобы порвать тебя, натолкнула меня на занятную идею. Будь готова к болезненному унижению. Пройдя по половым губам девушки ладонью, он резко ввёл в неё указательный палец, заставляя тем самым её вскрикнуть. Несмотря на плотное сокращение влагалищных мышц, он несколько раз прокрутил пальцем, ногтем царапая стенку. Конечно, он подозревал, что последнее время она была убита разлукой с сыном, но не до такой же степени. Быть столь узкой внутри, будто её половые органы ещё хранили в себе девственную плеву, было смешно, учитывая, что таковой она не была. Арвен плакала, чувствуя сухость между ногами и рваные сокращения влагалища. Наверное, он всё же обладал магией, потому что это хоть как-то бы объяснило жар. Когда он вытащил палец, она дёрнулась, желая вырваться, но получила болезненный щипок по бедру, а затем он снова сжал её промежность, опуская пальцы вниз, что задевали анальное отверстие, а тыльная сторона ладони давила на вульву. Медленное скольжение обратно, подставляя уже пальцы к проходу. Заскулила, когда он стал проникать в неё уже двумя пальцами, усердно преодолевая мышечный слой. — Прекрати! — взмолилась она, чувствуя, как он стал сгибать, а затем разгибать пальцы. — Больно, — громче крикнула она, ощущая болезненную пульсацию внутри. Он был слишком нетерпеливым, резким, очередное царапание стенки теперь уже двумя ногтями заставило её до крови закусить губу. — Ты знаешь, о чём меня нужно попросить, — вытаскивая из неё пальцы, а затем грубо проникая ими обратно и разводя их в стороны. Хоть она и сжимала его, будто в отместку за свои сломанные пальцы хотела сломать его, он всё равно уловил, как её киска — был уверен, что она была красной от прилива крови, распухшей и, нет, до влажной ей ещё было далеко — пыталась подстроиться под него. Природа всё же брала вверх, пытаясь уменьшить боль, но вот разум женщины протестовал против любых попыток расслабиться. О чём именно мне нужно тебя попросить? Если скажу отпустить меня, ты не послушаешь. Другого же мне от тебя не надо. Оставь меня. Уйди немедленно, забудь обо мне, исчезли. Умри уже наконец, Арвен. Желала себе смерти, потому что, как победить зверя другим способом, не видела. Подушечкой безымянного пальца Эмонд надавил на заднюю спайку половых губ и, больно потирая кожицу, стал пробираться через уздечку к наружным стенкам влагалища. Она отрицательно завертела головой, шире расставляя ноги, чтобы уменьшить болезненные спазмы, когда третий палец стал толкаться внутрь. Войдя до предела, он повернул руку, большим пальцем надавливая ей на головку клитора. Через пару минут, которые он потратил на то, что раздвигал в ней пальцы, больно упираясь ими о гофрированные стенки, в то время как большой совершал круговые движения по клитору, Эмонд отметил более лёгкое скольжение. Ухмыльнулся, что всё-таки заставил её лоно течь для него, хоть капли смазки и были мизерными. Он знал, что она может лучше, но боль казнила любое проявление комфорта. Она всё терпела, перебирая в голове мысли о том, что же именно она должна у него попросить. Старалась лишний раз не двигаться, но неожиданные, почти нежные потирания подушечками по слизистой полости, заставляли её выгибать спину. Её бросало то в жар, то в холод, когда он вытаскивал из неё пальцы, но не до конца, а затем дразня её проникновением четвёртого пальца, которым он надавливал на проход, грубо входил в неё. Это подсказка? Долго соображала, упустив возможность, ведь мизинец всё же скользнул внутрь. Это было слишком. Колоссальное давление, что он оказывал на неё, приводило её в стадию неверия. Как только женщина может наслаждать подобным? Хотя, наверное, тут всё же дело в партнёре, но даже будь у неё самый ласковый партнёр, повторения она бы точно не захотела. Мысль о том, что мужчина мог столь цинично ковырять пальцами у неё внутри, вызывала приступы омерзения и дикости. — Возьми меня по-другому! — сжав зубы, проговорила она. — Умоляю, — отчаянно добавила она, понимая, что не выдержит, если он введёт в неё ладонь по самую кисть и начнёт долбить её. Хоть и не видела его лица и безумных глаз, но телом всё же чувствовала его напряжённость, некое ожидание просьбы. Ехидно улыбнулся, когда пальцы с тихим щелчком покинули её лоно. Вот видишь, уголёк, из двух зол ты выбрала меньшее. Не уверен, что смог бы трахать тебя рукой, не засунув ту по самый локоть. Схватив Арвен за плечо, Эмонд повёл за собой. По пути наступила на что-то твёрдое, приглушённо всхлипнув. Изменила решение, пообещав себе, что босиком больше ходить не будет. Мысленно пожурил её за беспорядок, который она так и не убрала, когда сбросила в порыве злости всё со стола. Уложив её животом на горизонтальную поверхность, он откинул низ её платья ей на спину, открывая наконец себе вид на её бёдра и ягодицы. Как заворожённый, рассматривал её выпяченный зад широко распахнутыми глазами. Не мог поверить, что она столь послушно заняла подобную позицию, бесстыдно представляя ему ещё и замечательный взор на её женское естество, чьи половые губы оттопырились чуть в стороны. Как безумец лицезрел результат своих трудов, чувствуя удовлетворение и разливающееся тепло от мысли, что она оказалась сообразительной. Сгорала от стыда, но шевелиться не смела. Боялась, что это принесёт ей новую порцию боли, которую она уже и так испила до самого дна. Молилась, чтобы это было быстро и всего лишь один раз. — Уточни, о чём именно просишь меня, Арвен, — приказным тоном потребовал он, склонившись к её лицу и целуя её в висок. Поджала губы, понимая, что это был очередной способ унизить её. Она и так уже просила, поэтому продолжала молчать, надеясь, что он сам не выдержит и покончит с этим. Наклонившись в сторону, подхватил её правую ногу под коленом, закидывая ту на стол. Гладил её ноги ленивыми движения и, доходя до промежности, надавливал пальцами на вход, будто напоминая, что её ждёт. — Ты ведь у меня должна быть опытной, не маленькая же ведь девочка, а мать. Или же мужчины, с которыми ты была, не смогли тебя развратить, как следует? — Я была только с одним мужчиной. Эмонд, пожалуйста, будь аккуратнее, когда вставишь мне… в меня… — Что, малышка? Руку или член? — Второе. Ты всё же не произнесла это слово, а ведь я специально уточнял. Аккуратнее, говоришь? Расстегнув штаны, он провёл пару раз рукой по половому органу, на головке которого уже собралась смазка. Наверное, всё же хорошо, что он болезненно растянул её вначале пальцами, иначе грубое погружение члена до упора вызвало бы в ней рвоту. Сразу же перешёл на резкие, глубокие толчки, ухватившись руками за её таз. Снова терпела, сжимая зубы и пытаясь устроиться удобнее. Пришлось упереться тазовыми костями в самый край стола, одной рукой ухватившись за тот. Левой же потянулась назад и спустя несколько неудачных попыток всё же ухватилась за одежду на его груди. Дёрнула на себя со всей силы, заставляя его прижаться к её спине. Сделала это специально, надеясь, что это поможет ей не врезаться столь болезненно в стол при каждой фрикции. Какая же ты всё-таки чудесная. Действуешь на меня, как дурман. Волосы неприятно липли к лицу из-за выступившего пота. Арвен приложилась плотнее щекой к поверхности стола и дёрнула головой, в попытке убрать пряди. Те лишь сползли ниже, на самую шею, и, набрав побольше воздуха, попыталась сдуть те, но холодная струя воздуха врезалась в стол. Всё из-за него. Глубоко толкнулся в неё и, навалившись сзади сильнее, убрал одной рукой ей волосы, сворачивая те в жгут, а затем наматывая тот себе на кулак. Судорожно сжимала его внутри себя, так что он боялся, что спустит сразу же после нескольких толчков. Приходилось вытаскивать член до самой головки, чтобы хоть как-то возобновить нормальный ток крови, а затем снова погружался до мышечного предела. Внутри уже всё горело, понимала, что он такими темпами вскоре натрёт ей там всё, учитывая, что смазки катастрофически не хватало на скользящие, плавные заполнения её влагалища. Она никак не могла расслабиться окончательно, хоть и твердила себе это каждую секунду, при каждом толчке. Хотелось избежать боли, но втайне понимала, что он будто наказывал её за что-то подобными действиями. Заскребла ногтями, сжимая руки в кулаки. Разгадала его манипуляцию, пойдя у него на поводу и попросив вставить ей. Умело лавировал между болезненными спазмами и панической атакой, которую она могла бы получить, порви он её. Выбрала спазмы, как послушная девочка. Думала, что это закончится быстро, надеялась на это. Чувство наполненности вышибало из неё все здравые мысли. Арвен мечтала раствориться, потерять смысл жизни, чтобы уйти можно было без сожалений. Не могла держать рот на замке, тихо скуля и постанывая от мощных толчков. Какая же ты у меня вместительная! Сладкая и нежная, покорная. Так бы и зарылся в тебя полностью, никогда не покидая твоего тела. Оба поняли, что оргазм был близок. Его оргазм, если быть точнее. Член максимально разбух внутри неё, и Эмонд потерял темп, срываясь на хаос. Вбивался в неё, заполняя ушные раковины шлепками тел, порой не удерживался и выходил из неё полностью. Это выводило из себя, поскольку попасть в неё обратно из-за плотного сокращения мышц уже было сложнее. Приходилось плевать себе на ладонь, проводя затем той по члену и, подставляя ко входу, чуть надавливать, чтобы проникнуть глубже. Пыталась вытолкнуть его, напрягая живот и мышцы таза, и он вновь шёл на хитрость. Подставлял пальцы к клитору, начиная быстрые, рваные движения по кругу. Подобная стимуляция, когда её тело и так было слишком уж возбуждено, действовала безотказно. Она прогибалась сильнее в спине, пуская его в себя более томно, становясь влажной. Корила себя за то, что тело реагировало подобным способом, унижая её этим сильнее. Пытаясь подстроиться под мужчину, её физические характеристики выуживали дольки того удовольствия, что должен был приносить секс. По телу распространялась бледная усталость, на дне зарождалась жажда кончить, прекратив уже наконец это нещадное поддразнивание плоти. Пусть он уже наконец даст ей то, что способно будет принести ей удовлетворение, позорное, но всё же необходимое. Шшш, это тайна, тихо. Нельзя никому рассказывать об этом, вам ясно? — Да, Арвен, да! –прорычал он хрипло. Испачкал ей платье, кончая на спину, и, наверное, ей стоило разозлиться из-за этого, но никаких сил больше не осталось. Только желание очиститься от его следов на своём теле. И она высказала это вслух, сказав, что хочет помыться. Душ они принимали вместе, вот ведь новость, да? Он помог ей раздеться, а затем, избавившись и от своей одежды, увлёк её под тёплую воду, горячей они бы не выдержали, учитывая, что он до сих пор находился в возбуждённом состоянии. Будто превратился в рыцаря, больше не приставал, протянул полотенце, а когда они покинули наконец рефрешер, то он даже достал ей одежду, помогая одеться. Хоть и не видела его глаз, но чувствовала, каким одержимым взглядом скользил он по её обнажённому телу. Находилась в апатии, наплевав на всё остальное, превратилась в куклу, которую то раздевали, то наряжали. Пока она руками проводила по атласной ткани ночной рубашки на бретельках, что доходила до самых колен, Эмонд натягивал на себя лёгкие штаны и майку. Улыбнулся, отмечая, что она осталась на том же месте, где он оставил её. Заставил её лечь на кровать, надавив на плечо. Забравшись коленями рядом с её стопами, раздвинул её ноги в стороны. Удобно устроившись между её бёдер, он затылком откинулся ей на живот. Поглаживая её ноги, отметил, что она через раз вздрагивала. Её грудь заметно приподнималась вверх, и до него доходили её глубокие вдохи и выдохи. Понял, что она пыталась смириться со случившимся, а ранее безразличие уже отпускало её. Ты даже не представляешь, уголёк, что ты со мной сделала. Лежать сейчас вот так вот с тобой, прикасаться к твоей коже и знать, что тебе это отвратительно — очередное гадкое удовольствие для меня. Я открыл тебя тебе же с новой стороны, и что-то подсказывает мне, что ты всё же хотела дойти до точки наслаждения. Наверное, запрещала себе это, ведь я же так деспотически бессердечен, что сама мысль об этом ужасала тебя. Ты стыдила себя за это? Совсем не умеешь разыгрывать карты, хотя я уже столько слабостей продемонстрировал тебе. Упрямо не хочешь извлекать из них выгоду, но я тебя научу. — Я виделся с той девчонкой, что лежала с тобой в палате на Превосходстве. Она показала карту, поэтому я пообещал ей, что у тебя будет своя личная дека, — будничным тоном произнёс он, будто до этого они мило обсуждали погоду, а смена темы никак не могла повлиять на настроение самого разговора. — Кто ты для меня, Эмонд? — не обращая внимания на его слова, тихо задала она вопрос. — Твой враг? — сжимая кожу чуть сильнее. Мягко скользил пальцами по голени, вызывая лёгкую щекотку. Закусила губу, уткнувшись затылком сильнее в подушку. Прикрывать глаза не было смысла, наверное, и спать теперь больше не нужно, ведь забвение сна уже настало, открой глаза или же закрой — везде мрак. Слабо вериться, что ты мой враг. Между нами что-то иное, чужое и непонятное мне. Оно пугает меня, приводит в ужас. Внутри так пусто после тебя. Будто ты оставил там за собой зияющую дыру. Я не просто лишилась зрения, но погрузилась в самую настоящую тьму. Походила на высохшую реку, между берегами которой теперь гулял только ветер его воспалённого желания обладать ею. — Враги убивают друг друга. Я бы сказала, что ты Дьявол, искуситель. И эта поза… она ведь несёт в себе смысл. Какой? — Пытаюсь определить, где же моё место. Скорее всего, оно у твоих ног. — Между, твоё место теперь у меня между ног.