Луна, став полной, пойдет на убыль

С первого дня обучения Му Цина и прибытия его на юго-восток прошло уже около трёх лет. Все они прошли невозможно быстро, время текло как вода. Молодой император Фэн Синь всё больше взрослел не только телом, но и душой, мыслями. Целыми днями он думал о делах государства, слишком много работал, совершенно не заботясь о своем здоровье. Тем самым он не давал расслабиться ни себе, ни окружающим. Вся аристократия была просто обязана работать вместе с господином Фэном от рассвета до заката, а иногда даже от заката до рассвета, пока тот не успокоится. Когда же с политическими, государственными делами было покончено, император всегда отправлялся на тренировки и уроки. Многие учителя из придворцовой школы твердили о том, что императору просто нет нужды доучиваться десять лет, ведь его умения и так в основных занятиях достигли недостигаемого совершенства, которому позавидует каждый. Но Фэн Синь не хотел отказываться от учёбы. Она была его единственным моментом удовольствия в бесконечном потоке рутины. На уроках во время длительных, слегка занудных лекций строгих учителей, на сложных, утомляющих тренировках император Фэн ощущал умиротворение, спокойствие и миг какого-то счастья. Это было связано с людьми там. Особенно с юным господином Му. Му Цин был одним из настоящих близких друзей императора (ни с кем господин Фэн не общался так много и часто, как с юным господином Му), по крайней мере, Фэн Синь считал его им. Господин Му же иногда, по привычке, хладнокровно обходился со своим другом, игнорировал его, не желал разговаривать, сторонился, а иногда вообще избегал из-за некоторой навязчивости молодого господина Фэн. Но иногда всё-таки Му Цин решался отдать какое-то дружеское тепло Его Величеству. Он поддерживал его, внимательно выслушивал и давал нужные, полезные советы. Му Цин остался тем же, каким был при первом знакомстве, просто стал немного снисходительнее и чаще соглашался встречаться с юным императором. Фэн Синь же совсем в корень поменялся: стал намного теплее относиться к своему другу, чаще, ярче улыбался, пребывал в неожиданно приподнятом настроении и расположении духа. С каждым редким днём, как они проводили вместе, император имел всё бо́льший и бо́льший интерес. Немного другое отношение к личности Му Цина началось около месяца назад. Свои прекрасные улыбки, взгляды и малое свободное время по вечерам Фэн Синь дарил только ему. Перестал встречаться со своими наложниками, ходить на романтические свидания. Только Му Цину было подарено теплое, милое и удивительно доброе отношение. Он вдруг стал слишком покладистым, послушным, не перечил господину Му в их малочисленных спорах, никогда не обижался на него. Как и должно было быть, молодой господин заметил это. Слухи об императоре в «новых цветах счастья» разошлись на весь двор и даже на небольшую часть столичного города. «Новые цвета счастья», что же имели в виду все эти бестактные сплетники? Они говорили о том, что Фэн Синь сверкал золотом перед господином Му, при взгляде на него глаза императора горели красным, намерения господина Фэн стали чище, словно голубое небо. Также все знали или были наслышаны о том, что император дарит господину Му Цину множество подарков, кормит самыми вкусными блюдами каждый вечер, одевает, будто свою императрицу, в самые шикарные наряды. Но на удивление Му Цин не выглядел, как человек, которому молодой император Фэн Синь уделяет особый интерес. В последнее две — три недели он ужасно исхудал, стал слабее, чем обычно, и начал часто проигрывать в тренировочных сражениях или сваливаться в обмороки прямо на арене. Никто и догадаться не мог, с чем связано подобное резкое недомогание. Его учитель — уже главный генерал Мингуан посоветовал ему срочно обратиться к врачу. Лекарь же сделал вывод о том, что юный господин несомненно недоедает и не спит ночами. Император был безумно обеспокоен, узнав об болезни Му Цина из уст господина Пэй Мина. Он сразу, в тот же вечер, поспешил в покои своего друга — к счастью, сегодня у императора имелось больше свободного времени. Но перед этим, как и каждый вечер, он заглянул на кухню. Работающие люди бегали по всей кухне так же резво, как и кипела вода в котелках. Повара, словно мелкие пузырьки, непрерывно метались туда-сюда. Всем поскорее хотелось закончить работу и поспешить домой. Один из главных поваров сразу увидел господина Фэна, как только он зашёл в помещение. Кроме него, никто не обратил большого внимания на Его Величество, может, только кинул на него уставший взгляд. Главный повар не спеша подбежал к Фэн Синю: — Ваше Величество, Вы по обычному вопросу? «Обычным вопросом» повар называл ежедневное посещение кухни Фэн Сином с целью проверить, что сегодня он отправит Му Цину к ужину. Еду, что подают всем ученикам, господин Му не ел: на что-то у него была ужасная аллергия, что-то он попросту не любил. Так что до того, как Фэн Синь начал присылать подарки, «жесты внимания» господину Му, тот просто покупал завтрак, обед, да и ужин на ближайшем рынке. В последнее время Цин не успевал выходить в город, и император решил эту небольшую проблему выгодным для них обоих способом. На вопрос император кивнул. Главный повар достал из своего фартука потёртую сложенную бумажку, раскрыл её. На ней были начерчены ровные колонки, написаны числа и стояли подписи. На сегодня тоже стоял аккуратный иероглиф с именем наложника. Император полагался на одного из своих мужчин, ведь очень доверял им всем. Теперь, после этих мелких, но важных для господина Фэна дел, он наконец мог пойти к Му Цину. «Мы не встречались, не разговаривали уже около двух недель, только взглядами цеплялись во время учебы. Будет ли он рад видеть меня?» — обеспокоенно думал Фэн Синь, не в силах заставить эти мысли исчезнуть из своей головы. Уже заканчивалась краснеющая осень. Почти невидимый блестящий снег нежно падал на сухую землю, немного тая в некоторых местах. Под вечер на заднем дворе всегда становится темно, только фонари на арене горят мелкими красными огнями. Фэн Синь, что направлялся к господину Му через задний двор, издали завидел эти огоньки. Ему подумалось, что кто-то может тренироваться на арене. Трудолюбивых, упорных учеников в придворцовой школе было много, всего чуть меньше ленивых и омерзительных по характеру и по виду. Подойдя ближе к деревянной арене, Его Величество вдруг остановился. В тени фонарей знакомая фигура остро размахивала мечом, чётко оттачивая движения ведущей рукой. Изящные быстрые взмахи создавались искусным воином и свежим воздухом с нежным ветром. Кожаные чёрные короткие одежды со вшитыми кое-где золотыми нитками были очень удобны для тренировок. Парень был одет в широкие штаны, что слегка обрезанные внизу и замотанные кожаными лентами ниже колен. Фэн Синь остановился, сел на холодную землю в осенних листьях сзади воина, чтобы тот ни в коем случае не увидел его, и принялся разглядывать настоящее искусство молодого господина на арене. Спустя долгое время неотрывного наблюдения император звонко захлопал в ладоши, поднимаясь: — Великолепно, господин Му, как обычно, прекрасно! Му Цин, тяжело дыша, оглянулся на обнаружившего своё присутствие императора: — Ты смотрел, Ваше Величество? Давно ты здесь? — Сравнительно недавно. Му Цин поправил на себе удобные одеяния, поднял меч. Он облокотился об него, упираясь подбородком в твердый конец ручки, но вдруг, окончательно обессилев, с грохотом свалился на деревянный пол арены. Юный император мгновенно подбежал к господину, успел хоть как-то придержать его голову, чтобы она так не твердо упала на пол, Его Величеству это удалось, как удачно. Фэн Синь нежно опустил Му Цина на арену, склонился над ним. — Му Цин, с тобой всё хорошо? В ответ послышалось только тонкое нечленораздельное мычание: значит, господин Му в сознании. Он попытался встать, но запястья, на которые Му Цин облокотился, больно согнулись, ему снова пришлось опуститься на пол. Он тихо, слегка жалобно произнёс: — Фэн Синь, донеси меня до комнаты. Я слишком устал. Император твёрдо кивнул. Сначала он снял с господина Му ножны и вернул в них меч, с лёгкостью повесив их на пояс. Он медленно прикоснулся к ослабленному Му Цину. Его пальцы с нежностью проникли под тело, подняли сначала спину, а потом и ноги. Му Цин ухватился за его шею, сцепив руки в замок и пытаясь хоть как-то удержаться. На удивление Фэн Синя, Му Цин оказался очень лёгким, его вес можно было сравнить с журавлиным пером. Кожу его запястьев будто натирала кость изнутри, настолько они были тонкие. Лицо Му Цина исхудало, переносица стала более ясна, губы побледнели до тускло-розового с примесью грязного цвета. Пояс сильно тянул талию, так что было видно, насколько он исхудал, всё остальное же хорошо скрывали одежды. Но несмотря на его больную худобу, Му Цин не выглядел менее прекрасно, чем обычно. Обсидиановые глаза впились в Фэн Синя. Господин Му смотрел на него так печально, но его зрачки тонко блестели. Император заметил этот чёткий взгляд на себе, в ответ посмотрел на Му Цина. В тот момент тёмные глаза императора прикрылись. Такой изящный, привлекательный господин Му ни с того ни с сего решил заглянуть ему прямо в глаза, словно прожигая Его Величество алым огнём. Фэн Синь заметно смутился, слегка покраснев, и отвёл явно заинтересованный взгляд. «Он будто совсем не ест. Как он ещё может тренироваться?» — продвигаясь к комнатам учеников, думал юный император, пытаясь отвлечься от момента. Когда Фэн Синь донёс Му Цина до его комнаты, тот сам встал на пол, прижимаясь спиной к двери. Он точно хотел поблагодарить императора, но упрямо промолчал и вместо этого аккуратно, почти бесшумно открыл дверь в покои, безмолвно пригласив молодого императора внутрь. Юный господин Му повалился на мягкую кровать, его тело опять потеряло все силы будто в один миг. Он нервно сжал руками одеяло, образуя на нем складки. Фэн Синь поспешил подойти к нему и сел рядом: — Ты так болезненно выглядишь. Позволь тебе помочь. Му Цин начал стягивать с себя один из сапог, император слегка помог ему. Так и со второй ноги сапог пал на пол возле кровати. За окном была уже темень такая, что человека в сверкающем золоте не увидишь. Только звёзды на небе да деревья были хорошо видны в одну из последних осенних ночей. Многие прилежные ученики придворцовой школы уже спали. Может, только некоторые сегодня решили, как и во множественные разы, выйти на улицу и долго-долго бродить, пугая весь двор и влюблённых парочек в саду. Может, кто-то из учащихся сейчас сидит и медленно пьёт крепкий, обжигающий горло алкоголь в глубоком одиночестве, зная, что завтра он опять будет тренироваться, не жалея своих сил, терпя крики ненавистных, но мудрых и правых учителей Скорее всего, за стенкой справа генерал Мингуан распивает вино, краснеет от алкоголя и прибывает в крайне радостном настроении. Фэн Синь как раз слышит пьяную, несвязную речь Пэй Мина, которая оказалась удивляюще громкой, что аж через стену слышно. Но подождите, кажется, там есть кто-то ещё. Голос ласковый, мягкий, верно, женский. В комнате генерала Мингуан какая-то девушка? Его возлюбленная? — К твоему учителю часто приходит молодая госпожа? — обращается император к уже раздевающемуся за тёмной ширмой Му Цину. — Часто. И почти каждую неделю у уважаемого учителя новая подружка, — спокойно слышится в ответ. И это было чистой правдой. К Пэй Мину по вечерам частенько захаживали изумительные красотки, он пил с ними, долго болтал, а под самую ночь или поздний вечер… Занимался тем, о чем боятся говорить монахи и учёные мужья, а так же приличные, «чистые» молодые люди. Всё это началось около полугода назад. До этого у генерала Мингуана была единственная возлюбленная. Что между ними произошло, известно только Му Цину из-за грустного похмелья своего учителя в одно безрадостное раннее утро. Но уж точно можно сказать, что Пэй Мину разбили сердце и теперь он занимается ужасными непотребствами, не боясь назойливых слухов совсеСамое странное в этом было, что генерал Мингуан постоянно просил Му Цина поговорить с девушками, прогнать его бывших подружек, когда на следующую неделю уже находилась новая кандидатка. Му Цин очень резко гнал девушек, даже жёстким тоном разговаривал с ними. В итоге это было довольно эффективно, после такого мало кто возвращался. Генерал Мингуан, который ещё до сих пор каким-то чудесным, волшебным способом имел совесть, поощрял Му Цина за личные заслуги, если так вообще можно выразиться. Император, постоянно загруженный делами, конечно, об этом и подозревать не мог. Господин Му в одних нижних одеждах и штанах вышел из-за ширмы, старательно завязывая свои волосы в конский хвост. Фэн Синь, который продолжал мяться на краю кровати, только взглядом повёл на него, как тут же склонил голову вниз. — Ты не одет полностью… — молодой император настойчиво закашлял, скрывая свое смущение. Му Цин насмешливо хмыкнул, будто говоря своему другу: «Я знаю. И что?». Он сложил руки на груди крест-накрест, присел рядом с молодым императором, изящно закинув ногу на ногу. — Ты о чём-то хотел поговорить, верно? Не просто так же пришёл. Фэн Синь аккуратно сложил руки на коленях, чувствуя непонятное волнение, и обратился к другу: — Му Цин. — Император наконец перевёл на него взгляд. — Мне сказали, что ты болен. Ты такой бледный и худой. Ты не ешь, не спишь, я обеспокоен, —волнение утаить не удалось. Фэн Синь начал сжимать, мять свои пальцы. Му Цин нервно прикусил нижнюю губу, видимо, он не хотел ничего говорить по этому поводу. — Почему ты не ешь? Каждый вечер я присылаю ужин специально, знаю же, что ты не любишь… Му Цин неожиданно перебил молодого императора, схватившись за его рукав: — Ты присылаешь? — господин Му выглядел слегка растерянным. — Но мне ничего не приходит… Я даже начал ходить со всеми есть, но там много что вызывает у меня недомогание… Фэн Синь раскрыл свои глаза. Ему резко подумалось, что он виноват в том, что Му Цин не ест, совсем ослаб и заболел. Император постарался успокоиться и собраться с мыслями. Он же всё точно отдает еду наложнику, хоть и через главного повара, но это же контролируется! Господин Фэн делает вдох, выдох; кажется, он понял, в чём заключается вся проблема. Император хватает руки Му Цина, нежно зажимает их между ладоней, слегка водит пальцами. Господин Му, на удивление, не вырывает свои руки, а просто неловко опускает свой холодный взгляд, может, и императору этого не видно, но Му Цин о чём-то думает. О чём-то, очевидно, хорошем. Господин Фэн всеми силами пытается не смотреть на своего друга, но у него просто это не получается. Нежный, острый и быстрый взгляд император кидает на Му Цина, проходясь тёмными глазами по его лицу, скользя дальше к рукам. Он зацепляется на ладонях, чувствует их тепло, ощущает нервозность и потерянность господина Му в тот момент. В голове Фэн Синя крутилась лишь одна мысль: он желал, чтобы милый друг посмотрел на него хоть немного, совсем чуть-чуть, но тот не поднимал головы. Фэн Синь почувствовал еле заметные движения Му Цина. Юный господин с ласкою тёр его ладони подушечками своих пальцев. Приятно, щекотно и нежданно. Они могли бы просидеть так ровно одно горение благовония , но Фэн Синь вывел молодого господина из задумчивого состояния: — Му Цин, — обращается император. Господин Му наконец поднимает на Фэн Синя свои обсидиановые глаза, — я виноват, мне надо было лучше проконтролировать это, а может, и приходить самому… Странная, необъяснимая уверенность охватывает Фэн Синя, и он восклицает, ещё ласковее сжимая ладони молодого господина Му: — Да, я буду приходить к тебе каждый день, если ты не возражаешь! Му Цин немного теряется из-за такого нежданного напора. Он только хладнокровно кивает, аккуратно выскальзывает из хватки юного императора. Фэн Синь опускает руки, нервно сжимает их. Может, ему не стоило прикасаться к господину Му? Внутри, среди чувств молодого императора, кроме уверенности, тихо прорастает семя гнева. Чем больше он думает о всей ситуации с разных сторон, чем больше у него появляется вопросов. Много вопросов — много и ответов на них. Почему его самый верный, преданный наложник так поступил? Неизвестно, но господин Фэн это выяснит. Почему он не узнал раньше об состоянии Му Цина? Молодой император был слишком занят. Почему же генерал Мингуан не позаботился о своем ученике? А вот это черт знает, может, Пэй Мин только и о девушках умеет заботиться. Мысли о недомогании милого друга полностью поглотили Фэн Синя в один миг, он думал лишь о том, что ему надо что-то срочно сейчас же предпринять. Господина Фэна посетила, к счастью, одна умная мысль. Горечь обиды, отвращение и пока совсем маленький зародыш гнева — всё это всегда поражает мстительные, изредка правильные мысли, а в дальнейшем и действия. Император встаёт, четко направляется к выходу из комнаты, но его останавливает вопрос Му Цина: — Куда ты, Фэн Синь? — он произносит это так, будто жаждет, чтобы господин Фэн остался. — Мне надо идти. Я первый раз в жизни чувствую отвращение к молодому мужчине. Я должен выгнать его, — твёрдо произносит Фэн Синь, слегка хмуря брови. Он пытается выглядеть строго и уверенно, но печальные глаза выдают его грусть, поэтому Его Величество скорее поворачивается к двери — Не стоит, не… — Му Цин, очевидно, хотел добавить что-то ещё, но тактично замолчал. Фэн Синь точно улавливает последнюю фразу господина Му, но решает никак не реагировать на нее: — Отдыхай, пожалуйста, я вернусь. Может, не скоро, но к глубокой ночи я буду. Господин Фэн стремительно выходит из комнаты, аккуратно и точно закрыв за собой дверь. «Сначала надо принести ужин Му Цину. Значит на кухню», — эти мысли немного успокаивают Фэн Синя, поглощают его внутренний раздражитель. Фэн Синь раздражённо закусывает нижнюю губу, мнет суставы пальцев. Его шаг ещё твёрже, грубее, чем обычно. Брови всё ещё склоняются к переносице. Император тихо скрипит зубами, медленно протягивая. Он явно раздражен, это слишком видно. Может, это гнев? Это ли тот самый скрытый гнев, что появляется так тускло, так незаметно, но на самом деле он страшнее любого хищника? Или, может, ужасная обида за то, что один из близких оказался очевидным мудаком? А, нет, нет, явное отвращение, мерзость к близкому, безграничная безумная злость, может неполное понимание ситуации вообще? Великая смесь чувств бушевала внутри Фэн Синя, что именно он ощущает, сам понять не мог. Но это было что-то ужасное, тонкое и точно важное, волнующее для молодого императора. Он хотел бы вернуться к Му Цину сейчас, пасть в его объятия, если тот позволит, конечно, и что-то несуразное, несерьёзное начать твердить ему без остановки. Всегда, когда человеку плохо и непонятно, лучшим выходом будет утешение друга или возлюбленного, но молодой император вовсе не хочет казаться слабым. Лучше господин Фэн именно сейчас разбирается со всем этим в одну бессонную ночь, чем после жалеть о несделанном. Быть может, все его мысли, глупые планы в этой ночной тьме скроются, что уж точно и очевидно порадует Его Величество. Му Цин раскидывается на кровати, вытягиваясь во весь рост и пытаясь расслабиться. Он обеспокоен, не может правильно лечь, чтобы ему было удобно. Хоть господин Му и знает, что стоит дождаться Фэн Синя и не спать, но соблазн ко сну его не покидает. Му Цин ставит на свой стол подставку с тонким приятным благовонием, надеясь, что его запах немного успокоит. К тому же, вдруг когда догорит это благовоние, за стеной наконец прекратятся женские и мужские стоны, что не дадут уснуть юному господину? Му Цин укладывается на кровать уже в третий раз, задумывается о чём-то своём, полностью погружаясь. О чём он сейчас увлечённо думает? Об этом бы очень хотелось знать императору всегда, ведь Му Цин не покидает его мысли ни на миг.