***
Негомир был в камере один — скованный по рукам, которые были подвешены выше головы. Даже если бы его освободили, пару минут он бы не мог ими нормально двигать из-за оттекшей крови. В его голове мысли крутились лишь об одном — где же Гваленн? И Соландриэль с его помощницей? Сверхчувствительный слух услышал шаги, затем — звук открывающейся двери — через несколько мгновений он увидел среднего возраста мужчину в богатых одеяниях и двое стражников вместе с ними. — Как отрадно видеть тебя, отродье, в кандалах без возможности двигаться. — злобно усмехнулся пришедший, — Знай же, что твоя судьба отныне в руках Латосия, полноправного наместника Цинтры. Ведьмак поднял острый взгляд на короля, не смея ничего ему сказать. — Ты помнишь, за какое злодеяние тебя искали? Или оно слилось в одну кровавую картину и более не отличается ничем от других преступлений? Скажи мне, «Кровавая Пантера». Воспоминания о резне в Мальхуне всплыли живо, как никогда прежде. Ведьмак вспомнил белокурую девушку, лежащую в луже собственной крови с пронзенным сердцем. — Та самая… — Моя дорогая Бела. Самая прекрасная, что я когда-либо знал за свою жизнь. Но что тебе, мужеложцу, говорить об этом. — монарх с презрением фыркнул, — Знай еще кое-что. Я не был уверен, что ты и есть тот самый выродок, что убил Белаиду тогда. Но твой подопечный-чародей убедил меня проверить тебя с помощью особого дара моей придворной чародейки… благодаря ней у меня отныне нет сомнений. Волна адреналина разлилась по телу — Гваленн? Он сдал его, хотя была возможность этого избежать? — Все мы получаем то, что заслуживаем, ведьмак. Я с радостью посмотрю завтра на твою казнь, хоть это и милосердие для такого преступника, как ты. Латосий вскоре ушел, проводив презрительным взглядом охотника на монстров. Негомир привык чувствовать злость и ненависть, но совершенно иное ощущение овладело его душой — горечь. Хоть это и могло быть ложью, но охотник не мог представить, с какой целью король мог ему солгать. Он почувствовал себя последним дураком — дал облапошить себя какому-то смазливому чародею, повелся на его сладкие речи и милое личико… В нем вновь проснулся монстр, хоть и сейчас, истощенный и вымученный, он не мог никому навредить, тем более вырваться из стальных кандалов. Негомир бился в истерике и злобно орал, пока несколько стражников не прибежало «усмирить» выродка, изрядно его избив и покалечив. Он вновь провалился в беспамятство — так было даже лучше, не пришлось оставаться наедине с разрушительными мыслями. — Негомир… прошу, vatt’ghern, очнись… Знакомый голос звал его — он все еще был в темнице когда проснулся, но руки уже были свободны. Открыв глаза, первым делом охотник увидел мертвых стражников рядом с его клеткой — видимо, они должны были вести его к петле. — Ох… — начал эльф; голова у Негомира раскалывалась, настолько, что он едва узнал в своем спасителе Соландриэля, — Наконец-то. Пойдем скорее, иначе придет подкрепление. — Не знаю, смогу ли я идти сейчас. — честно признался ведьмак. Конечности слушались его с трудом из-за количества побоев. — Хм… — эльф судорожно стал извлекать из сумки пузырьки — ведьмачьи эликсиры, — Я не разбираюсь, какой из них тебе поможет. Негомир сумел углядеть Ласточку и Филина, и тут же залпом закинул их в себя. Через несколько мгновений ему стало чуть получше, и он смог подняться на ноги. Солан кинул ему рубаху, которую удалось найти, и украденный у стражника стальной меч. — Скажи мне, это правда, что… — Прости, нам надо спешить, — эльф схватил его за руку и потянул прочь из клетки, — Следуй за мной, и тихо. На все твои вопросы я отвечу, как выберемся. Хоть и гора мускулов вроде Негомира и не привыкла прятаться, у них кое-как получилось убежать за пределы темницы, а затем, по канализации — за город, попутно улизнув от нескольких утопцев — серебряного меча при ведьмаке не было. Все это время они не переговаривались, чтобы их никто не услышал. — Холера, теперь буду этим вонять неделю! — воскликнул Солан, брезгливо осматривая свою броню. — Зато на кокатриксов не напоролись. — Это еще не худшее, на что можно напороться в канализации. Они отдышались, прошли дальше по реке, в которую впадает слив, и остановились в перелеске. К тому времени уже светало — значит, совсем скоро пропажа ведьмака станет известна и его начнут разыскивать, если уже не начали. — Гваленн. Он правда предал меня? — наконец спросил Негомир единственный вопрос, который мучил его. — Да. Это правда. — Солан безразлично смотрел на огонь и продолжил, выждав небольшую паузу, — После нападения на Аттре о тебе услышали даже в Цинтре. Кто-то из солдат, бившихся неподалеку от тебя, видимо, впечатлился твоими подвигами и решил всем об этом рассказать. А чародей убедил онейромантку, которая служит королю, посмотреть твои воспоминания пока ты был в отключке. Ведьмак стиснул зубы до скрежета. Он не мог плакать, но очень сильно хотел прямо сейчас — держать в себе боль было невозможно. Со всей силы он ударил кулаком по земле, чтобы хоть как-то выплеснуть это. — А ведь еще вчера я был счастлив, как никогда в своей жизни. — негромко сказал он, — Он бесплатно вылечил мою лошадь. А теперь у меня ее и вовсе не осталось. Эльф приложил ладонь ко лбу и горько усмехнулся. — Ты такой идиот, Негомир. Думать, что чародей искренне тебя полюбил? — он взглянул на распираемого горечью охотника на монстров со странным выражением лица, — Маги самые расчетливые и холодные существа, что живут на этом свете. Их интересует лишь власть и собственное благополучие. А Ширу мы тебе вернем — обещаю. Хоть Солан и осуждал ведьмака, но тот ощущал от эльфа лишь спокойствие и тепло. Однако уже обманутый, он не мог расслабиться в полной мере. — А ведь Шира не отвергла его поначалу. — Говорю тебе, друг мой — все чародеи такие по натуре. Они могут об этом даже не догадываться. Действие эликсиров выветрилось — ведьмак ощутил тошноту от интоксикации и усталость. Дали о себе знать побои и раны, не полностью излеченные Ласточкой. — Отдохни, vatt’ghern. Дай своему телу восстановиться и мы двинемся дальше. — Но куда мы держим путь? — спросил ведьмак, поудобнее устраиваясь на не очень мягкой траве. — Не знаю. Куда-нибудь подальше… где нас не разыщут нильфгаардские псы. Спал ведьмак не больше двух часов. За это время он успел неплохо восстановиться, и вовремя — недалеко он услышал звук бьющихся металлических пластин, отряд солдат был у них почти на хвосте. Они бежали дальше, в лес, не останавливаясь. Звук незнакомых шагов стих, но это не было поводом расслабиться. Однако если уйти сильно вглубь леса их ждала бы другая опасность — скоя’таэли, которые ни ведьмаков, ни городских эльфов особо не жалуют. Солан знал точно, что в месте, куда они направляются, был один из их лагерей. — Думаю, нам стоит отдохнуть. — устало произнес Негомир когда солнце уже миновало зенит. Острый слух ведьмака не сигнализировал о вероятной опасности. Сейчас он думал, что они совершенно обречены — у него не было при себе ни брони, ни серебряного меча — если на них нападет какая-нибудь нечисть, то им почти наверняка конец. — Быть может, скоя’таэли все-таки смогут хоть временно нас приютить. Мы ведь когда-то ими были. — Не бывает бывших скоя’таэлей, vatt’ghern. Неужели ты забыл? Если они узнают в нас беглецов, то мы обречены вдвойне. — Солан прислонился спиной к дереву, усевшись под его кроной. — Но они, скорее всего, не узнают. Вряд ли среди них будет кто-то из Эббинга. Натяжение тетивы, трение сапог о кору деревьев, звук кинжала, что вынимают из ножен — эти звуки заставили ведьмака подскочить, напрячь все свои чувства. — Они здесь. Молись, чтобы лучники не слышали твоих слов. — негромко сказал Негомир, поднимая руки кверху. Эльф сделал то же самое, медленно поднимаясь на ноги. — Мы не причиним вам вреда! Проклятые dh’oine желают нам смерти за то, кем мы являемся! — громко произнес Соландриэль. Из-за дерева незаметно, словно появившийся из ниоткуда призрак, вышел высокий эльф с длинными темными волосами, выставив перед собой длинный меч. — Vatt’ghern. И эльф вместе с ним. Жалкий эльф, ничем не лучше dh’oine. Вечно вы так, живете с людьми, пока они не захотят вашей крови, и лишь тогда бежите к нам. — Я не собираюсь чувствовать вину за желание спокойной жизни! — грубо ответил Солан. — Ты что творишь?! — возмутился ведьмак. Из-за любого лишнего слова они могли умереть сейчас, а эльф решил грубить их вожаку. Незаметно проведя пальцами по воздуху, Негомир наложил на него Аксий, молясь, чтобы его силы хватило для предводителя скоя’таэлей. — Ладно. Не к чему нам вас убивать. Вы можете пригодиться. — внутренне охотник на монстров подпрыгнул от радости. — Ведите их в лагерь! В сопровождении нескольких лучников они направились к скоя’таэлям, прямиком на «аудиенцию» к их вожаку. — Мое имя Харрен. Не думай, ведьмак, что я не заметил твоей попытки наложить на меня свои чары. Но скажи я об этом при своих собратьях, вы были бы уже мертвы. — спокойно произнес главарь скоя’таэлей, — Нам нужны услуги охотника на монстров. — И какова за это плата? — нахмурился Негомир. — Останешься в живых. — У нас нет ни оружия, ни брони, ни припасов. Мы спасались бегством из города. — возразил Солан. Эльф закусил губу, бегло окинув взглядом обоих беглецов. — Да, я заметил, — немного повременив, Харрен поднялся со своего места и подошел к сундуку, достав оттуда меч. Бросив взгляд на гарду и металлический отблеск, Негомир тут же понял — серебряный, — Однажды один из моих разведчиков наткнулся на труп… при нем был волчий медальон и этот клинок. Серебро не годится против dh’oine — слишком непрочное, но все же я решил сохранить клинок. — И вы готовы одолжить его? — спросил Солан. — Если vatt’ghern избавит нас от монстров, то пусть себе его и оставит. Затем скоя’таэль что-то крикнул, и в шатер зашел другой эльф, пригласив следовать ведьмака и его напарника за ним, забрав у вожака серебряный меч. Безмолвно эльф вел их вглубь леса, пока вокруг смеркалось. Все больше ведьмака охватывала дрожь — чем дальше они шли, тем холоднее становилось вокруг, слишком холодно, даже для приближающейся ночи. Затем они остановились неподалеку от ужасающего вида — на поляне вместо травы лежал снег, деревья впереди омертвели, будто бы на этот участок пришла настоящая зима. Завидев силуэт лежащего чего-то, похожего на животное, Негомир безошибочно понял, с чем имеет дело. — Гончая Дикой Охоты. — негромко проговорил он. — Нам все равно, vatt’ghern. Мы насчитали троих — возвращайся с головами чудищ, или не возвращайся вообще. — эльф передал ведьмаку меч и скрылся за деревьями. — Элегантно этот Харрен решил избавиться от нас. — негромко сказал Солан, пригнувшись и наблюдая за зверями. — Сами гончие не опаснее бешеного волка… если верить рассказам о них. — ведьмак прильнул к дереву, — Сейчас они, к тому же, не находятся под контролем кавалькады. — Хоть на одну напасть в мире меньше. Больше никакой Охоты. — необычная грусть легла тенью на лицо эльфа, — Знаешь, всадники забирали эльфку, что жила со мной. Я подобрал ее в смятении, без воспоминаний о прошлой жизни… вот и научил резать по дереву, дал ей работу. — Мне жаль, Солан. — он сочувственно покивал. — Эллана была лишь другом и ученицей, не более. Давай вернемся к делу, — эльф собрал себя в руки, — Холера, могли бы и луком поделиться. — Если повезет, тебе не придется и нож доставать. Эти животные боятся огня — без организованности я могу с ними справиться и один. — Негомир приподнялся, держа в одной руке меч. Тяжелее чем его предыдущий — такой не совсем подходил для привычного стиля боя ведьмаков школы Кота, которые опирались на быстрые атаки. — Я останусь здесь и попробую подкрасться, ты — обойди с другой стороны, чтобы добить тварь если начнет убегать. Соландриэль стал обходить поляну, пока ведьмак медленно крался вперед с мечом наготове. По неосторожности эльф наступил на сухой сук, и зверь тут же всколыхнулся, с рыком побежав на звук. Ведьмак ринулся следом и протаранил набросившуюся на Солана сверху гончую, пронзив ей брюхо серебряным мечом. — Будешь носить головы. — бросил еще не успевшему отдышаться эльфу Негомир. — Bloede… — не закончил он, кое-как поднявшись на ноги. Отрезав голову зверю, они пошли вглубь заснеженного мертвого леса. Ведьмак почти не ощущал холода из-за особенностей организма, чего нельзя было сказать про эльфа. Несколько часов они бродили по морозному лесу, в темноте, пока сзади Негомир не услышал приглушенный стон: — Сол! — воскликнул он, едва успев поймать падающего эльфа. Его лицо и руки были красноватыми и начинали бледнеть, — Почему ты не сказал, что плохо себя чувствуешь? — Я думал… быстро справимся… — выдавил из себя эльф, начиная терять сознание от обморожения. Тогда ведьмак бросил поиски монстров и, подхватив своего друга на руки, побежал обратно в теплую часть леса. Он уложил Соландриэля спиной к стволу дерева и, нахватав всего что попало под руки, соорудил небольшой костер, обложив его камнями. С собой не было ничего, чем ведьмак мог бы накрыть эльфа, а возвращаться к белкам было еще опаснее. Щелкнув пальцами, с помощью Игни Негомир зажег костер, затем крепко прижав к себе холодного эльфа. — Ты вообще-то тоже холодный. — сдавленно пробурчал Солан. — Хочешь, чтобы я тебя оставил? — Ни за что. — он прильнул к ведьмаку еще сильнее, обхватив его тонкими руками. — Я тебя больше не отпущу. Подбородком нечеловек уткнулся в макушку эльфа. Постепенно он начал теплеть, греть и ведьмака, который тоже отчасти продрог. В животе у Солана заурчало — они не ели ничего путного уже дня два точно, стараясь сбежать от столицы как можно дальше. — Я схожу пособираю нам чего-нибудь. — ведьмак попытался отстраниться, но цепкая хватка его не спешила отпускать. — И оставишь меня тут одного? А вдруг гончие прибегут? — недовольно буркнул эльф. — Я не буду далеко. Если услышу опасность — сразу вернусь. Отойдя на несколько метров, Негомир прикрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Опасных запахов и звуков не было, только шелест ветра и маленьких, возможно кроличьих или птичьих, лапок. Звук колыхания листьев, ломающихся веточек, взмахов крыльев ночных птиц, то, как их перья ударяются о листву. Запах травы, их небольшого костра, ароматных цветочков и ягод. Умиротворение и покой царили в лесу — очень кстати для двух заблудших, уязвимых душ. С собой охотник на монстров принес жменьку малины и кролика — перебиться на ночь хватит. — Мири… — сонно прошептал эльф. Сердце у Негомира екнуло. — Ты не называл меня так уже сто лет. Он протянул согревшемуся Солану ягоды — тот покидал в рот несколько штук, спустя пару секунд сильно сморщившись и выплюнув всю обратно. — Клоп! Гадость какая! — он сразу проснулся и стал отплевываться. — Еще и воды поблизости нет… — Зря ты выплюнул. Мясо не было бы лишним. — рассмеялся ведьмак, закинув себе в рот оставшуюся малину. Найдя несколько подходящих веток, он забрал у эльфа нож и, как следует освежевав и разделав кролика, насадил его плоть и подвесил над костром. — Я рад снова быть с тобой, Негомир. Опять вдвоем против целого мира. — он горько усмехнулся, — Эти десятки лет, что мы были порознь… не могу сказать, что я по-настоящему жил это время. — Мне казалось, у тебя хорошо получается работать с древесиной. — охотник на монстров не отводил взгляд от жарящегося мяса. Он чувствовал в эльфе что-то странное. Какую-то недосказанность, будто он пытался о чем-то намекнуть, но ведьмак не понимал о чем именно. — Я не мог забыть о тебе все это время. Чем бы я ни занимался, все равно… ждал, вдруг ты объявишься. В жизни среди людей не было ничего приятного… кроме Элланы. Негомир стиснул зубы. Ему стало стыдно, что он практически не вспоминал о Солане. — Когда мы разминулись, я полностью ушел в себя. Пытался понять, как избавиться от Кровавой Пантеры. — охотник на монстров потупил взгляд, — Время, свободное от заказов, я почти полностью посвящал медитациям. Эльф подсел ближе к ведьмаку, наклонившись и негромко начав: — Негомир, может… нам стоит остаться с ними? — О чем это ты говоришь? — Я так устал от жизни в городе… столько всего натерпелся. Мне кажется, что люди… Как вдруг до чутких ушей мутанта донеслись необычные звуки — он резко встал, отбросив мясо, и схватил в руки меч. — Мири, в чем дело? — раздосадовано вопросил Солан. — Тише! Не двигайся. Утробное рычание доносилось до них с нескольких сторон, как и все более громкие шаги — на них надвигалось не менее дюжины. Порыв холодного ветра затушил костер — гончие приближались. — Вот тебе и трое… — испуганно прошептал Солан, завидев по меньшей мере пять собачьих морд. Ведьмак встал перед ним, отгородив гончих от своего друга. — Сол… отойди как можно дальше. Желательно так, чтобы я тебя не видел. — они оба пятились назад. — Доверься мне, я справлюсь с ними, но тебе нужно быть на расстоянии. Эльф догадался, что имеет в виду Негомир. По-другому с гончими они бы вряд ли справились — Солану пришлось пойти на уступку. — Я спрячусь, но никуда не ухожу. — он убежал назад, быстро вскарабкавшись на невысокое дерево и укрывшись в его кроне. До острых ушей доносился лишь звук рвущего плоть клинка и рычание — причем не только гончих. Несколько раз, еще в юности, эльф заставал охотника на монстров за «приступами», и Негомир поистине ужасал в такие моменты. С его лица пропадала какая-либо вменяемость и признаки интеллекта, он становился похож на заключенного в человеческом теле гуля, с одним лишь отличием — боевые навыки не то что сохранялись, но и преумножались в разы. Он был смертоноснее не только трупоеда, но и любого другого ведьмака в таком состоянии — передвигался с такой скоростью, что его не замечал человеческий и эльфский глаз, создавая ощущение, будто он прыгает от места к месту. Лишь один у этого был недостаток — остановиться Негомиру было крайне сложно, отчего почти всегда, обретая разум, он видел с десяток лишних, не предполагаемых жертв, часто и невинных. На этот раз риск оправдался. С высоты березы Соландриэль видел бесчисленные хладные трупы, земля вокруг которых была бело-красной, от инея и крови. Выронив клинок, мутант опустился на землю и схватился за голову, издавая вымученные звуки. Солан опустился, медленно подбираясь ближе — чувства били тревогу, но он все равно шел вперед. — Негомир! Прошу, приди в себя! — крикнул он. Стеклянные глаза на мгновение остановились на нем, а в следующее эльф уже был схвачен за горло и пригвожден к земле. Ведьмак душил его, но не сильно, ожесточенно борясь самим с собой. В конце концов он отпрянул, тяжело и часто дыша, и рухнул на холодную траву спиной. — Прости… прости… — словно в бреду шептал он. — Все в порядке, vatt’ghern, я знаю что ты не хотел, — поспешил успокоить его Солан, — Не вини себя. Ты спас нас… — Говорил же тебе… не подходи… Немного отдохнув, они вдвоем отрезали столько голов, сколько могли унести, и побрели обратно к лагерю, дожарив испачканное в снегу и земле мясо и перекусив им уже по пути с недюжинным аппетитом. Когда ведьмак и эльф вернулись, солнце уже начало вставать. Белки настороженно преградили им путь дальше — Соландриэль бросил к их ногам головы гончих Дикой Охоты. — Зовите сюда своего вожака. — бросил он. Скоя’таэли тут же убежали, вернувшись через несколько минут с Харреном. Он бросил презрительный взгляд на собачьи морды, затем переведя его на путников. — Я не ожидал, что вы вернетесь. Говорят, vatt’ghern и пальцем не шевельнет, если это не будет стоить ему денег. — выглядел эльф искренне удивленно. — Ты отдал мне меч. Без него я был бы обречен — наш путь лежал именно в ту сторону, и мы бы в любом случае наткнулись на гончих. — ответил ведьмак. — Умно. — усмехнулся вожак, — Но вы, так или иначе, оказали нам неоценимую услугу. Эти твари погубили отряд моих разведчиков. Я хочу отблагодарить вас. Солан и Негомир переглянулись. Для бандита-скоя’таэля он вел себя слишком благородно. Другие белки косились на своего лидера, но не перечили — один из них кинул двум путникам мешок, и еще один принес отдельно лук, вручив его Солану. — Вы вдвоем — эльф и vatt’ghern, наверняка настрадались от ненависти со стороны людей. Я предлагаю вам убежище среди нас. — серьезно говорил Харрен, — Пока наша владычица Эитнэ собирает армию, в числе которой будете и вы. Я готов снабдить вас всем необходимым и дать кров — если вы пополните наши ряды. Они оба молчали некоторое время, осмысливая услышанное. — Дол Блатанна собирается нападать на людей? — первым прервал тишину ведьмак. — Верно. Но до осуществления планов нашей владычице еще далеко. Негомир взглянул на Солана — тот внимательно смотрел на Харрена, его нервы были напряжены. — Если Эитнэ взялась за это… значит она уверена в своих силах. — изрек эльф, — Давай останемся, Негомир. Ведьмак удивленно уставился на своего друга. Он не сразу поверил в то, что услышал. Солан был тем, кто уговорил его сбежать от скоя’таэлей, потому что презирал их методы, и теперь он готов вернуться к этому? — Сол… как ты можешь? — все еще держа в руках мешок вещей, ведьмак шагнул назад, — Кем бы ни была Эитнэ, она лишь начинает еще одну войну. Будут умирать ни в чем неповинные люди, которые начнут еще сильнее ненавидеть нелюдей. — Эти невинные люди веселятся на казнях, плюются в нас, запросто клевещут по поводу и без. — рявкнул Солан, — Я за годы житья в Аттре не сделал ни одного проступка, и все равно ко мне регулярно приходила стража для своих «проверок». Избивала меня, мою ученицу, просто ради забавы! Зная, что им ничего за это не будет! Негомир скорбно вздохнул, развернувшись спиной. — Скоя’таэли ничем не лучше, Сол. Эльф стиснул зубы, взяв в руки новоиспеченный лук и пустив в ведьмака просвистевшую стрелу. Тот мгновенно развернулся, мечом разрубив её пополам. — Что за чертовщина?! — возмущенно воскликнул Негомир. Остальные лучники в лагере нацелили свои луки на мутанта, но вожак жестом приказал им опустить оружие. — Bloede vatt’ghern! — отчаянно крикнул Сол, пуская стрелу за стрелой, приближаясь к ведьмаку, пока тот ловко отражал их мечом, — Столько лет я жил в окружении людей, прочувствовав на себе всю их гадкую натуру! Я так мечтал, что мы встретимся вновь, убежим вместе… Что все будет как раньше! У Соландриэля закончились стрелы, и он опустил лук, рухнув на колени. Из его глаз покатились слезы. — Я ведьмак, Сол. Я не должен и не хочу вставать на чью-то из сторон. Пойдем дальше, вместе… — Нет. Если мы пойдем дальше, мы опять наткнемся на dh’oine. Тебя будут искать, нам придется скрываться. Здесь ты будешь под защитой… Они замолкли — Негомир не знал, что сказать. Со спины незаметно подошел Харрен: — Если ты желаешь уйти, vatt’ghern, мы не будем тебя удерживать. Однако ты станешь нашим врагом, и в следующий раз, когда мы встретимся, тебе не стоит ждать пощады. Почти незаметно кивнув и еще немного поколебавшись, Негомир развернулся и не спеша пошел прочь. Успокаивая опечаленного Солана, вожак скоя’таэлей негромко произнес: — Va’esse deireadh aep eigean, va’esse eigh faidh’ar. Быть может, он еще примет верную сторону.***
Гваленну выделили гостевую комнату для ночлега, где он провел бессонную ночь перед казнью Негомира. Он чувствовал себя смешанно, точнее, в нем бушевал настоящий ураган, что не давал ему сомкнуть глаз. Чародей ощущал, что делает верную вещь, наряду со съедающей его совестью и болью. Скорее ощущение правильности казалось ему из всей палитры самым неверным и неестественным, будто навязанным кем-то другим. Похожее он испытывал по отношению к самому Негомиру — напряжение, что не уходило даже в моменты близости с ним. Будто он каждую секунду чувствовал его зловещее нутро, как оно стремится наружу, хоть и внешне это никак не проявлялось. Гамма неправильных чувств угнетала чародея, и за размышлениями Гваленн не заметил, как давняя знакомая пришла его навестить: — Поздравляю. Мутант твой сбежал, и эльф вместе с ним. — Мелисенна вальяжно расселась на кресле напротив мага, совершенно равнодушно сообщив ему эту новость. — Наместник ой как недоволен. Чародей сжался внутри, волна адреналина пробежалась по его венам: — Сбежал? Но там же стражи… Как они умудрились? Леди Гром закатила глаза: — Через канализацию, как и все сбегают. Я пришла не поэтому, — в ее руках был свернутый пергамент, который поначалу маг не заметил, — Официальное распоряжение короля. «…Велеть чародейке Мелисенне Гром, совместно с магом Гваленном из Вызимы, поймать богопротивного мутанта и казнить на месте, принеся в доказательство его уродливую голову. Для помощи в поимке выдать им дюжину солдат…» бла-бла-бла, ибо ведьмаки крайне опасны, а этот и того хуже, ты понял. Его нутро кричало о том, насколько это плохая идея, его чувства были против убийства ведьмака. Чародейка, кажется, считала это: — Я бы и рада выполнить это задание сама, но… если Латосий узнает о твоем неповиновении, то сочтет за предательство. — она расплылась в улыбке, — Ты знаешь, что обычно за этим следует. Гваленн действительно прекрасно знал, и на костер ему совершенно не хотелось. Ему не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Завершив приготовления к дальнему путешествию, они двинулись по направлению беглецов, вдоль канализации. Двадцать четыре пары копыт топтались по направлению стоков, ориентируясь на нечеткие следы, которые еще не успел смыть дождь. — Если они направились в лес, то точно наткнулись на скоя’таэлей. Возможно, те даже не прикончили их на месте. — высказал предположение Гваленн — Да неужели? — хихикнула Гром. Все больше она начинала раздражать чародея. Он старался молчать в ее компании, лишь иногда помогая в силу своих возможностей. Когда-то чародейка, с которой он ехал сейчас, была молодой и милой девушкой, и Гваленн с грустью вспоминал, как искренне любил ее, как сам помог ей стать придворной магессой наместника… Он знал, что девушка обычно не ворошит чужие мысли, и был этому бесконечно рад, потому что, считав его намерения, она бы давно снесла ему голову и отправилась на дело одна. Мелисенна, когда уже смеркалось, решила сделать привал у опушки леса и дать передохнуть — преимущественно лошадям, которые почти день были на ногах. Два чародея решили провести время отдельно от солдат, решив забраться чуть дальше в лес. — Ты какой-то другой. Хоть и прячешь, но видно, что ты в отчаянии. — начала девушка. — Тебе кажется. Я хочу найти выродка, только и всего. — безуспешно пытался врать Гваленн. — Всегда ты так. — насмехалась она, — Все время лжешь, недоговариваешь о своих чувствах. Пытаешься быть холодным и бессердечным, как и подобает жадному до власти чародею. И ничего у тебя не получается. Маг, итак на взводе все это время, начинал закипать еще сильнее. Это мог бы быть разговор по душам, если бы он не понимал, что Мелисенне уже давно на него совершенно все равно: — Какое тебе дело? Мы уже давно не вместе, даже как друзья. Зачем ты говоришь это? — Я просто считаю нужным предупредить. — начала чародейка, — Пощады к ведьмаку я не проявлю. Только завижу — убью на месте и отрежу его мерзкую голову. Так что если считаешь себя слишком мягкотелым- Гваленн стиснул зубы до скрежета — его терпение совершенно лопнуло. Он резко махнул рукой, собирая в этот жест столько энергии, сколько смог — его тело преисполнилось мощью настолько, что вспыхнули глаза. В следующую секунду голова чародейки покатилась по мягкой траве, отдельно от остального тела. Лошади заржали, из-за этого переполошились солдаты. Подчиненные чародеев схватились за мечи и окружили Гваленна: — Ты… ты убил Мелисенну! — прокричал один из них. — Да, убил. — он поднялся на ноги, взмахнув обеими руками, наслав на всю дружину чары контроля. — А сейчас вы развернетесь и забудете о том, что видели, а леди Гром по срочному поручению уехала обратно в столицу. Чародея напугала собственная реакция. Его столь сильно разозлили бесчувственные слова Мелисенны, что он в состоянии аффекта отрубил ей голову. Он не знал, что способен на подобную магию. Гваленн не пожалел о своем решении, хотя и был все еще в смятении, как поступать дальше. Лишь одно казалось ему верным — ведьмака нужно обязательно найти.