"You won't get it!", "Du wirst es nicht erreichen!".

— И что нам делать? — Кайл заходит за угол, осматривая заднюю часть заброшенного комплекса, ведь на крыше они Соупа не смогли найти. — Нужно подкрепление, — Саймон говорит тихо, выдает дрожью голоса свое переживание и не смотрит на на одного из участников группы. — нам нужно его немедленно най- — Подкрепление не нужно, — перебивает лейтинанта Прайс, — мы справимся пока без него, я полагаю, сами. Нужно просто проследовать по следам и обчистить ближайшие здания. Будьте начеку, — с этими словами капитан оставляет этих двоих, направляясь обратно к первому из комплексов, где они задержали и оставили Эманнуэля, связанного и вырубленного. Ненадежно, но все же. — Я внутрь, а ты туда, — Гас указывает рукой на черный выход второго комплекса, ведь там они еще не были, лишь на крыше, а забрались по ней они на пожарной лестнице; вторая рука его указывала в сторону зарослей и кустарников. Саймон надеется, что именно там он и найдет след. Саймон надеется, что не споткнется о труп Джонни. Саймон надеется на все, и готов он тоже на все, чтобы отыскать сержанта. Ебаная привязанность. Да, как никак, но лейтенанту удалось привязаться к Мактавишу очень быстро и очень легко, пусть он и не показывал ему этого вовсе. Он терпел его. Постоянно слушал различный бред из его гребаного, никак незатыкающегося рта; слушал, как тот, будучи пьяным, ноет о своей головной боли; наблюдал за его гиперактивностью. Однажды ему удалось видеть, как тот нелепо танцует в главном зале, веселя поддатого старика Прайса и Гаса. Они смотрели на него. Они изучали его движения также, как и изучал их Гоуст. Но Гоусту не нравилось, как другие смотрят на Джонни. Он хотел бы, чтобы тот танцевал лишь только ему, пел только ему, нес всякую ересь из своего-вечно-незатыкающегося-рта только ему, работал только с ним, любил только его. Ой, кто-то переходит границы своих раздумий, как ебаная школьница. Ай-ай-ай, Саймон. Райли мысленно дает себе оплеуху и тут же срывается с места, словно увидел вдали, в зарослях, что-то ценное. Это бы мог быть Мактавиш, но там ничего и никого нет, не видно нихуя. Но он продолжает идти, отбиваясь от ветвей везде растущих деревьев, натыкаясь на корни, ругаясь себе под нос — но он идет. Вскоре, выбравшись из этих сраных джунглей, перед ним распласталось красивое, зеленое поле с песчаной дорогой. Цветы, что уже засыпали, жучки...красота, подумали вы, да? Да нихуя. — Чтоб вас всех! — Гоуст угрюмо пинает со всей силы не понравившиеся под ним цветы и травушку, огорченно выдыхает и кричит, видя перед собой огромнейшее поле, на котором кроме майских жуков больше нихуя не водится. И как вообще в Мексике удается всему этому расти? Он осматривает местность: вдали виднеются постройки стареньких домов, иногда он даже замечает, словно ястреб, как люди шныряют вяло туда и сюда, стоят кучей, похоже, болтая, но знакомого и возможного силуэта не видно. Взгляд падает ниже, оставляя домишки без внимания, на песчаную дорогу. Твою мать. Ебать. Следы колес. — Сука, — он снова ругается себе под нос, оказавшись пару шагами ближе к дороге, рассматривает следы и следит глазами дальше, убеждая себя в том, что машина следовала точно к поселку, нежели сворачивала в поле. — Гоуст! — крик издалека Кайла заставляет Саймона рефлеторно развернуться и одним легким, быстрым движение одной же руки достать из кобуры свой пистолет, направляя его в сторону, откуда и звучит голос. Но, нет, это всего лишь ебаный Гэррик. Идиот. — Я нашел! Рация! — Следы, — Гоуст следит за тем, как Кайл приближался к нему своим быстрым шагом, — я нашел следы от машины. — Но тут не было машины, мы же отсюда и прибыли, — Гас озадаченно посмотрел на песчаную дорогу, рассматривая следы тоже. — нужно сказать капитану... Гас тут же связывается с ним на одной линии своей рации, говорит четко и спокойно, но Гоуст явно не выдерживает своего спокойствия: его руки дрожат и то и дело сжимаются в кулак, хрустят пальцами...

***

— Итак, машина уже на подходе, нам помогут, — Прайс многозначительно кивает сам с ебе, разглядывая песчаную дорогу уже в темноте, после озираясь по сторонам, — если выйдем на верный путь, нам нужно думать, что делать дальше. — На случай, если опасности станет больше, — Гас завершает логическую цепочку раздумий капитана, тоже кивая многозначительно. — Больше? — Гоуст сидит на холодной траве, иногда выдергивая заснувшие ростки цветов с самыми корнями, — Что значит «больше»? — Если у кого-то были намерения перехватить одного из участников ОТГ-сто-сорок-первой, то, возможно, эти намерения серьезные и кто-то один явно не станет этого делать. Соуп один из лучших... — капитан, как и всегда в его привычке, поглаживает свою бороду. — Мы серьезно облажались, — Кайл поднимает голову в небо, но тут же опускает и смотрит на Гоуста, что яростно рявкает: — Облажались? Гэррик, мать твою, Джонни где-то в ловушке, возможно уже сдох, — Саймон резко встает с земли и одним шагом становится рядом с Гасом, склоняясь к нему, шипя сквозь стиснутые зубы. — а ты думаешь о том, как наша группа облажалась? Ты чертов кусок дерьма, раз решился так- — Хватит! — Прайс прерывает поток словесного и злобного поноса Райли, — Ни к чему сейчас ваши разборки. Гоуст, я понимаю, как ты переживаешь за Джонни, но тем не менее, нам нужно держаться в форме и сохранять спокойствие. Спокойствие? О каком спокойствии ты говоришь, дорогой капитан? Придушить бы тебя со всем отделением нахуй.

***

- Давно ты тут живешь? – Соуп рассматривает прихожую квартиры, куда его и привели. С первого впечатления казалось, словно тут не чье-то жилое место, а сплошной, сгнивший сарай: куча мусора, и в эту кучу входит множество бумажек, похожих на какие-либо документы (возможно, это квитанции и счеты за оплату этой квартиры); где-то местами становятся виднее и пустые, стеклянные бутылки – возможно, этот псих неплохо употребляет алкоголь, и, если бы МакТавиш заметил еще и шприцы, он бы явно не удивился им. Но, если не обращать внимания на мусор и в принципе на плачевное состояние жилища (обшарпанные стены, в местах гнилой деревянный пол, из под которого хоть, слава богу, не дует, но и не должно), помимо всего этого стоит удушающий запах. Запах состоит из разных других: нотки мочи, и неизвестно чьей; трупный аромат и что-то, вперемешку со всем этим, горькое, не узнаваемое. М-м-м-м…красота. - Давно, - Кёниг, до этого державший Соупа крепко за плечо одной рукой, а второй запирая дверь, что тоже, к слову, не такая уж и крепкая, теперь отпускает его, но по-прежнему остается позади, чтобы не дать возможность Джонни дать дёру, - нравится? - До безумия… - сарказм в голосе сержанта вырвался ядом. Но смешок здоровяка проносится также резко. Неужели тот и правда воспринял его слова всерьез? Он правда рад тому, что Джонни нравится эта ебучая залупа? Точнее, нравилась бы, если бы не этот запах, который уже каждый уголок собой пропитал. - Тогда пойдем, покажу тебе свою спальню. – мужчина берет другого под локоть и ведет за собой, резко дернув его руку. Коридор был недлинным, но для них обоих, хотя, нет, для одного Кенига он уже, блядь, овердохуя и больше тесен, но для них двоих он как спичный коробок для крысы. Или преувеличивается? Комната оказалась справа, без двери вовсе, и оттуда и идет этот запах. Боже твою мать, неужели там еще одна сдохшая жертва? Но нет, это всего лишь кошка. Вот почему трупно воняет. - Боже правый, - Соуп, даже сейчас проявляя свою блядскую любовь к животным сочувствует мертвому созданию, что очень хорошо распласталось у самого входа и тихонько себе гнило, - что за нахер… - Ты голоден? – голос у самого уха со всем этим зрелищем выводит из себя и заставляет сержанта задрожать, но он продолжает молча осматривать комнату, решив игнорировать этого идиота всеми способами. Комната не менее загрязненная, чем коридор. Думали, этот психопат с мертвой кошкой, с обосанной квартирой и замастурбированном пленником в придачу – чистюля? Ну что, соснули у своих ожиданий? Довольно большая, двухместная постель распологается прямо на середине маленькой спальни, примерно пять на пять квадратных метров. Удивительно, что ту вообще могла поместиться постель, и даже шкафчик с вещами. Нет, Соуп думал, что он предназначен для вещей, но он пуст. Вещи все на полу и от них тоже знатно несет, он это чувствует, когда его толкают вглубь, прямо к кровати и ему пришлось чуть-ли не подпрыгнуть, лишь бы не наступить на сдохшее животное. Кёниг следует сзади: его руки опускаются на плечи бойца и теперь он разворачивает его лицом к себе, заставляя сесть на край постели. Постель была влажной и за секунду МакТавиш чувствует это. - Мне бы стульчик, - противно становится так, что Соуп кривится всеми мышцами своего лица, всеми фибрами души желал оказаться пленным на улице, чем здесь. Да, МакТавиш, денек у тебя не задался. - На ней мягче, да? – Кёниг игнорирует и снова давит на плечи, заставляя теперь уже бедного сержанта лечь полностью поперек кровати. Жилет хоть как-то спасает от мокрых ощущений, что сейчас на заднице Джонни, и он пиздец как не хочет думать о том, что это обосанная постель, от которой и идет запах. Но он уже не ориентируется в запахе, да и не хочет этого делать. - Конечно, - Соуп пожимает саркастично плечами и уже не морщится, лишь только выкатил нижнюю губу, создавая вид, словно для него этот день как и все остальные, будто его ничего не парит, - если накроешь одеялом, будет еще лучше. Не, нихуя не будет лучше. - Ты очень нервный, - Кёниг вмиг нависает сверху мужчины, коленями упираясь в постель по бокам бедер Джонни, несильно сжав их меж ног, - мне это не нравится. - Правда? МакТавиш сводит брови к переносице, сильно хмурится, как только слышит неестественный для человека звук: тот рычал, словно дикий зверь, опускался все ниже лицом к лицу сержанта, и маска его, что более похожа на надетую неправильно футболку, касалась шеи и укрывала ее собою. Звук рычания затихает и за ним остается лишь громкое сопение, но это все равно не успокаивает. Кажется, как будто этот психопат сейчас кинется на бойца, загрызет его прикрытое этой вонючей тряпкой горло, расчленит к херам собачьим и бросит валяться на полу вместе с той кошкой. Блядь, блядь, блядь, блядь. Приятного аппетита, Кёниг.