Несчастный случай

      Он проверяет, чтобы в моих сэндвичах не было червей. Чтобы в стенах не копошились крысы. Чтобы из душа не падали тараканы. Он защищает меня, потому что никто другой не может этого сделать. Потому что только он знает правду.       Нил с нежностью смотрит, как Кевин укутывает меня в плед, превращая в обездвиженную колбасу, и укладывается со мной на диване в общей комнате. В общей, потому что туда не ползут пауки и не летят мухи. Там в стенах не скребутся крысы и не хрустят под ногами тараканы. Там не копошатся под подушкой личинки и не жрут стол термиты.       Я укладываю голову ему на грудь и пялюсь на спящего в кресло-мешке Нила. Он такой расслабленный… словно живой. Я отвожу взгляд, крепко зажмуриваюсь, и видение отпускает. Заснуть долго не получается. Кевин прерывисто дышит, чуть крепче обнимая меня за спину. Ему снится дурной сон. — Кев? — шепотом зову я. Он открывает один глаз и вопросительно мычит. — Я не могу уснуть. Пусти, хочу пройтись. — По крыше? Хер тебе. — Нет-нет, — отзываюсь я. — Хочу пройтись по территории кампуса. — Ага. — отзывается Дэй, не размыкая век и не торопясь выпускать меня.       Я обреченно вздыхаю. — Ладно. Правда, ладно. Дай мне секунду, я возьму подушку. — Мне стоит идти с тобой? — Кевин приподнимается на локте и внимательно смотрит на меня уставшими глазами. Я отрицательно мотаю головой. — Сможешь сам это сделать? — я утвердительно киваю. — Хорошо. — Кевин садится, давая мне место для манёвра.       Я опускаю ноги на пол и встаю, позволяя одеялу гармошкой соскользнуть вниз. Тихонько захожу в спальню, стараясь производить меньше шума, крадусь через слой тараканов и личинок, хватаю подушку и опрометью несусь в общую комнату. Несколько секунд стряхиваю с босых стоп видимых лишь мне одному тараканов. Ловлю жалостливый взгляд Кевина и прячу голый торс за подушкой с вышивкой красного яблока. Я до крови исколол себе пальцы, пока вышивал его на наволочке, но ни о чём не жалею. Теперь эта наволочка и эта подушка официально закреплены за мной как посмертный подарок Нила Джостена. Я стираю наволочку, добавляя немного его шампуня, чтобы ночью дышать Нилом, пусть его и нет со мной. — Не смотри так. — тихо выдыхаю я. — Не надо.       Я ложусь на диван, подкладываю подушку и устраиваюсь с максимальным комфортом. Кевин ложится на правый бок, укрывает нас до нижних рёбер, тесно прижимает меня к себе, обнимает бёдрами и утыкается носом и губами в мою шею, используя меня вместо мягкой игрушки. — Спокойной ночи. — в голосе слышатся дрожащие всхлипы. — Со мной всё в порядке. — бросаю я немного раздраженно. Он целует меня в кадык и затихает. Его дыхание убаюкивает и я закрываю глаза — на этот раз, чтобы уснуть.       Я открываю глаза в тесном и тёмном пространстве. Я лежу на спине и толком не могу пошевелиться — со всех сторон на меня давят стены. В ногах что-то шипит и копошится. Тараканы, — понимаю я. Слёзы катятся по щекам уже на автомате. Я пытаюсь согнуть руки в локтях и выставить их вперёд, чтобы попытаться раздвинуть стенки. Но это, конечно, глупо. Я лежу в гробу. Похоронен заживо. Один на один со своими страхами.       Когда я подрываюсь с кровати, то цепляюсь за Кевина и с грохотом сверзаюсь на пол. Висок взрывается болью. Кажется, из глаз даже брызгают настоящие слёзы. Я не обращаю на это внимания. Мне нужно бежать. Сейчас, немедленно. Я должен вернуться к Нилу. — Эндрю! — Кевин зовёт меня громким шёпотом, когда я, налетев плечом на шкаф, пытаюсь быстро обуться. Я сбегаю к Мазерати в одних лишь трениках и кедах, обутых на босу ногу. Дрожащие руки не помогают попасть ключом в замок зажигания. Я уже закидываю руку за спинку сиденья, чтобы сдать назад и уехать, как вдруг на капот опускаются чьи-то руки. — Идиот! — рычит Кевин, обходя машину и распахивая водительскую дверцу. — Куда ты собрался? — Мне… мне нужно…       Страшно. Язык не слушается, и я начинаю мямлить. Кевин бьёт ладонью по крыше Мазерати, заставляя вздрогнуть и заткнуться. — Я поеду с тобой. — Я в порядке. — отзываюсь я на автомате. Кевин фыркает. — Правда.       Дэй наклоняется ко мне и произносит: — Знаю, тебе это не нравится, но… — он прикусывает губу, неуверенно отводит взгляд. — …не мог бы ты сейчас подчиняться моим приказам?       От кошмара остаётся лишь легкий налёт страха на глазах и дрожь в руках. Я смотрю на него с вежливым недоумением. — Эндрю, назад. — он произносит это раздельно, игривым и колким тоном. Я медленно сползаю с кресла и перебираюсь на заднее сиденье. — Ложись на живот. — приказывает Дэй. Я дрожу от волнения, но делаю, как он велит. Кевин забирается ко мне и седлает мои бёдра. Теплые пальцы скользят по спине, успокаивая напряженное тело. — Всё хорошо, Эни. — шепчет он. — Я рядом, мой хороший. Ты в безопасности. — он неспешно ласкает меня, перемежая надавливающие прикосновения с порхающими. Пальцы зарываются в волосы, массируя кожу головы — та становится пустой и легкой. В груди приятно теплеет, но тело всё ещё дрожит — уже от желания перейти черту. — Кевин, — хриплю я, дрожа под ним, — достаточно. — Как скажешь. — Дэй скатывается с меня, наклоняется и влажно целует поясницу, втягивая немного кожи в рот. Я дёргаюсь, тесно вжимаясь бедрами в сиденье, и издаю болезненно-сладкий хрип. Кевин не обращает на это внимания и садится за руль. — Надень толстовку. — он перебрасывает мне одежду. — На улице прохладно. — Спасибо, Кев… и за массаж. — Куда едем? — спросил Кевин, пропустив мою реплику. — На кладбище. — Ты хочешь куда-нибудь заехать по дороге? — В цветочный. — киваю я, натягивая толстовку на голое тело.       Я беру розовые камелии, крокусы, лаванду, и белую циннию. Девушка, что работает в цветочном, с тяжестью смотрит на меня. Она теперь видит меня насквозь. Думаю, после второго или третьего визита она начала составлять список цветов, которые я покупаю, и писать рядом их значение. Всё встало для неё на свои места, когда я купил белые хризантемы и алые маки. «Я несчастен.» «Ты — моя утрата…» Когда я пришёл в прошлый раз, чтобы купить чёрные тюльпаны, она поняла, что я задумал. Пыталась задержать меня в магазине как можно дольше, спрашивая моё мнение о собранных букетах, оттенках цветов и прочей ерунде. Я неосознанно хотел побыть с ней как можно дольше, чтобы оттянуть момент возвращения к могиле. Она была уверена, что, если не остановит меня сейчас, я покончу с собой. Она не ошиблась. Женская чувствительность поразительна. — Мне очень жаль. — она говорит это каждый раз, когда я покупаю чёртовы цветы. И я каждый раз отвечаю неизменное «мне тоже».       Похоже, я снова задержался, потому что звякнул колокольчик над дверью и рядом со мной появился Кевин. — Всё хорошо? — он обратился ко мне, но взглядом вперился в девушку. Я кивнул, расплатился и пошёл на выход с разношёрстным букетом. Девушка подтолкнула к Кевину визитную карточку с огромной надписью, сделанной шариковой ручкой:

ЗАЩИТИ