на кухне пахнет лавровым листом и дедушкиными сигаретами

хёнджин притаскивает в столовую мальчугана, напоминающего соседского кремового лабрадора. тот неловко машет несоизмеримо огромной для подростка рукой и представляется едва слышно. мальчика-щёнка зовут сынмином, он из параллели, живёт далеко от школы, каждый день ездит на дряхлом автобусе-развалюхе со старшей сестрой, любит биологию и друзей продаст за слойку с сыром из буфета. у сынмина брекеты во весь рот, поэтому он прикрывает их ладошкой, когда смеётся с глупых хёнджиновых шуток. они познакомились на факультативе по истории искусства, когда сели за одну парту. хёнджин — социальный маньяк, который присасывается к потенциальной жертве и пытает до конца её жалких дней своими бесконечными сообщениями и фотографиями цветов, собак, облаков, своего лица, одежды, кривых вывесок, мороженого, всего чего угодно. сынмину показалось, что с таким нужно закорешиться, и теперь они здесь. — чего делали на майских? — спрашивает феликс, набивая рот макаронами. — сначала смотались с мамой к бабуле в гости, потом с сынмином в кино ходили на новый фильм про женщину-хирурга в космосе, — тарахтит хёнджин, — фильм, кстати, бомба! я все три часа от экрана отлипнуть не мог, на одном моменте чипсами даже подавился. он смешно выпучивает глаза и эмоционально размахивает своими длинными конечностями, из-за чего у всех обед чуть ли не идёт носом. джисон скорее хватает стакан с компотом, чтобы запить застрявшую в горле еду. сынмин слегка хлопает его по спине, за что тот его кивком благодарит. хёнджину по барабану так-то, он продолжает свой нескончаемый поток сознания: — актриса такая красивая, ребят, я почти влюбился в неё. глаза голубые, волосы блондинистые, а со скальпелем в руках, ух! — он делает паузу и смотрит на джисона, — врачи такие горячие, знаете ли. джисон делает вид, что не слышит последнюю фразу. он не будет обсуждать со своими друзьями горячесть минхо, даже под дулом пистолета. — я бы подушнил и сказал, что там всё было слишком фантастично, — сказал сынмин, скосив глаза на хёнджина, — но вообще хороший фильм. правда мои колени чуть не сдохли, потому что места были жутко неудобными, и у меня ноги не до конца помещались. они немного спорят о небылице и фантастике, феликс в ажиотаже почти кричит на всю столовку о том, что вскрыть грудную клетку и провести удачную операцию в космосе ещё как возможно, «вы просто нубы в этом, а там профессионалы», сынмин вяло возражает, хёнджин мечется меж двух огней, потому что совсем не соображает в медицине, а джисон сосредоточенно тыкает вилкой в бледную сосиску. он спрашивает феликса о соревнованиях по танцам, и тот снова поднимает гам. маленький лохматый ураган, не иначе. — соревнования прошли отстойно, эти уроды точно подкупные! — трясёт он вилкой, с которой падает зелёный горошек прямо на стол, — мы были там лучше всех, блин, танцевали как звери, с эмоциями и чувствами. а они… они просто… агрх! все сочувствуют раздосадованному ликсу и за компанию осуждают судей. нет лучше поддержки, чем простое человеческое коллективно обосрать кого-то за несправедливость, правда? феликс меняет гнев на милость, когда показывает несколько видео их выступления и групповые селфи. говорит, что в следующий раз прихватит друзей с собой, чтобы они орали там с трибун громче всех. — а ты, сонь, как выходные провёл? три пары глаз внимательно смотрят на него. столовая с каждой секундой всё больше набивается голодными школьниками и шумом, который они поднимают. — я с родителями на даче тусил, искал дзен среди зелени, ел до отвала и лежал кверху пузом на пледе, — просто отвечает он. все понимающе кивают и мычат. феликс и хёнджин незаметно дёргают вверх уголками губ, потому что джисон впервые произносит вслух «родители», когда говорит о чане и минхо. сынмин не предаёт этому слову большого значения, потому что ещё не знает о запутанной и немного грустной истории джисоновой жизни. он хлюпает компотом и морщится из-за плавающих ягод. — на даче круто, если не работать на огороде и не делать ремонт, — философски подмечает феликс, — у меня с прошлого года вьетнамские флешбэки. — это в тот раз, когда ты чуть с лестницы не навернулся, пока яблоки собирал? — уточняет джисон. — и когда ты пролил на пол краску и пять часов пытался отмыть его? — дополняет хёнджин. феликс отодвигает стул и делает вид, что собирается забраться под стол. все мальчишки хохочут, сынмин толкает веснушчатого в плечо. — мы с минхо и чаном прыгали по лужам, когда дождь шёл, — зачем-то делится джисон, — и минхо пёк оладьи. а вечером мы сидели во дворе и читали старые книжки кинга. минхо собирался рассказывать страшилки ночью, но чан отобрал у него фонарик, поэтому мы почти час слушали коллекцию анекдотов про врачей. он не смотрит на друзей, потому что ему неловко, но дико хочется рассказать о том, как здорово ему было в эти дни. никто не перебивает, все тихо слушают. повара гремят поварёшками и ножами, нарезая молочный батон и чёрный хлеб, дежурные стучат тарелками и кружками, когда собирают посуду на подносы, за дверью кухни слышен шум воды. когда джисон замолкает, он чувствует как феликс приобнимает его за шею и чуть жмёт его к себе. — это так круто, сони, — подаёт голос хёнджин, и вокруг его глаз образуются маленькие мимические морщинки, потому что они украшают его симпатичное личико каждый раз, когда он так искренне радуется. — я бы тоже позависал с твоими стариками на даче, звучит как самая крутая вечеринка без бассейна, — хихикает сынмин. — да, они у меня классные, я их обожаю, — заключает джисон, собирая свою посуду со стола. обед, к сожалению, не резиновый, впереди ещё четыре урока. джисон не любит историю последним, поэтому героически высидит на трёх. после школы он зайдёт с пацанами в магазин, купит сухарики с сёмгой, сок мультифрукт и три глазированных сырка — со сгущёнкой, ванильный и с ежевикой. всем домашним по одному, но не факт, что ежевичный доживёт до конца ночной смены минхо. чан иногда бывает прожорливым.