на кухне пахнет лавровым листом и дедушкиными сигаретами

— взросление никогда не бывает лёгким, — сказал сынмин, застёгивая молнию на тёмной толстовке, — это как тот самый бесячий уровень в игре, который ты никак не можешь пройти. раздевалка постепенно опустела, потому что урок физкультуры начался пять минут назад, но сынмин, джисон и феликс по классике толкались в крохотной каморке и чесали языками, пока их ворчливый физрук, усатый мужичок неопределённого возраста, не приходил в раздевалку, чтобы быстро загнать их в зал. этот вторник первой учебной недели не стал исключением. — но зато как приятно потом перейти на следующий левел, — добавил феликс, надевая мятую футболку наизнанку. — это точно, — пробормотал джисон, тупо пялясь на дырку в правом носке. он сделал мысленную пометку зашить его когда-нибудь (никогда), а потом со спокойной душой перевернул другой стороной и надел кроссовок. — барышни, вы ещё долго будете наряжаться на бал? — послышался около двери бас физрука. — уже идём! — крикнул феликс. на деле никто особо не спешил. они пропускали бессмысленные десять минут построения и переклички, бесполезные новости, в которые никто не вслушивался, и парочку тупых шуток. и всё же пинок от учителя заставил их ускориться. ликс наконец заметил, что надел футболку наизнанку, проматерился и начал переодеваться. джисон невольно взглянул на открывшуюся взору усыпанную веснушками смуглую кожу и присвистнул. — а ты на танцах времени зря не теряешь, — ухмыльнулся он, указывая пальцем на заметные очертания пресса. — тренер чхве выжимает из нас все соки, — закатил глаза блондин, наконец справившись с одеждой. все прекрасно знали о том, что новый тренер по танцам по имени чхве сан был требовательным и педантичным, но мало кто видел, как он гонял своих подопечных перед соревнованиями. лишние граммы на боках и ногах замечались сразу же, будто они занимались не хип-хопом, а балетом. перед изучением новой связки теперь были не лёгкие растяжки, а довольно активные кардио, после которых даже шустрый и выносливый ёнджун покрывался литром пота. многие ребята из их танцевальной команды грезили о поступлении на хореографический, о чём они часто мечтали в перерывах, лёжа на полу. сан, однажды услышав краем уха этот разговор о блистательной карьере танцоров, решил взять быка за рога и неустанно повторял: «на хореографическом с вас будут больше и строже спрашивать, я ещё сюсюкаюсь». и, конечно, феликс был благодарен тренеру. сквозь ноющую боль, он снова толкал дверь танцевального зала. сначала раздавался счёт, скольжение кроссовок по паркету, щёлканье кнопки «play» на магнитофоне, затем зал заполнялся битами. феликс сидел на полу, пытаясь отдышаться, вытирал тыльной стороной ладони пот со лба и думал о том, что надо зайти в аптеку и купить разогревающую мазь. да, он однозначно был благодарен сану за ту непоколебимость, которую он успел воспитать в мальчишке за год. но где-то в глубине души скреблись кошки. а хочет ли феликс на самом деле профессионально заниматься танцами? — но перед девчонками ты выпендриваться своей формой любишь, — цокнул сынмин. феликс кинул в его сторону бутылку с водой, но промахнулся. — а кто сказал, что я жалуюсь? — крикнул танцор в догонку уходящему киму, — должна же жизнь как-то компенсировать мои страдания. джисону хотелось смеяться с этой нелепой перепалки между младшими. недолго думая, он звонко шлёпнул феликса по заднице и пустился прочь из раздевалки, бросая: «кто последний зайдёт в зал, тот покупает пиццу на обеде». недовольные визги ли слышал весь второй этаж. некогда думать о пугающем будущем, когда ты проигрываешь одному засранцу в споре на пиццу из буфета. с такими мыслями он вылетел в пустой коридор, громко шлёпая кедами по бетонному полу. и всё же, нарезая по залу третий круг, он прокручивал в голове слова, сказанные сынмином в раздевалке. давалось ли феликсу взросление легко? у него была хорошая семья: мама, папа, две сестры, которые души в нём не чаяли. рейчел и оливия всегда баловали брата вкусностям, хохоча целовали его в веснушчатые щёки и делились с ним самыми сокровенными секретами. мама, как обычно это говорится, смотрела единственному сыну в рот. хочешь на тхэквондо? пожалуйста, вот тебе форма и секция три раза в неделю. уши проколоть? ты хочешь золотые серёжки или серебряные? теперь решил заниматься танцами? мы запишем тебя в лучшую студию и купим модные кроссовки, чтобы все обзавидовались. его водили на все спектакли, детские мероприятия, кинопремьеры. с наступлением подросткового периода всегда давали карманные деньги, никогда не лезли в личные переписки, не изучали под лупой компьютер и телефон. они просто давали феликсу столько пространства, сколько ему было необходимо. из дня рождения феликса всегда делали настоящий праздник для всей родни и всех знакомых. в этом году, родители хотели устроить двойной полномасштабный пир, потому что у ликса и джисона разница в один день. они были согласны пустить в дом практически всю школу, если мальчики захотят закатить настоящую вечеринку, потому что «нашим солнечным близнецам 16 лет, это такое знаменательное событие!». кое-как феликс уговорил их зачинить обычные посиделки в тесном кругу — семья и близкие друзья. и всё же, что его грызло где-то в глубине? почему он не мог сказать, что его взросление проходило наилучшим образом? ликс смотрел на джисона, которого с самого детства судьба не баловала ни полноценной здоровой семьёй, ни деньгами, ни возможностями. единственное, что было у джисона до встречи с чаном — вера в самого себя, потому что из дерьма не вылезти, если лить слёзы и утопать в бесконечной жалости. у джисона однозначно было тяжёлое взросление, потому что помимо семейных драм и не самого лучезарного детства… он просто был тревожным и пугливым, его кидало из стороны в сторону, ему нужно было периодически залезать в свою нору, чтобы зализать моральные раны и спрятаться от чужих глаз. если бы джисона спросили: «каково это, взрослеть?», он точно ответил бы: «дерьмово и сложно». он так буквально и сказал недавно, когда они во время перемены сидели на третьем этаже возле библиотеки. — нет, ну серьёзно, — заныл джисон, укладываясь на плечо феликса, — у меня будто два полушария в башке воюют друг с другом. хёнджин прыснул в кулак, получив от всех вопросительные взгляды. он пожал плечами и отвёл глаза: — просто удивлён, что там не пусто. завязавшуюся шуточную драку между ханом и хваном прервала пожилая библиотекарша в очках с уродливыми толстыми диоптриями, которые делали её полупрозрачные серые глаза совсем крохотными. мальчишки старались не вникать в её нравоучения о тишине и покое, хорошо воспитании и подобающем поведении в «храме науки и образования, где святые люди титаническими усилиями воспитывают из неокрепших умов настоящих личностей, достойных—». длинную высокопарную речь прервала противная трель звонка, спасшая их компанию. они спешно извинились перед старухой и побежали вниз по лестнице, ведь на химию опаздывать было подобно смерти. либо приходишь минута в минуту, либо вовсе не приходишь, чтобы избежать битвы с титаном. а сидя после уроков у сынмина дома, феликс невольно скользил взглядом по аккуратной комнате. у кима царила чуть ли не стерильность, и самое интересное было то, что он содержал свою часть жилища в такой чистоте сам. его воспитали жутким аккуратистом, всегда опрятным, одетым с иголочки, вежливым, сообразительным и очаровательным — про таких обычно говорят «сын маминой подруги». да, это был именно их сынмин. он всегда был примерным учеником и послушным сыном, добрым братом, преданным другом. в критических ситуациях он всегда был серьёзным и решительным, успокаивал всех и часто повторял: «всё будет хорошо, не переживайте раньше времени». у него жизнь была уже расписана поминутно, планы о грядущем будущем были выведены образцовым почерком в толстом ежедневнике, но он всё же оставался реалистом. а ещё он оставался подростком со своими тараканами. иногда сынмин позволял себе отпустить старательно спрятанные эмоции. солёные слёзы попадали в рот, пока он жадно хватал воздух. серая феликсова футболка тоже пропитывалась следами его минутной слабости (как он сам её называл). ли гладил его по голове и пытался подобрать слова, да как-то не получалось. — прости, не знаю, что на меня нашло, — шмыгал носом сынмин, растирая красные глаза. феликс мотал головой, сгребал его в свои крошечные объятья и неизменно говорил: — для тебя я всегда рядом, всё нормально. простые объятья не помогали, когда утешать нужно было хёнджина. вот у него точно взросление шло по классике проблемности — бунты в самом начале подросткового периода, ссоры с мамой, внезапные пирсинги, кризис ориентации, страх перед обществом. и если со всеми проблемами он постепенно справился, то последняя так и оставалась самой главной. хёнджин был красивым, талантливым, обаятельным, но вместе с тем он ужасно боялся чужого мнения. будучи человеком-оголённым проводом, как называл его сынмин, хван не выносил критики или косых взглядов. ему хотелось быть лучше, чем он на самом деле есть. хёнджина тошнило от каждого брошенного кем-то: «ты можешь ничего и не делать, потому что перед красавчиками все двери открыты». отец же смотрел на него через опущенные на нос квадратные очки и свежий выпуск моёшки и твердил: «глядя на смазливое лицо, тебя не будут воспринимать всерьёз. тебе нужно стать личностью, а не красивой мордашкой». мама просто ласково гладила его по точёным скулам и мягко говорила: «ты прекрасен умом, душой и телом, просто пока не видишь в себе потенциала, тебе нужно стать увереннее». и она была права в том, что он ничего в себе не видел. зато что-то видели его друзья и чанбин. все они наперебой хвалили его наброски, неплохие итоговые оценки, музыкальный вкус, причёску, выбор в одежде. чанбин своим друзьям говорил: «хёнджин — гений в искусстве, просто на другом уровне», а сам хёнджин, краснея хуже помидора, отмахивался и причитал: «я просто люблю рисовать». джисон, когда хёнджин приходил к нему в гости, активно тыкал минхо в лицо телефоном, где светились новые хёнджиновы акварели, а врач ворковал: «настоящий художник растёт! очень красивые рисунки, джинни». сынмин отмечал классные сочетания оттенков, если юный пикассо делился с друзьями в чате своими экспериментальными работами, а феликс вообще ставил их себе на рабочий стол и заставку. все они скромно считали, что хёнджин — молодое дарование с богатым будущим на перспективу. хёнджин просто считал себя бездарностью с огромными амбициями, в очередной раз разрывая лист акварельной бумаги. и вот, когда вся компания лежала гурьбой на джисоновой кровати, поедая чипсы со вкусом краба, феликс как-то неожиданно понял, что ни у кого из его знакомых взросление не проходит легко. как же чертовски прав ким сынмин! значит ли это, что проблемы в жизни каждого человека — что-то неизбежное, обязательное, само собой разумеющееся? — да, конечно, по-другому и не бывает, — просто ответил джисон, порываясь вытереть жирные пальцы об штаны. сынмин посмотрел на него как-то по-зверски и схватил его за запястье. — не смей при мне вытирать грязные руки об одежду, ты, мелкий грязнуля, — процедил ким. — хорошо-хорошо, не буду, — обиженно протянул джисон. и как только он убедил друга в том, что не намеревается делать «столь мерзкую вещь», он довольно облизнул пальцы. — господи, — завыл сынмин, пихая хозяина комнаты ногами, — какой же ты фу! джисон слабо сопротивлялся и заполнял комнату хохотом, хёнджин смеялся вместе с ним, и даже сынмин, театрально хмурясь ради поддержания образа, вскоре тоже начал хихикать. краем глаза, он заметил, что один ликс сидит с каким-то чересчур загруженным лицом, так и не запустив чипсину в рот. — хэй, что-то случилось? — сынмин легонько толкнул локтем блондина. — не, просто задумался, — улыбнулся феликс, и в его шоколадных глазах затанцевали тёплые искры. сынмин отзеркалил широкую улыбку и приобнял его за плечи. и тогда феликс подумал, что любые проблемы могут быть временными, незначительными, они могут стать миражами прошлого, стираться и забываться. они могут превращаться в песчинки, когда рядом есть люди, готовые помочь тебе или просто пережить вместе с тобой все твои неприятности, находя добрые слова, интересуясь твоим состоянием, просто находясь рядом, защищая тебя силой самых надёжных объятий. пока его семья и его друзья рядом, ему не страшны никакие подростковые кризисы и неопределённость будущего. он преодолеет всё дерьмо не смотря ни на что. — итак, какой сюрприз вы приготовили мне на день рождения? — спросил джисон, болтая ногой. крошки от чипсов украшали его кислотно-оранжевую футболку с риком и морти, ещё немного плед и уголки губ. сынмин в тысячный раз закатил глаза и молча полез за салфетками. — разве это не перестанет быть сюрпризом, если мы тебе расскажем, чел? — хёнджин вскинул бровь, смиряя друга осуждающим взглядом. — справедливо, чел, — передразнил его хан, показывая язык. и новая битва не на жизнь, а на смерть могла бы разразиться в такой прекрасный день, если бы не: — вы все приглашены на наш общий с сони др, кстати, — торопливо сказал ликс, вскидывая руки, — родители сказали, что ждут вас всех в 2 часа, отказы и опоздания не принимаются. джисон, словно ребёнок, захлопал в ладоши, засияв от такой шикарной новости. — рейчел тоже там будет? — заиграл бровями хёнджин, пихая плечом сынмина. — ой, да закрой ты свой рот, — прошипел ким, пряча багровеющие щёки в ладони, — она же старше меня, ещё и сестра фела. — любви все возрасты покорны, — закивал джисон. феликс угрюмо глянул на своего близнеца, а сынмину сказал: — я, конечно, тебя люблю, бро, но сестру свою не отдам, сорян. — да я вообще не собирался- — давай, заливай тут нам, — не успокаивался хёнджин, скача по кровати, — я же видел, как ты на неё смотрел на прошлом застолье. — господи, я сейчас просто уйду отсюда и заблокирую вас всех…