Кто любит дым, дым? Только уставший и одинокий.
Кто любит дождь, дождь? Только те, кто под ним не мокнут.
Кто любит сны, сны? Те, кто здороваются с рассветом.
Кого любишь ты, ты? Расскажи про это.
Та Сторона — «Кого любишь ты?»
Суббота начинается тяжело, потому что Антон засыпает только под утро, всю ночь карауля мирно спящего на своей кровати Арсения. Они не «говорят» о том, что случилось вчера во время просмотра фильма — просто встают и разбредаются по разным углам детского дома. А когда Антон возвращается в комнату, соседа там нет. А поговорить очень даже хочется. Хочется обсудить происходящее и понять, что они будут делать дальше. У Антона от одних только воспоминаний о том, как Арсений прижимался к нему, как плакал на его плече, как засыпал на его груди, как он сам оставлял на чужом лбу лёгкий поцелуй, как зарывался носом в тёмные волосы, как дурманил чужой запах, голова идёт кругом. И такое с ним впервые. Он никогда прежде не чувствовал чего-то подобного даже к Ире, в которую, казалось, влюблён. А понять самого себя слишком сложно. Что всё это значит? Почему каждый раз глядя на Арсения, единственная мысль в голове: «Не проебать»? Он идёт по коридору в сторону столовой, думая о том, что если с Арсением что-то случится, если урод, что убивает детей, сможет добраться до него, то сердце Антона просто не выдержит. Слишком страшно об этом думать, слишком страшно его потерять. Антон, наверное, ни за кого так не боялся.Вы 07:40:
Лис, где ты?
Нам нужно поговорить.
Отправив сообщение, Антон заходит в столовую и оглядывается по сторонам, но тут есть все, кроме нужного ему человека. Следующим пунктом назначения он выбирает комнату Серёжи и Димы, затем — кабинет директора, туалеты, почти все кабинеты и библиотеку. Он заглядывает даже на кухню, но там, кроме Маши и поваров, никого нет. Учителя уже начинают разъезжаться домой на выходные. Двор и парковка понемногу пустеют, а Антон обходит и их тоже. Он не идёт разве что в лес — почему-то уверен, что Арсений бы туда не пошёл. Когда все поиски оказываются тщетными, парень начинает действительно переживать. А вдруг с Арсением всё таки что-то случилось? Вдруг это он, Антон, не уследил и его, так же как и погибших девушек, выкрали из приюта?Вы 8:20:
Арс, это не смешно.
Что за игнор опять? Ответь мне.
Вы 8:21:
Пожалуйста. Я волнуюсь.
— Антох, — его останавливает голос лучшего друга, когда Антон проходит мимо своей спальни, намереваясь проверить всё ещё раз. — Поз, не сейчас, — отмахивается он. — Что-то случилось? — обеспокоено спрашивает Дима, остановившись рядом с ним посреди коридора. — Арс куда-то пропал, — Антон разводит руками. — Я весь детский дом обошёл, каждый угол проверил… Его нигде нет. На какое-то время воцаряется тишина, нарушаемая только нервным сопением Антона. Они оба, наверное, думают об одном и том же, но никто из них не решается сказать это вслух. Это и не нужно говорить, Антон и так всё видит по испуганным глазам друга. — Думаешь, он мог… — слова застревают где-то в глотке, а тело будто током прошибает от охватившего страха. — Нет, Дим, он же не мог… — Так, спокойно, Шаст, — Дима натягивает на лицо непринуждённую улыбку. Видно, что пытается поддержать друга. — Он не мог никуда уйти, он же знает, что нельзя доверять даже знакомым. Всё нормально. Он наверняка просто где-то уединился. Давай обойдём всё ещё раз, ладно? Ты иди в мужское крыло, а я к девчонкам пойду. — Спасибо, Поз, — Антон кивает и спешит в указанном другом направлении, попутно отправляя Арсению ещё одно сообщение:Вы 8:35:
Арсений, я придушу тебя, если узнаю,
что ты куда-то с кем-то ушёл!
Я, блять, не переживу, если с тобой
что-то случится! Можешь мне не верить,
но ответь на чёртовы сообщения. Дай
понять, что с тобой всё в порядке!
Вы 8:35:
Пожалуйста.
Антон идёт в сторону мужских спален, намереваясь заглянуть в каждую из них, а сон, который преследует его всё утро, — ночной недосып даёт о себе знать — снимает как рукой. Его останавливает Павел Алексеевич, который появляется на дороге точно чёрт из табакерки, преградив парню путь. — Пал Алексеич, вы какого хрена так пугаете? — слегка подпрыгнув на месте, спрашивает Антон. — Я думал, вы домой уже уехали. — Шастун, зайди ко мне в кабинет, — просит мужчина. — Да чё я опять сделал-то? — возмущается парень. — Да при чём тут… Блин, Шастун, не беси меня, — Павел Алексеевич демонстративно закатывает глаза. — Я по поводу твоего соседа хотел с тобой поговорить. — А что с ним? Что случилось? — Антон начинает нервничать ещё сильнее, чем прежде. — Пал Алексеич, не молчите! Что с Арсом? Что такое? Мужчина тяжело вздыхает: — Да успокойся ты, истеричка. Я просто его с самого утра не видел. Думал, что ты в курсе, где он. Он просил меня его в город отвезти. — Зачем ему в город? — Антон, кажется, снова лезет совсем не в своё дело, но ему, если честно, глубоко плевать. Важно только понять, что случилось с Арсением. — Да, Господи-боже, какой же ты любопытный, — Павел Алексеевич взмахивает руками так, будто наличие в его жизни Антона — одно сплошное наказание. — Купить ему что-то надо или заехать куда-то, откуда мне знать? Я просто согласился его туда-обратно подбросить… — Пал Алексеич, Шаст, — к ним подбегает взъерошенный и перепуганный до чёртиков Серёжа Разумовский. — Там Арс… и Кирилл с Денисом… они… там… пиздец… — Что? — переспрашивает Павел Алексеевич. — Я ни слова не понял, Серёж. Ты можешь нормально сказать? — Там Кирилл с Денисом новенького в туалете бьют, — выпаливает он. — Мы с Олегом пытались их остановить, но они дверь заперли изнутри… Антон смотрит на Павла Алексеевича, затем на одноклассника и, не помня себя, срывается с места. Он также в полной прострации добегает до туалетов и дёргает за ручку двери, но та не поддаётся. Дёргает снова — снова бесполезно. — Отойди! — приказывает Павел Алексеевич и, когда Антон отходит в сторону, со всего маху ногой бьёт по двери так сильно, что ручка отлетает куда-то, а дверь с грохотом распахивается. Перед их взорами предстаёт ужасающая картина: Кирилл стоит к ним спиной, в то время, как Денис держит за руки сопротивляющегося Арсения, который стоит на коленях. Арсений пытается вырваться, что-то мычит, а Кирилл держит его за волосы, притягивая к своему паху. Когда дверь открывается, они оба дёргаются и поднимают головы на вошедших, а Арсений успевает отползти в сторону. — Вы чё делаете, суки? — рычит Антон. Дальше для него всё происходит как в тумане. Вот он забегает в туалет и видит эту картину. Вот он видит, как Арсений испуганно отползает, забиваясь в угол у одной из туалетных кабинок. Вот он летит на Кирилла и сносит его с ног, садится сверху и начинает вколачивать кулаки в его лицо с такой силой, что костяшки пальцев, которые только недавно зажили до конца, снова начинают кровоточить. Вот он слышит голоса директора, Станислава Владимировича, прибежавшего на шум, и Серёжи Разумовского, которые пытаются до него докричаться. Вот он чувствует на своём плече тяжелую руку — кто-то пытается его оттащить. Но это всё не важно, Антон снова вырывается и снова начинает бить по уже в кровь разбитому лицу одноклассника с таким остервенением, что звуки ударов, наверное, слышны по всему этажу. — Шастун! Антон! Хватит! — кричит Павел Алексеевич, стаскивая его с Кирилла, хватая за лицо, пытаясь привести в чувства и указывая на забившегося в угол, словно побитого испуганного котёнка, Арсения. — Ты сейчас ему нужен. Я с ними разберусь. — Арс… — опомнившись, словно его обливают ледяной водой, Антон подбегает к Арсению, садится рядом с ним на колени и пытается дотронуться, но тот вжимается в кабинку душевой ещё сильнее. — Арсений, это же я, — дрожащим голосом зовёт Антон. — Не бойся… Он смотрит на свои руки, перепачканные кровью — не понятно чьей: своей или Кирилла. Пальцы дрожат в мелком треморе, и ему требуется пара секунд, чтобы совладать с ним. — Арс… — Не… трог… айте… — почти не слышно раздаётся голос, и Антону сперва кажется, что ему послышалось. Но нет. Голос принадлежит Арсению. Тихий. Сорванный. Почти беззвучный, но точно его. Тот, который так хотелось услышать с самого первого дня. — Не… надо… — по щекам градом текут слёзы, Арсений его, кажется, даже не видит, не понимает, кто рядом с ним. — Арсений, — Антон хватает его за плечи и прижимает к себе, так крепко насколько хватает сил. Он гладит парня по спине и волосам, пытаясь успокоить, пока тот брыкается. — Тихо, тихо, это я, Антон. Я не сделаю тебе больно, тише, — шепчет на ухо, прижимая ещё крепче, пока Арсений не обмякает в его руках, пряча лицо куда-то в грудь, надрывно глотая слёзы. — Я рядом, всё хорошо, лис. Теперь всё хорошо. Я тут, с тобой, не плачь. — Ан… тон… — всё так же тихо, шёпотом, говорит Арсений, и слышать своё имя, произнесенное им, так приятно, что сердце щемит. И Антон уверен, что впервые чувствует что-то подобное: будто четырёхкамерный орган и вовсе остановится от переполняющих чувств. Антон кидает взгляд назад, но в туалетах кроме них двоих уже никого нет. Кажется, Павел Алексеевич и Станислав Владимирович уводят Кирилла и Дениса, кажется, даже что-то говорят. Но он не слушает — в голове звучит только тихий голос. Господи, как же он мечтал услышать этот голос. Тогда почему сейчас так больно? Встряхнув головой, Антон снова смотрит на Арсения, который всё ещё прижимается к его груди. Чуть отстранив его за плечи, заглядывая в испуганные, заплаканные глаза, Антон берёт его за лицо, вытирая слёзы с чужих щёк подушечками больших пальцев. — Тебе больно, Арс? Что-то болит? — взволнованно спрашивает он. — Арс, не молчи. Пожалуйста, не молчи. Арсений мотает головой, будто снова теряет способность говорить, и у Антона дыхание перехватывает от страха за него. — Вставай, я отведу тебя в комнату, давай, — он встаёт первым, потянув парня за собой. То, что он заговорил, они обсудят позже. Сейчас Антону просто хочется его успокоить. Хочется показать, что он в безопасности. Что он не один. — Вот так, умница. Точно ничего не болит? Арсений снова мотает головой и прикрывает глаза, вжимая голову в плечи, точно ему стыдно за само своё существование. Антон обнимает его — нежно, трепетно, как что-то невероятно ценное — и ведёт на выход из туалетов.***
Они сидят в полной тишине около получаса. Антон тупо смотрит на Арсения, который сидит забившись в угол своей кровати и закутавшись в плед. Тишина давит. Впервые, с момента их знакомства, она действительно давит так сильно, что хочется выть во всё горло, только бы её нарушить.Вы 9:20:
Поз, отбой тревоги, я нашёл его.
Всё в порядке, не волнуйтесь.
Отправив сообщение другу, Антон снова смотрит на Арсения. Тот прячет глаза, будто боится встретиться взглядами. Кажется, что взгляд у него совсем пустой — смотрит и не видит ничего. А тишина всё продолжает давить. Она проникает под кожу, царапает нервные окончания, заставляет руки дрожать от нервов. Когда это становится невыносимым, Антон поднимается с компьютерного кресла, в котором сидит всё это время, подходит к кровати Арсения, садится на самый её край и несмело улыбается. — Арс, — зовёт он, а голос дрожит, как осиновый лист на ветру. — Как ты? Тишина. Как же она порой, чёрт возьми, пугает. А голубые глаза такие пустые, будто сделаны из стекла. Арсений весь в этот момент будто не живой — хрустальный. Словно и не он это вовсе, а лишь тень того парня, что ярко улыбался ещё совсем недавно. Антон хочет дотронуться до его руки, но парня словно током прошибает: он вздрагивает всем телом, точно одно лишь прикосновение может причинить ему боль. И Антон замирает, так и не решившись притронуться, боясь даже пошевелиться. — Ну ты чего, боишься меня? — дрожащим голосом спрашивает он. — Арс… пожалуйста… я… Ты только скажи, что мне сделать. Хочешь, я уйду? Хочешь побыть один? Снова ноль реакции. Арсений даже глаза не поднимает, глядя куда-то в собственные колени. — Ты меня боишься, — кивает Антон, сам отвечая на свой же вопрос. — Ладно, я… я буду у Димы с Серым, а ты… — он тяжело вздыхает. — Напиши мне, если захочешь поговорить… или помолчать… не важно. Просто дай мне знать, как я буду тебе нужен, хорошо? Договорив, он поднимается на ноги и идёт к выходу, но его останавливает всё тот же почти неслышный голос со стороны кровати Арсения: — Я хочу… чтобы ты остался… — Антон оборачивается, глядя на парня, смотрящего на него с такой мольбой в глазах, что сердце сново стягивает тугим обручем. — Не уходи… они… они все… уходят… все… — по его щекам вновь текут слёзы. — Эй, ну ты чего, лисёнок? — Антон подбадривающе улыбается, снова садится рядом, но дотронуться так и не решается. — Я не уйду, обещаю, я здесь. Можно… — он указывает на свою руку, которой хочет накрыть Арсеньеву, тот кивает. Осторожно, чтобы не напугать, Антон кладёт руку поверх его холодной ладони, поглаживая. — У тебя очень красивый голос, ты знал? Арсений смущается, отводя глаза куда-то в стену, а на щеках проступает лёгкий румянец. — Прости меня, Арс… — За что? — одними губами шепчет парень. — Это ведь всё из-за меня. Кирилл ненавидит меня и вымещает злость на тебе. Они… — в этот раз слёзы текут по щекам Антона, он судорожно вдыхает, пытаясь протолкнуть в лёгкие воздух. — Блять… что они собирались с тобой сделать… — Они бы всё равно не сделали ничего страшнее того, что со мной уже случилось, — Арсений качает головой. — Я… я ведь должен был умереть ещё в тот день, вместе с ними, — он указывает на фотографию родителей. — Арсений, нет. Не говори так… — Почему? Это же правда, Антон. — Арс… — он падает лицом ему в колени, цепляясь руками за одеяло и начинает плакать ещё сильнее. Так, как не плакал уже очень давно. Так, как плачут только в моменты полного отчаяния. Так плачут, когда где-то там, внутри, разрывает от боли. Арсений накрывает его голову рукой, запуская пальцы в пшеничные волосы, поглаживая нежно, трепетно перебирая пряди. — Не плачь, Антон, пожалуйста. Не нужно из-за меня плакать, — просит он, а после тихо продолжает: — Год назад мы с родителями ехали домой в Питер, из деловой командировки в Москве. Шёл дождь, было так мокро… Отец не справился с управлением, машину занесло, и мы вылетели в кювет. Меня вышвырнуло в лобовое стекло. Я сломал руку, четыре ребра и ногу… Я… Антон, я не помню ничего, что было дальше. Я слышал голос матери, она звала меня, а в следующую секунду раздался такой мощный взрыв, что меня отбросило на несколько метров назад… осколки пробили грудь и я… отключился… Арсений всхлипывает, потирая место на груди, где располагаются шрамы, оставшиеся после аварии. А Антон поднимает на него глаза, внимательно слушая каждое слово, крепко берёт за руку, сжимая, и кивает, прося продолжать. — Очнулся я уже в больнице… Кругом врачи… а у меня только одна мысль в голове: «Что с моими родителями?». Мне сообщили, что их больше нет, только через месяц реабилитации. Тогда дядя приехал, сказал, что мама и папа погибли, что теперь я сирота. Я ведь даже на похоронах не был, так и не попрощался с ними. С Павлом Алексеевичем впервые на кладбище побывал, потому что до этого… боялся… Антон снова вспоминает, что забыл о своём обещании поехать на кладбище вместе с парнем. Господи, для него ведь это было так важно, а Антонова дырявая голова, забитая кучей проблем, просто выкинула это из памяти. И это то, чего он себе никогда не простит. — Арс… — Я год живу с мыслью, что… что я должен был быть в этой чёртовой машине в момент взрыва… — у него такой пустой голос, что у Антона мурашки по спине бегут. — Я не должен был выжить. Может… может это судьба так надо мной смеётся? Может сегодня должно было произойти то, чему ты помешал. Может это было бы последней каплей и я, наконец, смог бы… смог бы сделать то, о чём думаю весь этот год, но боюсь… — Ты… — Антон мотает головой. — Нет, нет, нет. Не смей, я не хочу этого слышать. Не смей этого говорить, Арс. — Зачем тебе всё это? Ты же с первого дня носишься со мной, как с писанной торбой, — парень усмехается. — Думаешь, я не понимаю, что всё это из жалости? После той аварии все общаются со мной из жалости. И ты тоже, Антон. Вам плевать на меня, главное свою карму почистить… Я устал от этого, понимаешь? Я от жизни своей устал… — Ты правда так думаешь? Арс, посмотри на меня, — Антон придвигается чуть ближе, сам берёт его за подбородок и слегка приподнимает голову, заставляя смотреть себе в глаза. — Вот так. Слушай, мне жаль, что с тобой всё это произошло, потому что никто не должен через такое проходить, тем более в одиночку. И мне жаль твоих родителей, то, что с ними случилось — ужасно. Но, лис, тебя самого мне не жаль. Потому что единственное, что я знаю на сто процентов — это то, что ты очень сильный. Я общаюсь с тобой не из жалости или что ты там ещё придумал своей невероятной головой, а потому что ты — это ты. Ты весёлый, умный, добрый и искренний. А самое главное — с тобой комфортно молчать. Тишина с тобой будто… правильная? Антон замолкает на какое-то время, внимательно глядя Арсению в глаза, а после подаётся чуть вперёд, прижимаясь своим лбом к его, нежно поглаживая чужие скулы. Отстранившись, оставляет поцелуй на лбу, носу, щеке, несмело прижимается к губам. И это не кажется неправильным или чем-то плохим. Кажется, что так и должно быть. Арсения хочется целовать, его хочется обнимать, хочется прижимать к себе и никогда больше не отпускать. — Антон… — Арсений вцепляется в его руки, будто боясь, что он сейчас уйдёт, а сам расплывается в тёплой улыбке. — Что мы делаем? — Не знаю, лисёнок, — Антон возвращает ему улыбку, неотрывно глядя в голубые океаны, которые будто снова приобретают прежний цвет и тепло. — Не отталкивай меня, Арс. Я хочу быть твоим… другом. Хочу быть рядом с тобой. Хочу, чтобы ты был в моей жизни. — Антон… — парень двигается ближе, притягивая его к себе, и зарывается носом в шею. Они сидят так до тех пор, пока на Антонов телефон не приходит сообщение. Тогда он слегка отодвигается, достаёт гаджет из кармана и напрягается, увидев адресата. Неизвестный 9:50: Ты готов к следующему раунду? Я вот в предвкушении. С удовольствием поиграю с твоим лисёнком. — Шаст, что там? — уточняет Арсений, кажется, заметив, как Антон меняется в лице. — Ничего, лис, всё хорошо. Иди ко мне, — врёт он, снова сгребая парня в объятия. Сам откидывается на стену, позволяя лечь на своё плечо. — Отдохни немного. Всё хорошо.***
Они выбираются из комнаты только к вечеру этого же дня и только для того, чтобы сходить на ужин. Сначала Антону приходится минут десять уговаривать Арсения просто подняться с кровати — они лежат в обнимку, слепившись, как те два пельменя на дне кастрюли, и смотрят «Друзей» — а потом, когда уговоры не срабатывают, он переходит к угрозам. «Я не буду смотреть с тобой кино до конца учебного года, если ты сейчас же не поднимешь свою ленивую задницу!», — вот это срабатывает отлично. Арсений идёт нарочито медленно, будто его ведут не покушать, а на смертную казнь. А потом и вовсе замирает рядом со столовой, слыша оттуда шум и голоса других воспитанников. Тогда-то Антон и понимает, наконец, в чём дело. Он подходит чуть ближе, берёт Арсеньеву руку в свою и, улыбнувшись, кивает на дверь: — Тебя никто не тронет, Арс. Не бойся ничего. Я рядом, помнишь? — шёпотом спрашивает он. Кивнув, Арсений шагает вперёд, заходя в шумное помещение общей столовой. Они берут себе по порции еды и садятся за общий стол к своей компашке. И пока остальные о чём-то оживлённо болтают, Арсений упорно прячет глаза, явно не желая, чтобы кто-то узнал о том, что он заговорил или о том, что случилось в мужском туалете. А Антон разглядывает его, даже не боясь того, что кто-то заметит этот изучающий взгляд. Ему нравится смотреть на Арсения, хочется слушать его голос, нравится видеть его улыбку, держать его за руку и безумно, до зуда под лопатками, хочется его снова поцеловать. Эта мысль прошибает голову так резко, точно патрон, выпущенный из винтовки. И если ещё месяц назад Антон бы сам себя возненавидел за это желание или посмеялся бы над самим собой и одной только мыслью о таком, то сейчас ему абсолютно не смешно. Сообщение от убийцы заставляет его посмотреть на всё это с другой стороны. Что если с Арсением что-то случится? Что если Антон так и не успеет сказать ему то, что должен? А сказать нужно много, так много, что с ума сойти. Господи, как же он боится за каждого, кто сидит за этим столом. Что если этот психопат-убийца действительно захочет причинить вред кому-то из его друзей? Зачем он вообще это делает? Что ему нужно? Какой, к чёрту, следующий раунд? Кого он убьёт в этот раз? Антон осматривается вокруг, пытаясь понять, все ли воспитанники на месте, но не может сосредоточится ни на чём, кроме Арсения. Кажется, что отвернись он хоть на секунду, и парень исчезнет — пропадёт так же, как Вика и Надя. А эта мысль вселяет страх — всепоглощающий ужас, такой, что пальцы рук дрожат от осознания того, что он может не уследить за друзьями, за Арсением. — Антося, пливет! — к ним подбегает Вася, уже привычно забираясь на Антоновы колени. — Пливет, лебята! — Привет, бандит, — Антон улыбается, усаживая мальчика поудобнее. — Как дела? Мне тут птичка напела, что ты двойку по математике получил. Это правда? — Какая плативная птитька, — насупливается Вася. — Затем она залуется? — Ну, это же птица-говорун, — в разговор вмешивается Оксана, тепло улыбаясь. — Она следит, чтобы ты хорошо себя вёл. Её Антоша попросил. — Да я холосо себя веду, это математика васа дулацкая, — пыхтит мальчик. — Оценку нужно исправить, — назидательно говорит Антон, приняв серьёзный вид. — Я заберу тебя к себе ночевать, если ты получишь пятерку. Договорились? Ты же хочешь посмотреть со мной и Арсением мультики? — Хотю! — Вася радостно хлопает в ладоши, и уточняет, чуть понизив голос: — Антось, а потему Алсений такой глустный? Алсений, тебя кто-то обидел? Хотес я ему накафтыляю? Все, кто сидит за столом, хором смеются, включая и Арсения, который, наконец, поднимает глаза на друзей. Он смотрит на Антона с немой просьбой, которую не нужно озвучивать, чтобы стало понятно, чего именно он просит. — Никто его не обижал, Вась, — улыбается Антон. — Он просто тоже получил двойку, вот и грустит. Но вы же оба умные мальчики, да? Исправите оценки? Вася кивает: — Да. — Отлично. А теперь иди за свой стол, бандит, — Антон подталкивает мальчишку, чтобы он слез с его колен. — Иди-иди, нам с друзьями нужно поговорить. Вася снова понятливо кивает и убегает к своему столику. — Так что сегодня случилось? — уточняет Дима. — Я Кирилла видел, у него на роже живого места нет, а Воля их в комнате запер. Это как-то связанно с тем, что мы Арса по приюту полдня искали? — Нет, не связано, — коротко отвечает Антон, пряча от друзей разбитые костяшки пальцев. — Давайте не будем об этом говорить. Тем более у нас есть проблема поважнее. — Например? — уточняет Серёжа. Антон глубоко вдыхает, перед тем как сказать: — Мне снова писал этот психопат… Дима от неожиданности выплёвывает компот обратно в стакан. — Что писал? — спрашивает он, ошарашено глядя на друга. — Что он готов к следующему раунду, — Антон трёт виски. — Что бы это не значило. В память возвращается сон, который снится ему перед каждым убийством. Антон снова смотрит на Арсения и поверить не может в то, насколько тот невозможно красивый. И единственная реакция на все эти мысли — страх. Потому что он не понимает ровным счётом ничего, потому что всё это неправильно. Потому что он не должен думать о новеньком в таком ключе. Потому что у него есть девушка, за которую тоже нужно переживать, которая тоже может быть в опасности. Потому что ему нравятся девушки — всегда нравились. А потом он переводит взгляд на Иру, сидящую за соседним столом, и понимает, что дело вовсе не в девушках, парнях и его собственном отношении к этой ситуации. Ира всё ещё остаётся привлекательной, он всё ещё хочет заниматься с ней сексом, хочет её. В этом, кажется, и есть разница — Арсения хочется рядом, ближе к себе, чтобы никто больше не смел его тронуть и обидеть. Дело именно в Арсении. Что если этот сон снится ему на протяжении всей его жизни не просто так? Может сон — ключ к разгадке того, кто убивает детей и почему. Может именно Арсений сможет ответить на эти вопросы. Антону бы ответ хоть на один из тысячи вопросов. Жить и дальше, не понимая, что происходит, просто невыносимо. — Привет, Антош, — Ира, будто прочитав его мысли, тут же оказывается рядом, целуя в щёку так, будто между ними не было ссоры из-за Арсения. — Привет, ребята. Тош, я соскучилась, давай проведём вечер вместе, а? — Привет, — хором отвечают все, кроме Арсения, что по-прежнему делает вид, что не может говорить, только глядит на девушку исподлобья. — Привет, — криво улыбается Антон, а самому тошно становится от фальши в собственном голосе. — Конечно, давай, — и соглашается только потому, что хочет выкинуть из головы мысли об Арсении. Он не имеет права портить парню жизнь из-за своих глупых недочувств. Уверен, что если переключится на Иру, то всё снова станет нормально, он сам снова станет нормальным. — Тогда жду тебя сегодня, после отбоя, — девушка снова чмокает его в щёку, сияет яркой улыбкой и скрывается из столовой. — Так что мы будем делать с этим сообщением? — уточняет Катя, которая до этого молча наблюдала за всем, что происходит за их столом. — Не знаю, — Антон качает головой, внимательно глядя на Арсения. — Ребят, пожалуйста, будьте начеку и не доверяйте никому, хорошо? Тут вообще никому нельзя верить, похоже. Убийца следит за нами, знает каждый наш шаг. Уверен, он знает, что мы делаем прямо сейчас. Прошу вас, давайте без глупостей… Арсений так резко вскакивает из-за стола, что тот слегка отъезжает в сторону, отчего сок в стакане Серёжи расплёскивается по белоснежной скатерти. Парень кидает взгляд, полный холодных искр, на Антона и тут же уходит из столовой. — Ну и что это, блять, было? — удивлённо спрашивает Серёжа, стряхивая с руки капли сока. — Без понятия, — врёт Антон. Ну а что он может им сказать? Что он полный кретин, который вечно всё портит? Чёрт, даже этот убийца сказал, что всё это дерьмо происходит из-за него.***
Антон бежит по лесу. Несётся со всех ног, цепляясь ногами за корни деревьев, торчащие из-под земли, ударяясь лицом и голыми руками о ветки деревьев, напоминающее лапы каких-то монстров, скользя на сырой траве… Сердце заходится в бешеном ритме, но не от бега — от ужаса. Антон знает, чувствует каждой клеточкой своего тела, что за ним кто-то бежит… Среди деревьев мелькают лишь тени преследующих его врагов. Сколько их там — пять, десять?… Беги, беги, не смей останавливаться, ты должен выжить, у тебя есть, ради кого жить, твердит он себе… Одна из веток, хлестнувшая по руке, оставляет на предплечье кровавый порез, и парень кривится от боли… Тени за стволами деревьев по обеим сторонам от него начинают мелькать ещё ярче — они почти догнали его — и теперь он отчетливо слышит их вой, загробные завывания смерти… Антон поднимает глаза и застывает от ужаса: прямо напротив него, рядом с одним из деревьев, стоит тёмноволосый парень… «Помоги мне»… Сзади незнакомца вырастает одна из чёрных теней, которые гнались за Антоном… — Нееееет!… Антон подрывается на кровати. Сердце заходится в бешеном ритме, руки дрожат, по вискам стекает испарина, а в горле пересыхает так сильно, что не получается протолкнуть ком, вставший поперёк. Ему требуется пара минут, чтобы прийти в себя и понять, где он находится. Осмотревшись, он вспоминает, что не пошёл вечером к Ире, вместо этого вернулся в комнату и тут же уснул, не дождавшись возвращения соседа. А когда глаза привыкают к темноте, он понимает, что Арсения в комнате нет, его кровать находится в том же состоянии, в котором они бросили её вечером. — Чёрт, Арс… — Антон нащупывает на тумбочке свой телефон и набирает номер парня, а в ответ лишь короткие гудки. — Арс… Твою мать, возьми же трубку. Чёрт, чёрт, чёрт… Пожалуйста… Вскочив с кровати, Антон наспех натягивает на себя одежду и выбегает из комнаты так быстро, как только может. Он несётся по коридору, к спальне друзей, а в голове стучит от страха. Как он мог не уследить? Как мог уснуть и не присмотреть за Арсением, после того сообщения убийцы? — Ребят! Подъём! — он забегает в комнату Димы и Серёжи, которые мирно спят на своих местах. — Просыпайтесь! Быстро! — Шаст? — растерянно спрашивает Дима, отрывая голову от подушки и ища на тумбочке свои очки. — Что случилось? — Парни, вставайте. Пожалуйста. Мне ваша помощь нужна, — тараторит Антон, когда просыпается и Серёжа. — Арс пропал… Мне снова этот сон снился… Его нет в комнате со вчерашнего вечера… Мы должны его найди… Пожалуйста… — Тихо, Шаст, тихо, — Серёжа встаёт и начинает быстро одеваться, не задавая лишних вопросов. А после подходит к другу, берёт его за плечи и заглядывает в глаза. — Дыши, Тох, всё нормально. Мы найдём его. — Да ни хрена не нормально! Как вы не понимаете? Это он, он же убьёт его… — вырвавшись, начинает кричать Антон. — Шаст, — Дима, который тоже уже оделся, подходит к ним. — А ну успокойся. Ты истерикой Арсу не поможешь. Где нам его искать? Куда идти, ты знаешь? — Нет… — Ладно, — Серёжа кивает. — Сохраняем спокойствие, ребят. Пойдём в лес и будем искать везде, где только можно. Шаст, набери ещё раз Арсу, рано или поздно он возьмёт трубку. Идём? Они выходят из комнаты, затем покидают детский дом и направляются в сторону старого кладбища. Охранник тусуется где-то на заднем дворе, но они всё равно стараются быть тише, только бы их не заметили. Только бы не помешали, не остановили. Если кто-то их увидит, то запрут в комнате и тогда Арсению никто не поможет. Лес кажется ещё темнее, чем прежде, сегодня его не освещает даже лунный свет, поэтому Серёжа подсвечивает дорогу фонариком от своего телефона, пока друзья без остановки набирают номер Арсения. Но на том конце слышна только тишина, до тех пор, пока на телефон Антона не поступает входящий вызов. — Ребят, это он… — Антон поворачивает мобильный экраном к друзьям, показывая, что звонит неизвестный номер, а после берёт трубку, прочищая горло, перед тем как ответить: — Алло. — Привет, Антон Шастун, — раздаётся на том конце. — Ты уже ищешь тело? — Слушай сюда, говна кусок, если ты хоть пальцем тронул Арса… — злобно начинает парень, но его перебивают: — Прибереги свою браваду для кого-нибудь другого, — усмехается убийца. — Тело на опушке, недалеко от реки. Сходи туда, посмотри на своего друга… — Нет… — Антон прижимает телефон к уху сильнее. — Я найду тебя и прикончу. Слышишь? — Очень смешно, — собеседник действительно смеётся. — Кажется, мне пора идти. Ещё услышимся, Шастун, — договорив, он сбрасывает звонок. — Блять! — не став ничего объяснять друзьям, Антон срывается с места, и те бегут за ним. Он несётся по лесу не помня себя, бежит так быстро, насколько хватает сил. А в голове лишь одна самая страшная мысль: «Не уберёг». Они выбегают на опушку и замирают все втроём. Территория оцеплена, рядом стоят две полицейские машины, скорая и машина Павла Алексеевича. Сотрудники органов снуют туда-сюда, медики о чём-то переговариваются. А в самом центре, накрытое чёрным мешком, лежит тело. — Нет, Арс… — Антон пытается пробежать под оцеплением, но его перехватывает полицейский. — Отпустите меня! Дайте пройти! Отпустите! — начинает кричать, пытаясь вырваться. — Пожалуйста… — Шастун, Позов, Матвиенко! — к ним подбегает Павел Алексеевич, который до этого разговаривал с другими представителями органов. На мужчине нет лица, мешки под глазами, кажется, стали ещё больше, как и количество морщин. — Отпустите его, — просит у полицейского, а затем снова переключает внимание на своих воспитанников. — Что вы тут делаете? — Кто это? — Дима указывает на труп, который двое медиков грузят на носилки. — Павел Алексеевич, ответьте! Кто это? Мужчина качает головой: — Ребят, вам нужно вернуться в детский дом… — Да ответьте вы ему на вопрос! — рявкает Серёжа. — Пожалуйста, — Антон снова пытается прорваться за оцепление, но в этот раз его перехватывает Павел Алексеевич. — Пожалуйста. Кто это? Это Арс? — Шастун! Смотри на меня! — мужчина хватает его за плечи, встряхивая. — Это Игорь Прокофьев. С чего вы взяли, что это Арсений? Антон вырывается из чужих рук, делает пару шагов назад, опирается спиной о дерево и сползает на холодную влажную землю. Дышать становится легче, но зыбкий страх всё ещё сковывает конечности и не даёт мыслить здраво. Это не Арсений. — Где тогда Арс? — спрашивает Дима, присев на корточки рядом с лучшим другом. — Нужно найти его, — Антон смотрит на друзей испуганно, почти умоляюще. — Я должен его найти.***
Антон не спит всю ночь, он тупо пялится на пустую кровать Арсения, пытаясь понять куда тот пропал. Он всё время ждёт, что дверь откроется и парень зайдёт в комнату, улыбнётся, скажет, что всё хорошо, а Антон прижмёт его к себе и больше ни за что не отпустит. Но Арсений не приходит, а ночь кажется слишком длинной. И мысли пугают до чёртиков, и каждая из них страшнее предыдущей. Что если Арсений уже мёртв? Утром Антон еле сползает с кровати, проходится по приюту, надеясь найти Арсения хоть где-то, но всё бесполезно. В душе и столовой его нет, как и в других помещениях детского дома. Павел Алексеевич заверяет, что полиция уже начала поиски, а легче от этого не становится. Весь первый урок проходит как в тумане, потому что слушать учителей или ещё кого-то нет сил и желания. Хочется просто сбежать, спрятаться, чтобы никто не нашёл. Чтобы немного побыть одному и подумать. После урока алгебры Антон снова обходит весь приют, в чём ему помогают друзья, он заглядывает в каждую комнату, проверяет каждый угол и достаёт, наверное, всех, кто попадался на пути с вопросами о том, не видели ли они Арсения. Ответ ожидаемо один и тот же: «Не видели». К обеду, когда всё ещё нет никаких новостей, Антон накручивает себя так, что вообще не может найти себе места. Сидит в столовой как на иголках, так и не притронувшись к еде, и без конца крутит в голове страшные мысли. Он думает о том, что с Арсением мог что-то сделать убийца, что он сейчас лежит где-то взаперти и нуждается в помощи, но никто не приходит. Думает, что он просто сбежал. Тысячу раз набирает его номер и слышит одно и тоже сухое: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Думает, что Арсений может быть уже мёртв, и от этого желудок скручивает спазмами. Он думает и о том, что должен был вчера побежать за ним, должен был поймать его за руку, притянуть к себе и не отпускать. Должен был поцеловать, сказать, что на самом деле твориться в душе, когда он смотрит в его голубые океаны, как тепло на сердце от этого весенне-осеннего имени, как сильно хочется быть рядом. Сказать, что он никогда не позволит ему остаться одному, что никогда не бросит, что всегда будет рядом. А теперь всё, что ему остаётся — бродить по детскому дому тенью и молиться всем Богам, в которых он даже не верит, чтобы с Арсением всё было хорошо. Пожалуйста. Не выдержав всех этих мыслей и раздирающий изнутри тревоги, Антон отправляется в кабинет Павла Алексеевича и, постучав, заходит, даже не дожидаясь приглашения. Мужчина сидит за своим столом, разговаривая с кем-то по телефону, и тут же сбрасывает трубку, когда видит воспитанника. — Шастун? — удивлённо спрашивает он. — Ты чего так врываешься? Что случилось? — Кроме того, что Арсений пропал, а вы сидите на месте? — с вызовом говорит парень. — Ничего! — Шастун… — Когда вы видели его в последний раз? — не дав мужчине договорить, в лоб спрашивает Антон. — Ты меня в чём-то обвиняешь? — Павел Алексеевич приподнимает бровь, внимательно глядя на него. — Только в бездействии, — Антон ведёт плечами, без приглашения усаживаясь в кресло напротив собеседника, — пока что. Так когда вы видели Арсения в последний раз? — Шастун, давай ты мне расскажешь, что происходит, а я постараюсь помочь, — Павел Алексеевич встаёт с места и, обойдя свой стол, садится на его край. — Как вы с друзьями каждый раз оказываетесь на месте преступления? Откуда вам известно, где будет находиться следующее тело? Что ты вообще обо всём этом знаешь? — Вы не ответили на мой вопрос, Пал Алексеич, — напоминает Антон. — Как и ты на мои, — кивает мужчина. — Ладно, — парень поднимается с места. — Я сам пойду искать Арсения, раз вам плевать на него. — Я уже говорил тебе и твоим друзьям, что вы никуда не пойдёте! — Павел Алексеевич ловит его за руку. — Антон, мои воспитанники умирают. Пожалуйста, если ты что-то знаешь, расскажи мне. Я тебе не враг. Ты хочешь помочь своему другу или нет? — Месяц назад, мне стали приходить сообщения, с неизвестного номера, — сдаётся Антон. А после рассказывает всё, что происходило с ним и друзьями. Не скрывает ничего, даже того, что Арсений снова может говорить и что, если он и сбежал, то это его, Антона, вина. Павел Алексеевич слушает внимательно и не перебивает, до тех пор, пока парень не заканчивает рассказ. — Ты знаешь, кто этот человек? — спрашивает он. — Нет, — Антон качает головой. — Его сообщения и звонки снова пропали, я не понимаю, как он это делает. Я ни на секунду не выпускал телефон из рук… Прошу вас, Пал Алексеевич, скажите, когда вы в последний раз видели Арса. Это важно. — Днём, когда мы его в туалете с Кириллом и Денисом нашли. Потом, в столовой, он с вами сидел, — мужчина вздыхает. — Ты правда думаешь, что он мог сбежать, потому что обиделся на тебя? Антон обречённо вздыхает: — Не знаю… Я не знаю… — Это ещё не всё, Антон. Арсений писал мне вчера вечером, спрашивал может ли он съездить в квартиру родителей. А я рассказал ему, что квартира продана за долги… — Погодите, что? — Антон аж воздухом давится. — Вы в своём уме вообще? Зачем вы ему это сказали? Он же… он каждый день писал мне, что как только уйдёт отсюда, вернётся в родительский дом… Он… дядь Паш… — он оседает обратно в кресло. — Арс жить не хотел из-за того, что с ними случилось… Перед его глазами начинают появляться страшные образы того, как Арсений сам с собой что-то сделал. От этого начинает трясти ещё сильнее, а голова идёт кругом. — Пожалуйста, дядь Паш. Я должен его найти, я не могу сидеть сложа руки. Пожалуйста… — Его ищет полиция, — мужчина разводит руками. — Чем ты можешь помочь? — И скольких пропавших детей нашла ваша полиция? — Антон смотрит ему в глаза. — Мы с вами оба знаем, что им нет никакого дела до нескольких погибших сирот. Мы с ребятами знаем лес как свои пять пальцев, позвольте нам пойти и поискать его. Идите с нами, если хотите. Прошу вас, я… я не могу его потерять… — Хорошо, — сдаётся Павел Алексеевич. — Я соберу поисковую группу, будем выдвигаться через час. Прочешем лес, я позвоню своему знакомому из Питера, он посмотрит не появлялся ли Арсений в родительской квартире. Только я прошу тебя, Шастун, без самодеятельности. — А что, если это Кирилл и Денис с ним что-то сделали? — эта мысль заставляет содрогнуться. — Я прикончу их! — Успокойся, — Павел Алексеевич останавливается, когда они оба выходят в коридор. — Они не могли с ним ничего сделать. — Да откуда вам знать? — нервно выкрикивает парень, выходя из себя. — Потому что я их исключил! — рявкает мужчина. — Их ещё вчера вечером увезли в другой детский дом. Тебя не удивило, что их не было на уроках и в столовой? Ты правда думал, что я оставлю всё это просто так? — Нет, я… — Антон виновато опускает глаза в пол. — Простите. — Не переживай, Шастун. Мы найдём Арсения, обещаю. Он не мог далеко уйти, и он не идиот, чтобы уйти с убийцей. В лесу по ночам тепло, так что ничего плохого с ним не случилось, — Павел Алексеевич хлопает его по плечу. — Не впадай в панику, Антон, хорошо? А теперь иди и жди меня в холле, я соберу учителей и учеников, пойдём на поиски.***
Антон минут пятнадцать топчется по холлу, кусая губы в кровь, нервно сжимая и разжимая кулаки так, что руки начинает сводить, а губы — саднить. В голове всё продолжают всплывать самые страшные картинки того, что могло произойти с Арсением, и от этого нервы на пределе. Он уже намеревается пойти за Павлом Алексеевичем и поторопить его, когда в дверях детского дома показывается знакомая тёмная макушка. У Антона сердце от этого делает такой кульбит, что болью отдаётся где-то в грудной клетке. Арсений нервно осматривается по сторонам, похоже, надеясь, что его никто не заметит. Спойлер: у него ни черта не выходит. Антон смотрит, как тот топает вверх по лестнице, а потом идёт за ним. После того, что этот неадекватный устроил, единственное желание — настучать по его бестолковой голове, чтобы больше и мысли не приходило сбегать и пугать так сильно. Быстро набрав сообщение Павлу Алексеевичу о том, что пропажа нашлась сама, и чуть позже будет доставлена к нему на ковёр, Антон убирает телефон в карман джинс. — Арсений, мать твою! — он залетает в комнату следом за парнем, громко хлопнув дверью. — Ты где шлялся, придурок недоделанный? — Не кричи, — кривится Арсений. — Не кричать? Не кричать? — Антон давится словами. — Да ты в своём уме вообще? Ты хоть представляешь, что я тут себе надумал? Тебя со вчерашнего вечера не было! Ты нахуя сбежал? Я… я чуть, сука, с ума не сошёл! Где ты был? Арсений оборачивается к нему, сложив руки на груди: — Антон, я не хочу сейчас разговаривать. Я устал… — Тогда заткнись, нахуй, и слушай меня! — рявкает парень. — Тебе что, пять лет? У нас даже первоклашки не убегают, а ты… ты… Дебил ты, безмозглый! Мы вчера ещё один труп нашли, думали, что это ты! Я, блять, весь приют три раза обошёл, заебал всех расспросами о тебе. Потом к Воле пошёл, рассказал ему всё, только чтобы он помог тебя, придурка, найти! Мы, сука, поиски в лесу собирались организовать, потому что думали, что ты заблудился! — Шаст, — Арсений делает шаг к нему, протягивая руки, но Антон отходит назад, не позволяя к себе притронуться. — Молчи, Арс, лучше молчи, потому что я сейчас готов придушить тебя голыми руками, — сквозь зубы цедит он. — Просто заткнись… — Антон… — Замолчи! — Антон хватает его за руку и, потянув на себя, прижимает спиной к стене, удерживая всем корпусом. Он сжимает руку в кулак занося её назад, а после впечатывает в стену, за головой парня. — Закрой рот, Арс! Я ничего не хочу слышать! Он заглядывает в голубые глаза, которые смотрят на него с лёгким испугом и такой явной тоской, что становится физически больно в районе грудной клетки, где четырёхкамерный пытается вырваться на волю. — Антон, пожалуйста… — снова пытается Арсений, стоя при этом смирно, пока рядом с его головой снова не врезается кулак. Тогда он вздрагивает, вжимаясь спиной в холодную стену сильнее. — Я думал, что этот урод с тобой что-то сделал, или ты сам с собой что-то сделал… — перебивает его Антон, снова ударяя в стену кулаком, а голос предательски дрожит. — Думал… думал ты лежишь сейчас где-то в лесу, не можешь встать, нуждаешься в помощи, а я… я не могу тебе помочь. Не могу тебя найти. Я… Блять, я так испугался, Арс. Так боялся, что ты умер… — Может, так было бы лучше? — парень на него не смотрит больше, куда угодно, но только не на него. — Что ты такое говоришь? Ты… — Антон перехватывает его за плечи и встряхивает так сильно, что тот слегка бьётся головой о стену позади, сморщив нос и зашипев от боли. — Что ты несёшь, дурак? Кому было бы от этого лучше? Кому, Арс? — Мне! Тебе! Всем! — сорванным голосом, выкрикивает Арсений. — Антон, у меня ведь никого нет, понимаешь? У тебя есть друзья, Ира, а я один. Я, блять, никому не нужен, потому что я обуза. Сирота, у которой теперь даже дома нет… — Замолчи, — Антон сжимает его толстовку сильнее, сминая ткань в руках, снова заглядывая в глаза. — Не смей так больше говорить и думать. Слышишь? Не смей. Ты не один. Они стоят молча глядя друг другу в глаза, ещё какое-то время. А после Антон перекладывает правую руку с Арсеньева плеча, ему на затылок, чуть притягивая ближе к себе. Их лица находятся на расстоянии пары сантиметров, так, что Антон ощущает чужое дыхание на своих искусанных в кровь губах. Он прикрывает глаза, подаётся чуть вперёд и дотрагивается своими губами до губ Арсения — легко, почти невесомо. — Антон… — слегка испуганно зовёт Арсений, пытаясь отстраниться. — Молчи… — шепчет тот, утыкаясь лбом в его лоб, всё ещё держа правой рукой его затылок, а левую медленно перекладывает на скулу, поглаживая. — Не надо, Антон… не делай этого снова. Убери… руки… — голос дрожащий, почти умоляющий, но Антон только мотает головой: — Нет, — тихо говорит он. — Нет, я не хочу тебя отпускать. Не хочу, Арс, я не могу… Антон снова заглядывает в голубые океаны, пытаясь прочитать ответ по ним. Арсений стоит неподвижно, только рукой сжимает его кофту на спине, притягивая ближе к себе, будто боясь, что он сейчас действительно уйдёт. Антон кивает, понимая всё по глазам. Он прижимается к чужим, таким желанным нежным губам страстно, настойчиво, утягивая в долгий глубокий поцелуй. Пальцами массирует чужой загривок, зарываясь в отросшие волосы, пытаясь успокоить дрожь в теле парня. Арсений стонет в поцелуй, когда вторая Антонова рука спускается вниз, чуть сжимая бедро. Они отстраняются друг от друга через минуту, но только для того, чтобы отдышаться и снова слиться в долгом поцелуе. Арсений дрожит всем телом, точно, наконец, дорвался до ласки, которой ему так не хватало. А Антон готов дарить ему эту ласку, только бы знать, что он в порядке, что он рядом и никуда не денется. — Не отпускай, — шепчет Арсений, перехватив Антона за шею, прижимаясь к нему всем телом, обнимая до хруста костей. — Не отпускай меня, Антош, — и это ласковое «Антош», как током прошибает, отчего в этот раз тихо скулит сам Антон. — Арсений, — он утыкается в его плечо, зарываясь носом куда-то в капюшон толстовки, проводя губами по шее, усыпанной родинками, вдыхая его запах полной грудью. От Арсения пахнет улицей, ментоловым гелем для душа и кедровыми духами, которыми тот постоянно пользуется. И эти запахи так срывают крышу, что в глазах плывёт. — Не убегай больше и не… не смей думать о всякой ерунде. Ты мне нужен, лис, так сильно нужен. Пожалуйста, не смей больше оставлять меня. Антон подхватывает парня под бёдра, усаживая на край компьютерного стола, запуская руки под его толстовку, нежно поглаживая рёбра, и снова прижимается губами к нежной шее, оставляя на ней еле заметные красные следы, срывая с Арсеньевых губ тихий скулеж. Осмелев, Антон тянет толстовку парня вверх, намереваясь снять её, потому что на Арсения хочется смотреть. Им хочется любоваться. Хочется до исступления, до слёз. Но парень перехватывает его руки, испуганно заглядывает в глаза и мотает головой. — Антон, я… — он смущается ещё сильнее, опуская взгляд себе в ноги. — Ты всё ещё боишься меня? — улыбается Антон, спрашивая это со всей нежностью, которая накопилась внутри, а Арсений снова отводит взгляд, снова глядя куда угодно, только не ему в глаза. — Эй, я не сделаю ничего из того, что тебе не понравится. Не бойся меня, пожалуйста. — Дело… не в этом, — парень снова мотает головой. — Там же эти шрамы… они… уродливые, я… — Арс, — Антон целует его в кончик носа, тепло улыбаясь, снова тянет толстовку вверх. И на этот раз Арсений поддаётся, помогая себя раздеть, но тут же прикрывая голое тело руками. — Лисёнок, убери руки, пожалуйста, я хочу посмотреть на тебя. — Антош… Антон вздыхает: — Я ведь уже видел твои шрамы, Арс, в чём дело? Арсений ведёт плечами: — Не так… близко? Антон снова вздыхает, берёт парня за запястья и сам убирает его руки, заводя их за спину, перехватывая в замок. Он замирает на какое-то время, кажется, даже дышать перестаёт оттого, насколько Арсений красивый. Светлая гладкая кожа усыпана родинками, линии мышц рисуют нечёткие очертания пресса, от пупка вниз идёт тонкая дорожка волос. И никакие шрамы не могут изменить того, что этот парень невероятный. Улыбнувшись уголком губ, Антон невесомо касается пальцами самого большого шрама, расположенного в центре груди, а Арсений закусывает губу, не отводя теперь от него внимательного взгляда. Антон подаётся чуть вперёд, придвигаясь ближе, оказываясь между разведенных Арсеньевых ног, и касается шрама губами, заставляя парня вздрогнуть всем телом и тихо заскулить. — Ты такой красивый, лисёнок, — шепчет Антон, оставляя поцелуй на следующем шраме, размером чуть меньше. — Такой невозможно красивый, — повторяет он, двигаясь поцелуями по остальным кривым шрамам, поднимаясь вверх, по всей груди, шее, к губам. Арсений дышит слегка загнанно, вздрагивает на каждом прикосновении, цепляется пальцами за Антоновы плечи и закусывает губу, чтобы сильно не шуметь, когда с губ срывались то полустоны, то полускулеж. Антон улыбается снова, отстранившись и глядя на него, не в силах даже глаз оторвать, потому что всё, что он говорит — правда. Потому что Арсений невероятно красивый. — Антош… — дрогнувшим голосом, зовёт Арсений, плавясь от прикосновений. На его глазах выступает влага, и Антон тут же собирает её губами, не давая покатиться по щекам. — Ты очень мне нужен, Арс, запомни это, — он целует его в губы. — Больше никогда не убегай и не говори таких вещей. Понял? Арсений кивает, прижимаясь лбом к его лбу. А Антон снова подхватывает его на руки, доносит до кровати и, уложив, целует в кончик носа. — Отдохни немного, потом мы с тобой поговорим о том, где тебя носило, — снова поцелуй, в этот раз в губы. — Я скоро вернусь, лисёнок, — и чмокнув в лоб, выходит из комнаты.