Если у меня тебя заберут,
Это значит мне перекроют воздух
Ты — моё дыхание, тобой живу,
Кто-то же рассыпал по небу звёзды
Мот — «По душам»
— Пал Алексеич, — Антон врывается в кабинет директора, даже не удосужившись постучаться. На улице едва наступило утро, а ему так не терпится обсудить то, что он вынашивает в голове уже пару недель, с того самого момента, как открыл глаза в больничной палате. Дальше тянуть со всем этим просто нельзя, он должен сделать выбор и решить, что для него важнее: понять, кто убивает детей или спасти то единственное ценное, что есть в его жизни. — Где пожар, Шастун? —мужчина снимает очки, вопросительно установившись на своего воспитанника. — Что? Какой ещё пожар? — не понимает Антон. — Просто так бегают и орут, только если что-то горит, — усмехается Павел Алексеевич. — Или тебе опять что-то приснилось? Пожалуйста, скажи, что нет. Мне кажется, я этого не вывезу, — и голос делается таким уставшим, что ясно сразу — правда не вывозит, устал, выбился из сил от этого постоянного топтания на одном месте. — Нет, нет, дядь Паш, — Антон подходит ближе, поднимая руки в примирительном жесте. — Не волнуйтесь, всё нормально. Никто, пока что, не пропадал. Надеюсь, конечно, что и не пропадёт. Я как раз об этом и пришёл поговорить. — Что ж, присаживайся, — кивает мужчина, указывая на стул напротив своего стола. — Как ты себя чувствуешь вообще? Антон садится, но отвечать не спешит. Он и сам не знает, как чувствует себя. Физически, вроде, отлично, а вот морально — ужасно. С того пожара в церкви прошло две недели, он вернулся в «Остров» пять дней назад, провалившись в больнице кучу времени. Он бы и рад ответить что-то вроде: «Да не переживайте, дядь Паш, всё просто прекрасно», а потом поболтать о своей успеваемости или ещё о чём-то, что не подразумевает разговора по душам, но это будет ложью и на это нет времени. Одноклассники, ставшие свидетелями пожара, понемногу успокаиваются, хотя каждый, наверное, испытывает странное чувство, будто за ними постоянно кто-то следит. Антон испытывает точно — он каждой клеточкой тела ощущает не только эту слежку, но и взгляды остальных, направленные на себя. Теперь каждый обитатель детского дома чётко и ясно понимает, что вся эта история как-то связана с ним, и всё благодаря Ире, которая неизвестно откуда нашла информацию про отца Антона, решив, судя по всему, что все должны об этом знать. Кукловод будто ушёл в подполье. После той их мимолётной встречи в больнице он больше никак не даёт о себе знать, и Антон понятия не имеет, хорошо это или плохо. Может, это затишье перед бурей? Может, он готовиться похитить кого-то ещё? Собственно, думать об этом не хочется совсем, но Антон всё одно думает, с завидным упорством. Каждый раз успокаивает себя тем, что пока не случилось плохого, нужно думать о хорошем, но это не помогает. — Я слушаю тебя, — Павел Алексеевич встаёт с места и, привычно обойдя свой стол, усаживается на его край. — Даже не знаю, как вам всё это сказать, — Антон вздыхает тяжело. — Знаю, что это прозвучит странно. Может, даже дико и неправильно, но… — он трёт виски, пытаясь собраться с мыслями. Чёрт, он готовил эту речь несколько дней, какого чёрта она даётся так тяжело? — Вы всё равно меня выслушайте, ладно? Я не знаю, кому ещё могу это вот так спокойно рассказать, поэтому… — Шастун, не заставляй меня нервничать, — просит Павел Алексеевич. — Говори, что стряслось. — Хорошо, — Антон кивает. — В общем, я хотел бы, чтобы вы перевели меня и Арсения в другой детский дом. — Что? — переспрашивает мужчина, точно не расслышав. — Я хочу забрать Арса и свалить отсюда как можно дальше, — твёрдо произносит Антон, глядя собеседнику в глаза. Повисает пауза. На лице Павла Алексеевича за пару секунд мелькают самые разные эмоции, от удивления, до негодования. Он вскидывает брови и, кажется, ждёт объяснений. Антон бы и сам хотел знать, что на него нашло. Это не трусость, не желание сбежать — точно нет. Скорее стремление защитить то, что дорого. После всех этих Американских горок, по которым прокатил его Кукловод, ясно только одно — Арсений оказался в «Острове» не случайно. Всё это изначально было подстроено, убийца хотел, чтобы они с Антоном встретились. И Антон точно не хочет ждать, когда ему ответят на вопрос «зачем?». — Ну не смотрите на меня так, будто я кого-то предаю, — просит Антон, отводя взгляд. — Я понимаю, что собираюсь оставить вас и друзей, но Арс… Поймите, он не заслужил всего этого дерьма. Он… он лучшее, что есть в моей жизни, дядь Паш. Я просто не могу им рисковать. Не могу сидеть и ждать, когда Кукловод решит продолжить свою игру, когда он заберёт у меня… заберёт Арсения. А оставаясь в «Острове», я каждый чёртов день рискую его жизнью. Антон обдумывал это всю прошлую ночь. И единственный вывод, который он сделал это то, что Арсений стоит всего. Он стоит любой жертвы, любого отчаянного шага. Он стоит того, чтобы ради него бросить всю свою прежнюю жизнь, отказаться от своих целей и своей мечты. Если есть хоть малейший шанс того, что Кукловод не сможет добраться до Арсения за пределами «Острова», Антон готов поставить на этот шанс всю свою жизнь. — Ты уверен, что это поможет? — с сомнением спрашивает мужчина. — То есть, ты же понимаешь, что убийце нужен именно ты, что он хочет играть в эту… игру с тобой. Думаешь, он не найдёт вас в другом приюте? А что, если он начнёт убивать детей в другом месте? Может, вам с Арсом безопаснее оставаться тут? Тут до вас труднее добраться. — Скажите это погибшим детям, — огрызается Антон, но тут же тушуется, заглянув в уставшие глаза напротив. — Простите, я… я не должен срываться на вас. Вы ни в чём не виноваты. Просто, я думаю о том, что, быть может, Кукловод оставит нас в покое, если мы исчезнем… Я всего лишь хочу защитить то, что мне дорого. Вы должны меня понимать. Павел Алексеевич кивает. — Я понимаю. — Тогда прошу вас, помогите спасти Арса. Я не могу допустить, чтобы этот урод до него добрался, — Антон вдыхает рвано, пытаясь справиться с накатившими эмоциями. Его всё это рвёт изнутри. Он понимает, как всё это выглядит, но если есть хоть малейший шанс не дать навредить Арсению, он готов им воспользоваться. — Я знаю, что Кукловод рано или поздно придёт за Арсом. Этот чёртов сон снится мне не просто так. Арсений оказался в «Острове» не просто так. Я сам оказался тут тоже не просто так. Вы сами это понимаете. И вы лучше других понимаете, что это ещё не конец, это лишь затишье. Он вернётся и заберёт у меня всё, что мне дорого, всё, что имеет значение. Он сделает всё, чтобы разрушить мою жизнь. — Ты пришёл сюда, чтобы просить разрешения или поставить меня перед фактом того, что собираешься уехать? — уточняет мужчина. — Потому что я тебя знаю, Шастун, если ты что-то решил, я всё равно не смогу тебя переубедить. Держать тебя насильно я не могу и не стану, и ты это прекрасно знаешь. Так зачем ты сюда пришёл? — За советом, — признаётся Антон. — Скажите мне, что делать. Если вы скажите, что мы сможем защитить Арсения, оставаясь тут, я поверю вам. Но… — Но ты боишься, понимаю, — Павел Алексеевич отталкивается от стола и отходит к окну. Какое-то время они оба молчат, кажется, обдумывая уже сказанное. — Хочешь совета? — он оборачивается к Антону. — Забирай своего… парня и уезжайте. Я позвоню своему товарищу из приюта в Калининграде, переведу вас туда. Мы бы могли отдать вас под опеку той семье, о которой я говорил, но вам нужно уехать как можно дальше от Москвы. Сможете закончить учёбу там и забыть всё это, как страшный сон, а мы… Мы тут сами разберёмся с тем, что происходит. Уезжайте, Шастун. Не знаю, поможет это на сто процентов или нет, но если есть хоть малейший шанс того, что Кукловод оставит тебя в покое — уезжай. Не думай ни о ком, просто забирай Арсения и вали, как можно дальше от всего этого дерьма. Если бы опасность угрожала моей семье, я бы всё ради них бросил. — Спасибо, — Антон встаёт с места и, подойдя к мужчине, протягивает ему руку для рукопожатия. — Я… я не говорил вам раньше, но я очень горжусь тем, что меня воспитывали вы. Наверное, только благодаря вам из меня вышел нормальный человек. Вы мне как отец всегда были, — он улыбается. — Спасибо вам за всё, дядь Паш. — Не за что, сынок, — мужчина притягивает его к себе, заключая в отеческие объятия. — Не кисни, мы обязательно ещё увидимся. — Вы позаботьтесь о Васе, хорошо? — отстранившись, просит Антон. — Я обещал ему, что не оставлю, но… Найдите ему дом, он заслуживает, чтобы у него была семья. Он чудесный мальчик… — Конечно, — улыбается Павел Алексеевич. — Иди, Шастун, собирайся, я займусь вашим переводом как только свяжусь со знакомым. Постараюсь сделать всё, как можно быстрее. Надеюсь, уже завтра с утра отвезу вас в аэропорт. Соберите вещи, на всякий случай. — Спасибо, — ещё раз кивает Антон. Он выходит из кабинета со смешанными чувствами. С одной стороны он делает то, чего хочет больше всего на свете — забирает Арсения из этого проклятого места, а с другой, он ведь собирается оставить тут своих друзей. Тех, кто всегда был рядом, несмотря ни на что. Тех, кто никогда от него не отворачивался, даже когда все остальные отстранились. Так как он может с ними так поступать? Он так увлекается этими мыслями, что приходит в себя, когда уже стоит напротив комнаты Серёжи с Димой. Не став даже стучать, открывает дверь и заходит. На него тут же устремляются четыре пары удивлённых глаз: ребята сидят за решением домашнего задания. В последнее время они всегда делают это в четвером — с тех пор, как Антон стал больше времени проводить не с ними, а со своим соседом по комнате. — Антош, что-то случилось? — обеспокоено спрашивает Оксана, поднимаясь с места. — На тебе лица нет. — Ребят, нам нужно серьёзно поговорить, — Антон проходит вглубь комнаты, усаживаясь на кровать Серёжи, рядом с Катей. — Вы только выслушайте меня и не перебивайте, ладно? Дело в том… И он рассказывает всё. О том, что чувствует к Арсению, о желании защитить его, о своём страхе и о том, что собирается уехать из «Острова». А друзья действительно внимательно слушают, не перебивая и не сводя с него внимательных взглядов. Антону хочется спрятать глаза, только бы не увидеть в чужих осуждения, но он не позволяет себе этого, смотрит по очереди на каждого, кто слушает его рассказ. — Я знаю, что это неправильно, быть может, с моей стороны это выглядит как предательство, но… Да не знаю я, что вам сказать. Простите, наверное. — Закончил? — спрашивает Дима, и тон его звучит до того холодно, что Антон невольно ёжится. — Теперь меня послушай. Мы дружим с тобой с самого детства. Вместе были в доме малютки, потом попали сюда — тоже вместе. Пережили столько, что даже вспоминать порой страшно. Но мы взрослеем, Шаст, мы находим тех, кто нам дорог, находим новых друзей, влюбляемся и… Братан, никто тут не собирается осуждать тебя за это решение. Это твоя жизнь, и ты сам в праве ей распоряжаться. Расстроены ли мы, что нам придётся попрощаться? Да. Будем ли мы по тебе скучать? Конечно, безусловно. Имеем ли мы право тебя осуждать или обижаться? Нет. Потому что ты делаешь это не ради себя, не убегаешь, потому что тебе страшно. Ты делаешь это ради того, кого любишь. Каждый из нас поступил бы также, окажись мы на твоём месте. — Шаст, мы не в обиде, серьёзно, — улыбается Серёжа. — Если ты думаешь, что это поможет тебе защитить Арса, то мы тебя поддержим. Ты ему-то уже сказал? Что он думает? — Нет, он не в курсе, — Антон качает головой. — Даже не знаю, согласится ли он вообще на это. Но я хотел сначала с вами поговорить. Ребят, правда, простите меня за этот побег и вообще всю хуйню, которую я когда-либо делал. Вы мне очень дороги, сами знаете, но Арс… — Ой, заткнись, шпала, — Оксана улыбается и, подойдя к нему, садится рядом, обнимая за плечи. — Я рада, что вы с Арсом вместе. Ты с ним другой совсем стал — добрее, счастливее. Ты заслужил шанс вырваться отсюда, тем более, может, этот психопат-убийца отлезет, как только ты уйдёшь. — Мы рады за тебя, Шаст, — Катя следует примеру лучшей подруги, садясь рядом с Антоном с другой стороны и тоже обнимая его. — Тебе давно нужно было свалить, как только всё это началось. А по поводу Кукловода не волнуйся, мы ему не нужны, вроде как. — А что, если он с вами что-то сделает? — испуганно спрашивает Антон. — Вдруг, он разозлится, что я уехал и… — Так, Шаст, — перебивает Дима. — Давай ты будешь думать о себе и Арсении, лады? А мы с Серым подумаем, как защитить себя и девчонок. Ничего с нами не случится. Ты лучше это… иди Попову расскажи обо всём, поговорите. А вечером приходите к нам, посидим, прошлое вспомним, попрощаемся, так сказать, — он улыбается. — У нас с Катюхой выпивка есть — берегли на особый случай. Походу, вот он и настал. — Спасибо, ребят, — Антон, наконец, тоже улыбается, поднимаясь с места. — Мы придём.***
Антон заходит в столовую, когда все столы уже заняты воспитанниками и персоналом. После разговора с друзьями на душе становится чуть легче, будто он сбросил с неё огромный тяжёлый груз, будто снова может дышать полной грудью. Они с Арсением уедут из этого места, постараются забыть всё, как страшный сон, и начнут новую жизнь — вместе. Именно сейчас Антон понимает, что ему ничего не страшно, если рядом будет Арсений, если у них будет это прекрасное «вместе». Арсений сидит один, дожидаясь, видимо, когда придут остальные друзья. Увидев его, Антон улыбается и хочет подойти, но замирает, когда его опережает Ира. На её лице сияет такая загадочная ухмылка, которая явно не предвещает ничего хорошего. Но Антон отчего-то всё же замирает на месте, решив послушать о чём эти двое будут говорить. Он облокачивается на один из столов с раздачей и, склонив голову набок, внимательно вслушивается в разговор. — Привет, Арс, — здоровается Ира, сияя как начищенная монета. — Я хотела извиниться перед тобой за то, что устроила на празднике, да и вообще… Арсений поднимает на неё недоверчивый и хмурый взгляд. Антон даже с этого ракурса прекрасно видит его приподнятые брови, хотя парень сидит к нему в пол-оборота и явно не замечает. А вот Ира его, кажется, видит хорошо, потому что начинает говорить громче: — Я была не права, когда обвинила в убийствах тебя, каюсь. Ты парень-то, вроде, не плохой. — Да ладно, забыли, — Арсений машет рукой, криво улыбаясь, до того фальшиво, что Антон невольно усмехается. Ну что за язва голубоглазая? — Знаешь, а я ведь понимаю, почему Шаст выбрал тебя, — она садится на соседний с парнем стул. — У него ведь всегда была слабость к раненым душам, но обычно это ненадолго… — Чего? Ты это к чему вообще? — уточняет Арсений холодным тоном. — Да к тому, что очень скоро Антоше надоест играть в героя и он тебя бросит, — Ира снова улыбается приторно, а у Антона от этого фальшивого «Антоши» из её уст ком тошноты к горлу подступает. И он всё ещё не понимает, почему стоит в стороне и просто слушает чужой разговор вместо того, чтобы подойти и заткнуть девушку. — Ты правда думаешь, что Антон мог в тебя влюбиться? Это же смешно, Попов. Антон — нормальный парень, он не гей. Ты для него просто способ попробовать что-то новое. Уверена, ещё пара недель и он помашет тебе ручкой. Он ведь уже начал остывать, разве ты не заметил? — она поправляет волосы, убирая пряди за уши. — Слышал бы ты, как он смеётся над тобой, рассказывая, что ты постоянно лезешь к нему в трусы, а он тебя попросту не хочет. Он рассказывал мне, когда мы трахались, пару дней назад. У Антона точно ноги в пол вырастают от такого заявления. Ему нужно подойти и прервать весь этот бред, а он с места сдвинуться не в силах. Просто стоит и смотрит, как выражение лица Арсения меняется с безразлично-небрежного на крайне недоумевающее и будто разочарованное. — Ты врёшь, — Арсений качает головой. — А ты спроси у него, точно ли он у Васи ночевал позавчера. А лучше у мелкого спроси, мало ли, Шастун решит снова тебе соврать. В её голосе столько уверенности, что даже Антон начинает верить в то, что она говорит. Он ведь действительно позавчера уходил ночью из комнаты, сказав Арсению, что переночует у Васи, а на самом деле всю ночь просидел на заднем дворе детского дома, обдумывая свой план «побега» и вообще всё, что происходит в жизни. Ему просто хотелось побыть одному. — Тебе пора понять, Попов, что ты — просто игрушка, для развлечения Антона, — продолжает Ира. — Он никогда не перестанет любить меня, он сам мне это сказал, когда… — Заткнись! — Арсений встаёт с места, не давая ей договорить. Взяв со стола свой телефон, он кидает взгляд на стоящего в стороне Антона, наконец, отмечая его присутствие, и пулей вылетает из столовой, чуть было не снеся с ног вошедших Оксану с Катей. Первым порывом Антон хочет побежать за ним, но сразу же передумывает. Злость овладевает им так сильно, что он не контролирует то, как подходит к Ире, хватает её за руку и говорит так громко, что наверняка слышно всем собравшимся: — Вот скажи мне, у тебя всегда мозга не было, или ты его проебала где-то? Ты что делаешь? — Я? — улыбается Ира, невинно хлопая глазами. — А что я сделала? Мы просто болтали, я не знаю, чего он убежал… — Ты меня уже достала, идиотка! — он сжимает руку на её худом запястье сильнее. — Отвали от него! — Отпусти, — Ира безуспешно пытается вырваться. — Сейчас же иди и скажи Арсу, что солгала, — рычит Антон ей в ухо. — Мне больно! Отпусти! — она начинает говорить громче, привлекая к ним ещё больше внимания. — Шаст, что происходит? — вмешивается Оксана, когда они с Катей оказываются рядом. — Тох, на вас люди смотрят, — Катя оглядывается по сторонам. — Отпусти её пока учителя не увидели. Эта ненормальная того не стоит. — Сама ты ненормальная, — фыркает Ира, всё ещё пытаясь вырваться из хватки Антона. — Носитесь с этим инвалидом, будто он реально чего-то стоит. Лучше бы Кукловод его прикончил! — Арсений не инвалид. А вот ты как была дурой, так ей и останешься, — Антон выпускает её руку, слегка отталкивая от себя. — Больше никогда не подходи ни ко мне, ни к Арсу. И даже вякать в его адрес не смей, иначе я испорчу твою жизнь так, что не отмоешься. Ты меня знаешь, я не шучу, — кинув на неё ещё один свирепый взгляд, он выходит из столовой. Антон идёт в свою комнату пытаясь успокоить бушующую злобу и нервы, которые и так шалят в последнее время. В голове не укладывается, как Ира вообще могла до такого додуматься. Оскорблять и настраивать одноклассников против Арсения — это одно, а выдумывать то, чего не было и быть не могло, чтобы просто их поссорить — это уже высший уровень идиотизма. Чего она хочет этим добиться? Арсений находится в их общей спальне. Он стоит у окна, задумчиво глядя на школьный двор и, кажется, даже не замечает появления Антона. — Арс, выслушай меня, пожалуйста, — с порога начинает Антон, и парень оборачивается, чуть вздрогнув от неожиданности. — Всё, что сказала Ира — ложь. Я никогда тебе не врал, каждое моё слово и все обещания были искренними. Я всегда был честен с тобой, с самого первого дня. Да, я не ночевал у Васи позавчера, но я не был с Ирой, я всё тебе объясню, обещаю. Я бы никогда с тобой так не поступил, клянусь. Я… Арс… Пожалуйста… — Шаст, — Арсений легко улыбается и подходит чуть ближе. — Я знаю и верю тебе. Я ушёл не потому, что поверил ей, а потому, что просто не хотел больше слушать этот бред. Я знаю, что ты меня не предашь, знаю. Успокойся. Всё хорошо. — Иди ко мне, — Антон берёт его за руку и, притянув к себе, обнимает крепко, зарываясь носом в волосы, вдыхая родной запах. — Когда всё это закончится? Я так устал, — тихо шепчет Арсений куда-то ему в плечо. — Как же я хочу свалить отсюда, чтобы всё забыть, чтобы только ты и я… — Мы уедем, очень скоро, — Антон прижимает его ещё крепче. — Я увезу тебя, потерпи чуть-чуть. Мы уедем, забудем всё это и обязательно будем вместе. Обещаю, лисёнок, — он слегка отстраняется, оставляя поцелуй на губах Арсения. — Родной, нам с тобой нужно кое-что обсудить. Выслушаешь меня? — Конечно, говори, — кивает Арсений. — Что-то случилось? — Нет, нет. Ничего плохого, не переживай, — Антон улыбается, убирает с чужого лба отросшую чёлку, которая так и направит залезть в глаза, и указывает Арсению на кровать, прося сесть. — Больше вообще ничего плохого не будет, лис…***
— Поверить на могу, что вы реально сваливаете, — вздыхает Оксана. Они всей компанией сидят в комнате Серёжи и Димы, удобно разместившись на кроватях парами. Одна бутылка шампанского, припрятанного Катей, опустошена ещё полчаса назад, а вторая всё ждёт своего часа, но открывать её никто не торопится. Просто сидят, обсуждая всё и ничего сразу. Рассказывают Арсению бесконечные истории из прошлого, случившееся с ними в «Острове». Обсуждают планы на жизнь и обещают, что обязательно ещё встретятся. Не может же быть так, что это их последний вечер вместе? — Да я и сам не до конца верю, — кивает Антон. Они с Арсением уже собрали вещи по чемоданам, а Павел Алексеевич объявил, что их ждут в Калининграде. По словам директора, там работает его очень хороший старый друг, который с великой радостью согласился найти место для ещё двух воспитанников. Антон улыбается, прижимая своего парня к себе и радуясь, что при этих людях может себе такое позволить. Это их с Арсением последняя ночь в стенах «Острова», и ему хочется запомнить её особенной. Хочется, чтобы рядом были друзья. Хочется провести с ними это время и попрощаться. Кто знает, куда заведут их жизни через год? Но в одном Антон уверен точно: что бы ни произошло, он будет стараться поддерживать с ребятами связь, будет верить, что однажды они снова соберутся все вместе. Может, через несколько лет Дима сделает предложение Кате, и у них родятся прекрасные дети — они оба будут отличными родителями, в этот сомнений нет. А Серёжа обязательно женится на Оксане, потому что эти двое будто части мозаики — им нельзя по отдельности. А Антон с Арсением обязательно достигнут всех своих целей и совершенно точно будут счастливы. Все они. — А помните, как года четыре назад, Шастун пизданулся с лестницы в холле и вывихнул ногу, а потом валялся в медпункте всё лето? — вспоминает Серёжа смеясь, и все остальные его поддерживают. Антон и правда когда-то навернулся с лестницы, запутавшись в собственных длинных ногах. С ним вообще часто приключались подобные истории, так что легче вспомнить, где он не падал, чем где он падал. — Ну ты ещё вспомни, как в прошлом году я уронил Катю, — ржёт Антон. — Пиздец, я думал она меня прибьёт. — Что ты сделал? — переспрашивает Арсений, приподнимая голову с его плеча. — Да мы бой подушками устроили у него в комнате, — смеясь, вспоминает Катя. — Мы с Окс забрались парням на спины и молотили друг друга. И я в какой-то момент решила, что залезть на спину Антона вместо Диминой — отличная идея. Он же типа, ну, шпала. Короче, этот придурок зацепился ногой за тумбочку, которая рядом с твоей кроватью, и мы оба полетели на пол. Я потом ещё неделю сидеть не могла, потому что жопу отбила, а это каланча легко отделалась - приземлился прямо на меня, прикинь. — А ещё смешно было, когда мы крысу в подвале поймали и подкинули её Павлу Алексеевичу, думали, он испугается, — Дима как раз открывает вторую бутылку шампанского, разливая её по стаканам. — Но вместо него в кабинет зашла Ляйсан Альбертовна, открыла коробку… визгу было на весь приют. — Это, кстати, не смешно, — вступается за учительницу Оксана. — Я бы вас за такое вообще придушила — Давайте за дружбу, что ли — предлагает Серёжа, поднимая бокал. — Арсюх, я не говорил, но я рад, что ты появился в нашей компашке. Ты это… если что не держи на меня зла. Я иногда как придурок себя веду, но я рад знакомству с тобой. — Спасибо, Серж, — улыбается Арсений. — Всем вам спасибо за то, что приняли меня, что рядом были и поддерживали. Это очень ценно, правда. У меня, если честно, никогда особо друзей не было, а тут вы появились. — За нас, — улыбается Оксана, сделав пару глотков. — Арс, а можно тебе вопрос задать, личный? — Конечно, спрашивай, — кивает парень. — Мы знаем о тебе не так много, и мне стало интересно… В общем, ты всегда того, ну… по мальчикам был или это наш Антоша тебя отпидорасил? Антон, от такого вопроса, давится напитком. — Никого я не пидорасил! — возмущается он. — Это пока что, — бессовестно ржёт Дима. — Я тебе больше нихуя не расскажу, скотина ты бессовестная, — Антон запускает в лучшего друга, который все это время сидит на противоположной кровати, подушкой, вырванной из-за своей спины. Ну что за привычка у него, рассказывать всё, что ему говорят по секрету? Антон же по-дружески поделился личным! А у Арсения уши кровью наливаются. Он переводит взгляд сначала на одного парня, потом на другого и тяжело вздыхает. — Я рад, что наша отсутствующая интимная жизнь стала поводом для ваших приколов, — язвит он, но все уже улыбается. — Дим, болтун — находка для шпиона. — Да я-то чё? — он виновато жмёт плечами парень. — Извините, парни. — Так что насчёт вопроса Оксаны? — уточняет Катя. — Вы же не отстанете, да? — вздыхает Арсений, и девочки отрицательно машут головами. — Да я и не задумывался как-то. Мне раньше, вроде, девушки всегда нравились, просто отношений серьёзных никогда не получалось. — Прикольно, я всегда хотела себе друга-гея, — улыбается Оксана, отпивая шампанское. — А тут на тебе — сразу двое. Я правда не думала, что геем шпала окажется… — Я не гей, — возражает Антон. — Да, он не гей, — усмехается Арсений. — Просто это я такой неотразимый, что он не смог устоять, — и все снова дружно ржут. — Конечно, лис, всё так и было, — Антон притягивает парня ближе к себе, обнимая со спины поперёк живота и целуя в макушку. И шепчет тихо, в самое ухо, чтобы слышал только он. — Просто я все эти годы ждал именно тебя. Арсений, улыбаясь нежно, трётся головой о его щёку и укладывает руки поверх его на своём животе, переплетая пальцы. А Антона вдруг посещает необъяснимая грусть от одного лишь осознания, что вот так, все вместе, в этой самой комнате, с которой столько всего связано, они уже никогда не соберутся. Они с Арсением уедут завтра и больше не увидят своих друзей в классе на уроке, не пересекутся с ними в коридоре, не будут вместе топать на речку или курить в туалете. Антон больше не услышит ворчание Павла Алексеевича, отчитывающего его за все грехи человечества. Он не сможет снова довести учительницу алгебры, Елену Евгеньевну, до состояния нервного тика. Он больше не посидит на кухне с уборщицей, Машей, коротая одинокие вечера, когда друзья расходятся по парам. Он не сможет увидеть в стенах приюта Васю, не почитает ему новую сказку, не послушает его бесконечно длинные истории про одноклассников. У Антона с этим местом связано слишком много воспоминаний. Здесь он впервые влюбился в одноклассницу, которую звали Нина. Им было всего по двенадцать лет, но Антон думал что они будут вместе всегда. Потом Нину удочерили, они общались ещё какое-то время, но вскоре потеряли контакт — наверное, Нина нашла себе нового парня там, на «свободе». Здесь ему впервые разбили сердце. Это было через пару лет после Нины, он встречался с девочкой из параллельного класса. Дана была красивая, умная и весёлая, но она предпочла Антону его друга, Эда Выграновского. Позже их обоих забрали в одну семью — такое бывает редко, но, кажется, с этим помог Павел Алексеевич. С Эдом тоже давно нет связи, но Антон бы очень хотел узнать, как у них дела и как сложились их жизни. И самое главное, самое важное, что произошло с ним «Острове» - здесь он впервые увидел его. Два месяца назад он впервые увидел парня с невероятно красивыми глазами и даже представить себе не мог, что они станут настолько близки, даже не думал, как изменится его жизнь. Здесь они впервые увидел своего маленького лисёнка, смотрящего на окружающих с опаской, боящегося доверять людям, сломанного, но не сломленного, такого разбитого и вместе с тем невероятно сильного. В этом месте Антон понял, что любит Арсения.***
Они с Арсением заваливаются в комнату счастливые, несмотря ни на что, и слегка уставшие после долгих сборов, разговоров и самых тёплых, самых дорогих сердцу воспоминаний. Алкоголь, который они выпили пару часов назад, уже успел выветриться, и от него осталась только лёгкость в теле и пустота в голове. Детский дом медленно погружается в сон, воспитанники давно разбрелись по своим комнатам, а двоим влюблённым дуракам спать не хочется совсем. У Антона был целый день для ностальгии, но этого, кажется, недостаточно. Осмотрев свою комнату, парень грустно улыбается, потому что с ней связано ещё больше воспоминаний: как он впервые, совсем ещё ребёнком, перешагнул порог; как обустраивал комнату под себя, развешивал плакаты, которые, по мере взросления и смены интересов, тоже менялись; как впервые познакомился со своим старым соседом, Даней, которого усыновили пару лет назад; как они часами сидели здесь с Димой и Оксаной, обсуждая самые разные темы; как собирались все вместе, своей маленькой тёплой компанией, когда появилась Катя; как позже к ним присоединился Серёжа. Столько всего, что даже вспоминать страшно — тут прошла вся его сознательная жизнь. Именно в этой комнате когда-то началась его, Антона, история. Здесь она и заканчивается, но только для того, чтобы началась новая — счастливая, без страха и боли, без смертей и кошмаров. Такая, какая должна быть у обычного подростка. Он смотрит на Арсения, который с той же грустью во взгляде осматривает их, бывшее уже, жилище, точно пытаясь запомнить каждую деталь. Они так много всего пережили в этих стенах. Наверное, именно здесь Антон первые понял, что чувствует к своему новому соседу что-то большее, чем просто дружеская симпатия. Тогда, когда прижимал его к себе и просил не плакать, обещал, что всё обязательно будет хорошо. Арсений на следующий день стал избегать его, а Антон осознал — не может. Он уже тогда понял, что попросту не может без этого человека. Потому что он правда всегда ждал именно его. Потому что подсознательно всегда понимал, что влюблён в парня из своего сна. Потому что это всегда был именно он. Это всегда был именно Арсений. Всё, что Антон делает, к чему стремится и чего хочет, становится неважным, когда он думает, что рядом не будет его. Как же чертовски сильно он его любит — так сильно, что сердце заходится от одной только мысли об этом. Разве можно вообще кого-то настолько сильно любить? И этот вопрос прошивает тело током. Почему же он никогда прежде не говорил этого вслух? Арсений дважды говорил, что любит его, а сам он — никогда. — Лисёнок, — зовёт он, улыбаясь и подходя ближе к парню, заглядывает в родные голубые глаза, полные любви и нежности. — Я люблю тебя, очень сильно. Ему хочется повторять эти слова снова и снова — до конца своей жизни. Потому что его невероятный мальчик создан для того, чтобы его любили. Арсений стоит и смотрит на него своими невозможными бездонными глазами так, что у Антона на кромках глаз выступают слёзы, от одного лишь осознания, прошивающего насквозь - на него никто и никогда так не смотрел. — Антош, ты чего? — Арсений придвигается ближе, берёт его лицо в ладони и собирает капли с глаз губами. Нежно, трепетно — так, как умеет только он. — Эй, родной? Что случилось? — Господи, Арс, как же я тебя люблю, — повторяет Антон, притягивая его к себе, целуя в губы. Они целуются до тех пор, пока в лёгких не заканчивается воздух и дышать не становится трудно, а после — отстраняются, чтобы через секунду снова прильнуть к губам друг друга, в этот раз более напористо, страстно. Антон терзает губы парня, то кусая нижнюю, то верхнюю, зализывает их, проникает языком в рот, а руками по-хозяйски блуждает по телу. Арсений стонет в поцелуй, когда Антон руками чуть сильнее сжимает бёдра, притягивая его ближе к себе, забирается пальцами под футболку, пересчитывая рёбра. А после снова отстраняется, улыбается и осторожно подталкивает Антона к кровати, заставляя сесть, и опускается перед ним на колени. — Арс… — только и успевает позвать Антон, когда Арсений стягивает с него штаны и тут же проводит языком по всему уже достаточно окрепшему члену, прямо через ткань боксеров. И Антону кажется, что он уже не здесь — где угодно, но в этой комнате его точно нет. Перед глазами мелькают искры, и он откидывает голову назад, только бы не смотреть на Арсения сейчас, потому что от одного этого зрелища можно позорно кончить. Антон выдыхает шумно, закусывая нижнюю губу и цепляясь пальцами за простыню почти до треска ткани, когда Арсений, стянув с него боксеры, проводит горячим языком уже по голому члену, тут же накрывая губами головку, посасывая, облизывая, а после насаживаясь ртом почти до основания. И это, чёрт возьми, не похоже ни на что больше. Никогда в жизни Антону не было так хорошо от чьих-то ласк. — Ох, Арс! — он смотрит на Арсения, на его по-блядски красные губы, длинные чёрные ресницы, отбрасывающие тени на чуть покрасневшие от смущения щёки и пошлый взгляд, направленный прямо в глаза. И тут же снова запрокидывает голову назад, до боли упираясь затылком в стену, боясь, что не выдержит и минуты этого зрелища. Арсений насаживается медленно, тягуче, напрочь выбивая весь воздух из лёгких и мысли из головы. Останавливается на пару секунд, чтобы собрать слюну и естественную смазку языком и снова берёт в рот, глубоко, до основания. А Антон не знает, куда деть руки, без остановки бормочет его имя и захлёбывается собственными стонами, когда движения становятся быстрее. Подходя к пику, Антон берёт парня за плечи, резко тянет на себя и оставляет на губах тягучий, мокрый поцелуй — и плевать, что эти самые губы только что ему самозабвенно сосали. Арсений седлает его бёдра, расставляя ноги по разным сторонам. — Ты такой красивый, Шаст, — шепчет одними губами и двигает бёдрами, имитируя половой акт. — Аррррс, — рычит Антон, пальцами впиваясь в чужие бёдра, всё ещё одетые в джинсы. — Прекрати, я же не железный. Арсений не отвечает, утягивая его в новый поцелуй и зарываясь пальцами в волосы на затылке. Антон перехватывает его за талию, заставляя улечься на кровать, нависает сверху и переходит поцелуями на нежную шею, усыпанную родинками. Слышит частое Арсеньевское дыхание. Тот руками беспорядочно блуждает по его спине, позволяя снять с себя футболку и штаны, вылизывать своё тело, и прогибается навстречу каждому прикосновению. — Антон, давай… — Арсений берёт его за руку, перекладывая её на свой возбужденный член. Его колотит как в лихорадке, голос дрожит, и он жмётся ещё сильнее, потираясь пахом о руку Антона. — Пожалуйста, пожалуйста… — шепчет сбивчиво. — Я хочу тебя… не могу больше ждать… я… Не мучай меня… Антон улыбается, целует любимые губы и стягивает с себя футболку, оставаясь абсолютно голым, чтобы тело к телу, чтобы чувствовать Арсения каждой клеточкой. Он берёт его член в руку, проводит несколько раз по всей длине, а поцелуями спускается ниже — к скуле, вниз по шее, закусывает ключицу, тут же её зализывая, соединяя родинки на груди в созвездия, нежно целуя каждый шрам. На пробу проводит языком по левому соску, и Арсений тут же зажимает свой рот рукой, глуша в ладони стон. — Не сдерживайся, Арс, — Антон перехватывает его запястье, прижимает руку к подушке и улыбается, — я хочу тебя слышать. Хочу знать, что тебе хорошо. — Нас услышат все… — сорвано шепчет тот. — Тох… — Плевать, — он снова возвращается к соску, слегка прикусывает его, зализывает и начинает посасывать, массируя пальцами второй. Арсений выгибается в спине и в этот раз стонет громко, цепляясь руками за изголовье кровати. Антон проводит мокрую дорожку поцелуев к низу живота, спускается ещё ниже, целует лобок, вдыхает запах. Лижет и целует внутреннюю сторону бедра, успокаивающе поглаживает грудь руками, цепляя затвердевшие соски, заставляя Арсения крупно дрожать всем телом. А после снова поднимается вверх, возвращаясь к губам, мокро лижет мочку уха и шепчет: — Лисёнок, перевернись на живот. Арсений послушно кивает, выполняя просьбу. Встаёт в коленно-локтевую, прогибается в спине, оттопыривая округлые ягодицы вверх, а лицом утыкается в подушку. И то, как изящно и правильно он смотрится в этот момент, кажется чем-то невероятным — произведение искусства в чистом виде. Антон замирает на время, разглядывая открывшееся зрелище, и шумно сглатывает слюну. Господи, незаконно быть таким невероятно красивым. Он целует шею и плечи, тоже усыпанные родинками, спускается ниже, исследуя каждый позвонок, ложбинку. Чуть разводит чужие ягодицы в стороны и на пробу мажет языком по тугому колечку мышц. А Арсения подбрасывает на кровати, он скулит и резко оборачивается. — Антон… ты чего? — он пытается отстраниться, но руки Антона крепко держат бёдра. — Ты не обязан, я же… — Я знаю, лис, — Антон улыбается, расфокусированным взглядом глядя на него, — знаю, но… я хочу попробовать. Можно? Арсений кивает смазано и роняет голову обратно в подушку, а Антон возвращается к сфинктеру, целует мокро, обводит языком по контуру и медленно вводит внутрь самый кончик. И пока он старательно вылизывает Арсения, проникая языком всё глубже, тот скулит в голос, ёрзает по кровати и цепляется пальцами то за подушку, то за простыню, то за спинку кровати. Антону крышу рвёт от этих звуков, от того, как парень дрожит под ним, как выстанывает его имя, захлёбываясь скулежом, как сам насаживается на язык в попытке получить больше ласки. Арсения хочется всего — до капли, чтобы без остатка, чтобы одним целым стать. Хочется бесконечно слушать его звонкий голосок, чувствовать его рядом, прикасаться. И любить, любить, любить. Отстранившись, Антон дотягивается рукой до прикроватной тумбочки, выуживает смазку и презерватив, целует сначала правую половинку бёдер, затем левую, смазывает пальцы и только после просит Арсения перевернуться на спину. Нависает сверху, целует в губы и медленно вводит первый палец, всего на одну фалангу, тут же замирая, давая привыкнуть к ощущениям. Арсений шумно втягивает носом воздух, а после кивает, прося продолжать. Тогда Антон вводит палец до конца, водит им внутри по кругу, сгибает, ощупывая тугие стенки. В Арсении так горячо и тесно, что Антона ведёт, когда он представляет внутри не пальцы, а свой член. Через минуту он добавляет ещё один палец и снова замирает на мгновение, проверяя реакцию, боясь причинить боль, но Арсений тихо стонет, просяще дёргая бёдрами. Антон действует медленно, сам же толком не знает, что делает — учился по статье в интернете и парочке видосов с сайта с порнухой, заведомо зная, что это хреновая идея, но спросить совета не у кого. Он медленно крутит пальцами, разводит их ножницами, с каждым разом всё шире и шире, растягивая и подготавливая Арсения под себя. — Ты удивительный, — шепчет Антон, целуя парня в губы. — Невероятный, Арс, самый лучший. Когда он вводит третий палец, Арсений распахивает глаза и болезненно шипит, дёргаясь чуть в сторону, но Антон удерживает его на месте, чуть придавливая своим телом. — Тих, тих, тих. Больно? — испуганно спрашивает, замирая. — Не дёргайся так резко, я же могу тебе навредить. — Нет, нет. Всё нормально, — рвано вдыхает Арсений. — Извини, не хотел пугать. Продолжай. Антон целует его шею, плечи, лижет ключицы, слегка прикусывает их, стараясь отвлечь от непривычных ощущений внутри. Потом снова пальцы сгибает в разных направлениях, разводит широко и опять сгибает. Арсений громко протяжно стонет, давая понять, что Антон нашёл простату. Тот улыбается, целует в губы и вводит пальцы до упора, стараясь с каждым движением попадать по той же точке и слыша одобрительные отклики. — Антон… — обессиленным голосом зовёт Арсений. — Я готов, давай. Антон кивает. Дрожащими от возбуждения руками нащупывает на кровати презерватив, вскрывает упаковку и раскатывает латекс по своему члену. Поднимается чуть выше, снова нависая над Арсением, целует и пристраивается ко входу. Почувствовав, как парень напрягается всем телом, шепчет на ухо: — Лис, расслабься, пожалуйста. Нащупав Арсеньеву руку, Антон переплетает с ним пальцы, второй рукой упирается в кровать, удерживаясь на весу, слегка закусывает его плечо и толкается внутрь, медленно, но сразу до основания. Сам стонет в голос, от новых ощущений, от того, насколько в парне тесно, и замирает, давая привыкнуть. Арсений сдавленно мычит, сильнее вжимаясь в кровать и сжимая его пальцы, снова напрягаясь всем телом, закусывая до покраснения губу. — Тш-ш, сейчас легче станет, — шепчет Антон, снова целуя везде, где может дотянутся. — Угу, — кивает Арсений. — Только не торопись. Антон начинает двигаться, медленно, тягуче, плавно входя до упора и вытаскивая почти до конца. Арсений через пару минут начинает громко стонать, почти на каждом толчке, закатывает глаза и царапает пальцами спину. — Ах! Шаст! — почти выкрикивает он, когда Антон попадает по чувствительной точке. Улыбнувшись, Антон продолжает двигаться чуть быстрее, стараюсь входить под тем же углом. Рукой обхватывает его член, водя по всей длине, подстраиваясь под собственный ритм. Арсения бросает по кровати, выгибает дугой, с его висков стекают капли пота — как и у Антона — ресницы подрагивают, губы распахнуты и с них звучат уже не стоны, а обессиленный скулёж. И он снова такой необычайно красивый, точно ожившие произведение античного искусства — невозможный, невероятный, неповторимый. — Лисёнок, — зовёт Антон, чувствуя, что ещё немного и их обоих накроет. Арсений открывает глаза, фокусируя на нём заплывший поволокой удовольствия взгляд и тянется за поцелуем. — Я очень сильно тебя люблю. Так сильно. Их накрывает почти синхронно. Арсений громко стонет, кончая в Антонов кулак, пачкая собственный живот, закатывая глаза в удовольствии. А Антон выстанывает его имя, толкаясь ещё раз, чувствует как мышцы вокруг члена сокращаются, и изливается в презерватив, утыкаюсь мокрым лбом в такой же мокрый лоб парня. Снова накрывает его губы нежным поцелуем и только после выходит, снимает презерватив, бросая его куда-то на пол, и укладывается рядом, сгребая Арсения в охапку, крепко прижимая к себе. — Я тоже тебя люблю, — шепчет Арсений осипшим голосом, севшим от громких стонов, всё ещё слегка подрагивая после оргазма. — Ты даже не представляешь как сильно, Шаст, — и зарывается носом в его грудь, прижимаясь крепче.***
Антон бежит по лесу. Несётся со всех ног, цепляясь ногами за корни деревьев, торчащие из-под земли, ударяясь лицом и голыми руками о ветки деревьев, напоминающее лапы каких-то монстров, скользя на сырой траве… Сердце заходится в бешеном ритме, но не от бега — от ужаса. Антон знает, чувствует каждой клеточкой своего тела, что за ним кто-то бежит… Среди деревьев мелькают лишь тени преследующих его врагов. Сколько их там — пять, десять?… "Беги, беги, не смей останавливаться, ты должен выжить, у тебя есть ради кого жить", - твердит он себе… Одна из веток, хлестнувшая по руке, оставляет на предплечье кровавый порез, и парень кривится от боли… Тени за стволами деревьев по обеим сторонам от него начинают мелькать ещё ярче — они почти догнали его — и теперь он отчетливо слышит их вой, загробные завывания смерти… Антон поднимает глаза и застывает от ужаса: прямо напротив него, рядом с одним из деревьев, стоит тёмноволосый парень… «Помоги мне»… Сзади незнакомца вырастает одна из чёрных теней, которые гнались за Антоном… — Нееееет!… Антон подскакивает на кровати, стараясь унять бешеное сердцебиение и хватая ртом воздух. В комнате темно, только лунный свет пробивается сквозь окно, которое приоткрыто на проветривание и пускает в комнату прохладу. Перед глазами всё ещё стоят картинки из ночного кошмара, и Антон сильно давит на них руками, пытаясь прийти в себя. Он поворачивает голову вбок, туда, где у стенки засыпал Арсений после того, как они оба сходили в душ, и по телу проходит мороз. Пусто. Только он хочет вскочить на ноги, как раздаётся звук входящего сообщения. Дрожащими руками взяв телефон с полки, Антон замирает, читая. Неизвестный 02:30: Правда думал, что получится сбежать? Неизвестный 02:30: Это последний раунд, Антон Шастун. Если хочешь увидеть своего парня живым, приходи один. Закончим эту игру. Неизвестный 02:30: *геолокация*