***
День в штаб-квартире Скотленд-Ярда обещал быть долгим. Несмотря на множество нераскрытых дел, которые можно было назвать если не сенсационными, то интересными, скорость расследования не увеличивалась. Абберлайн неохотно признал, что дело о внезапном самовозгорании было не более чем ужасным несчастным случаем, но после второй жертвы стало ясно, что он ошибался. Он не был гордецом и умел признавать свои ошибки, но это означало лишь очередную загадку, над разгадкой которой придется ломать голову, пока он не доведет себя до мигрени. Детективам еще предстояло выяснить связь между двумя женщинами или хотя бы отыскать связь более полезную, чем семейное положение. Они жили в разных частях Лондона, происходили из семей разных сословий, их мужья были разных профессий. У них не было общих друзей, венчали их в разных приходах. Не было ничего общего, что позволило бы предположить, как их встретил убийца. Он мог выбрать их случайно, разумеется, но нечто в жестокости убийств убеждало Абберлайна, что женщин убили из глубокой личной ненависти. И в довершение всего, не имелось никаких твердых зацепок, указывавших на то, как их поджигали так быстро и незаметно. За опущенными жалюзи своего кабинета Абберлайн сидел за рабочим столом и зажимал переносицу, пытаясь отогнать надвигающуюся головную боль. Со стола на него глядела фотография Эдварда Мидфорда. С момента обнаружения тела прошло около двух недель, все заключения судебно-медицинской экспертизы были доставлены: отпечатки с места преступления, анализ остатков, вскрытие — ничто из этого не выявило никаких улик. Его обещание семье Мидфордов — леди Элизабет — медленно рассыпалось у него в руках, таяло, как лед, и обжигало кожу, ускользая сквозь пальцы. — Сэр! — кричал кто-то. — Главный инспектор, сэр! Это был несшийся со всех ног констебль Мур. Абберлайн добрался до двери кабинета как раз в тот момент, когда мужчина домчался к ней, размахивая над головой листком бумаги. — Этот отчет только что прибыл из судебной лаборатории, — воскликнул он. Лицо у него было красное — неужто он бежал по лестнице? — Вам нужно прочесть это! Абберлайн взял листок, держа его аккуратно, с опаской, в напряженном ожидании содержимого отчета. То была сравнительная сводка химического анализа остатков горения с каждого места происшествия по делу горящих невест. — Убедительные доказательства… одинаковое присутствие нескольких веществ… порошок магния, фосфор и хлорид калия… соответствует порошку, применяемому в… Он чувствовал, как тучи сомнений в голове рассеиваются, и стал готовиться к охоте. — Мур, — сказал он. — Достаньте мне деловой справочник. Нужно найти каждого фотографа, работающего в районе между первыми двумя местами преступлений. Один из них — наш убийца.***
Сибила только что зашнуровала сапоги и потянулась за пальто и шляпкой, когда услышала, как в прихожую вошел отец. Заправив волосы под шляпку и натянув ее на уши, она заметила на себе его задумчивый взгляд. — В чем дело, отец? — Ох, извини меня. Я загляделся. Только что ты так сильно походила на свою мать. Я услышал от служанок, что ты уходишь, и пожелал проводить. — Да. Я встречаюсь с Лиззи, мы идем по магазинам. Ей нужна новая обувь перед началом семестра на следующей неделе. Это была ложь и к тому же ненужная. Он даже не спросил, куда она шла или с кем. Ей было ужасно не по себе оттого, что она врала ему, но она совершенно не знала, как рассказать ему правду. Он бы вряд ли поверил, даже если бы она попыталась объяснить. — Леди Элизабет весьма дорога тебе, верно? — Да, — ответила она. — Почему ты спрашиваешь? — Только потому, что хочу, чтобы ты знала, что я понимаю. — Он подошел к ней, взгляд его был мягче, чем обычно. — Знаю, в это трудно поверить, ведь я так молод и блистателен, — оба засмеялись, — но я хожу по этой земле уже долгое время. Я повидал и познал множество вещей. И должен сказать: что бы ты мне ни поведала, это не убавит моей гордости за ту молодую женщину, которой ты стала. Он взял ее пальто, держа его так, чтобы она могла просунуть руки в рукава. После чего, повернувшись, она обняла его. Он обнял в ответ, слегка покачивая ее из стороны в сторону, как делал это, когда она была маленькой девочкой. — Отец, — заговорила она, толком не зная, что сказать, — я… — Не нужно объяснять, если не хочешь. — Он сделал шаг назад, его руки, крепкие и теплые, легли на ее плечи. — Я лишь надеюсь, что ты попросишь меня о помощи, в чем угодно, если она тебе понадобиться. Она застегнула пальто. — Обещаю. И также обещаю, что постараюсь не попадать в неприятности. — К слову о неприятностях. — Отец потянулся в карман. — Хочу, чтобы он был у тебя. То, что он вложил в ее ладонь, было кинжалом. Рукоять была странной формы, гладкая и полированная на ощупь, темного цвета, хоть и напоминала ей кость. Заостренное стальное лезвие было около семи дюймов в длину и помещалось в ножнах из коричневой кожи, украшенных серебряным покрытием с изображениями цветов. — На случай, если тебе придется защищаться, — подсказал он, — я меня рядом не окажется. — Он кажется знакомым, — сказала она, несколько завороженная уникальным блеском клинка. — Он принадлежал твоей матери, — ответил отец. — Думаю, ей бы хотелось, чтобы он был у тебя. — Благодарю, — сказала она, засовывая кинжал в ранец. — Я должна идти, Лиззи будет ждать. — Конечно. — Симон отступил, но не сводил с нее взгляда. — Твоя мать тоже гордилась бы тобой, — произнес он печально. — Я скучаю по ней, — сказала Сибила. — Как и я, дорогая моя, — отозвался он. — Как и я.***
В районе мест преступлений располагались всего три фотостудии, и было разумно предположить, что убийца не стал бы совершать убийства в дали о дома. Если Сиэль что-то и знал о людях, так это то, что прежде всего они были существами привычки. Скотленд-Ярд, должно быть, не сильно отставал в установлении связи между погибшими — полицейские прибыли на первое место в списке как раз после Сиэля с Себастьяном. Они подслушивали у окна, пока Абберлайн и трое его людей полчаса задавали вопросы фотографу — разговор столь банальный, что невиновность мужчины стала ясна моментально. Психическую неустойчивость, необходимую, чтобы сжечь кого-то заживо, скрывать долго было бы трудно, особенно под пристальным вниманием. Второй подозреваемый оказался таким же ординарным, да еще и с алиби на время обеих ночей, в которые были совершены убийства. Ни он, ни первый подозреваемый не узнал ни имен, ни описаний жертв. — Полагаю, это сужает круг, — заключил Сиэль, пнув камушек по переулку. — Остается лишь один подозреваемый. — Роберт Тернер. Он живет к югу отсюда, между Клапемом и Брикстон-Роуд, — сказал Себастьян. Сиэль кивнул. — Идем. До цели назначения было недалеко, они двинулись по улицам шагом, оставаясь близко друг к другу. Они могли бы идти рука об руку, если бы это не привлекало внимание. Время перевалило за шестой час. Остановились фабрики, закрылись магазины, а это означало, что трудяги всех мастей расходились по домам. Кругом царил гул разговоров. Сиэль уловил голоса двух женщин, сплетничающий о своих товарищах-портнихах. Группа молодых людей, вся в саже, обсуждала планы провести вечер за выпивкой. Женщины на крыльцах встречали мужей, до дороги доносились запахи готовящегося ужина и радостный детский смех. Каково же это должно быть, думал Сиэль, не ведать мир таким, какой он есть? Ни мести, ни убийств, ни подозрений о чудовищах, бродящих рядом, ни о великом зле, надвигающемся в тенях за спиной. Не могу сказать, что звучит весело, в ответ подумал Себастьян. Сиэль улыбнулся. Не приведи господь, чтобы ты заскучал. В этот момент раздался взрыв. Люди в тревоге закричали, оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть, откуда доносился шум. Взрыв был недостаточно сильный, чтобы сотрясти землю, но достаточно громкий, чтобы понять, что произошел он поблизости. На юге в небо поднимался высокий черный столб дыма, а над крышами взметались всполохи огня. — Вызовите пожарных! — крикнул кто-то. Один из заводских рабочих. — Нужно пойти помочь! — Он указал на нескольких мужчин, стоявших рядом, в чье число входили Сиэль и Себастьян. — Вы, пошлите с нами! Сиэль посмотрел на Себастьяна и пожал плечами. Ты ведь сам сказал, что тебе хочется веселья, подметил он. Тем более что мы и так направлялись в ту сторону. Они обогнали группу за долю секунды, пожар разыгрался в четырех кварталах от них, и им потребовалось всего несколько секунд, чтобы добраться до места. Взору предстала полоса разрушений. Взрыв произошел в доме, задний фасад наполовину снесло ливнем горящих обломков. Остальная часть полыхала, и огонь уже распространился на прилегавшие дома. Пламя буйствовало и с каждой секундой вздымалось все выше, грозя перекинуться на всю улицу. На мгновение Сиэль пошатнулся — долгие годы треск дерева и рев огня преследовали его во снах, всепоглощающий свет под веками и неукротимый жар часами не давали ему спать по ночам. Он был противен самому себе из-за того, что они до сих пор имели над ним хоть какую-то власть. Следующим порывом было закричать, разгневаться на свою беспомощность. Он не мог потушить это пламя. Он вспомнил, что случилось накануне, как огонь в камине вдруг ответил ему, но он не мог дотянуться до этой силы сейчас, намеренно, как бы ни пытался. Он снова не справился. На плечо легла рука Себастьяна. — Слышишь? — спросил он. Сиэль слышал — то был крик, едва различимый в какофонии хаоса. В домах оставались живые, попавшие в ловушку. — Иди туда, — Сиэль указал на дом слева, — я пойду в тот. Вытащи столько людей, сколько сможешь, и, — он вздрогнул, представив Себастьяна в объятиях огня, — будь осторожен. Себастьян быстро поцеловал его и исчез. Бросившись к дому, Сиэль прислушался к крикам. Дети, двое, на верхнем этаже. Крыша уже проседала, за окна жадно цеплялся огонь, но Сиэля это не испугало. Он подпрыгнул в воздух, пробился сквозь стекло плечом вперед, чувствуя, как проходит через пламя, и вкатился в помещение. — Кто-нибудь, помогите! Пожалуйста! — Мама! Мама, проснись! Голоса раздавались близко, может быть, в соседней комнате. Он подошел к двери и прошипел, когда схватился за ручку. Жар удивил его. Посмотрев, он увидел под дверью пляшущий свет. Коридор уже горел. Он повернулся к стене, отделявшей его от соседней комнаты, и бросился на нее со всей мощью, пробиваясь сквозь штукатурку и доски, как если бы они были бумагой. В углу жались две маленькие девочки, перекошенные страхом лица заливали слезы. Крыша в этом месте обвалилась, на нее приземлилось что-то напоминавшее балку соседнего дома. Дыма в комнате не было, его вытягивало в небо, но огонь быстро охватывал все, к чему прикасался. Рядом с девочками лежала женщина, она не двигалась, ноги прижало частью потолка. Сиэль слышал ее сердцебиение и медленное, отрывистое дыхание. Она была жива, по крайней мере пока. Первыми он схватил девочек, по одной в каждую руку, оставляя без внимания их испуганный визг, их маленькие ручки и ножки, которыми они мотали и колотили, пока он, крепко держа, вел их обратно тем же путем, которым пришел. Когда он опустил их на твердую землю, на помощь подбежало несколько зрителей. — Нет, не уходите! — прокричала одна из девочек, цепляясь за его пальто. Еще недавно она не хотела, чтобы ее держали, а теперь не желала, чтобы ее отпускали. — Я собираюсь вернуться за вашей мамой, — сказал он. Мягкий, уверенный тон собственного голоса звучал чужим и отдаленным. Спасти женщину оказалось проще. Она была одна и, будучи без сознания, не сопротивлялась, когда он взвалил ее на плечо. К тому времени, как он вновь приземлился на землю, толпа на улице возросла. Жители соседних домов, спасаясь, высыпались на дорогу, в то время как другие появились просто чтобы поглядеть одним глазком на зрелище. Крича что было мочи, сквозь толчею зевак проталкивался какой-то мужчина. — Амелия! Клара, Грейс! Кто-нибудь видел мою семью? — Джеймс! Сюда! — крикнул кто-то, один из людей, следивший за детьми. Мужчина, Джеймс, побежал прямо к ним и, упав на колени, обнял дочерей, пока Сиэль опускал жену у его ног. — Амелия, — прорыдал он, кладя голову женщины себе на колени. Он поднял взгляд на Сиэля, в глазах стояли слезы. — Она жива, — сказал ему Сиэль, если это могло как-то помочь. — Просто без сознания. — Спасибо, — сказал мужчина. — Спасибо, сэр! Как мне вам отплатить? Сиэль огляделся и понял, как много глаз было направлено на него. — Никому не говорите, что видели меня, — ответил он. — Я ко всем обращаюсь. А потом он исчез, прежде чем они могли видеть его дольше, чем видели уже. Он взмыл в воздух и, приземлившись на соседней крыше через дорогу от пожара, обвел сцену внимательным взглядом. Себастьяна нигде не было видно. Он чувствовал, как начинает паниковать, в горле поднимался едкий, как у рвоты, привкус. Себастьян, где ты? — Здесь. — Себастьян возник позади. Вскрикнув от неожиданности и облегчения, Сиэль бросился в уже распростертые объятия. — Удалось кого-нибудь спасти? Себастьян кивнул. — Супружескую пару. Муж был уже мертв. Ни один дом больше не загорелся, но опасность оставалась. — Полиция! Дорогу полиции! Внизу Абберлайн и группа констеблей пробирались сквозь толпу, вклинивая в хаос порядок. — Мур! — скомандовал Абберлайн. — Рассредоточьте людей и пусть убедятся, что дома пусты! Оцепите местность, держите гражданских подальше от огня и, ради бога, расчистите дорогу для пожарных! Он повернулся к толпе. — Я ищу Роберта Тернера. Есть среди вас человек по имени Роберт Тернер? — Нет, сэр, — сказал один мужчина. — Дом Тернера-то и взорвался, сэр. Сиэль и Себастьян переглянулись, потрясенные. — Если убийцей был Тернер, кто же убил его? — изумился Сиэль. — Это определенно не первый случай, когда убийца совершает самоубийство, — верно заметил Себастьян. — В фотостудии могло находиться достаточно химикатов, чтобы вызвать взрыв. — Бессмыслица. — Сиэль хмуро глядел на полыхавшие остовы дома Тернера. — Предыдущих жертв он выбирал намеренно и убивал с точностью. Здесь же — никакого порядка. Полнейшее безумие. — Он был женат? — спрашивал Абберлайн. — Да, сэр, — ответил зевака в толпе. — Маргарет ее зовут. Не думаю, что ей удалось выбраться. — Себастьян. — Сиэлю даже не нужно было передавать мысль. Себастьян упорхнул в огненный ад. Каждая секунда, что его не было, была секундой, когда Сиэлю казалось он мог умереть. — В доме только одно тело, — подтвердил Себастьян, вновь появившись рядом. Его одежда пропиталась дымом и местами опалилась. По щеке была размазана сажа, а на волосы легли хлопья пепла. — Тело мужчины, Роберта Тернера, я полагаю. Он лежал лицом вниз, и, похоже, его чем-то оглушили по голове, прежде чем дом подожгли. — В аду нет фурии страшней, чем женщина, которую призрели, — произнес Сиэль. — Убийца не Тернер. Это его жена, Маргарет. Сиэль бросил взгляд мимо огня и дыма. — И она по-прежнему где-то там.***
Это был день бесплодных поисков. Ноги Лиззи болели, а желудок вязался узлами. Ходьба и холодный воздух въедались до костей, от голода она чувствовала себя иссохшей. Казалось, они с Сибилой обошли Лондон раз пять. Куда бы они шли, возвращались ни с чем. «Савой», «Ритц», «Лангхам», «Браун» — ни один консьерж, с которым они говорили, не видел никого, подходящего под описание Сиэля и Себастьяна. Они остановились в кафе, чтобы отдохнуть и подкрепиться; пусть даже это было всего лишь пирожное, свежее еще этим утром, но теперь немного залежавшееся, Лиззи была ему рада. Время близилось к ужину, и как бы ни хотелось объявить этот день потраченным впустую и отправиться домой, под кожей сидело зудящее чувство — предчувствие, инстинкт, мысль о том, что они были как никогда близки к цели, пусть даже доказательств тому не имелось. — Они могли обманывать, — предположила Сибила, грея руки над дымящейся чашкой кофе. — Возможно, — согласилась Лиззи, глядя, как на улицу за окном опускается мрак. — Но хотелось бы думать, что деньги мои убедительны. Сегодня она дала достаточно взяток, чтобы едва не исчерпать месячное содержание. Если ее суждение оказалось ошибочным и сегодня она потерпит неудачу, то для продолжения может не оказаться средств. — А возможно, я была совершенно неправа насчет отелей, — удрученно признала она. — Я пыталась представить, что бы сделал Сиэль, как бы он попытался выследить преступника. У него всегда был детективный ум. — Может быть, он знал, что ты попытаешься думать как он. — Сибила отпила кофе. — Может быть, он знал это и поэтому сделал то, чего иначе некогда бы не сделал. Лиззи повесила голову и вздохнула. — Если это так, то я не представляю, что́ это могло бы быть. А это означает, что мы никогда не найдем его. И я никогда не смогу спросить его о правде. Подобное было для нее непредставимо. Неприемлемо. — Вот что я тебе скажу, — произнесла Сибила. — Мы недалеко от «Клариджа», верно? Что скажешь, если мы пойдем и проверим, там ли он? Если его там нет, примем это как знак того, что мы ошиблись. И не станем беспокоиться об остальном до завтрашнего дня. — Она протянула руку через стол. — Договорились? Лиззи пожала руку. — Договорилась.***
Отель «Кларидж» действительно находился неподалеку от кафе, Лиззи завидела входные двери, как только они свернули на Дэвис-стрит. Пять союзных флагов трепыхались на ветру. Люди толпами проходили под ними, ловя экипажи и торопясь домой после долгого дня. Широкое, длинное здание из красного кирпича выглядело устрашающе и величаво, не в последнюю очередь потому, что было последним бастионом надежды Лиззи отыскать Сиэля. — Вечерняя газета! Приобретайте вечернюю газету! Недалеко от входа, крича и размахивая над головой сложенной газетой, стоял мальчик, не старше лет десяти. — Заголовки: «Серийный убийца еще на свободе! Доберется ли до него Скотленд-Ярд?». Одежда на мальчике была изношена: колени на штанах были в заплатах, а рукава пальтишка много раз заштопывали заметными стежками. Шерстяная шляпка была из старой ручной пряди. Но ботинки — ботинки были новенькими. Безобидная деталь, но Лиззи сочла ее довольно вопиющей, учитывая остальной наряд. И достаточно странной, что заставило ее остановиться. — Простите, юноша? — позвала она, таща Сибилу в сторону мальчика. — Как твое имя? — Бенджамин, мэм, — сказал он ей, кланяясь. Очаровательный. — Я бы хотела купить газету, Бенджамин. — Она вытащила из кошелька несколько монет и положила ему в руку. — А еще мне интересно, могу ли я задать тебе вопрос. Бенджамин кивнул и передал ей газету. — Видишь ли, мы кое-кого ищем, — объяснила Лиззи. — Двоих кое-кого, если быть точнее. Моего кузена и его… — Как же назвать Себастьяна в свете его нынешних отношений с Сиэлем? — Компаньона, — подсказала Сибила. — Ее кузен — молодой человек нашего возраста, почти такой же привлекательный, как ты. Она улыбнулась мальчику, и тот покраснел. — Ростом он примерно с меня, — добавила Лиззи. — Волосы у него иссиня-серые и длинные. Компаньон его повыше, с черными волосами. Нам интересно, не видел ли ты их, скажем, входящими в этот отель или выходящими из него? На секунду Бенджамин замялся. Покусывая щеку, будто тщательно подбирая слова, он посмотрел на Лиззи, потом на Сибилу. — Мне не положено говорить, — наконец ответил он с видом человека гордого собой. Боже, храни его, подумала Лиззи. С тем же успехом он мог сказать да. — Ох, ну что ж. — Сибила похлопала его по плечу. — Ничего. Полагаю, нам придется поискать в другом месте. — Благодарю, что уделил нам время, Бенджамин, — сказала Лиззи, сделав реверанс. Бенджамин вновь поклонился, на сей раз сняв шляпу. Совершенно очаровательный. Как только он повернулся к ним спиной, они с Сибилой бросились ко входу в отель, не замедляясь, пока не добежали до стойки регистрации. — Добрый вечер, — приветствовал консьерж, сухощавый, жилистый господин с бледными глазами и жесткими усами. — Чем могу служить? В голове гудел адреналин. Сердце колотилось. Лиззи потеряла всякое терпение, чтобы разыгрывать уловки. — Здесь проживает мой кузен, — сообщила она мужчине. — Я дам вам пять фунтов, если скажите, в какой номере он остановился и здесь ли он сейчас, еще пять фунтов за ключ и еще пять фунтов, чтобы вы никогда об этом никому не упоминали. Чудом консьерж даже не моргнул от удивления ее просьбе. — Имя? Лиззи описала Сиэля. — А, мистер Геспенст. — Консьерж подошел к стене закрытых ящичков за стойкой. — Номер семьсот семь. Он и его компаньон ушли после обеда и еще не вернулись. — Он возвратился с ключом, держа его в открытой ладони, но так, чтобы нельзя было дотянуться. Лиззи быстро и с благодарностью протянула ему банкноты и взяла предложенный ключ. — Благодарю вас, — сказала она искренне. Он лишь посмотрел на нее пустым взглядом, как делал в течение всего разговора, и сунул заработанное в карман. — За что бы это?***
Небо темнело с приближением ночи, набежали тучи, и мокрый снег начал сыпать порывами, помогая пожарным, которые уже затушили пламя до тлеющей груды дерева и камня. Включая взорвавшийся дом, три были уничтожены и не подлежали восстановлению, еще больше пострадало: окна выбило летящими обломками, фасады и крыши опалились и почернели. Трое человек погибли, и вдвое больше попали в больницу. Там, где недавно царила паника, теперь стояла тишина. Те, кто мог вернуться домой, так и поступили, в знак ободрительного сострадания взяв с собой своих лишившийся крова соседей. Абберлайн и его люди опросили большинство свидетелей, хотя не услышали ничего примечательно, кроме слухов о двоих мужчинах, которые спасали попавших в ловушку, выпрыгивали из окон с детьми на руках и приземлялись на землю со второго этажа, даже не вывихнув лодыжку. Причудливые пересказы более правдоподобных событий, разумеется. По опыту Абберлайна, во время сильного переживания люди склонны запоминать вещи неверно и вспоминают их с куда большей помпезностью, чем требуется. Нет, о событиях сегодняшнего вечера можно было сказать ровно то, что они и так легко наблюдали. — Главный инспектор, — крикнул Мур. — У меня тут свидетель, говорит, что видела, как Маргарет Тернер выбегала из дома прямо перед взрывом. — Вы уверены? — с некоторым сомнением спросил Абберлайн, отметив преклонный возраст женщины, о которой говорил Мур. — Клянусь Господом, сэр, — сказала она, трижды постучав о землю тростью. — Я живу через дорогу и наблюдала за домом из-за криков… — Криков? — Да, сэр. Эти двое вечно скандалят. Но этим вечером особенно свирепо, так вот. — Она прищурилась, задумавшись, и морщинистое лицо еще больше скукожилось. — А еще, если подумать, шум прекратился довольно резко. — А потом вы видели, как она уходит? — Ага. Она пошла туда. — Женщина подняла трость и указала ею на восток. — А еще хромала. В этот момент подошел еще один констебль. — Мы обыскали дом Тернера, сэр, — угрюмо доложил он. — Там только одно тело. Похоже, мужчина, и похоже, убит еще до взрыва. Абберлайн выругался себе под нос. — Мур! — крикнул он. — Идете со мной. Возьмите еще шестерых. Разделимся на пары и прочешем восток. Взрыв произошел час назад, но если она ранена, далеко могла и не уйти. Одна из теней на крыше двинулась, приняв отчетливую форму человека. Абберлайн заметил ее краем глаза, но, кто бы это ни был, он исчез. Детектив покачал головой. Должно быть, померещилось.***
Свидетельница видела, как Маргарет Тернер шла на восток, сказал Себастьян. Она ранена, так что, возможно, двигается медленно. Полиция уже начала поиски. Сиэль, направлявшийся на север к реке, резко сменил курс и двинулся в нужном направлении. Он оставил Себастьяна на месте пожара, чтобы тот следил за Абберлайном и его людьми, пока сам он начал прочесывать улицы в поисках следов убийцы. Если она устроила пожар, она наверняка пролила химикаты. Уловить ее запах будет не слишком трудно. Переметнув через улицу, он увидел Абберлайна в компании одного из констеблей. Недалеко позади их нагонял Себастьян, и Сиэль двинулся с ним нога в ногу. Они отклонились от пути, по которому шел Скотленд-Ярд — почуялся отчетливый след, тот самых запах спичек, а с ним и дымчатый смрад химикатов и безошибочный металлический аромат крови. Запах усиливался, хотя следовать ему становилось сложнее по мере того, как они приближались к железнодорожным путям с непреодолимым зловонием угля и пепла. Тогда они и услышали крики. Спрыгнув на открытую площадь, они обнаружили молодую пару, припавшую коленями к земле. Женщина кричала и терла глаза, пока мужчина голыми руками хлопал по подолу ее юбки, отчего кожа покрывалась пеплом и чернела. К счастью, какое бы покушение на ее жизни ни совершилось, оно не удалось. — Женщина, которая это сделал, — потребовал Сиэль, — куда она побежала? — Туда, — мужчина указал через плечо, — к церкви. На северной стороне площади стояла церковь из темного камня, на фоне ночного неба резко и горло выделялась колокольня. Они нашли ее наверху, съежившуюся в тени и бормотавшую самой себе. — Подонок! Как он посмел смотреть на меня свысока?! Как посмел наплевать на меня, свою жену, которая стояла рядом с ним все эти несчастные годы! — Маргарет, — позвал Сиэль, выводя ее из бреда. Женщина повернулась к нему, но взгляд у нее был неясный. Она прижимала к груди фотокамеру мужа; та была большой и громоздкой, но, похоже, не тянула ее вниз во время истерии. — Держись подальше! — вскричала она. — Держись подальше от меня! — Маргарет, — повторил он. — Скажи мне, почему ты убила тех женщин. — Он должен был выяснить, раз и навсегда, имело ли это дело какое-то отношение к Убийце из Мидтауна. — Я спасла их! Те мужчины совершили ужасный поступок, заперли их, как пташек в клетке, брак — лишь название для оков, которые они цепляют на тебя! Они только и делают, что поколачивают своих женщин, принижают их, попирают их и измываются. Мой муж поступал со мной так же, мне ли не знать! Я освободила тех женщин, и их души должны меня благодарить! Выходит, связи нет. Просто дело рук сумасшедшей. Себастьян, стоявший на краю башни, оглядывал улицы. — Полиция близко. Взгляд Маргарет сосредоточился на Себастьяне и в миг из стеклянного сделался пламенным. — Ты! Ох, ты напоминаешь мне его! Мужчину с золотистыми глазами! А может, и не просто дело рук сумасшедшей. Сиэль попытался вернуть ее внимание к себе. — Что за мужчина с золотистыми глазами? — Он пришел ко мне и сказал, что я могу помочь им, этим бедным женщинам, этим несчастным душам. Он открыл мне глаза на мое предназначение и сказал, что, если я сделаю это, он придет и заберет меня от этого подонка-мужа. Он был так красив, его золотистые глаза… Она явно теряла и без того слабую связь с реальностью, глаза вновь затуманились, и она мечтательно устремила взгляд в даль. — Что еще он сказал? — спросил Сиэль, хотя и знал, что это бесполезно. — Он сказал, почему хотел, чтобы ты это сделала? — Он так и не пришел, — прошептала она. — Очередной мужчина, который оказался всего лишь лжецом. Она выступила из тени под водянистый свет луны. Тогда Сиэль и увидел кристаллический порошок, осевший в складках ее платья и на локонах волос. Он поднял руки, чтобы заслонить лицо, в тот самый момент, когда Маргарет вытянула камеру и нажала спусковой крючок. Лампочка вспышки лопнула, и фосфорный порошок со свистом вспыхнул. Женщина завизжала, когда созданное ею же пламя охватило ее. Яркий огонь лизнул одежду, сморщивая и разъедая ткань, кожа стала покрываться волдырями и лупиться. Крики эхом раздавались в пустоте колокольни, звеня в самих колоколах гулкой волной мучительного грома. Сиэлю и Себастьяну оставалось только смотреть, как она сгорает; словно пытаясь спастись от огня, она бросилась вперед с края башни, и языки огня последовали за ней, расправляясь позади, как сломанные крылья. Даже падения не хватило, чтобы потушить их, — тело продолжило гореть, когда с единственным громким хлопком она ударилась о землю. В немом удивление оба смотрели на горящий внизу труп. Сиэль прошипел от досады. — Почему он в этом замешан? Приказ хозяина? Друитта? Она имела какое-то отношение к коалиции и ее планам? Не похоже, что удастся расспросить ее… — Он со злостью пнул упавшую камеру и отправил ее в полет с края башни. В этот момент на другом конце площади появились Абберлайн и один из его офицеров. Детектив подбежал к паре, с открытым ртом взиравшей на свалившееся, тлеющее тело своей нападавшей. Офицер, завидев картину, яростно задул в свисток. Через нескольких секунд на месте происшествия собралось еще больше офицеров, стали прочесывать площадь. Тот, который свистел, — Абберлайн называл его Муром, — резко посмотрел на верхушку часовни… …прямо на Сиэля. Сиэль чертыхнулся и потянул Себастьяна от края. Он уже слышал, как крики констеблей эхом разносятся по площади и как, шлепая по мокрой брусчатке, они группой несутся к церкви. — Уходим отсюда, — сказал он. — Достаточно того, что о том, что я жив, знает Лиззи. Не хватало еще, чтобы меня преследовал Абберлайн.***
Где-то в Лондоне — Свидетели на место происшествия описывали человека, подходящего под внешность Фантомхайва, который якобы спас из огня женщину с детьми. — Это едва ли подтверждение, — хмыкнули. — Верно, — согласился лидер. — Но его также видел наш человек в Скотленд-Ярде, на месте гибели поджигательницы. Это донесение звучит куда убедительнее. — Гадкое дельце, — в голосе говорившего звучало меньше горести, чем он об этом заявлял. — Печально, что стольким невинным пришлось умереть, чтобы подтвердить вашу гипотезу. Лидер рассмеялся. То был леденящий, безрадостный звук. — Наверняка вы не забыли, чем мы занимаемся, что наша конечная цель — благо людей, и что в любой войне требуются жертвы. — Он подался вперед из тени. — И теперь мы точно знаем, что одна из ключевых сторон нашего плана пришла в исполнение. — Как мы можем быть уверены, что Фантомхайв нас не выследит? — Наша чародейка уверяет меня, что он ничего не узнает. Не раньше того момента, когда это потребуется нам. Кто-то хмыкнул. — Прошу прощения, милорд. Вы человек куда доверчивей меня. Уже не первый раз этот человек делал столь ехидное замечание в адрес лидера. Возможно, стоило ему напомнить о последствиях подобного неуважения. — Это не вопрос доверия, — высказал лидер. — Это вопрос воздействия. А кто собьет Фантомхайва с нашего следа лучше, чем другое порождение ада?***
На улице стемнело. В попытке сохранить элемент неожиданности к возвращению Сиэля и Себастьяна Лиззи оставила свет в гостиничном номере выключенным и сидела с Сибилой на диване в скромной гостиной, пока тени, удлиняясь, падали на пол. Глаза быстро привыкли к темноте, хотя все кругом казалось выкрашенным в тусклые оттенки серого. — Я думаю, мой отец знает о нас, — сказала Сибила, прерывая долгое дружественное молчание. Лиззи проглотила подступившую к горлу тревогу. — Что? — О том, чем мы занимаемся, — пояснила девушка. — Не могу сказать, как многое ему известно, но он определенно знает об опасной природе нашего занятия. Она вытащила из ранца кинжал. — Он дал мне это. Она высвободила клинок из ножен и протянула, чтобы Лиззи могла рассмотреть. У него было широкое, плоское лезвие, с краями, настолько заточенными, что, без сомнения, был острым как бритва. Чем внимательнее она смотрела, тем больше ее завораживало. Было нечто особенное в блеске металла, в том, как он сверкал в слабом свете, а с завихренными серебреными линиями, идущими вдоль лезвия, словно текстура дерева, он казался почти живым. — Красивый, — сказала Лиззи, и то была правда. Внезапно ей захотелось иметь при себе свои рапиры. — Он принадлежал моей матери, — сказала Сибила. — Отец сказал, что мне стоит иметь его, на случай если попаду в беду. Она вернула клинок в ножны и бросила обратно в ранец. — Думаешь, нам следует рассказать ему? — спросила Лиззи. — Он сказал, что я могу просить его о помощи, в чем угодно. Полагаю, так он давал мне шанс рассказать ему правду. А я промолчала. — Она вздохнула. — Прости. — Лиззи накрыла руку Сибилы своей. — Я не должна была просить тебя держать от него тайны. Мы можем рассказать ему завтра, если хочешь. Как только выслушаем, что есть сказать Сиэлю. Свет в комнате внезапно зажегся. Лиззи вскрикнула от неожиданности, Сибила вскочила на ноги. — Мне есть сказать только одно, — произнес вдруг появившийся в дверях Сиэль. Не далеко за ним стоял Себастьян. — Убирайтесь. Сиэль оказался у дивана в мгновение ока и, схватив Лиззи за руку, рывком поднял ее на ноги, словно намереваясь самолично дотащить до двери и вышвырнуть в коридор. От него сильно пахло дымом, заметила Лиззи, а на носу и рукавах была размазана сажа. Сибила выхватила кинжал из тайника и приставила кончик острия под подбородком Сиэля. — Не тронь ее. Сиэль не шевельнулся. Он почувствовал, как каждая частица его существа замерла, все тепло отхлынуло, и по спине взбирался нарастающий холод. Он буквально слышал кинжал у своего горла, сама сталь звучала нестройным, резким гулом. В своей второй жизни он еще не встречал освященный клинок. Теперь он знал, почему демоны страшились этого оружия. Чувствовал, как плоть гудит в тревоге, а желание сжаться было практически непреодолимо. Себастьян тоже почувствовал это — Сиэль знал, что только по этой причине он еще не бросился через комнату и не выдрал руку девушки из сустава. Медленно, вернув контроль над телом, он опустил Лиззи обратно на диван, затем убрал от нее руку и поднял ее со второй. — Теперь назад, — потребовала девушка, Сибила. — Как пожелаешь. — Он осторожно отступил, не сводя глаз с кинжала, и встал возле Себастьяна. — Откуда у вас это оружие? — спросил ее последний. — Оно принадлежало моей матери, — сказала Сибила. — Это просто кинжал. Удивлена, что такое чудовище, как вы, испугались его. Себастьян поднял бровь. Его забавляло, что его называл чудовищем кто-то, кто для него, как ни взгляни, был ребенком. — Это не просто кинжал. Этот клинок — освященная сталь, одно из немногих видов оружия, способного убить кого-то из нас. — Он указал на себя и Сиэля. Лиззи не понравилось то, как легко он причислил Сиэля к себе подобным. Она знала, что это глупо. Сиэль был теперь демоном, нравилось ей это или нет. Но она ничего не могла с собой поделать. Зачем ты говоришь ей это? Сиэль краем глаза бросил на Себастьяна сердитый взгляд. Не подавай ей никаких идей! Она недостаточно быстра, чтобы задеть нас, особенно теперь, когда у нее нет элемента неожиданности, заспорил Себастьян. Думаю, нам придется ответить на их вопросы, если хотим, чтобы они ушли, не прибегнув к насилию. Я всего лишь предлагаю информацию как своего рода оливковую ветвь. Сиэль нахмурился. Себастьян был прав. — Освященное? — спросила Лиззи, потирая руку в том месте, где за нее схватился Сиэль. — Что это значит? — Святое масло, как и святая вода, наделено силой уничтожать исчадий ада, — сказал ей Себастьян. — Огонь, разожженный святым маслом, и оружие, выкованное в таком огне, обладают способность смертельно ранить демонов. Даже маленький порез может быть губителен. Говоря, он провел пальцами по горлу Сиэля, якобы проверяя, нет ли ранки. Сиэль знал, что он также использовал это как предлог свободно прикоснуться к нему, чего прежде он не мог делать в присутствии Лиззи. Не мог заявить о своих правах на него из приличия, пусть и настаивал на том, что Лиззи не имела над ним подобной власти. Не можешь же ты до сих ревновать к ней. Сиэль закатил глаза. Наверстываю упущенное время. Себастьян ухмыльнулся. — Я в порядке, — фыркнул Сиэль для прилика, оттягивая воротник пальто. — Она даже не задела меня, видишь? Взгляд Лиззи зацепился за синяк, пятнышками покрывавший безупречную шею Сиэля. В его форме безошибочно угадывался след зубов. Он выглядел ярким и свежим, и на лицо Лиззи закрался жар, когда она представила, как он мог там появиться. — Я понятия не имела, что это за оружие, — сказала Сибила, убирая кинжал. — Полагаю, мне следует извиниться, но делать этого не стану. Ты вел себя чудовищно грубо. — Говорит та, которая вломилась в чужой номер. — Сиэль упер руки в бедра и сузил глаза. — Как вы вообще нашли нас? — Он бросил взгляд на Себастьяна, и тот вздохнул. — Придется пересмотреть защитные знаки, — пробормотал он, направившись к спальне. — Это была не магия, — сказала Сибила Сиэлю. — Я знала, что вы защититесь от нее. — Это был простой труд, — отметила Лиззи. — И деньги. — Что? — Она дала взятку консьержу. — Сибила ударила себя рукой по губам, поняв, что только что сказала. — Его нельзя винить! Пожалуйста, не причиняйте ему вреда! — Откуда вам было знать, что взятку нужно давать консьержку этого отеля? Как узнали, что мы здесь? — Методом исключения, — подсказала Лиззи. Бенджамин, подкинул мысль Себастьян. Сиэль принял грозный вид. — Мальчишка-газетчик? — Не впутывай его сюда! — крикнула Лиззи. — Он ребенок! — Успокойся, Лиззи. — Сиэль сбросил пальто. — Мы не имеем привычки убивать невинных людей. — Он бросил едкий взгляд на Сибилу. — Чудовища мы или нет. — Мы здесь, чтобы поговорить с тобой, — объявила Сибила. — Думаю, ответить на вопросы Лиззи — это меньшее, что можешь сделать после всего, через что заставил ее пройти. Сиэль закатил глаза. — Сколько же ты рассказала этой девчонке? — Все, — ответила Лиззи. — Все, что знаю, а этого немного. — Она поднялась. — И она женщина, а не девчонка. Одного возраста со мной, что, напомню тебе, на год старше твоего. — Ладно. Сиэль облегченно вздохнул, когда Себастьян снова появился в комнате, листая книжку с защитными знаками. — Если хотите разговора, вам обеим стоит снять пальто и присесть, — сказал Сиэль. — Себастьян, не позвонишь ли вниз консьержу и не попросишь ли его подать чаю? Разговор может занять какое-то время. — Конечно. — Себастьян кивнул и снова исчез в другой комнате. Сиэль фыркнул, плюхнулся в ближайшее кресло и положил ноги на низенький кофейный столик, довольный удивлением в широко распахнутых глазах, с которым на него глядела Лиззи. Если она не могла осмыслить его вызывающей позы, ей было определенно не совладать с тем, что он собирался поведать. Что ж, — сказал он, — с чего желаешь начать?***
Хотя разговор с Сиэлем был всем, чего Лиззи хотела последние несколько дней, теперь, состоявшись, он казался нереальным. Сиэль оставался прежним, та же надменность, так же манера речи, и в то же время он так изменился, стал радикально другим. Его движения были более вальяжными, выражение лица — беззаботным. Он выглядел счастливым, таким счастливым, каким она его еще не видела. Более того, казалось, он обрел покой. Разве не этого она желала ему все то время, когда стояла у его могилы? — Кто убил моего брата? — спросила она. Сиэль отвернулся. — Не знаю, — тихо ответил он, будто стыдился этого больше всего. — Я убил сэра Артура, но у него были последователи. Очевидно, смерти их предводителя было недостаточно, чтобы распустить их ряды. — Почему Эдвард? — Я считаю, его убили из-за меня. Думаю, кто-то каким-то образом узнал, что я все еще жив, и попытался выманить меня. Лиззи будто бы ударили по лицу. Глаза горели, пощипывая от слез. Ты в это не веришь, мягко побранил Себастьян. Нет, признался Сиэль, но ее эмоциональная устойчивость в лучшем случае шаткая. Сказать правду было бы опрометчиво. Как и следовало ожидать, Лиззи, казалось, вот-вот разревется. Однако, вопреки всему, она проявила стойкость и только небрежно вытерла глаза рукавом. Сделав глубокий вдох, она продолжила. — В своем письме ты опустил несколько вещей, — обвинила она. — Ты лишь сказал, что тебе пленили, что твоих родителей убили, и что Себастьян — демон, который помог тебе спастись и которому ты поклялся отдать душу в обмен на отмщение. — В свою защиту могу сказать, что были вещи, которых я еще не знал, когда писал письмо, как, например, тот факт, что за этим умыслом стоял сэр Артур. Все опущения я сделал ради простоты понимания. Ты бы поверила всему, расскажи я тебе? На это ей нечего было ответить. — В чем заключался план? — Сибила подхватила оборванную мысль Лиззи. — Зачем они все это делали? — Ах, да. Их целью было создать армию демонов, с помощью которой они намеревались свергнуть монархию. — Какое отношение это имело к убийствам? — Убийства были кражей. Они крали души жертв, чтобы под пыткой превратить их в демонов-рабов. — Это с тобой и случилось? — Сибила перевела взгляд с Сиэля не Себастьяна. Пусть она и убрала кинжал, но позиций не сдавала. Ее обычное желание защищать Лиззи увеличилось десятикратно, как и ее прямота. Лиззи же, хотя и думал о том же, что только что озвучила Сибила, никогда бы вот так не решилась сказать это. Сиэль и Себастьян переглянулись и рассмеялись, будто бы какой-то тайной шутке. Это была еще одна перемена, которую заметила Лиззи, сперва в минуты после призыва, а сейчас в каждом движении и слове. Между ними всегда существовал магнетизм, но теперь он перерос в нечто невероятное. — Нет, — наконец ответил Сиэль. — Ритуал, который сэр Артур проводил над своими жертвами был исковерканной версией того, который Себастьян провел надо мной. Сибила приподняла бровь. — Что это был за ритуал? Сиэль внимательно наблюдал за Сибилой, пока Себастьян отвечал на вопрос, подмечая мельчайшую перемену в выражении ее лица, то, как кулаки ее сжимались на коленях, когда Себастьян объяснял природу фаустовского контракта, как глаза делались грустными, когда он говорил о вечной связи, создаваемой между двумя душами. Она не знает, кто она такая, сказал ему Сиэль. Почему ты так уверен? Она кажется неуверенной в себе, ответил он. Думаю, она подозревает правду, но слишком боится того, что она может означать и потому отрицает свои подозрения, даже если они набирают силу. Лиззи с упоением слушала рассказ Себастьяна. Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, — вечная жизнь, вечная любовь, две души, переплетенные безвозвратно, за гранью понимания. Так романтично. Она и не представляла, что Сиэль был настолько сентиментален, чтобы быть способным на подобную привязанность. Уж точно не к ней. Теперь, когда Себастьян упомянул эту любовь, Лиззи могла думать только о Сибиле. — Мадам Ляшанс назвала вас мужьями. Полагаю, она имела в виду именно это. — Мадам знает, кто вы такие? — вопрос прозвучал от Сибилы. — Ну, мы ей не говорили. — Сиэль пожал плечами и отпил чаю. — Но я не удивился бы, узнав, что она догадалась. Кто она тебе? — Тетушка, хотя и не по крови — она была близкой подругой моей матери. — Твоя мать мертва, — догадался Сиэль. — Да. Почему ты спрашиваешь? Следует рассказать ей? подумал Сиэль. Не нам ей рассказывать, ответил Себастьян. Быть может, лучше позволить ей выяснить это самой. Сиэль снова сделал глоток. — Просто так. Лиззи тем временем вдруг озарил новый ужас. — О боже, — сказала она. — Четыре года назад у жертв забрали души, чтобы пытать, ты сказал, поработить и превратить в… — Демонов, — закончил Себастьян. — К сожалению, нельзя узнать, постигла ли вашего брата та же участь. — Вы сказали, что душа, поглощенная демоном, боле не жива, — подхватила Сибила. — Когда мы проводили спиритический сеанс, чтобы призвать тебя, — она указала на Сиэля, — он ударил огнем. Вероятно, потому что ты демон, и следовательно, твоя душа несовместима с таким ритуалом. — Ты ведь не предлагаешь вновь его испробовать? — Лиззи посмотрела на нее в ужасе. — Ты лишилась сознания! Ты могла умереть! — Любопытная гипотеза, — заметил Себастьян. — Если предположить, что душу Эдварда поглотили, а не обратили, сеанс просто не сработает, ничего не произойдет. Это также помогло бы выяснить намерения врага, узнать, не сохранили ли его для этой цели. Сиэль повернулся к нему, опустив от раздражения плечи. Не побуждай их! — Мы должны это сделать, — сказала Сибила одновременно с тем, как Лиззи сказала: «Мы не должны этого делать». Сибила положила руку Лиззи на колено и встретила ее взгляд. — Разве ты сможешь жить, не зная правды? Сиэль видел, как в этот момент лицо Лиззи приобрело решимость. Он закатил глаза. — Ладно. — Он поставил чайную чашку на столик. — Но мы проведем сеанс здесь. — Что? Почему? Даже Себастьян, заметила Лиззи, казался удивленным таким предложением. — Потому что в прошлый раз, когда она, — он ткнул пальцем в сторону Сибилы, — занималась колдовством, она украла моего спутника. Спутника. Слово, как камень, опустилось в желудке Лиззи. Не возлюбленный, не муж. Нечто намного большее. И ты еще меня называешь собственником, поддразнил Себастьян. Сиэль нарочито проигнорировал его. — С чего мы должны выполнять твои приказы? — огрызнулась Сибила. Ее Сиэль также проигнорировал, сощурив вместо этого глаза на Лиззи. — Ты просила Себастьяна о помощи. Если желаешь помощи, будешь делать, что я говорю. — Ты мне не указ, Сиэль. Было почти прелестным то, как она разговаривала с ним, будто имела какую-то власть в этом деле, будто они все еще были детьми, ссорящимися из-за сладостей. — Вам нужна наша помощь, нам ваша — нет, — колко заметил Сиэль. — Так или иначе я разгадаю эту тайну. Но ты никогда не узнаешь правду. — Как ты смеешь говорить о правде, когда только и делал, что лгал мне. — Я не сказал тебе, что выжил. Одно умалчивание едва ли… Лиззи хмыкнула, прерывая его: — Не только это. Ты лгал мне десять лет. — Я лгал, чтобы защитить тебя и самого себя. Я бы ребенком. — Да, был. Ты был ребенком, а мы были твоей семьей. Но ты предпочел быть один. В комнате вновь повисла тишина. Потом Сиэль снова рассмеялся. За последние полчаса Лиззи слышала его смех больше, чем за всю свою жизнь. — Я никогда не был один, — сказал он, глядя в глаза Себастьяна. Как долго? хотела спросить она, вновь бросив взгляд на след зубов Себастьяна на шее Сиэля. Как долго ты лгал и об этом? — Почему ты позволил мне считать, что ты мертв? — Я и был мертв. Меньше двадцати минут, заметил Себастьян. В отместку Сиэль пнул его по голени. Лиззи нахмурилась. — Но почему… — Хочешь знать правду? — бросил вызов Сиэль. — Или предпочла бы получить ответ, который принес бы тебе облегчение? Теперь Сибила прожигала Сиэля взглядом. Он повернул голову и сделал в ответ то же самое. Лиззи затаила дыхание, почти ожидая услышать раскат грома или увидеть всполох молнии. Грозовые фронты, он и она, грозившие столкнуться. Лиззи взяла Сибилу за руку, нарушая сосредоточение. — Я хочу знать правду, — сказала она Сиэлю. — Прекрасно. — Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — Правда в том, что я хотел провести жизнь, свободную от прошлого. Каждая часть меня, каждый миг десяти лет моей жизни были посвящены тому, чтобы покончить с прошлым. И я покончил с ним, — он вздохнул, — по крайней мере, так я думал тогда. И я решил начать сначала. Он потянулся, преодолевая расстояние между его креслом и креслом Себастьяна, и переплел их пальцы. — Надеюсь, ты не пришла сюда за извинениями, — добавил он. — Извиняться я не собираюсь. Всегда ли ты был таким черствым? Еще один вопрос, задать который она не решалась. Всегда ли ты был таким жестоким? Или это лишь то, чем ты стал? Все, что она видела сейчас, сквозь навернувшиеся слезы, это распростертое, побитое тело Сиэля, лежавшее, истекая кровью, в той спальне наверху, которой никто не пользовался. Тело, что было еще человеком, сердце, что все еще билось, разум, что все еще цеплялся за сознание. Что бы ни случилось, говорил он ей, я хочу, чтобы ты знала, как сильно ты мне дорога. — Я любила тебя! — закричала она, вспрыгивая на ноги. — Ты хотела знать правду! — крикнул он в ответ, тоже поднявшись с кресла. Казалось, они были единственными к комнате. — Потеряв тебя, я потеряла все. Я знаю, что ты не… что ты не думал обо мне так же, как я о тебе, но ты сказал, что я дорога тебе, и я считала, что, по крайней мере, это значит, что ты был со мной честен. — Твоя глупая склонность отождествлять симпатию с честностью по-прежнему мешает тебе увидеть, что существуют вещи куда более важные, чем мое воображаемое неуважение к тебе. В тот момент Лиззи ненавидела его. Она любила его, горевала по нему, злилась его утрате, печалилась, мучалась. Она ужасно скучала по нему, засыпала в слезах, плакала до тех пор, пока горло не саднило, а глаза не пересыхали. А потом начала оправляться. Но теперь старые раны открылись. Теперь какая-то глубокая, надломленная часть ее желала никогда его не знать. Ей хотелось ударить его, удушить, накинуться и выкрикнуть все бранные слова, какие только знала. Но каким бы жестоким она не считала его, как бы злонамерены — или нет — ни были его слова, она не могла, не отбросив здравый смысл, отрицать, что он был прав обо всем. — Ненавижу тебя, — все же сказала она, желая, чтобы слова были правдивей, чем звучали. Сиэль едва не улыбнулся, но одумался. Он чувствовал, как сердце чуточку смягчается. Он всегда ненавидел чувство настоящего сочувствия и то, как оно перечило контролю. Какая бы часть его ни оставалась человеческой, она до сих пор ковыляла внутри, и он пока что не нашел способ убить ее. — Сказанное мной в письме — правда, Лиззи, — сказал он ей. — Я хотел, чтобы ты была счастлива. Когда я писал эти слова, у меня были все причины полагать, что к тому времени, как ты прочтешь их, я буду уже мертв. — Но ты не умер. — Я правда считал, что будет лучше, если ты будешь верить в мою смерть. Лиззи смотрела на него не мигая, глаза горели, а зрение туманили свободно покатившиеся слезы. — Лучше от этого не было. — Я не сожалею о принятых мною решениях. — Он опустился назад в кресло. — Я не изменил бы ни единой вещи, совершенной мной в тот день — или в любой другой, раз уж на то пошло, — и если ты не можешь принять это, тогда тебе стоит уйти. Он хотел, чтобы сказанное прозвучало тверже, но вместо этого голос его прозвучал смирившимся. Себастьян наблюдал, как линия плеч Сиэля снова обретала свою мягкость, а напряжение на лице ослабевало. Эти слова всегда являлись правдой, но их озвучивание подвело черту, необходимость в которой Сиэль никогда не признал бы. Себастьян был горд за него, как был всегда, и позволил этой гордости течь по их узам, подняться, как приливная волна, и перелиться в чужой разум. Сиэль наклонился в сторону Себастьяна самую малость, питаемый, как всегда, его любовью. Лиззи позволила себе единственный сдавленный всхлип. Здесь и сейчас она поклялась не проливать больше слез по Сиэлю Фантомхайву. Она взглянула на Сибилу, та лишь мрачно кивнула. Это все, что ей было нужно. — Ладно, — выдавила она сквозь зубы. На лице Сиэля появилось искреннее удивление. — Ладно? — При условии честности, — добавила она. — Отныне и впредь. Задавай вопросы, но не делай никаких предложений, говорила ей Сибила, перед тем как они призвали Себастьяна. Каким бы ты его ни знала, он — существо сделок и коварства. Ничто задаром. Будь осторожна с тем, что отдаешь. — Честность так честность. — Сиэль протянул руку. Лиззи не знала, могла ли ему доверять. Вопреки всему, ей отчаянно этого хотелось. Лиззи пожала руку. Рука была теплой и такой человеческой, и она старалась не думать о том, что это тоже было ложью.