А я останусь

— Елена? — Кира замирает на пороге от удивления. Она проснулась пару минут назад, никак не ожидав увидеть женщину прямо сейчас. — Где Виолетта? — Она проходит в квартиру, не разуваясь, ровно в тот момент, когда из ванной выходит брюнетка в одном полотенце, аккуратно завёрнутом вокруг тела. — Мам? — Малышенко замирает, а Кире хочется рассмеяться самым громким смехом при виде этой картины. — Я даже не буду спрашивать, — Елена окидывает её взглядом с ног до головы и на долю секунды поворачивается к Медведевой. — Виолетта, ты прямо сейчас никуда не выходишь из дома, не работаешь, просто сидишь в квартире. Желательно у себя. — Что? — Малышенко непонимающе хмурит брови. — То-есть? Елена садится на кухне, всё-таки сняв обувь, и когда приходит Виолетта в одежде, она уже пьёт кофе. — У меня есть много вопросов, — Виолетта усмехается. — У меня тоже, я их озвучивать, конечно, не буду, но ты поняла, — Елена делает глоток, признавая, что Кира как минимум умеет делать хороший кофе. — Люди, которые стоят выше меня, узнали о том, что ты сейчас работаешь с ней. — Меня можно по имени называть, — Кира садится рядом, громко отодвигая стул, явно недовольная таким малым количеством внимания к своей персоне. — И в чём проблема? — Виолетта всё ещё выискивает более ясные слова в чужих глазах и нагло язвит, поправляя мокрые волосы. — Помимо твоей личной, конечно. — Ваша личная проблема пока не стала общественной, в отличии от твоего опыта в спец-учреждении, — Виолетта, как только слышит это слово, с грохотом ставит чашку на стол, с трудом не разливая свой кофе на серую скатерть. — Вот только не говори, что теперь я не могу работать, — Елена поджимает губы в ответ. — Да ладно? — Они проверили документы, а ты не можешь работать в своей сфере со справкой, что ты нездорова. — А кто сделал мне эту справку, мам? — Виолетта вскакивает со стула, пока Медведева пытается понять, что вообще происходит. К чему этот диалог? Почему Виолетта раньше не говорила о том, что у неё есть какие-то проблемы с психическим здоровьем? И каким образом Алина не нашла этого в её документах? — Справки от частных психиатрических учреждений часто недействительны, откуда я могла знать? — Ты же мне всё объяснишь? — Медведева так же сидит, не сдвинувшись с места, пока Виолетта закрывает дверь за мамой и начинает наматывать круги по квартире и яростно бить ладонями по стенам, будто это может чем-то помочь. — Как она может вообще сюда приходить и делать объявление, что я больше не работаю?! — Малышенко останавливается в метре от блондинки, которая сейчас почему-то безумно напоминает её мать. — Успокойся, просто скажи что происходит, я ничего не понимаю. Кира встаёт и берёт её за руки. Аккуратно сжимает в своих, что слишком сильно влияет на Виолетту. Какое-то настолько простое, но глубокое в своём смысле действие. Медведева заглядывает в глаза, ждёт ответов на вопросы, с теплом поглаживая кончики пальцев. Виолетте хочется разрыдаться. — Мне было 15, — Малышенко выдыхает и делает шаг назад, лишь бы не смотреть Кире в глаза: сейчас стало слишком сложно это делать. — У меня было не очень много мозгов, зато очень много, блять, энергии творить хуйню. Я поцеловалась с девочкой в школе, и мама, конечно, про это узнала. — За такое не кладут в психушку, — Виолетта громко цокает. — Естественно не кладут! Это как минимум незаконно, но моя мама думает по-другому. Ей хватило пары звонков, а я полгода лежала в этом уёбищном месте. — Что это? — Кира непонимающе хмурится, всё ещё пытаясь разобраться, просто потому что ей интересно. — Это частная штука, то-есть буквально по документам дача какого-то мужика, только выглядит она как психиатричка. — Такое существует? — Нет, у меня шизофрения, и я это придумала, Кир! — Виолетта откровенно злится, бьёт кулаком по шкафу со всей силы. — Когда у тебя есть деньги, существует всё что угодно! — Успокойся, Ви! Виолетта замирает и из её глаз начинают течь слёзы. Самые противные слёзы невымещенной агрессии и жалости к себе. Она берёт пачку сигарет, доставая одну. Поджигает. Малышенко пытается смириться, но выходит совсем плохо. Она плюёт на правило Елены, выходит из дома уже на второй день, пока Кира вечером едет разбираться с какими-то документами. Виолетта заказывает такси в ближайший бар. Хочется перестать чувствовать собственную беспомощность. Не очень приятно, когда тебя ограничивают в действиях, будто ты ребёнок. Малышенко ощущает себя очень неловко, когда в глаза бьёт неоновый свет. Ещё хуже она начинает себя чувствовать, когда после пятого шота перед глазами всё плывёт, мысли пролетают, а тело ощущается не своим. Она пытается сделать ещё один заказ, но и говорить связно уже не может. Хочется с кем-то поговорить. Ещё больше хочется выбрать себе другую жизнь, но это совсем уж невозможно. Виолетта думала, что влюблена и искренне счастлива. Почему-то, именно в моменты абсолютного счастья приходит осознание, что что-то случится. Малышенко живёт с чувством недоверия ко всему и всем. Даже Кире она не может полностью доверять, хотя, казалось, уже давно отдала ей в руки всю свою жизнь. Карине сейчас было бы 25. Виолетта постоянно вспоминает её, каждую секунду живёт с мыслью, что могла бы что-то изменить. Могла бы, если бы хотя бы знала, что произошло со старшей сестрой, которую хоронили в закрытом гробу. Шесть лет назад, на похоронах Виолетта была готова броситься к ней в могилу. Она выла не своим голосом, чувствуя, что потеряла всё в этой жизни. И чувствует это до сих пор. Карина вышла замуж в 19. Сразу переехала из «родительского» дома и стала жить со своим мужем, который, как узнала Виолетта гораздо позже, случайно подслушав телефонный разговор Елены, умер в тот же день. Все шесть лет её мучают вопросы. Что произошло? Почему их не похоронили вместе? Почему теперь Виолетта вынуждена испытывать себя загадками, хотя давно выросла, и если подростка нельзя было посвящать в страшные тайны чьей-то гибели, то сейчас Виолетта спокойно примет любую информацию. Она готова поверить во что угодно. Малышенко аккуратно зажимает сигарету между пальцев, поднося к почему-то накрашенным сегодня губам. Захотелось. Она плохо различает что-то перед глазами, по венам вместо крови течёт выпитый алкоголь. Виолетта впервые чувствует себя взрослой и никому не нужной. Никто даже не знает, что сейчас она в каком-то неприличном баре. Кира сейчас вернётся домой и начнёт звонить. Или не начнёт? Виолетта крутит в руках телефон с надеждой, что кому-то всё же не всё равно. Прячет руки в рукава чёрной толстовки, нагло украденной из гардероба Медведевой, потому что на улице с наступлением сентября действительно похолодало. Иногда ей хочется бросить курить, но точно не сейчас. Мысли путаются, перетекают от курения к Медведевой, к наступившей осени, к матери, к Карине. Виолетта думает, что надо бы стать вегетарианкой и бороться за права животных. Малышенко просыпается с ужасной головной болью и ещё ужаснее желанием умереть прямо сейчас. Голова болит, пока она вспоминает, сколько выпила вчера. Она открывает глаза и видит перед собой незнакомую квартиру. Точно ни разу не была здесь. В голове сразу появляется желание сбежать, но ещё раньше — страх. Попытки вспомнить, как она сюда добралась и не подобрал ли её какой-нибудь парень возле бара, с явными недобрыми намерениями. Она поднимается, понимает, что на ней мужская футболка на несколько размеров больше. Становится ещё страшнее, а из окна совершенно не понятно что это за район. Виолетта мысленно матерится тысячу раз и с тихим скрипом открывает дверь, выглядывая в коридор. Из какой-то комнаты звучит телевизор, а Виолетта не видит в прихожей своей обуви. Только чужие чёрные кроссовки. — Проснулась? — Господи, блядь! — Малышенко оборачивается на знакомый голос, практически успев словить паническую атаку. На неё смотрит Алина, мило улыбаясь, но явно злясь. Брюнетка первый раз видит её с не уложенными волосами, и ей так даже больше нравится. — Ты чё, хотела сбежать? — Алин, я проснулась непонятно где, непонятно в чём и даже не нашла свои кроссовки! — Малышенко опирается рукой на стену, пытаясь унять колотящееся сердце. — Ты у меня дома, потому что ключи Медведевой ты где-то потеряла, мои ключи у Медведевой, а Медведева в Новгороде, а на кроссовки тебя стошнило, я их постирала. — Что она там делает? — Ты уже спрашивала вчера раз пять, — Алина кивает в сторону. — Пошли хоть чай тебе налью. Виолетта приезжает к Елене не в самом лучшем виде. Помятая, в одежде Алины и со звоном в ушах, который со вчерашнего вечера не прекращается. Когда-нибудь она научится пить, но явно не в ближайшее время. Виолетта совсем не вписывается в кабинет мамы, да и в жизнь тоже. Она своими чёрными кроссовками ходит по паркету, на котором до этого только дорогие туфли стояли. Секретарь даже не успевает слова сказать: Виолетта залетает внутрь. — Что ты тут делаешь? — Елена каждое слово отделяет стальным голосом, пытается психологическое давление оказать, хотя само помещение делает это лучше. — Я пришла сказать, что дома сидеть не собираюсь, у меня есть знакомая, она может эту справку из моего дела убрать, я уверена, что она есть только у тебя, — Малышенко отодвигает стул, закидывает ногу на колено и опирается руками на стол из красного дума. — Виолетт, проблемы начнутся у меня, — Елена отодвигает от неё подальше какие-то бумаги, не отвлекаясь от работы. — А у меня не начнутся? — Брюнетка наклоняется вперёд ещё сильнее, в голове проносятся все детские обиды, а голос дрожит. Виолетта умеет быть стойкой, умеет не плакать, когда надо, умеет держать свои эмоции при себе, но почему-то когда она разговаривает с мамой все эти установки не работают. — Тебе самой хуже будет, — Елена стучит бумагой о стол, чтобы выровнять стопку, откладывает в сторону и заглядывает Виолетте прямо в глаза, на которых уже видно прозрачную пелену. Дожать, надавить. — Задумайся хоть раз о том, каково мне, — Малыщенко отодвигает стул, намереваясь уйти. — В чём ты вообще? Ты не ночевала дома? — Елена молчит пару секунд. — То есть дома у Киры. — Прекрати это, снова внезапный контроль? — Мне просто интересно, Виолетт. — Кира в Новгороде, а я всю ночь была в клубе. Виолетта полностью растворяется в моменте, пытается запомнить каждую секунду, пока она лежит, закрывая одеялом грудь, прижимается к Медведевой. Она лежит так уже несколько секунд, минут, часов: ей не понятно сколько прошло времени. Накручивает прядь волос на палец и думает, что сейчас заплачет. Кира замечает, но ничего не делает. Не в её характере успокаивать тех, кто плачет. Она не будет обнимать и говорить, что всё будет хорошо. Но Кира уже обнимает. Она сжимает руку на талии чуть сильнее и просто позволяет Малышенко заплакать. Виолетте слишком плохо и хорошо одновременно. Она чувствует, что снова отдаёт всё в руки Киры, не может ничего с собой поделать. Любит. — Я люблю тебя, — Виолетта приподнимается на кровати, а в глазах удивление вперемешку со слезами. Это сказала не она. — Что? — Не заставляй повторять второй раз, — Кира рукой проводит по щеке девушки, а Виолетта подползает ближе. — Это было важно. Малышенко руками лицо чужое берёт и в медленный поцелуй затягивает. Отстраняется и дышит несколько секунд прямо в губы. Не может не запомнить. — Ви! — В квартиру заходит Алина, открывая дверь своим ключом. — У меня хорошие новости. — Меня сейчас ничего не развеселит, — в коридоре что-то падает, и Виолетта приподнимается на кровати. — Ты же знаешь, что у Медведевой квартира это и есть её типа-офис? — У неё вся жизнь типа-работа, — Алина а коридоре несколько раз матерится и заносит в комнату огромную белую доску, замотанную плёнкой со всех сторон. — Это чё за хуйня? — Кира сказала мне, что ты когда-то сказала ей, что ей нужно как в фильмах детективных делать. — Серьёзно? Это маркерная доска? Виолетта вскакивает с кровати и весь её вечер проходит с Алиной и цветными маркерами, которыми Малышенко несколько часов рисует на доске какую-то улицу Питера с красивым домом с первой попавшейся фотографии в интернете. Оказывается, ей нравится рисовать. Кира приезжает рано утром, уставшая от дороги, но безумно довольная тем, что навестила родных. Виолетту не поднимешь ничем, поэтому звук открытия входной двери не становится проблемой. Кира накрывает её одеялом чуть выше, а потом замирает, смотря на огромный рисунок, посередине комнаты. Доска не становится сюрпризом, а вот способности Малашенко к рисования — да. Кира рассматривает, не понимая, как вообще руками можно сделать такое. Выглядит действительно красиво. Медведева фотографирует и отправляет своей бабушке, потому что та только вчера вечером, сидя на кухне, спрашивала, чем занимается новая подруга внучки. Правду Кира до сих пор не рассказала, но, по крайней мере, они уже знают о существовании Виолетты, а это дорогого стоит. Уже на следующий день Виолетта начинает бесконечно ныть, что ей скучно. Сидеть в квартире ей не нравится, ничего не делать тоже. Киру это не бесит, она чувства девушки полностью понимает, поэтому нагружает её какими-то мелкими делами, они вместе протирают пыль, а потом Виолетта готовит на ужин пасту, искренне пытаясь сделать всё по рецепту. — Ты хочешь детей? — Виолетта неожиданно садится рядом, снова мешая Кире заниматься документами. — Чего? — Медведева отрывается от компьютера, несколько раз пытаясь понять, правильно ли она услышала вопрос. — Да это прикол, чё ты, я думала, может кошку заведём? — У меня аллергия на шерсть. Малышенко заметно расстраивается, потому что правда думала, что животное может ей помочь сидеть дома целыми днями. Да, практически ребёнок. — Это новое дело, — Кира открывает папку на ноутбуке, показывая кучу текста и каких-то фотографий. — Мальчик пропал десятилетний, родители думают, что это сосед его… выкрал, увёз на дачу, а я не могу заявиться к нему, потому что разрешений никаких нет к нему домой вваливаться. — Тебе не похуй на разрешения, когда пропал ребёнок? — Виолетта поправляет отросшие волосы и непонимающе смотрит на Киру. Никогда такого не было. — Я не хочу статью, мне нужны хоть какие-то доказательства. — Это Подмосковье? — Малышенко отбирает мышку и листает наверх. — Я могу поехать с тобой? — Конечно нет. — Кира! Ну я не буду ничего делать, просто с тобой поеду, не притронусь ни к чему. — Нет. — В этом посёлке был дом Карины, — Виолетта опускает глаза и когда поднимает, Кира уже видит слёзы. — Больно даже вспоминать? — Даже думать. Виолетта рассматривает номер в гостинице ближайшего маленького города. Маленького, но хотя бы есть где переночевать. Есть в крошке картошке второй день надоело даже Малышенко, поэтому она заказывает пиццу и листает тик ток. Работа проходит как нельзя хорошо. Кира возвращается только ночью и устало ложится рядом. От неё пахнет каким-то алкоголем, но Виолетта ничего не говорит. — Я боюсь не успеть, — Медведева выдыхает, дым от сигарет смешивается с паром. На улице минус, на улице только октябрь, на другом конце телефона Алина. Чёрное пальто уже не греет, пора переходить на что-то более тёплое. Пока Кира курит на улице, Виолетта усиленно пытается открыть папку на ноутбуке. Малышенко не знает названия половины кнопок на клавиатуре, а подбирать пароли — точно не её. Она понимает, что поступает абсолютно нечестно, но другого варианта просто не видит, кусает губы и пялится в экран, пытаясь думать над паролем. Она искренне не понимает, почему все вокруг, кроме неё самой, знают что-то, а от неё прячут информацию, как от маленького ребёнка. Снова вокруг эти тупые студенты, которые не понимают, куда пришли и что делают. Виолетта в данный момент ненавидит волонтёров, ещё и из-за того, что Кира выделила ей ответственную задачу. Проконтролировать всё. Пока сама Медведева занимается важным делом, пока Алина занимается с документами Виолетты о лечебнице, пока Елена спит у себя в доме, потому что ранее утро, Виолетта должна организовывать не организуемых почти-подростков, которые хотят делать это просто так, для веселья. И Малышенко искренне считает, что им не так важна цель работы, как прогулка по лесу с убеждением, что они делают хорошее дело. Волонтёрам не платят. Виолетте лучше бы заплатили. Она пьёт горячий чай из термоса, пытаясь согреться в настолько не приятное осеннее утро. Ещё пара секунд, и она рискует насмерть замёрзнуть прямо в лесу в Подмосковье. Оказывается, Елена не спит, Виолетта окоченевшими пальцами вытаскивает телефон из кармана и хмурит брови. — Что? — Доброе утро, где ты? — У Елены слишком довольный голос, особенно с утра. — Доброе, я сегодня волонтёр, мальчика ищем, хотя знаем где он, — Виолетта трёт глаза. — Ты что хотела? — Ты себе проблем там не нахватай, Алина проверила вообще всё, что можно было, никакой справки у тебя теперь нигде нет. — Это извинение? — Малышенко всеми силами пытается скрыть собственную радость, голос равнодушен, а сама запрыгать хочет от того, что наконец-то вернётся в привычную жизнь, не будет сидеть дома и смотреть четвёртый подряд сериал. — Да, прости. Виолетта запоминает. Она расценивает это, как не самое искреннее, но хоть какое-то извинение. Елена никогда не извинилась при любых ссорах, но, видимо, когда она лишила дочь работы, угрызения совести настигли даже её. Виолетта отправляет Алине кучу сердечек и слов благодарности, когда к дереву, возле которого Малышенко тряслась от холода, подходит не менее замёрзшая Кира. — Я блять устала, поехали, хочу спать, это всё бесполезно, мне не дают разрешений, — Медведева берёт её под локоть и осматривается, надеясь найти женщину, которая «самая главная после Виолетты». — Кир, мне разрешили снова работать, — Виолетта улыбается, находя в карих глазах такую же, хоть и очень скрытую радость. — Мама звонила, сказала всё в порядке, даже извинилась, прикинь. Кира пару раз осматривается по сторонам и оставляет поцелуй на холодном кончике носа, заставляя Виолетту ещё больше улыбаться. Малышенко хочет, чтобы наступил вечный холод, если только это заставит Киру стоять так близко и держать за руку, таща к машине.