***
Когман, механический дворецкий замка Фолган, проводил Салли в гостевые покои. Стоя перед зеркалом, она, наконец, высвобдилась из своего хитроумного костюма (стоит ли упоминать количество деталей вроде защитных нарукавников и перчаток, а также ремешков, которые пришлось отстегивать в процессе раздевания?) и надела оставленное на кровати белое платье с высоким воротничком, короткими рукавами и широкой голубой лентой на талию. Затем зачесала волосы на косой пробор и спустилась к Когману. Дворецкий проводил ее в гостиную, которая находилась в глубине длинного коридора, сразу после галереи, зеркального зала и нескольких потайных проходов. Небольшой стол, зажатый между креслами и диванами, был уже накрыт: блюдца, чашки, приборы, молочник, масло, хлеб, а также бисквиты со взбитыми сливками, маленькие сэндвичи и мармелад. — Очень любезно с вашей стороны, мисс Салли, — граф Фолган, который в это время задумчиво изучал расположение черно-белых фигур за шахматным столом, внезапно изменил свое к ней обращение, — что вы пришли навестить нас. Салли улыбнулась и ответила, что подобные встречи относятся к числу безотлагательных удовольствий любого миротворца, над которым нависла угроза разоблачения. — Я не отниму у вас много времени. Мне всего лишь необходимо получить от вас кое-какие ответы. Не хотите ли сыграть партию? — Салли вежливо отклонила предложение, и тогда граф Фолган, бросив Когману: «Твой ход. Только не жульничай», поднялся из-за шахматного стола и стукнул концом трости по ножке дивана. — Давайте присядем. — Забавно. Судя по тому, что вам известно, вопросы здесь впору задавать именно мне. Полагаю, вы вполне способны осознать ответственность, которую вынужденно или намеренно несет каждый свидетель, раз рискнули меня сюда вытащить, — Салли опустилась на диван. — Так на какие же вопросы вы хотите получить ответы? Граф улыбнулся. — Вы совершаете большую ошибку, прячась в тени, пока ваши инопланетные друзья ведут отчаянную битву. Салли тоже улыбнулась, но ничего не ответила. Граф Фолган продолжил: — Ввиду этих обстоятельств, мое предложение, мисс Салли, — это всего лишь дружеский совет изменить избранному вами образу жизни и мобилизовать все доступные вам резервы, чтобы нашему миру не пришел конец в самое ближайшее время. — Графу Фолгану не стоило бы так много пить крепкий чай, — спокойно произнесла Салли. — Из-за этого у него повысилось давление, и он начал нести всякую чушь. Либо же граф очень любит шутить. Салли также очень мило добавила, что в его возрасте запутанность мыслей и сознания — это обычная вещь. Но поскольку она не являлась квалифицированным врачом, то и диагнозы ставить не бралась, а потому всего лишь предположила вслух, что старики, оказавшись в такой необычной обстановке, часто теряются и чувствуют себя одинокими, из-за чего у них могут появляться весьма странные мысли. — Иных объяснений столь опрометчивого волеизъявления, — продолжала Салли, — я вам предоставить не могу. Если у вас имеются более продуктивные аргументы, кроме озвученного вами уверения в ошибочности моих действий, буду рада с ними ознакомиться. Но что-то мне подсказывает, что вы ими не располагаете, поскольку я до сих пор не услышала ни одного. Возлагая большие надежды, что вы пребывали в здравом рассудке, предлагая мне явить миру существование миротворцев, я задам вам только один вопрос: при всей своей удивительной осведомленности о существовании первой человеческой цивилизации, не интересовались ли вы нашей исторической хроникой? Скажем, примерами последствий неправильно принятых решений. — О, мисс Салли, в мои годы со мной действительно происходит много интересных вещей. Тем не менее, мое предложение вовсе не определяется проявлением одиночества старика или же старческого маразма. И осмелюсь заметить, что кровяное давление контролировать я пока еще в состоянии, — любезно отозвался граф. — Что же побудило вас предложить мне вступить в войну, лорд Фолган? Хозяин замка пожал плечами и окунул в чай печенье. — Милосердие. К вам, разумеется. Возможно, сочувствие. И снова к вам. Но только не благородство, нет. Я, знаете ли, никогда себя благородным не считал. — Ко мне? — Салли со звоном отставила принесенную Когманом чашку чая на блюдце. Удивления ей скрыть не удалось. — О, я уверен, дорогая мисс Салли, что из вас постарались сделать настоящего миротворца. Вам надлежит вернуть все на круги своя. Или, как это проще называется, завершить все разом. Тяжелое бремя, которое требует от вас не только умения принимать непростые решения и забывать о моральной стороне вопроса, но и крепкого самоконтроля. Самоконтроль — это весьма ценный навык, и вам следует быть благодарной создателям этих роботов за возможность беспрестанно в нем тренироваться, — сказал граф Фолган, поглядывая за следующим ходом, который предпринял Когман в их шахматной партии. По словам графа, Салли здесь ожидали, но появилась она во время важной игры, прерывать которую никто не собирался. Слишком многое стояло на кону: одно годовое жалованье дворецкого и годовой же доход замка, который при условии проигрыша графа Фолгана будет выплачен победителю единовременно. — Оказав помощь вашим друзьям, вы, несомненно, облегчите свою ношу. Так вот в чем заключалось его к ней милосердие. Предложил ей броситься на поле боя, чтобы она не испытывала угрызений совести? — Лорд Фолган, не составите ли вы мне компанию в небольшой прогулке по комнате? — предложила Салли. Граф сделал так, как его просили. — Допустим, я приму ваше предложение и отправлю своих людей в бой, — начала Салли. — Оптимус Прайм верит в победу, и вместе мы вполне могли бы ее достичь. Но что же последует за этим? Они сделали круг по гостиной, обойдя стол с коллекцией спиртных напитков, диваны и два черных кресла у камина с искусственным огнем. — Представьте на мгновение, что бы произошло, если бы мы подбросили людям из Эпохи Возрождения огнестрельное оружие. Мы сталкиваемся с ним почти каждый день и не считаем его ничем выдающимся, тогда как для них оно стало бы невероятным открытием современности. Конечно, в те времена люди, вероятнее всего, просто не смогли бы с ним разобраться и, как следствие, пустить в ход. Но что, если бы им все же это удалось? Вне всяких сомнений, огнестрельное оружие серьезно изменило бы их жизнь. Как и все наше будущее. Вы видите, на какую жестокость мы бываем способны. Все, что попадается человеку под руку, способно рано или поздно стать оружием. Только подумайте, что бы произошло с человеческой расой, заполучи люди пистолеты и винтовки раньше положенного срока. Граф Фолган молча слушал Салли. — Теперь я попрошу вас вспомнить договор о сотрудничестве с пришельцами. Автоботы согласились делиться с нами информацией о своей планете, но свое вооружение людям так и не передали. Это право принадлежит им на основании инопланетного происхождения. И людям не оставалось ничего, кроме как принять непреклонное решение Оптимуса Прайма. Но что же делать нам, миротворцам, чье вооружение являет собой исконно человеческую технологию? Узнав об этом, люди непременно заявят на нее права. Я не могу допустить подобного исхода. Люди еще не были готовы к такой технологии. Как те, что жили в Эпоху Возрождения, не были готовы к пистолетам, из которых сейчас хоть дома строй. А поскольку требование поделиться с человечеством роботами, которых когда-то изобрели люди, могло оказаться вполне правомерным, Салли не хотела рисковать. — Лишь только потому, что вы не знаете, что из этого получится, — парировал граф Фолган. — Мы видели много ужасных вещей во время войны и после нее. — В те страшные годы, когда страна Салли погибала под гнетом боевых действий, по телевизору часто крутили записи из горячих точек, не цензуря окровавленные или обожженные тела. Или транслировали кадры, как детишки, в надежде заполучить хоть немного радости, тянули руки к разноцветным воздушным шарикам, которые оказывались бомбами. Когда война закончилась, весь телеэфир заполнился многочисленными смертными казнями: людей или прилюдно расстреливали, или вводили им какую-то смертельную инъекцию, от которой те корчились в страшных болезненных судорогах и плевались ярко-розовой пеной. — Мы забыли, что значит понимать или радоваться жизни, потому что слишком долго уничтожали друга друга. Я не хочу разрушить то, что веками оберегали миротворцы, дабы нынешняя цивилизация сумела превзойти предыдущую, просто потому что мне вдруг взбрело в голову повоевать. Может быть, первая человеческая цивилизация и превосходила нынешнюю в некоторых аспектах, вроде медицины, науки и военно-промышленной отрасли, зато в своих первобытных нравах и склонности к ведению войн их вполне можно было сравнить с жестокими кровожадными аборигенами в красивой оболочке образованности и воспитания. Салли помнила, как в школе на уроках истории учительница рассказывала, что их государство образовалось после какой-то войны, которая называлась Великой. Некогда на большом континенте располагалась страна, состоявшая из двадцати маленьких разрозненных районов, часть из которых называли Севером, а другую часть — Югом. В отличие от южных, северные земли были неплодородными и не годились для ведения аграрного хозяйства. Зато там развивались различные промышленные отрасли, вроде производства электроники, электроэнергетики, ядерной энергии; осуществлялась сборка транспортных средств и строительство железных дорог. Со временем правительству Севера суверенитет южных земель стал неугоден, и они взяли курс на объединение всех районов страны в сплоченное государство с сильной единой властью. Юг являлся крайне важным объектом для Севера, поскольку там располагались большие сельскохозяйственные угодья и запасы продовольствия для всей страны. Однако южан вполне устраивала независимость, им вовсе не хотелось менять свой уклад и подчиняться единой власти, в результате чего они подняли бунт. Так началась Великая война. В те времена ее считали одной из самых кровопролитных войн в истории человечества. И хотя южане обладали достаточными финансовыми ресурсами и военной мощью, Север одержал безоговорочную победу, поскольку именно там располагался основной оружейный арсенал страны — Атриум, в котором впоследствии и создали роботов-миротворцев. Так возникло единое государство. А все прочие земли, которые не подверглись воздействию радиации после многочисленных бомбежек, отныне находились под властью северной столицы. Многих мятежников казнили, еще больше превратили в рабов. Тем, кто вовремя перешел на сторону Севера, повезло больше: их переквалифицировали и послали трудиться на заводы и фабрики. Чуть позже были введены Реформы — особые правила и порядки, которые на корню изменили привычную жизнь многих граждан. После вступления в силу одной из таких Реформ, все люди подверглись принудительному переселению в разные уголки страны без возможности менять предписанное место жительства. Надо же кому-то продолжать обрабатывать земли и снабжать Север продовольствием, пока те в ответ обеспечивают страну защитой и военной мощью. Трудись себе по шесть-семь дней в неделю за скудный паек и не менее скудную оплату на кукурузных или пшеничных полях. При том, что минимальной зарплаты простого трудяги едва ли хватало на самую дешевую еду. В общем, жить приходилось непросто. После Великой войны полностью реконструировали только столицу и два ближайших к ней города. Остальные довольствовались квартирами в полуразгромленных каменных высотках, помещениями в малоэтажных зданиях, напоминающих бетонные кубы с высокими окнами, или в простых бревенчатых домах. Первое время было тяжко, особенно когда наступили холода. Окна с выбитыми стеклами приходилось закрывать мебелью или заколачивать досками, а щели затыкать тряпками и одеялами, чтобы хоть немного согреться. Нередко из-за сильных холодов зимой замерзали и лопались водопроводы. Система центрального отопления в городах не работала, а потому отапливаться приходилось углем, дровами или газом. Хотя последний использовали реже. Все-таки баллоны поставляли редко и по предварительному заказу, и газ старались беречь. Салли родилась задолго после этих событий. Она являлась дочерью министра энергетики и, как и многие дети северной столицы, с детства ни в чем не знала нужды. Ее семья могла позволить себе содержать большой особняк Уйатхолл на Авеню Звезд (престижном районе, где проживали только значимые для страны люди или просто богачи), путешествовать по стране и даже приобретать рабов. Отец оплатил ей обучение в университете, закончив который Салли (тогда ее еще звали Астартой) стала успешным молодым адвокатом. Жизнь была прекрасной. Пока не началась новая война. Недовольные существующим режимом власти подняли вооруженное восстание. Примененное ядерное оружие превратило планету в безжизненную пустошь. Не осталось никакой еды, а большая часть воды была заражена радиацией. Люди умирали от голода, сходили с сума и от отчаяния начинали есть друг друга. У человечества не осталось будущего. Властям не оставалось ничего, кроме как выпустить миротворцев и сжечь заживо остатки былой цивилизации. Потому что жизнь всегда находит способ вернуться. Это бесконечный круг. Все эти мысли проносились в голове Салли под пристальным взглядом графа Фолгана, сделавшего ей весьма самонадеянное предложение. — Без жертв нет победы, — сказал он ей. — Только время высокопарных лекций закончилось. Настала пора явить миру вашу силу. Салли не настолько была удовлетворена просьбой графа Фолгана, чтобы продолжать дальше этот разговор. Поблагодарив за чай, она сказала, что ей необходимо уединиться и все обдумать. Граф Фолган останавливать ее не стал и лишь ответил, что у него на данный момент тоже есть дела, не терпящие отлагательств. Потребовав у Когмана отложить их игру и вычистить серебро, он пригласил Салли на вечернюю прогулку по саду и удалился в направлении галереи. В четыре часа дня Салли вновь позвали пить чай. Она все еще чувствовала себя нехорошо после перелета, но в конце концов вернулась в общество графа Фолгана, видя в этом необходимость, нежели испытывая реальное желание. Когда Салли вошла в ту же гостиную, где прошло первое чаепитие, хозяин замка уже вовсю чаевничал. Ее тут же пригласили принять участие в поедании красивых маленьких пирожных, и Салли расположилась на свободном диванчике. Когман подал ей чашку из изысканного фарфора. — Мисс Салли, у меня к вам все та же просьба, что и несколько часов назад, — граф Фолган взял в рот печенье с глазурным рисунком и отправил себе в рот. — Нам необходимо, чтобы вы приняли участие в войне в качестве миротворца. — Я могу лишь повторить ответ, который дала вам несколько часов назад. Роботов вы не получите, — с улыбкой на лице непреклонно заявила Салли. — Тогда мы просто выпьем с вами чайку. — Как проходит игра? — вежливо осведомилась она. Пока граф делал Когману замечания по поводу разбитого накануне старинного хрусталя, Салли поймала себя на мысли, что времяпрепровождение в компании странного старичка и его робота-дворецкого все сильнее напоминало ей чаепитие у безумного Шляпника. — О, замечательно... — произнес граф. — Хотя вообще-то не очень. Но мы это исправим, верно, Когман? — Я не собираюсь поддаваться вам только потому, что вы являетесь моим хозяином, милорд, — галантно оповестил робот. — Иногда деньги решают все. Граф Фолган дернул уголком рта. — Выглядит великолепно, — сказала Салли, осматривая накрытый на несколько персон стол. — Вы ждете и других гостей? — Может, да, а может, нет, — ответил граф. — Я могу лишь надеяться, что в скором времени здесь появится некое новое лицо. Это было бы очень кстати. А пока мы томимся в ожидании новых поворотов судьбы, мисс Салли, вы можете задать те вопросы, что в данный момент, вероятнее всего, крутятся у вас в голове. О, это несложно. — Кто вам рассказал о миротворцах? — с места в карьер пустилась она. — Я храню не только тайну о трансформерах. Моя жизнь тесно связана со многими необычными вещами. Но это запомнилось мне на всю жизнь, — пасс рукой — и Когман водрузил на стол толстенную черную папку. Внутри лежали куски старинного пергамента с изображениями трансформеров, вырванные из чьих-то дневников записи, а также черно-белые снимки, сделанные во время археологических раскопок. На последних были изображены человеческие кости, покрытые странными следами. Такие же следы имелись и на тех вещах, которые Салли распространяла по всему миру через eBay. Впрочем, для нее странными они вовсе не являлись. Она-то знала, что такие отпечатки оставались после воздействия энергетических лучей миротворцев. Эта мысль позволила Салли сделать вывод, что и на рисунках изображались вовсе не трансформеры... — Я говорю о людях на этих фотографиях, смертельно раненых необычным оружием. Мои родственники на протяжении многих веков занимались изучением ваших машин. Со временем они пришли к выводу о существовании первой человеческой цивилизации, — многозначительная пауза, а прямо за ней: — Скажите, мисс Салли, это вы привели трансформеров на Землю? Как, интересно, он себе это представляет? Люди в ее время даже на Луну не летали. Туда только спутники отправляли, но на этом дело обычно и заканчивалось. Тогда ведь и самолетов не было. Для перемещения между городами использовали сверхзвуковые экранопланы, высокоскоростные Экспрессы (поезда на магнитной подушке), специальные автобусы и обычные автомобили. Если Фолган думает, что в ее время по улицам щеголяли роботы, а люди покоряли небеса на летающих машинах, как в современных комиксах о будущем, то он глубоко заблуждается. Их мир почти ничем не отличался от того, который они имели теперь. Такие же каменные здания, такие же автомобили, такие же люди. Разве что времена и нравы были более суровыми. Можно даже сказать, первобытными. Жестокость людям нравилась. И в медицине первая человеческая цивилизация во многом превзошла нынешнюю. А роботов люди и теперь умеют строить. Чего стоили только те прототипы трансформеров. — Они пришли сами, — ответила Салли. — Мы только искали способ задержать их тут. Она помнила, как пришлось попотеть, чтобы спрятать на Земле Энергетический Куб. — Для чего же? — Если есть они, значит, есть и другие, — ответила Салли. — Зато нет гарантий, что эти другие не захотят поработить нашу планету. Мы рассудили так: если два сильных вида объединятся, мы сможем разом победить во всех будущих войнах. — Чтобы более не поднимать в воздух ваши машины, — резюмировал Фолган. — Вам знакомо выражение: «Кто хочет мира, пусть готовится к войне»? Другими словами, надежный способ поддерживать мир и избежать нападений — всегда быть готовым к вооруженному конфликту. Или же способным осуществить наказание. Однако без угрозы применения, которая порождает наш страх перед ним и позволяет осуществлять контроль, наказание теряет всякий смысл, — пространно произнес граф Фолган. — Все говорит о том, что вы, мисс Салли, очевидно, были введены в заблуждение относительно предназначения миротворцев. — И в чем же, по вашему, заключается наше предназначение, если не в защите Земли? Граф Фолган на это лишь вновь пожал плечами. Когда ему удалось снова собраться с мыслями и заговорить со своей гостьей, он спросил, давно ли она находится среди людей. — Мы нечасто вмешиваемся без нужды, — правдиво ответила Салли. Большую часть времени миротворцам приходилось проводить в спячке внутри роботов. И, пожалуй, ее Салли ненавидела больше всего. Это было ужасно — закрывать глаза, понимая, что, возможно, уже никогда их не откроешь. Миротворцы нужны, чтобы предотвратить войну, которая способна погубить планету, или же очистить мир от ее последствий. Но какой с них прок, если люди научатся понимать, а военные конфликты прекратятся? На Земле настанет мир, а тем, кому было предначертано следить за ним, предстоит спать до тех пор, пока память об ужасах войны не сотрется и история не повторится вновь. Какой уж тут сон? Последнее пробуждение миротворцев пришлось на сороковые годы прошлого столетия. Аккурат перед началом Второй Мировой войны. К счастью, на тот момент удалось избежать зачистки. Однако с тех пор некоторые из них больше не засыпали, тайно наблюдая за событиями в стороне. У миротворцев не было своей жизни. Этой привилегии их давно лишили. Они не росли, не принимали участия в круговороте жизни, не изменялись. Застыли, как камни. Никто не мог сказать, существовали они на самом деле или являлись всего лишь иллюзией. Они словно были призраками. Простым присутствием. Они всего лишь исполняли чужую волю. Впрочем, ничто в этом мире не вечно. И если однажды что-то пойдет не так, и их зонды дадут сбой, от отряда миротворцев останутся только их белые косточки. — Позвольте полюбопытствовать, что случилось с вашей рукой? — внезапно спросил Салли граф Фолган. — Десептиконы открыли охоту на некий артефакт, именуемый Матрицей Судьбы, — откликнулась она, изучая след от раны, нанесенной вмешательством Френзи. — Они уверяли, что едва ли найдется какой-нибудь человек помимо меня, кто дал бы им насчет него более точные сведения. — Это так? — Ровно настолько, чтобы я начала искать ответы здесь, в Англии, — ответила Салли. — Увы, — сказал он, — кое-чего я все же не знаю, мисс Салли. И раз уж десептиконы заявили, что только вам известно о нем больше, чем кому-либо другому, то кто я такой, чтобы с ними спорить? Салли показалось, что граф лжет. Просто чтобы над ней поиздеваться. — Я надеялась получить от вас более продуктивные ответы, — отчеканила она. — А я надеялся услышать от вас более правильные вопросы, — кивок на снимки. — Что ж, я спрошу по-другому: откуда у вас эти фотографии? — Вы никогда не задумывались, почему вас не научили драться? Салли ответила, что это вполне естественно. Ведь миротворцев не создавали для битв. Их создавали ради спасения Земли. — Тогда весьма удивительно, что ваш робот все же имеет столь внушительное смертоносное вооружение, как будто он — важная единица военной техники, вы не находите? — поинтересовался граф. Салли промолчала. Он говорил об энергетических лучах? Или о снайперской винтовке? По правде говоря, миротворцам было запрещено иметь какое-либо вооружение, кроме этих лучей. Им всегда говорили, что для выполнения миротворческой миссии их будет вполне достаточно. Что касается винтовки, то на ней настояла Сократия. Это случилось перед самым вылетом. Дождавшись, пока Бамблби уедет, Салли арендовала машину и навестила Атриум. Место, которое давным-давно являлось военным арсеналом, стало убежищем миротворцев. Там Салли первым делом сверилась со списком с именами призванных операторов. Спартанец — Астарта Уайет (командир) Кардинал — Сократия Уолкот (первый помощник) Перехватчик — Хайди Хескет (второй помощник) Сойка-1 — Антика Глейсер (третий помощник) Четверо миротворцев провели много часов за обсуждением идей, которые могли бы повлиять на запрет использования оружия массового уничтожения, а также на прекращение военных действий в отношении пришельцев и людей, которые заняли их сторону. Антика считала, что автоботам следовало применить силу с момента своего прибытия, чтобы навалять «несчастным оруженосцам» (так она называла некоторых агентов и военных) и сразу показать всем, кто здесь главный. Сократия, напротив, сказала, что Оптимус, на их счастье и к собственной чести, поступил достаточно мудро, отказавшись от насилия в отношении человеческой расы. — Только подумайте, что бы произошло, позволь Прайм своим автоботам хотя бы немного навредить людям, когда они впервые прибыли на Землю! — сказала она, пока Салли придумывала новые задания по сплочению для команды звездных пчел и заодно составляла тот документ с вариантами проявления привязанности к партнеру. — Если бы с какого-нибудь человека хоть волосок слетел, было бы бессмысленно доказывать дальше, что они на нашей стороне. — Даже если бы автоботы атаковали людей в целях обычной самозащиты? — вскинулась Антика. — А кто бы стал слушать? — спросила Сократия. — Естественное состояние человечества — это война. Прайм поступил дальновидно. Не все вопросы решаются с помощью оружия, моя дорогая. — Ну конечно, — зарычала Антика, смотря на Сократию. — А я-то по дурости решила, что если бы вдруг кого-то из его ребят повязали, Прайму стоило прикончить гадов, а не стоять истуканом. — Пострадай по их вине даже один человек, люди начали бы истреблять автоботов сразу, а не после многолетнего военного альянса двух видов, — рассудительно и почти безучастно заверила Сократия. — Все уверения пришельцев в том, что они пришли с миром, разбились бы вдребезги о гору человеческого непонимания, ведь фактически вред был нанесен, а значит, угрозу они все-таки представляли. — А если бы бойцу Прайма угрожала смертельная опасность? — На войне случается всякое, — спокойно заметила Сократия. — Воинам об этом прекрасно известно. Они знают, на что идут. Так что твое сострадание тут не к месту. За оставшееся время собрания Сократия молча изучала инструкции и технические руководства по эксплуатации роботов. Пару раз от нее доносились разные нравоучительные высказывания или заумные цитаты из книжек. Все знали, что для нее любое отступление от правил было равносильно смерти. Тем удивительнее оказалось ее заявление, которое она озвучила, когда помогала Салли надеть специальный костюм оператора: — Я решила вернуть Спартанцу вооружение, — Сократия указала на руку робота, где теперь красовалась большая снайперская винтовка, и передала Салли пульт управления. Им служила точная миниатюрная копия оружия с кучей проводов, которые подсоединялись к роботу. — Автоматическая винтовка с цифровым прицелом и встроенным баллистическим вычислителем. Есть подствольный гранатомет. — Я не давала такого приказа, — примеряясь к оружию, ответила Салли. — Знаю. — Это противоречит инструкции. — Знаю, но все же, — Сократия поджала губы. Она никогда не нарушала установленных порядков. Теперь она же еще и наказание понесет за собственную вольность. Вернее, пока что только первое предупреждение. После третьего миротворца обычно лишают звания и подвергают какому-то страшному-престрашному наказанию. — Так будет лучше. Салли и сама это понимала. По правилам о миротворцах знать не мог никто. И если уж ей придется убирать свидетелей, то масштаб поражения от винтовки будет меньше, чем если она задействует Излучение. — Да ну, — взвилась Антика. — А почему бы ей не использовать те смертоносные лучики? По-моему, так намного проще. Начнем все с чистого листа, нам-то не привыкать. Все равно этих красавчиков, — она кивнула на роботов, — только ради уничтожения и создали. — Твое стремление «помогать ближнему» весьма воодушевляет, — Сократия поправила свои очки с круглыми ярко-розовыми линзами. — Но ты ошибаешься. — И в чем же? Думаешь, мы людям ручки протянем, а они нам их с благодарностью пожмут? Попробуй-ка доказать мне, что мы не зря тратили время на этот мирок, раз уж до сих пор против всех воюем. — В каждое действие необходимо вкладывать соразмерную планируемому делу долю разума, — отозвалась Сократия. — Будь нашим командиром ты, я бы от скуки сдохла, — презрительно ответила Антика. — Подумай: нам бы даже не пришлось использовать эти машины. У тебя ведь и в школе друзей не было? В университете тоже? А если и были, то сбегали от тебя к другим, потому что со временем ты им надоедала своими заумными изречениями, не так ли, всезнайка? — Хватит вам пререкаться, — холодно прервал их Хайди. — Я с Астартой, что бы она ни предложила. Если не хотите слушать, уматывайте. Пользы от вас никакой. Только воздух сотрясаете. Хайди являлся оператором Перехватчика. Салли считала его хорошим человеком, на которого всегда можно положиться. Наверное, именно поэтому передатчик Саундвейва она отдала ему, а не кому-то другому. Попросила просмотреть всю информацию, которую успело записать устройство. — Предполетная подготовка завершена, — сказала Салли, двигая руками и ногами, чтобы проверить, прошла ли калибровка и все ли конечности Спартанца дублируют ее телодвижения. — Я пригласила вас сюда, чтобы обсудить нынешнее положение дел. Мир находится на грани исчезновения. От нас требуется провести зачистку, но мы не можем на такое пойти, не испробовав все альтернативные варианты. В мое отсутствие проведите испытательный полет и проследите за автоботами. О любом их перемещении, о любом поползновении сообщать мне в незамедлительном порядке. — Мы будем вести слежку тайно? — спросила Антика. — Никаких контактов с людьми или пришельцами, — заявила Салли. — Увидеть вас не должна ни одна живая душа. Если это произойдет, действуйте согласно протоколу и избавьтесь от свидетелей. — А если начнется битва? — выпалила Антика. — В бой не вступать, — приказала Салли. Любая атака миротворцев требовала опустить силовое поле. Без них они были уязвимы. Тут уж либо защищайся, либо стреляй. Другого не дано. — Могли бы и пострелять для разнообразия, — укоризненно заявила Антика. — А что? Разве это не будет справедливо? Мы ведь только помочь хотим. Поджарим некоторых дурачков, глядишь, у них и мозги на место встанут. Может быть, и встанут. Но только в свое время именно из-за такого мышления первая человеческая цивилизация и погрязла в войнах. — Мы защищаем Землю. Мы защищаем человеческую расу, чтобы люди не смогли нанести себе вред, — сказала Салли. — Мы не можем показать всем, кто мы. Но мы не сдадимся. И защитим всех, кто находится на этой планете так, как умеем только мы. Тайно. Вмешиваясь в ход событий только в крайних случаях. Наблюдая. Изучая. Направляя. Ожидая развития событий. В конце концов, мир никогда не будет стоять на месте. И как только люди научатся понимать, надобность в миротворцах сразу же отпадет. Салли взглянула на графа. — Мои помощники сочли, что это будет неплохой мерой предосторожности, лорд Фолган. — Разве? — Вы услышали меня правильно, — ответствовала она. — Всем известно, что бывает с теми, кто много знает. Попробуйте догадаться, где все они теперь находятся. Впрочем, если вы умеете тщательно оберегать секреты, то и опасаться вам нечего. По крайней мере, до тех пор, пока вы способны приносить пользу. Что касается вооружения... Считайте подобную демонстрацию моим способом контролировать ситуацию. — Формы контроля и впрямь бывают разные, — выдал граф. Неужели нельзя говорить прямо и откровенно? К чему все эти загадки? Устав от завуалированных изречений, Салли вновь обратилась к распечаткам ее товаров на eBay. — Почему десептиконы искали все это старье? — Присмотритесь внимательнее. На этих вещах остались следы. Отпечатки той уникальной Энергии, за которой они охотятся. И которую вы, мисс Салли, называете своим Излучением. Так значит Матрица Судьбы и Излучение — это одно и то же? — Что вы хотите этим сказать? Что Мегатрон и его злобные прихвостни знают о нас? Знают о миротворцах? — Нет, мисс Салли, я так не думаю. Их интересует только один ресурс. Ваши машины — всего лишь оболочки, которые способны забирать энергию из окружающего пространства — энергию солнца и неба, геотермальную энергию Земли, энергию воды, электрическую и ядерную — и преобразовывать ее в другую, более мощную и куда более опасную. Некогда прибывшие на нашу планету трансформеры, вероятно, обнаружили ее остаточные следы и определили, что она вполне подходит для выживания их вида. «Или увидели кое-что другое», — мысленно ответила Салли. Она снова погрузилась в раздумья и после некоторой паузы спросила: — Оптимус сказал, что Матрица Судьбы способна не только давать жизнь, но и уничтожать ее. Как объясните его слова? — Жизнь этим существам, — граф, разумеется, говорил о трансформерах, — она дать способна. Но наш вид такая энергия попросту сотрет с лица Земли. Вы шокированы? — Да, — ответила Салли, сжимая в руках снимки. И как теперь, спрашивается, показаться на глаза Кейду? Про Оптимуса и говорить нечего. Ведь она дала им довольно четкие указания найти Матрицу. Будет плохо, если они ее все-таки найдут. А что, если уже нашли? Нет, вряд ли. Иначе рация особой связи уже вовсю разрывалась бы от попыток с ней связаться. Хотя теперь это лишь вопрос времени. — Не могу поверить. Ответ все время был у меня перед глазами, — Салли оторвала взгляд от снимков. — Я сомневалась до последнего. — Ваша слабость — это слепота к очевидным вещам. — А ваша — слишком большая осведомленность. В этот миг в дверях появился невысокий темноволосый молодой человек в небесно-голубой однотонной рубашке и джинсах. Его пиджак был небрежно заброшен на плечо. Гость медленно подошел к ним. Все внимание Салли мгновенно обратилось в его сторону, потому как оказалось, что он был ей очень даже знаком. — Ты — Сэм, — уверенно заявила она. — Сэм Уитвики. — Дамский угодник два-один-семь, вообще-то, — шутливо представился он. Салли поднялась, и Сэм пожал ей руку. — Лимонад три-один-четыре, — вторила ему она. — Можешь называть меня Салли. Рада с тобой познакомиться, Сэм. — Взаимно, Салли, — ответил он. — Автоботы и до тебя через eBay добрались? — Увы, нет, мой друг, — ответила она. — Оказалось, что десептиконы тоже любят распродажи. — Что они искали на этот раз? — усевшись в кресло, поинтересовался Сэм. — Старинные вазоны, — хмыкнула она. — Что ты здесь делаешь? — Получил приглашение на обед, — он швырнул вскрытый конверт на стол, и Салли тут же узнала в нем приглашение идентичное своему. Она повернулась к графу Фолгану. — Неужели в вашем замке припрятан целый сундук с такими приглашениями? — Да, мисс Салли, они действительно существуют. Однако ни для одного из них пока не пришло время, — загадочно произнес граф Фолган и подмигнул Сэму. — Мистер Уитвики помогает мне разбираться с некоторыми вопросами. И я искренне надеюсь, что и мисс Салли еще недолго будет скрашивать нашу компанию своим присутствием. Мне кажется, чай сделал ее более дружелюбной. Нужно воспользоваться моментом. Тем более, что тут еще остались всякие вкусняшки. В половине шестого их беседа была прервана приглашением к ужину. Разговор продолжался все то время, пока они перемещались через галерею и длинный коридор к обеденному столу в изумрудном зале. Граф Фолган в этот раз говорил о деталях более общего плана: о замке, его истории, окрестностях и, наконец, о его предыдущих владельцах — своих родственниках, которые так же, как и он, состояли в какой-то тайной общине, именуемой обществом Уитвиканцев, и, кажется, не дружили с головой. Надо сказать, более всего Салли соблазнилась легендами и фактами, которые имели непосредственное отношение к трансформерам. Некоторое время ужин проходил в молчании. Салли уже стала думать, что тишина продлится до конца трапезы, как вдруг граф Фолган обратился к ней: — Вы влюблены, мисс Салли. Послышался громкий кашель, как будто кто-то подавился. Судя по вопросу Когмана: «Не подать ли молодому человеку воды?», который был адресован Сэму, английская снедь пошла не в то горло именно у него. — С чего вы взяли? — удивилась Салли, обращаясь к графу. — Я вижу это в ваших глазах, — произнес он как ни в чем не бывало. Для телеэкранов это, пожалуй, даже хорошо. Однако... — Я не верю в любовь, — уверенно заявила Салли. — Сердцу не прикажешь, — добродушно отозвался граф, отрезав ножом кусок мяса. — Только не в моем случае, — Салли прикрыла бокал ладонью, когда Когман предложил ей налить еще вина. — Это решать вам, мисс Салли, и только вам, — упорствовал хозяин замка. — Победу в войнах приносит не сердце, а искусство и разум, — проговорила она. — К тому же я не привыкла к эмоциональным привязанностям. От них одни проблемы. — А может быть, вы просто боитесь? — осведомился граф. Сэм в это время в диалог не вмешивался и лишь изредка посматривал то на нее, то на графа, поедая свой ужин. — Я не думаю, что это защитная реакция моего организма, — Салли не уступала. — Так подумайте. — Вы заблуждаетесь, лорд Фолган. Мне бояться нечего. — В отличие от нас — возможно, — кивнул граф. — Вы не стареете, или стареете, но не так быстро, как мы, благодаря своей технологии. Но все же вы боитесь. Где-то в глубине души живет страх. Я не могу сказать, что это за страх и чем он вызван, причин, как вы знаете сами, может быть множество. И поэтому вы прячетесь за броней Спартанца, надеясь, что она вас защитит. Но Спартанец — это не трансформер. У него нет души. Каким бы величественным не казалось это воистину великолепное творение человечества, он всегда был, есть и будет просто машиной. — Оптимус не простит мне того, что я сделала. Слова сорвались прежде, чем Салли осознала их смысл. Какая, однако, неловкая ситуация. Этим инстинктивным ответом она только что признала правоту графа Фолгана о так называемой «влюбленности». Салли хоть и удивилась, но решила быть сдержанной и удивления не демонстрировать. Граф Фолган тоже решил быть сдержанным и просто поднял брови. Сэм сдержанным быть не смог и зашелся в приступе кашля, повторно подавившись едой. — Да прожуй ты ее наконец! — взвыл Когман, с силой вломив ему по спине, из-за чего Сэм чуть не разбил лицом тарелку. — Тебе что, зубы для красоты даны? Лицо Сэма приобрело ярко красный с лиловыми пятнами оттенок. На его взмокшем лбу вздулись вены, а глаза выпучились так сильно, что возникло ощущение, будто они вот-вот выпадут из глазниц и покатятся по столу вместе с кусочками еды, которые вылетали из его рта, когда он старался послать Когмана куда подальше и запретить ему приближаться, кажется, ближе чем на сотню ярдов. — Оптимус Прайм?! — наконец воскликнул Сэм, когда обрел способность дышать и говорить внятно. Салли бесцеремонно запихнула в рот несколько небольших прожаренных картофелин. И все поняли, что отвечать на вопрос она не станет, ведь по правилам этикета говорить с набитым ртом было неприлично. — О, неужели? — задал ей риторический вопрос граф Фолган, после чего повернулся к своему дворецкому: — Когман. Не надо никого убивать. Я вижу, тебе нечем заняться. Ты можешь провести время с пользой и... — И почистить серебро, — скорбно вздохнув, закончил за хозяина дворецкий, и его фоторецепторы странно замигали. — Я знаю, милорд. За последние три дня я чистил его тридцать шесть раз. — Так почисти его в тридцать седьмой, — пожал плечами граф Фолган, не удосужившись и голову поднять от своей тарелки. — Это поможет тебе контролировать свою агрессию. — Как вам будет угодно, милорд. — Вы считаете, что я не права, лорд Фолган, — констатировала Салли, едва Когман, повторяя про себя мантру: «Гнев мой, но я не гнев. Гнев мой, но я не гнев» удалился выполнять поручение. — А вы говорите так, словно решаете за Оптимуса Прайма, мисс Салли. — А вы бы простили? — парировала она. — А разве я — это он? — приподнял бровь хозяин замка. — Я не знаю, насколько он вам дорог. Может быть, этого не знаете даже вы сами. И все же вы его любите. И вы будете любить его в будущем, когда совершите акт своего правосудия и от всех нас останутся всего лишь воспоминания. Салли не любила разговоров о любви. Еще больше ей не понравилось убеждение графа Фолгана в той влюбленности, которую она якобы питала к Оптимусу. Он даже не смог предъявить ей никаких аргументов в пользу своих слов, за исключением разве что «влюбленных глаз». Что такого в ее взгляде заставило Фолгана прийти к подобным выводам? Салли было все равно. Поэтому и ответила она так, как ей казалось, менее всего хотел бы граф: — Оптимус Прайм привлек к себе внимание целой планеты. Полагаю, что при правильном обращении с моей стороны у меня получится достичь с его помощью неплохих результатов в своей миссии. Что касается вас, лорд Фолган, в следующий раз я жду, что вы будете обращаться ко мне надлежащим образом. Не забывайте: в моих силах погрузить этот мир в хаос гораздо быстрее десептиконов. — В таком случае, мисс Салли, — протерев губы салфеткой, совершенно спокойно ответил граф Фолган, — передайте Оптимусу Прайму, что мне жаль, что ему придется умереть. К восьми часам вечера Салли, после непродолжительной совместной прогулки с графом по окаймленным кустами садовым дорожкам, поняла, что ей пора лететь обратно, и сразу же об этом сообщила. Спартанец впервые в жизни показался ей спасательным кругом, и она уже была готова его использовать. Однако граф Фолган настоятельно рекомендовал ей провести еще некоторое время в его замке, чтобы найти ответ на вопрос: «Зачем все-таки понадобились миротворцы, если всего-то и нужно было, что уничтожить цивилизацию?». Поскольку он обещал, что более не затронет тему с их участием в войне, приглашение Салли приняла без особого желания, но с благодарностью. Той же ночью она вышла на балкон, чтобы проветрить голову. При виде Сэма, который там стоял, Салли вдруг начала искать в нем черты того мальчика, который случайно повстречал трансформеров и даже разыскивался ФБР. Жалел ли он обо всем, что с ним произошло? Хотел бы обо всем забыть? Был бы сейчас счастлив, если бы все обернулось иначе? — Не спится? — спросила Салли. — Нет. А тебе? — Мне тоже. С балкона открывался чудесный вид на окрестности. Салли подошла ближе к ограде. — Твой робот? — поинтересовался Сэм, глядя на стоявшего неподалеку Спартанца. — Хочешь с ним познакомиться? — непринужденно спросила Салли. — Его зовут Спартанец. Он, в общем-то, хороший. Просто управляет им плохой человек. — А ты, — начал Сэм после недолгой паузы, — ты правда его любишь? Любишь Оптимуса? — А разве ты — нет? — ответила Салли вопросом на вопрос. — Он ведь твой друг и дорог тебе так же, как ты ему. — Ты знаешь, что я имею в виду, — хмыкнул он. — Это ведь тебя с ним по телеку крутили? Клевый шлем, кстати. Неужели узнал? Но на экране ее лицо никогда не показывали. Нет, наверное, он просто предполагал, а после разговора за ужином сопоставил факты и пришел к определенному выводу. — Сэм, не в моем случае говорить о любви. — Я понимаю, — кивнул он, напуская на себя серьезный вид. — Да. Без проблем. Конечно... А ты уже сказала Оптимусу? — О чем? — Что он тебе безразличен. — Он мне не безразличен. — Да, до такой степени, что ты собралась использовать его ради своих целей, — перебил Сэм. — Я и забыл, что теперь так проявляются теплые чувства! — Я не могу этого не сделать, — холодно заметила Салли. Не использовать подобное влияние было бы настоящим расточительством полезных ресурсов. — Но ты ведь можешь помочь автоботам. Можешь прекратить войну! — Просто убив врагов? — выдавила Салли. Его что, граф Фолган к ней подослал? — Сэм, на моих руках уже достаточно крови. — Победа полным уничтожением. Я знаю. Ты много людей убила, — кивнул он. — Только уничтожение ради жизни — это путь тирании. — В мое время так было принято, — злясь на многословность графа Фолгана, который, видимо, и посвятил Сэма в ее секрет, мрачно изрекла Салли. Она была рада, что хоть здесь ей не приходилось лицемерить. Однако все же взглянула на винтовку, думая, использовать ее или пока не стоит. — Ну да, а ты теперь пытаешься очистить совесть, — пробурчал Сэм. — Ты забыл, — улыбнулась Салли. — Я миротворец. Ты приписываешь мне качество, которым я не обладаю. Тут Сэм не выдержал: — Знаешь что? Ты не единственный человек на этой планете, который совершил ошибку. Не единственный, Салли, ясно? Ты правда позволишь этому уничтожить себя? Всех нас?! Оглянись! Ты ведь ничего не потеряешь, запустив в небо свои игрушки! Если даже у нас ничего не получится, ты все равно исполнишь свой страшный-престрашный долг, ведь так? — А ты не думал, что я усугублю и без того незавидное положение автоботов, если использую этих роботов? Люди могут счесть их угрозой, и тогда все наши усилия для достижения мира между двумя видами окажутся бесполезными. Впрочем, Салли не отрицала и того, что у идеи был потенциал. — Тебе-то откуда знать? — напустился на нее Сэм, скрестив руки. — Ты ведь даже не пыталась! — Хорошая аргументация. Но героем мне не стать, Сэм. — Меня другое занимает: ты хочешь помочь людям или нет? — наступление продолжалось. — Я хочу защитить Землю, — ответила Салли. — Тогда защити. Защити, Салли! Чтобы все жертвы, которые мы принесли, не оказались напрасными. Салли умолкла, не став его прерывать. — Слушай, может людей и нельзя считать идеальными, но мы и не ужасны. Нам нужен всего лишь шанс. Один шанс, Салли. Знаешь, Оптимус однажды сказал мне: «Судьба редко взывает к нам в тот момент, который мы выбираем сами». Он был прав. Я не стану тебя заставлять. Решай сама. Но если в чем-то сомневаешься... Поговори об этом с Оптимусом. Он тебя выслушает. А вот это вряд ли. Как бы она начала разговор? «Оптимус, я ведь еще не говорила тебе, что подвергла массовому уничтожению целую планету? Нет? Тогда, пожалуйста, пойми, что я действовала из лучших побуждений. И еще... Вас всех я тоже убью, если мы не прекратим воевать, так что не обижайся». Рассказать такое она не могла. И лучше эту тему больше не поднимать. Поняв, что разговор себя исчерпал, Салли решила поскорее сказать что-нибудь другое: — Скучаешь по автоботам? — спросила она, как будто предыдущего разговора вовсе и не было. Сэм ответил ей печальной улыбкой. — Автоботы свалились из космоса на Землю и дружно забурились в мой дом. Жизнь прекрасна, знаешь ли. Только что это получается: на работу меня к ним не взяли, а охотятся за мной так, словно я родился на Кибертроне. Ты знала, что Би был моей первой тачкой? Как он? Все бы отдал, чтобы увидеть его. Ну, а вот это уже вполне возможно осуществить. Частично. Салли взглянула на рацию особой связи. Изображение она передавать не могла, зато поболтать по ней вполне представлялось возможным. Так что следующие слова полились сами по себе: — Хорошо, Сэм. Что я получу? — Ты о чем это? — он поднял на нее глаза. — Что я получу взамен, если помогу тебе поговорить с Бамблби? — Услуга за услугу? — усмехнулся он. — Услуга за услугу, — подтвердила Салли. — Так что ты можешь предложить? — А что ты хочешь? — Не знаю. Но, возможно, попрошу тебя выполнить какую-нибудь мою просьбу, когда придет время, — проговорила она. Сэм прищурился. — А вот что это значит «выполнить какую-нибудь твою просьбу»? Что значит? Снова нужно будет припрятать от десептиконов какой-нибудь артефакт? Или опять кого-то воскресить? Что? — Я еще не придумала. — Не придумала? — Нет. Но ты только представь, как будет здорово, если я смогу как следует тебя пошантажировать. Салли не сдержала улыбки, когда увидела, как смутился и вздрогнул Сэм. — А если я не сдержу слово? — поинтересовался он. — Что тогда? — Я верю в твою порядочность, Сэмюэл Джеймс Уитвики, — ответила она со смехом. — И все-таки? Мне ведь лучше сдержать обещание? — Да, будь так добр, — вмиг переменившись в лице, холодно ответила Салли. — И что же ты со мной сделаешь, если я откажусь? — Попробуй-ка угадать с трех раз, — весело проговорила она. — Убьешь меня? — Сэм снова вздрогнул. — Так будет удобнее, — отрицать очевидное не имело смысла. — Не люблю иметь дело с обманщиками. Если узнаю, что соврал мне, мало не покажется. И то, что произойдет дальше, лапонька, ляжет виной только на твои плечи, — сказала Салли и многозначительно посмотрела на окаймленного лунным светом Спартанца. — Другим-то она врать не разрешает, — похлопывая рукой по каменному ограждению балкона, произнес Сэм. — А самой сказать правду — хрен. — Кое-что лучше держать в тайне. Сэм усмехнулся, потом задумался всерьез. — И ты правда можешь связаться с автоботами? Прямо сейчас? Не отрывая взгляда от Сэма, Салли достала рацию. — Здравствуй, Искра, — проговорила она код активации устройства. — Би, на связи?***
В ту ночь Салли уснула, вновь думая о тех поцелуях… Ей снился странный сон, как она и Оптимус везли посылку, предназначенную некоему Робину Филдсу, в Данвер (неправильное название города Денвер) по трассе 60, а О.Ж. Грант в смешном красном галстуке сидел на пассажирском сиденье тягача, покуривая свою волшебную трубку в виде львиной головы и рассказывая невероятные истории о том, как люди не умеют правильно загадывать желания. Все перемешалось в одну кучу. Вот было получено поручение доставить посылку точно к сроку и ни за что ее не открывать. Вот Салли согласилась выполнить заказ и подписала контракт кровью, а Оптимус — энергоном. Вот началась дорога, и Грант подарил обоим Шарик, который мог дать ответ на любой вопрос. Затем все трое встретили в закусочной человека, у которого вместо желудка была черная дыра, и подобрали на автостраде девушку, которая искала идеального парня и занималась сексом с каждым встречным. Озабоченная особа даже Оптимуса попыталась соблазнить, едва заслышав в интеркоме его голос. Она не знала, что перед ней был автобот, а потому уговаривала его выйти на свет божий фразочками вроде «Покажись же, таинственный красавчик!» или «Разве ты не хочешь девочку?». В конце концов, своего она добилась, и Оптимус показал ей свой истинный облик. Надо было видеть, как она визжала и ко всеобщей радости уматывала прочь. Кроме прочих, во сне Салли появился и смертельно больной мужчина по имени Боб Коди, который носил под своим пиджаком взрывное устройство и грозился пустить его в ход, если только подозревал кого-то во лжи. А когда Салли все в том же сне угодила в тюрьму, а Оптимус — на штрафную стоянку, мистер Коди помог им оттуда выбраться, после чего девушка и автобот всю ночь занимались любовью возле мотеля «Развилка». В какой-то момент все вновь начало крутиться и перемешиваться. И вот они оба были уже не у мотеля в объятиях друг друга, а катились в Данвер по автостраде 60. В это же время по радио сообщили, что полиция преследует какого-то убийцу на красно-синем тягаче. Салли и Оптимус съехали с дороги и вскоре стали свидетелями жуткой картины: водитель грузовика, окраска которого в точности совпадала с той, которая была у Прайма, на полном ходу протаранил полицейский блокпост. А поскольку на трассе 60 «прошлое, настоящее, будущее, «если» и «может быть»... сходятся вместе и перемешиваются», не было ничего удивительного в том, что таинственным убийцей за рулем тягача оказалась именно Салли...