Когда рухнет небо

На классном часу нам наконец-то объявили наше «долгожданное» наказание за наши несданные-потерянные (сожженные) тетради. В каникулы нам придется ехать в лес собирать мусор. На меня кинули парочку недовольных взглядов, а-ля «мы не знаем, что ты сделал, но это явно твоя вина», и я боялся, что в мою голову прилетит что похуже. Но толпа смиловалась после того, как на перемене кто-то предложил после уборки устроить в лесу пикник. Я спросил у Марка, собирается ли он оставаться на пикник, и тот согласно кивнул. Теперь даже сливаться будет как-то неудобно. Дни перетекали один в другой, и незаметно наступили те самые каникулы. И вот мы, какие-то сонные, потрепанные и с набитыми рюкзаками стоим на остановке общественного транспорта. Так как сие мероприятие было внеплановое, школа не стала заказывать нам автобус, поэтому пришлось ехать на обычном загородном. Правда, неизвестно, для кого это было наказание: для нас или для несчастных пассажиров со всякими огородными принадлежностями, которые будут вынуждены тесниться с нами в переполненном салоне. Я стоял и лениво поглядывал на часы. И очень хотел надеяться, что все пройдёт без неприятностей. «Ты сам сплошная неприятность!» – кричал надоедливый внутренний голос, но я старательно его игнорировал. Наконец, пришёл наш 332 маршрут. – Так, быстро залезаем! – раздался громовой голос литераторши. Все ринулись в автобус. Я, как самый нерасторопный, забрался последним, из-за чего остался зажат между дверью и чьим-то рюкзаком. Слегка пихнув обладателя рюкзака, я повернулся лицом к пыльной стеклянной двери. Хотя бы буду следить за проплывающими загородными пейзажами. Спустя полчаса езды оказалось, что это не такое уж и интересное занятие. За окном полз осенний лес. Обычный лес. На меня снова напала меланхолия. Кажется, я разучился замечать красоту природы. Удивляться первому снегу и первым теплым дням весной, знаменующим пробуждение жизни. Молниям, разрезающим небо светом, и майским жукам. Это плохо. Видимо, незаметно для себя я сделал еще один шаг в становлении взрослым. Все-таки взросление — один из моих главных страхов. Это – не интересное приключение. С каждым днем ты приближаешь себя к неопределенности и еще более угнетающей повседневности. Я не знал, чего хочу. Нет ничего, в чем бы я был достаточно хорош, чтобы, опираясь на это, сложить свое будущее. Я не видел у себя будущего. Мне казалось, через несколько лет я умру, так и не найдя себе места. Я не считал, что таким, как я есть место в мире. Пустым, далеким, почти не существующим. Если меня не станет, то после меня останется только несколько книг на полке и пара неуклюжих картинок на кирпичных стенах. Но все же мне невыносимо хотелось значить что-то.  Наконец, спустя полтора часа толкучки и давки, мы вывалились из автобуса на пустынную остановку, покрашенную синей облупившейся краской. Нам показали территорию, которую мы должны были очистить, сказали, где будут ждать, и предоставили нам полную свободу действий.  Вообще, уборка леса была унылым делом. Но почему-то для всех это ощущалось чуть ли не праздником. Парни бегали и били друг друга мусорными мешками, из которых разлеталось все, что они успели насобирать. Девчонки пытались наделать как можно больше фотографий себя, леса и себя на фоне леса. Я слушал музыку, наслаждался прохладным ветром, ласкающим щеки, и последними теплыми солнечными лучами, пробивающимися сквозь густые кроны елей, механически складывая попадающийся мусор в синий шуршащий пакет. Когда с уборкой было покончено, мы оттащили полунаполненные мешки к месту вывоза мусора. И всей толпой отправились, чтобы отпроситься на вторую часть нашего плана. – Уважаемая Раиса Павловна! – Заголосил Алекс. – Мы полностью прочувствовали свою вину и, как нам кажется, возместили весь ущерб. Поэтому, не будете ли Вы так добры, разрешить нам пропустить автобус, который, – он сверился с часами, – придет через пятнадцать минут, и немного подольше задержаться в этом прекрасном месте? Мы с ребятами хотим организовать пикник. Она вопросительно посмотрела, явно не ожидая такого исхода. – Ребята, вы же понимаете, что я не могу оставить вас одних в лесу? А караулить вас я не намерена, у меня есть собственные дела. – Да, да. Мы знаем. Но мы просто уже все распланировали, даже чай со вкусностями захватили. Мы обещаем, что долго не задержимся. Следующий автобус будет в семь, на нем и уедем… Я обещаю лично всех посадить и отписаться Вам, что у нас все хорошо. Она медленно всех нас осмотрела, тяжело вздыхая. Ребята разом заныли: – Ну пожалуйста! – Первый и последний раз просим! – Это для сплочения коллектива! – Ну ладно, ладно! – Воскликнула она, подняв руки и прося нас перестать. – Только чтобы ровно в семь я получила сообщение, что вы сели в автобус, и чтобы еще каждый отписался, что добрался домой. Ни в коем случае никого не оставлять и не разделяться! – Да-да, конечно, обязательно! – Спасибо огромное! – Вы самый классный классный руководитель! Она слегка улыбнулась и подняла сумку с земли, надевая ее на плечо. – До свидания, ребята. Класс радостно загудел, предчувствуя хороший вечер. Мы расположились на большой поляне, окруженной елями. Слышалось щебетание птиц и стук дятла, притаившегося в кроне одного толстого дерева, широко раскинувшего свои ветви, покрытые шуршащей охрой. Народ начал расстилать пледы и выкладывать привезенное угощение. Я вытащил припасенное сухое печенье и вытряхнул его в общую тарелку, на которой расположились заварные пирожные, кусочки пирога и воздушные вафли. Наверное, это был еще один повод ненависти окружающих ко мне: я приносил это печенье на каждое мероприятие, составляя диссонанс остальным сладостям, которые усердно выбирались или даже готовились вручную. Но разве никто кроме меня не любит сухое печенье? Оно же вкусное, и ничуть не хуже какого-нибудь чокопая! Особенно, если макать его в чай… Девочки вытащили откуда-то укулеле и затянули песню про цветочные магазины и разводы бензина, которую немедленно подхватили остальные, сливаясь в нестройный хор. Я молчал, потому что не мог позволить себе роскоши присоединиться. Но все таки, в какой-то степени было приятно ощущать себя частью коллектива. Ощущать, что я занимаю место, что я все еще здесь. «Мне невыносимо хотелось значить хоть что-то». Хотя бы для кого-то. Напротив меня сидел Марк и молча жевал зефирку. Заметив, что я на него смотрю, он улыбнулся уголками губ. Наконец, мне удалось немного расслабиться. Начало казаться, что я на своём месте. Конечно, я не главный заводила, а просто сижу рядом, рядом с этой шумной компанией, рядом с весельем, банальными шутками и громкими припевами под глухие укулельные аккорды, но все же, приятно осознавать, что, возможно, все начинает налаживаться. Я достал фотоаппарат и сделал пару снимков леса, ребят и крошек на цветастом пледе. И Марка. Который зажмурился, согревая руки стаканчиком от термоса с горячим чаем, из которого вился прозрачный пар. Краем глаза я заметил, что Леон, наклонившись, сообщает что-то Алексу. Тот, хмурясь, посмотрел на него, потом была ещё одна реплика от Леона, на которую Алекс ухмыльнулся и нерешительно кивнул. После этого Леон подошёл ко мне. – Хей, Феликс, классный фотик. Фотографией занимаешься? – Да так, развлекаюсь, – ответил я, чуя неладное, и инстинктивно прижимая фотоаппарат к себе. – Слушай, я по карте посмотрел, тут прямо рядом есть озеро, должны классные фотки получиться, ещё и закат скоро. Не хочешь там поснимать? – Да не очень, мне и тут хорошо. – Какой из тебя фотограф, если добровольно отказываешься от красивых пейзажей! Пойдём, покажу, все будет классно, – сказал он, хватая меня за локоть и заставляя подняться. – О, я с вами, – сказал Алекс, тоже вставая, пока Леон настойчиво тянул меня в сторону рощи. В голове пульсировало: «Беги, дурак!». Но я, успев поднять рюкзак и пытаясь заглушить плохие мысли, шёл за парнями по узкой дорожке, пригибая норовящие ударить по лицу хлесткие ветви.