Каждый дрочит, как он хочет, или История одного соседства

Чонгук не мог уснуть, прокручивая в голове прошедшее свидание, то и дело глупо улыбаясь темноте. Его не раздражал холод ночи, когда он выходил покурить, наоборот, помогал охладить мысли, но вернувшись в кровать все начиналось хоровод мыслей запускался заново. Чонгук никак не мог выкинуть из головы близость Тэхёна, его парфюм, шампунь, нечто, присущее только ему. А воспоминания о том, как прекрасные длинные пальцы укладывались поверх его подрагивающих рук, сводили с ума. Но такая игра заводила не хило. Они явно начали не с того, вывернув наружу то, что у нормальных людей зовется отношениями, гуляли, почти не разговаривая, переспали, не вступая в отношения. И сейчас, зная, как звучат стоны друг друга в момент пика, они держат дистанцию, провоцируют откровенно, даря легкие прикосновения, обещающие так много! Вероятно, пятое, заключительное в этом цикле свидание просто снесет обоим голову, даже представить страшно, на что они будут способны! Ведь даже сегодня, он уверен, завёлся не он один. Запретный плод сладок, а потому в голове назойливо крутится мысль, что следует придумать, как организовать второе свидание как можно скорее. Не смотря на то, что просто слушать и касаться — будоражит все внутри, но всё же проверять себя на выдержку после того, как вкусил как сладко бывает во время близости с живым человеком, который к тому же тебе ужасно нравится… Как ярко и бурно тело реагирует на каждое касание, каждый вздох — хочется повторить, чтобы как минимум узнать, а как оно будет, во второй раз? ___________________ Юнги не спит. Юнги от еды тошнит так сильно, что приходится спешно закрыть холодильник, лишь бы не лицезреть простой набор продуктов. Хосок молчит, вызывая раздражение. Решил поиграть в сильного и независимого? Что ж, пусть поиграет. Надолго его хватит? С его запалом и любовью к сексу, который, Юнги уверен, может дать лишь он. Почему? Всё до банального просто. За столько лет он изучил все привычки и желания до той самой степени, что не угадывает, а ПРЕДУГАДЫВАЕТ, оказываясь на шаг впереди. Их тандем в постели достиг пика гармонии, ведь вопреки всему продлился не год и не два, что редкость. Это всё необычно, так похоже на отношения, только это не они. Просто. Хороший. Секс. А значит, захочет трахаться — приползёт как миленький. Пару раз у них уже случались ссоры, и Хосок каждый раз первым шел на контакт. Он вообще был мягче, теплее, светлее внутри. Юнги даже порой казалось, что в те выносящие душу моменты, когда они разговаривали о личном, он Хосока ПАЧКАЕТ. Парадоксально, что чем светлее раскрывался он для него, тем сильнее хотелось МАРАТЬ. Чтобы наравне, чтобы не чувствовать себя таким ничтожеством на его фоне. Не ловить снисходительные взгляды, за которые несколько раз гнев поднимал голову с такой силой, что приходилось удерживать себя всеми силами. После — всегда приходило раскаивание и осознание, что у чудовища не мог родиться никто, кроме чудовища. И, раз уж таков его удел, что ж. Смысл отрицать свою природу? Главное держаться и не ломать жизни другим, а это означает не подпускать к себе никого. Хватит уже и Чонгука, который внезапно приручил, приласкал, усмирил. Чистый настолько, что перед ним даже внутренняя тьма преклонила голову, расступаясь, пробуждая доселе неведомые стороны. Но такие, как Чонгук не выбирают таких, как Юнги, не должны выбирать. Ни в коем случае, потому что однажды и его свет повстречается с тьмой, чудовищем, демонами, что с комфортом устроились внутри темной души одного Мин Юнги. И тогда на полотне его души появятся черные пятна, отравляющие всё нутро, разрастаясь плющем, чтобы однажды задушить. Такие, как Чонгук не должны выбирать таких, как Юнги, и мальчик поступил правильно, возмужал и оттолкнул, ни разу так и не позвонив после. Но и такие как Юнги не должны выбирать… Никого. Такие сдыхают в одиночестве, смиренно сливаясь с тьмой в пламени страсти, как с любимой женщиной после долгой разлуки. Даже Хосока выбирать не стоило, уж точно не столько раз, превознося над остальными, кристально честно отвечая, что он – единственный. И вот, его нет. Выбросил, наказал молчанием, глупый. Юнги ждать умеет, терпения вагон. Потому к утру у него за дверью доставка, в которой много бутылок и много сигарет, а в рабочем чате сообщение о том, что неделю его не будет. Заболел. И впервые ему чертовски плевать, что там на самом деле предпримет начальство за такой поступок. После всего, что он прошел, возможное увольнение отзывается лишь легкой тревогой внутри, на уровне хаотичных мыслей касательно будущего. Юнги столько раз падал и вставал, что уже перестал осознавать, когда же он летит вниз, в свободном падании, а когда вверх, взмывая над собой прошлым… _____________________ Чонгук всё ещё мучается от вопросов, сидя в дорогом авто, переключая радио волны и обещая себе, что запишет флешку, чтобы приучить наконец-то Тэхёна к НОРМАЛЬНОЙ музыке. Ну что он, в самом деле, новости готов слушать, серьезно? Может он дед, но в теле молодого парня? Каллен? Точно! От аналогии внезапно вырывается смешок, вызывая вопросительный взгляд в ответ. — Забей, просто решил, что ты вампир. Ну, знаешь, «— Сколько тебе лет? — Семнадцать… — И давно тебе семнадцать? — Уже да». — Серьезно? — Тэхён так искренне хохочет. — Ты цитируешь «Сумерки»? — Ой, ещё скажи, что когда все взахлеб обсуждали сериал, ты не горел им, — дует губы настолько мило, что квадратная улыбка напротив обнажает десна. — На самом деле да, я долго воротил нос, всё думал, что ну что они там все нашли? Вампиры? Оборотни? Не смотрю я такое! А потом выдался свободный вечер и я посмотрел. Да так и пропал! — посмеивается, чуть креня влево-вправо голову. — Тогда ещё не все части вышли, финала пришлось ждать уже со всеми наравне! — Пффф, я вот даже не сопротивлялся. Смотрел в первую же волну, — гордо вздергивает подбородок. — Каллены или Вольтури? — вдруг выпаливает вопрос, и выгнув бровь ждёт так явно, словно это тест на совместимость. — Издеваешься? Конечно Каллены! — Так и быть, это правильный ответ. Тогда… Эдвард или Джейкоб? — Это допрос? — нежная улыбка и хитрый взгляд. — Это вопрос! — парирует. — Джейкоб определенно горяч, все эти сцены с его обращением, уууух! Но всё же светящийся на солнце, хладнокровный и не спящий бледный вампир мне нравился больше. И как актер, и как парень Бэллы. А так, вообще, я за Джаспера. Ну и Карлайл — просто восторг! — Нравятся качки, воняющие псиной? — провоцирует. — Ещё скажи, что не залипал на его пропорции! Да он же правда горяч? И, я уверен, в жизни он псиной отнюдь не воняет! — отбивает подачу. — Ха-ха-ха! — дуется. — Значит вот каков твой типаж? — прикусывает язык, но поздно, ревностные нотки уже обличили себя в каждой букве. — Считаешь, что не дотягиваешь до статуса качка? – примирительно. – Гукки~, он просто актер. Я не смотрю на мускулы или что-то типо. Мне важен человек как личность. Но, должен признать, твои кубики пресса мне очень импонируют. Несколько секунд они молчат, но после вдруг взрываются хохотом. Не сказать, кто сорвался первым, но вскоре уже оба заливисто хохотали. Эта маленькая сценка ревности отчего-то рассмешила, словно отодвинув завесу будущей жизни, где они уже много лет вот так едут, мнут шинами ленты дорог, мягко подтрунивая друг над другом, обсуждая фильмы и сериалы. — Marvel или DS? — внезапно продолжает викторину Тэхён. — Marvel! — так пылко, что невольно фыркает. — Ну хвала богу, а то я думал, что придется выбрасывать тебя из машины прямо на ходу! — Коварный Господин Тэхён! — кривляется хватаясь за сердце. — Тогда ответь мне, кто твой любимый персонаж? — Доктор Стрэндж! А твой? — Танос! — выкрикивает он и начинает хохотать, увидев, как удивлённо и растерянно выглядит Тэхён. — Ладно, расслабься, я пошутил. На самом деле я без ума от Железного человека. — То есть, ты сейчас выбирал между тем, кто хотел уничтожить землю, прикрываясь добрыми помыслами и тем, кто в итоге этот план сорвал? Да ещё и пожертвовал собой, чтобы победить Таноса? Сильно! Я уж было хотел разочароваться в тебе! — И выкинуть из машины? – уточняет. — Непременно! Тем временем на горизонте возникла знакомая уже парковка. Парни, продолжая дурачиться, вышли из машины, чтобы забрать миску для Бама, так трепетно сделанную своими руками. В лобби гончарной студии их встретили уже другие девушки, приветливо поздоровавшиеся и проводившие в место, которое с легкостью можно назвать залом ожидания. От нечего делать Чонгук принялся наворачивать круги и его взгляд привлекли брошюры на журнальном столике. Они принадлежали этому месту, являясь рекламными листовками, которые гласили «Романтическое свидание за гончарным кругом! Куда сходить на первое свидание с девушкой или парнем? Как удивить вторую половинку, устроив романтический вечер? Или как возобновить чувства, которые начали пропадать? Свидание в Гончарной мастерской в Сеуле — это романтическое, незабываемое, необычное и очень интересное занятие, которое понравится каждому!» — Значит романтическое свидание? — широко улыбается, обнажая зубы, с двумя трогательно выпирающими передними зубками, делающими его похожим на милого кролика. — Ну, а что тебя удивляет? — Тэхён сидит в кресле, широко разведя ноги, одну руку закинув за голову, а вторую уложив на подлокотник. — Я и правда занимался гончарным ремеслом, но в обычных студиях царит бардак и хаос. А тут вполне уютно. Тебе же понравилось? — Понравилось. Просто… — жмет плечами и кладет брошюру обратно. — Это всё слегка смущает. Ты не просто подарил цветы, ты вложил в них особый смысл. Не просто сводил в гончарную студию, а извернулся и нашел уютную альтернативу. И это не то чтобы банально и просто. Уверен, что ты потратил много времени, придумывая это. Я оценил, правда. — Я рад. — ответил Тэхен с нескрываемым теплом во взгляде. — Нервничал? — лукаво вопрошают. — Конечно! Я ведь почти ничего не знаю о тебе. Пришлось действовать вслепую и заранее обдумывать планы «б» и далее по списку. — Так был ещё и план «б»? Ох, знал бы, сказал, что аллергия на глину! — смеётся задорно Гук. — Спасибо. Я приготовил сюрприз. Но он... если серьезно, ни в какое сравнение не идет с твоим. И сейчас я кажется начинаю нервничать, — с нервным смешком признается вдруг. — Зря. Я удивлю тебя, но мне не делали сюрпризов и на свидания не водили. Так что даже если это просто поход в кино, то я обещаю, что ты не разочаруешь меня. — Просто поход в кино? — картинно закатывает глаза и прижимает руки к сердцу. — А как же пачкать пальцы маслом от попкорна, бесить соседей болтовней и взять обязательно последний ряд, так и не отважившись поцеловаться?! — Знаешь, звучит так классно, что я теперь просто обязан сводить тебя на свидание в кино! — А вот всё, Господин Ким, Вы уже обесценили подобный поход своим скептицизмом! — Прекрати меня так называть! — шикает на него, смеясь. — Ну уж нет! Я не могу иначе звать человека, который с упоением слушает джаз, лепит себе вручную посуду из глины и носит пальто! Тэхён в восторге от словесного пинг-понга, уже открывает рот, чтобы парировать, но их отвлекают. Оказывается, миску уже упаковали, как подарок, при этом дали скидочную карту на следующее посещение. Пришлось откланяться, принимая коробку и покинуть здание, продолжая улыбаться. Уже в машине Чонгук вдруг вытаращил глаза и довольно громко возмутился: — То есть ты хочешь мне сказать, что они поняли, что мы с тобой… Ты и я… Ну… — Были на свидании? — помогает улыбающийся Тэхён. — Черт… — нервно выдыхает Гук. — И они так спокойно отнеслись? Мы же оба парни? — Гукки~, мир не стоит на месте. Тем более это девчонки. Они, знаешь ли, более толерантны. Уверен, что у них есть пара айдолов, на которых они смотрят как на объект фантазий. Ну, знаешь, типо не страшно, если они, парни, вместе. Это как оправдание тому, что им за своего оппу замуж не выйти. Не так страшно проиграть парню, физиология, все дела. Куда страшнее проиграть девушке, ведь тогда придется сравнивать. Ну и наверно просто фантазировать о таком им нравится больше… — Откуда ты знаешь? — хмурится. — Я вот даже не задумывался о таком! — Брось, это же очевидно! Так что не переживай, не думаю, что нам вслед летели проклятия. Скорее, про нас ещё и историю какую напишут. А то, глядишь, и комикс нарисуют, ммм? Как тебе? Не Marvel, конечно, но тоже не плохо. — Вот дурной! — смущается. — Сдались мы им! — Вот и я о том, не сдались мы им вовсе. И да, ты не сказал, куда ехать… — Езжай к дому, там я всё объясню. И они продолжили путь под тихие ритмы песен в колонках и переливы собственных голосов. ______________________ Юнги никогда не звонил и не писал никому из разряда «бывшие» в алкогольном опьянении, но этот день сплошное исключение. Болтать с механическим голосом, сообщающим терпеливо в который раз, что «аппарат абонента…» совершенно надоело, а потому в ход пошли сообщения. Возможно, он пожалеет об этом завтра, но сегодня соджу льется рекой, помогая утолить жажду чудовища, которое впервые так истинно по-человечески растерялось. Сегодня он потерял контроль, пал ещё ниже, даже не пытаясь анализировать свое поведение. Алкоголь глушит голоса с голове, назойливыми мухами жужжащие вот уж который час? День? Юнги не знает, в чем измерять время. Кажется, что с момента, как он признался Чонгуку, прошла целая жизнь. Он так запутался, так чертовски запутался во всех хитросплетениях чужих душ и своей собственной, что вдруг забыл о мотивах и целях. Не хотел ранить Чонгука, последнее, что хотел сделать, это ранить, но все те обвинительные речи так по размеру, что не удается снять, стряхнуть с плеч. Он и Хосока не хотел обижать, правда. Несмотря на всю тьму в его душе, что тот пробуждал одним своим нахождением рядом. Но вот он Юнги, пьяно ласкающий пальцами экран телефона, отправляющий, пожалуй, двадцатое сообщение, отчаянно скучающий по мелкому, да и по Хосоку, надо бы признаться, тоже. Но Хосок рано или поздно придет, всегда приходил, а Юнги всё ещё уверен, что умеет ждать. __________________ — Это… — тихо выдыхает Тэхён. — Тебе не нравится? — Чонгук очевидно нервничает. Они, конечно, так и видятся по утрам, выгуливаю ошалелых псов, но вот такие моменты они особенные. Тем более что теперь в сквере стали появляться люди, лишив его такой притягательной тишины и уединения, даже ранним утром. — Шутишь? — даже не скрывая озорную улыбку. — Я в восторге!!! Даже не знал, что тут есть такое. Никогда бы не полез! Парни стоят на крыше, обдуваемые ветром. Прямо на полу лежит плед с контейнерами полными еды и термос. Так же там стоит бутылка белого вина и бокалы, по бокам лежат подушки, чтобы на них сидеть. Но это не главное. Там и тут по полу струятся тонкие нити гирлянд, по-видимому, на батарейках, что создают волшебную атмосферу, мерцая в ночи. — Я много думал, чтобы такого сделать для тебя. И вот… — жестом окидывает импровизированный стол. — Мне показалось, что это хорошая возможность поговорить. Там ещё два пледа есть, сейчас, только достану их, а то холодно уже, да и... — он так откровенно нервничает, что Тэхён не выдерживает. Хватает его за руку, сплетает пальцы в замок, делает шаг, видя перед собой огромные, удивленные глаза. — Мне нравится, Гукки~. Спасибо, — нежным жестом заправляет прядь волос за ухо, мягко коснувшись мочки и шеи, отчего у Чонгука мурашками тело покрывается. — Я не знал, что ты обычно пьешь. Рискнул взять белое, полусухое. Если же не хочешь, то есть ещё термос с чаем, ну, вдруг… — Я люблю вино, расслабься. Пошли? Чонгук как-то слишком очевидно выдыхает с облегчением, но сердце всё ещё колотится как бешеное. Он не понимает, почему так реагирует, что за чертовщина происходит вообще? Отчего ладони вдруг мокнут, а каждое касание, самое безобидное, вызывает огромный ворох различных эмоций. Одновременно фейерверк по нервам, приятное покалывание в пальцах и странное, сладкое томление в груди, словно под ребрами магнит, настроенный на одного конкретного человека. Тянет и волнуется всё внутри, превращая всего Чонгука, каждый его атом, в чувственное и мягкое месиво, а ещё открытое очень-очень. Они рассаживаются друг напротив друга, взяв каждый по пледу. Тэхён открывает вино, осторожно, чтобы не «напугать» напиток. Чонгук же раскрывает контейнеры, стараясь скрыть нервную дрожь. И зачем выдумал такое? Еда, скорее, на любителя. Вино такое купил впервые, положившись на интуицию. А на крыше внезапно холоднее, чем думал. — Ты чего скис, хэй? — мягко спрашивает. — Мне кажется, я всё запорол… — бурчит недовольно Чонгук. — Ни в коем случае! Не хватает только одной детали, минуту! — Тэхён достаёт телефон и некоторое время возится с ним, пока тишину не разрешает мелодия.

🎶Frank Sinatra - Moon River

Приглушает громкость, до комфортной, кладет гаджет сбоку от себя и наполняет бокалы, раскрывает палочки. — Мак-гуксу? Серьезно? Вау! Сто лет не ел! — восклицает Тэ, восхищенно разглядывая выставленное перед ним богатство. — Я приготовил сам… Поэтому ну, не знаю, насколько тебе понравится. Тэхён замирает, внимательно вглядываясь в парня напротив. — Гука~? Я поражен. Можно, да? — Тэхён ставит бокал, берет палочки и пробует блюдо. Оно явно отличается от традиционного рецепта, но оттого выходит невероятно вкусным и необычным. — Тут… Масло периллы? – с интересом. — Ага. Ну как? Я не перестарался? — Это очень вкусно. Тысячу лет не ел домашней еды. Ты отменно готовишь! Хобби? — Я люблю готовить, на самом деле, но ленюсь. Чаще куски хватаю, когда дома. Ну или доставка. А тебя хотелось удивить, — хорошо, что сумерки скрывают пылающее лицо. — У тебя получилось. Я впечатлен. Выпьем? — Тэхён подаёт бокал Чонгуку, а другой берет себе. Вокруг них мерцают гирлянды. В Корее некоторые крыши бывают жилыми, обязательно имея помещение в виде маленькой комнаты, но они находятся в другой части, у самого выхода, в углу. Над ними тяжелое, свинцовое небо, какое бывает в это время. Чонгук берет бокал, зачаровано смотрит на Тэхёна, любуется. — Я хочу выпить за повара, который организовал не только вкусный, но и красивый ужин. За тебя, Чонгуки~. Они касаются краями бокалов, издавших характерный звук, отпивают. Тэхён смакует, он не любитель белого вина, отдавая предпочтение красному, но сейчас искренне наслаждается происходящим. — Я хотел, чтобы этот вечер стал вечером откровений. Поболтаем? – спрашивает смущенно. — Я понял, что почти ничего о тебе не знаю… — Я не против. На самом деле ничего такого в моей персоне нет. — хмыкает. — Ким Тэхён, двадцать один год, ученик Сеульского национального, факультет бизнеса и предпринимательства. Как ты понял, умею лепить из глины. В детстве пытался освоить саксофон, но бросил. Посещал художественную школу, тоже бросил, отказавшись творить под копирку. Обожаю картины и галереи, более всего Ван Гога. Мне кажется, что в его картинах так много экспрессии и боли, буйства красок, и в тоже время обратной стороны счастья, но чего в его картинах с лихвой, так это жизни, а сама биография, то, как он не сдавался, порой долгими часами рисуя портреты… — осекается. — Извини, меня порой заносит. А ты? Расскажи о себе? — смещает вектор. — Ну… – неловко. — Чон Чонгук, девятнадцать лет, студент Сеульского национального, факультет журналистики. В свободное время хожу в качалку и подрабатываю в интернете. Добился неплохих результатов, хотя первое время опускались руки. Не то чтобы игроман, но в овервотч порой зависаю. Не пою, не рисую, крестиком не вышиваю, — выдохнул и резко смолк. — Значит твое хобби — это вкусно готовить и играть в овервотч? — между делом не забывая кушать, спрашивает Тэхён. — В детстве я мечтал стать тату мастером. Но, мои родители… — он вяло ковыряется палочками в еде. — В общем, мне пришлось много работать, чтобы в итоге быть там, где я есть. Времени на хобби не было, я и правда много работал. — То есть ты решил, что твой ответ меня не удовлетворил? Знаешь, это не так. Я горжусь тем, что в свои девятнадцать ты полностью независим, достиг всего сам. А хобби… оно может быть любым. Лишь бы приносило тебе удовольствие. Поэтому в том, что ты любишь играть в комп, нет ничего страшного. — Спасибо. — скромно взгляд отводит. — Давай выпьем? Ты кстати не замерз? — Не особо, но у меня есть идея, — прожигает взглядом. — Иди ко мне… Чонгук так резко дёргает головой, врезаясь взглядом, что выдает свое волнение сразу же, отчего тушуется, но сгребая плед неуклюже подползает. Тэхён разворачивает его, кольцуя руками, позволяя откинуть на себя голову. Они берут бокалы, смотря теперь в одну сторону, любуясь огнями города и наслаждаясь теплом друг друга. — Так тепло? — нежно, у самого уха. — Очень, — Чонгук разомлел от вина, хоть и выпито немного, а близость Тэхёна продолжает будить немыслимое. — Выпьем? – трусливо прячется за бокалом, пытаясь скрыть реакцию. — За тебя, Малыш, — горячее дыхание обжигает шею, по телу пробегают мурашки, побуждая вздрогнуть и чуть сбиться в дыхании, которое так тяжело контролировать. — Почему мы всё время пьем за меня? — бурчит в ответ. — И я объективно крупнее тебя. — Тебе не нравится, когда я зову тебя так? — губы едва-едва касаются кончика уха и волос, а у Чонгука живот конвульсивно поджимается и в груди вновь бесится сердце, сбивая и так дурное, прерывистое дыхание. Чонгук осушает бокал, думая, что голова идет кругом и испуганно трепещет сердце от высоты. — Это странно. Ну, что ты так меня зовешь. — жмет плечами, откидывается на теплую грудь и тихо выдыхает. — Всё-то у тебя странно, да? Хотя пожалуй ты самая большая странность в моей жизни, — так тепло сказано, словно каждая буква этой фразы одета в меха. — Почему? — Потому что никогда никто не вызывал таких странных эмоций, Чонгука~, — выносящий душу, нежный поцелуй в щеку, а руки, оставившие в покое бокал обнимают поперек живота. — Ты любил раньше? —вырывается само собой, просто не успевает поймать за хвост слетевшее с губ, такое ревностное. — Любил. — грусть так и сквозит в любимом голосе. — А ты? У Чонгука неприятный укол в груди и абсолютно неуместная обида. Да что за чертовщина? — Да. Ну, мне казалось, что любил. — Почему думаешь, что казалось? — невесомый поцелуй в скулу, а Чонгук дрожит ресницами. Он не может понять, что происходит, ощущения обострены на максимум, от прикосновений одновременно хочется кричать и плакать, поддаваться и уходить. Кожа горит, будто ожог, а в теле легкая дрожь, как от озноба. И, кажется, что абсолютно каждый атом находится в ожидании, это ожидание нервирует, хочется неуютно ёрзать, утонуть в объятиях и наоборот выбраться из них, потому что этого так СЛИШКОМ. Горячие руки на животе, от них жар не только греет, но проникает внутрь и ПЛАВИТ. Всё внутри переворачивается, тянется и тяжелеет. — Потому что когда ты маленький, то все воспринимается иначе. Я думал, что влюбился. Ревновал жутко, психовал, бесился. Но это скорее эгоизм был. Мне не хотелось его обнимать и радовать, мне хотелось, чтобы он обратил на меня наконец-то внимание. Я прям требовал. И обижался, когда не получал. Но в один момент осознал, что сходил с ума и рыдал в подушку по человеку, которого не существовало в реальности, а только в моей голове. И от этого стало внезапно очень легко. Уже договорив, он испытывает стыд и вину за свою исповедь, нервно дёргается, но Тэхён прижимает к себе крепче. — Спасибо, что рассказал мне, Гукки~. Ты почти ничего не съел, почему? Чонгуку кажется, что его должно разбить от количества эмоций, которые этот человек в нем вызывает. — Кажется, я не очень голоден, — врет, совершенно растерявшись от резкой смены темы. — Стесняешься или волнуешься? Чонгук садится вполоборота, внимательно смотрит на Тэхёна, против воли колечко в губе покусывает. — Не знаю. Я сейчас очень много всего чувствую и это сбивает с толку. Тэхён наклоняется и нежно целует его в кончик носа, плавно ведёт губами к щеке, рассыпает легкие поцелуи по брови и лбу, везде, где выходит дотянуться, а руками бездумно прижимает к себе ближе. Чонгук в его руках замирает, весь подбирается, прикрывает глаза и почти глохнет от рёва пульса в ушах. — Всё хорошо, слышишь? Я обещаю тебе, я больше не причиню тебе боли. Прости. Прости меня, Малыш, я не хочу, чтобы ты меня боялся… Это слишком. Его голос, все эти невинные поцелуи, жгущие сильнее самых страстных и откровенных, ночь и вино. Сердце уходит в пятки, тело обретает невиданную ранее чувствительность. Хочется вылезти из собственной кожи, она вдруг не по размеру словно. — Я не боюсь тебя, Тэхён, — озвучивает тихое. — Я боюсь себя и свою реакцию. — Мне нравится, как ты реагируешь на меня. Хочешь узнать, как реагирую на тебя я? — расстояние между лицами такое маленькое, что картинка плывет, теряя резкость. — Хочу. Тэхён берет его руку в свою и прикладывает к своей груди, прямо под куртку. Там, под его грудной клеткой такой же встревоженной птицей бьется сердце. — Ты тоже на меня влияешь, Чонгука~. И прямо сейчас я очень сильно хочу тебя поцеловать. Дыхание перехватывает от этих слов. Чонгука бьет нервная дрожь, которая передается и Тэхёну. — Это второе. Второе свидание, я имею ввиду. Мы же не… Его внезапно прерывает легкое касание губ к губам. Такое невинное, как прикосновение крыльев бабочки, но от этого сердечный ритм сбивается вот уже в который раз. Чонгук шумно тянет носом воздух, обмякая в руках. Тэхён не спешит целовать его как следует, целомудренно водит губами по губам, мягко целует в уголок, тот, что с колечком пирсинга, а потом, слегка отстранившись, потирается своим носом о чонгуков. И в этом жесте так много всего. — Чонгук? — Тэхён берет его подбородок в свои пальцы, ждёт осознанного взгляда. — Хочу сказать, что мне не хочется, чтобы эти наши вечера были просто свиданиями. Я знаю, что это часть ухаживания и завоевания, но один вопрос не дает мне покоя, — говорит Тэхён и смотрит так пронзительно и серьезно. — Я хочу, чтобы ты стал моим парнем. Хочу проводить с тобой время в статусе твоего парня. Ты согласен? Бывало ли вам хоть раз так хорошо, что плохо? Чонгук смело ответит «да»! Его сердце в эту минуту готово пробить ребра и выскочить наружу. А ещё резкий, неконтролируемый прилив счастья сводит с ума. — Черт, Тэхён, конечно да! — не может сдержать улыбку, яркую, искреннюю, обнимает пылко. В ответ его обнимают так же крепко и безудержно. Они ещё долго сидят там, допивая вино. К Чонгуку приходит аппетит, поэтому постепенно контейнеры пустеют. Они много смеются, разговаривая о фильмах и музыке, обсуждают учебу и страны, в которых хотелось бы побывать. Через несколько часов Чонгук клюет носом, то и дело пропуская вопросы или же отвечая невпопад. Как бы им ни хотелось, но пора заканчивать. В тот момент, когда они почти всё убрали слышится стук в люк, служащий дверью на крышу. Первая эмоция – страх. Тэхён ориентируется первым, хватая Чонгука за руку тянет вглубь крыши. Они бегут, сдерживая нервный хохот. Адреналин бурлит в крови, а пледы и пакет с термосом и контейнерами оглушительно гремит. Им удается выбраться через другой люк, от волнения и бега дыхание сорванное и сиплое. Оказавшись в безопасности, в другом подъезде их отпускает. И они начинают хохотать. Сначала тихо, после — буквально до слёз. Хмель и сонливость снимает как рукой. Спустившись на лифте вниз, они ещё некоторое время стоят у подъезда. Тэхён веселится, укутывая Чонгука пледами по самый нос, превращая в мумию, на что тот вяло бухтит. На улице ни души, но они знают, что рисковать нельзя. Кто-то же ломился на крышу? А значит, в любой момент спустится вниз. Свои чувства показывать кому-либо нет никакого желания, а потому всё, что позволяет себе Тэхён — это нежный поцелуй в лоб, ласковое движение руки в волосах и такое теплое, идущее от души пожелание доброй ночи. И, хоть день и его окончание были насыщенными, а стрелки часов давно перевалили за полночь, эти двое ещё долго не могут уснуть. Внутри зарождается чувство настолько яркое и вкусное, что противостоятьему нет сил. Впрочем, желания тоже нет. Но оба отчетливо понимают простую истину: Влюбиться – лучший способ прикончить своё сердце, потому что оно тебе больше не принадлежит.