Каждый дрочит, как он хочет, или История одного соседства

С момента второго свидания проходит несколько дней, учёба и работа вдруг лишают свободного времени настолько, что удается увидеться лишь утром, на выгуле собак, да изредка вечером. Спасают сообщения и мнимая близость, когда знаешь, что за стенкой живет человек, к которому тебя так внезапно влечет. Ведомый новыми чувствами Чонгук перестает баловаться игрушками, предвкушая настоящую близость, раз за разом прокручивая в голове то, что уже было и то, что может случиться. На данном этапе их ласки ограничиваются целомудренными поцелуями в щеку, нос, скулу, да поглаживаниями пальцами открытой ладони, и это настоящее искушение. Когда внутри все горит, кипит и плавится от необузданного желания, но ты проверяешь волю, сажая себя на цепь. Омрачает всё лишь молчание Юнги. Чонгук не пишет и не звонит, полагая, что просто не сможет подобрать тему для разговора. У него есть новости, даже много! Ведь настала пора, когда он вступил в свои первые отношения, ходит на свидания, принимает ухаживания, нежится в хрупком, но ярчайшем чувстве влюблённости, когда ты одновременно становишься активным, плещущем через край энергией, но излишне мечтательным, то и дело впадающим в своего рода транс, подвисающем посреди диалога. Из-за довольно замкнутой натуры у него нет друзей, с сокурсниками сблизиться не довелось, а потому отсутствие Юнги ощущается слишком остро. Школьные приятели остались где-то за порогом школьной жизни, став приятным воспоминанием. И так вышло, что разделить эмоции не с кем. Но сколько бы он ни заносил палец над экраном телефона, с целью позвонить, смелость каждый раз проигрывала трусости. Тэхён не заменил Юнги, нет, но смог стать не только заботливым парнем, но и другом, которому Чонгук в первую очередь писал недовольства насчет преподавателей или же отсылал смешной мем, получая каждый раз такую бурную и искреннюю реакцию, что на душе становилось легко и беззаботно. Родители не особо интересовались его жизнью, раз в неделю стабильно справляясь, как у него дела, на что неизменно получали ответ, что всё хорошо и с облегчением выдыхали, словно боялись, что однажды услышат о проблемах и будут вынуждены ПОМОГАТЬ. Но Чонгук давно изучил их, принял решения тащить всё в одиночку, оттого делиться с ними не приходило в голову. И вот сейчас, в преддверие выходного дня пришло смс, в котором говорилось о новом свидании, которое должно было состояться уже завтра днем. Форма одежды все так же повседневная. С маленькой припиской, что было бы не плохо, если Чонгук приготовит для них перекус, потому что это может занять весь день. От радости хотелось подпрыгнуть на кровати и бежать сломя голову в магазин за продуктами, чтобы приготовить самое вкусное блюдо, которое только удастся найти, но Чон вовремя взял себя в руки, решив, что успеет всё сделать и завтра, не торопясь. И стоило успокоиться, как следом пришло селфи Тэхёна, по всей видимости снятое после душа. Он сидит на кровати, без верха, а его чудесные локоны тяжелыми прядями падают на лицо. И всё бы ничего, но вид крепкой шеи, покатых плечей и острых ключиц заставляют скулить в подушку, совершенно глупо дрыгая ногами. Чонгуку жарко. Чонгуку, на самом деле, абсолютный и полный пиздец. Он прекрасно помнит, какая на вкус эта песочная кожа, помнит, как раскрывается парфюм на разгоряченных от секса порах, как тепло, по-домашнему пахнет сам Тэхён. Простое фото вызывает так много всего, что хочется выть. Возбуждение, восторг, адреналин, головокружительная смесь, от которой так сложно не пропасть. Но он не был бы Чонгуком, если бы не умел мастерски выворачивать ситуацию в свою сторону. Тэхён хочет подразнить? Что ж. Чонгук умеет дразнить тоже. И пусть он без влажных волос, уверен, что сумеет вызвать эмоции в ответ. Он в темноте садится за компьютер, расстегивает первые пуговицы на рубашке, тряхнув головой позволяет челке свободно упасть темными прядями на лицо и, сделав фото, тут же отправляет адресату чтобы не передумать. Сердце колотится как бешеное, а от ожидания всё горит внутри. Он совсем уж глупо встаёт на ноги и ходит по комнате нервно, грызя ногти и держа телефон наготове. Но, когда приходит ответное сообщение он мысленно считает про себя до десяти и обратно, чтобы Тэхён не думал, будто он сидит на привязи к гаджету в ожидании ответа. Что ж, эмоции в сообщении провоцируют улыбку. Тэхён так искренне фонтанирует различными смайликами, пару раз в одном предложении употребив слово «красивый» и, черт, это безумно приятно. Они ещё долго переписываются, умудрившись три раза пожелать друг другу спокойной ночи, пока не вырубаются прямо так. А ночью Чонгуку снится огромное озеро, покрытое льдом, на котором они с Тэхёном катаются на коньках, а у озера их ждёт отчего-то альпака, которую как он знает, привел с собой Тэхён. И если бы он имел возможность видеть себя в этот момент со стороны, то знал бы, что даже будучи спящим искренне улыбается выходке своего парня. ____________________ В этот раз становится ясно, что к хорошему быстро привыкаешь. А ещё ясно становится то, что машина не угнана. Нет, Чонгук не дурак, он это и так понимал, но всё же подобное обескураживало и сейчас, когда Тэхён привычным движением выкручивал руль, вновь нацепив очки. На вопрос об очках Тэ ответил, что терпеть не может носить их, но за рулем подобный финт может дорогого стоить. Они ехали уже около часа, оставив Сеул позади и это… будоражило. — Знаешь, я начинаю ловить себя на мысли, что загораюсь нашими свиданиями не только из-за возможности провести время вместе, но и от ожидания того, что ты выкинешь в следующий раз! — довольная ухмылка на лице придает Чонгуку сытый вид. — Однажды у меня иссякнут идеи и я стану тебе не интересен, — тут же картинно вздыхает Тэхён. — Тогда мы начнём использовать твои фантазии в другом русле, – сам ляпнул, сам покраснел. Он не сразу понял, что у него вырвалось. А осознав, не знал куда себя деть. Зато Тэхёна судя по всему сказанное позабавило. — Ну, это я с удовольствием, Гукки. Поверь, моих фантазий такого рода хватит более чем на пять свиданий, — и паршивец хмыкает, толкнувшись языком в щеку, а после проведя по внутренней стороне губы, чуть приоткрыв рот в полуулыбке. — Вот даже не сомневаюсь, — бурчит себе под нос и демонстративно выкручивает звук радио на приличную громкость, отворачиваюсь к окну, пряча улыбку. Погода за окном не радует, воздух ощутимо влажный и холодный, а небо свинцовыми тучами нависает над землей. Деревья давно разделись, обнажая ветви, сейчас обдуваемые порывами ветра. Всё вокруг серое и мрачное, а воздух словно подернут дымкой, снижая видимость. Поэтому когда машина тормозит у огромного здания, больше похожего на амбар, покидать салон совершенно не хочется. — Мы приехали, Малыш. — Надо же! Это даже не замок Дракулы? — подначивает, но что-то во взгляде напротив вынуждает осечься. — Тэхён? — Пошли, пошли, сейчас сам все увидишь! Путь до входа занял не так много времени, но промозглый воздух успел мягко пробраться под одежду. В этом помещении не было лобби и гостеприимных администраторов. Только добродушный мужчина, больно уж радушно поздоровавшийся с прибывшими, и… — Лошади? — открыв рот от изумления, ахает Чонгук. — Это что же, такая большая конюшня? — Ну, вроде того, — мягко улыбается. — Пошли? Познакомлю тебя кое с кем. Чонгук видел разное, но такое! Мало того что чистота и лоск поражали, так ещё и масштаб!!! Нереально высокие потолки, с деревянными балками, на которых висят фонари, но самое удивительное это стойла. Просторные, светлые, с лошадьми разных мастей. И без неприятного запаха, что успел оценить наделенный от природы тонким обонянием парень. — Поразительно! Сколько тут лошадей!!! — он вертит головой по сторонам, приоткрыв рот от удивления. — Эта конюшня содержит не просто лошадей, – спокойно посвящает Тэхён, — это выставочные кони разных пород. Вот этот — тракен. Их порода очень сильная, поэтому чаще всего их можно увидеть в конном спорте, например в троеборье, — Чонгук не перебивает, увлечено слушая и стараясь запомнить хоть что-то на будущее. — А вооон тот красавец – норвежский фьорд! — Чонгук влюбляется сходу в белого мощного коня с необычной гривой и челкой. — Он прекрасен! – восторженно выдыхает Чонгук, не в силах сдержать эмоции. — Согласен с тобой. Это одна из самых добродушных пород. Не смотря на свой мощный вид, эти животные наиболее милые. Я не удивлен, что тебе понравился именно он! — опять улыбается. — Ну да, они милые. Лошади вообще достаточно красивые животные! — Да, а ещё невероятно умные и преданные. О, вон, смотри какой красавец! Спорим, ты не видел таких? — он указывает на коня совершенно чудной расцветки, больше подходящей далматинцу. — Это кнапструппер. Их, к слову, чаще всего используют в цирке. Чонгук завороженно разглядывает чудесных лошадей, внимательно слушая, что ему говорят, как вдруг останавливается, подбираясь. Напротив него в стойле конь необычайной красоты. Лоб венчает густая чёлка, а грива струится блестящими локонами, ниспадая на крепкое, мускулистое туловище. Он полностью черный, даже угольный. В отличие от других от него исходит волнами сила, а вздернутая вверх голова выражает гордость и непокорность. — Тэхён? Кто это? — с трепетом. — А это фриз. Фризский скакун. Хочешь подойти ближе? — А можно? — глаза загораются. — Да. Только не спеши, это Жемчуг и он с характером. Очень строптивый и своенравный. — Жемчуг… — Чонгук заворожено смотрит на прелестного коня. — А почему? — Потому что если ему убрать челку, то можно увидеть белое пятнышко прямо в середине, что не свойственно для окраса его породы. Уникальный во всем. Они приблизились настолько, что можно различить дыхание Жемчуга, который при виде гостей мотнул головой и нервно переступил с ноги на ногу. Чонгук смотрит в огромные глаза животного, обрамленные густыми ресницами. А ведь он даже не знал такого факта. Конь перед ним завораживает, хочется коснуться блестящей гривы, погладить бок. Животное такое прекрасное, что в груди щемит от нежности. — Боже, Тэхён, я просто обязан его погладить… — Гукки, он и правда непокорный, это может быть… Но не успел он договорить, как Жемчуг фыркнул, мотнул головой и опустил её. Чонгук, ранее ни разу не сталкивавшийся с лошадьми, вопросительно уставился на Тэхёна. — Кажется, ты ему нравишься. Можешь попробовать его погладить, только осторожно! И за уши не трогай. Дважды повторять не пришлось. Парень осторожно приблизился, медленно протягивая руку, чувствуя свой ускоренный пульс, и наконец-то коснулся, мягко поглаживая по лбу, ощущая жесткую, гладкую гриву. — Жемчуг… – дрожащим полушепотом. — Какой же ты красавец! Чонгук мягко гладит, невесомо откидывает чёлку – ему любопытно — и не может оторвать восторженный взгляд. — Кажется у тебя в крови укрощение строптивых, — говорит с нежностью, открывшаяся картина очень яркая и трепетная. Чонгук, его Чонгук, с восторгом гладит коня, который в свое время подпускал к себе только Тэхёна. Коня, которого сам Тэхён любит больше остальных за нрав, за твердый характер. Такие как он никогда не станут вести себя как домашняя зверушка. И пусть Жемчуг лишен свободы, но свобода внутри него то и дело вырывается наружу, показывая, что можно закрыть его в стойле, но не в клетке. — Ты ему нравишься, — подходит он ближе. Конь узнает его, радостно фыркает и резко мотает головой, пугая Чонгука. Тэхён ласково треплет его гриву, улыбаясь и наговаривая похвальные речи. — Ты часто тут бываешь, — не вопрос, утверждение. — Лошади моя страсть. Я безумно люблю их. А этот — кивок на фриза — один из самых любимых. До тебя он не подпускал никого к себе. Только меня. Может потому что на тебе мой запах, но ещё и потому, что лошади лучше других чувствуют людей. К ним нельзя идти со злыми помыслами, они почувствуют. Вообще они самые лучшие эмпаты. Ты хороший человек, Чонгук. Он это понял. Чонгука смущают эти слова, но азарт в крови волнует. — Спасибо. Я в восторге, ТэТэ. Просто потрясающее свидание. — Ты думаешь это всё? — лукавая улыбка расцветает на красивых губах. — Как насчет того, чтобы прокатиться на них? — Что? — удивлённо таращит глаза. — Ты же не серьезно? — Боишься? — продолжает улыбаться, поглаживая жадного до ласки Жемчуга. — Вот ещё! – фыркает Чонгук. — А мы можем выбрать? — Даже не думай! Жемчуг слишком не предсказуем, ты не полезешь на него, нет. Для прогулки я использую другую масть. Пошли, нам туда. Чонгук напоследок с особой нежностью прощается с конем, осознавая, что точно будет скучать по глубине этих глаз. Они заворачивают влево, там в стойлах всего два коня. — Это арабские скакуны. Дантес и Хани. Именно на них мы сегодня и будем скакать. Познакомься и выбери того, кто тебе больше импонирует. Чонгук уже отдал свое сердце фризу, но сейчас с волнением разглядывает жеребцов. Они высокие и мощные, цвета гречишного мёда с позолотой. Их глаза не такие темные, как у Жемчуга, оттого и взгляд мягче. Чонгук все же выбирает, подходя к Хани. Тот сходу подставляется под ласки, нетерпеливо копытом бьет, хочет на прогулку. — Отличный выбор! Хани очень добрый и послушный. А теперь, когда он познакомился с твоим запахом, можем выпить чай, пока их будут для нас готовить. — Ты невероятный парень, Тэхён! – в сердцах восклицает, ярко улыбаясь. — Я даже подумать о таком не мог! Лошади!!! — Но тебе же нравится? — спросив, мягко обнимает за плечи. — Очень. Мне кажется, Жемчуг забрал моё сердце, — тоскливо вздыхает, когда они почти выходят на улицу. — Вот как, значит у меня появился конкурент? — выгибает бровь. — Нет, Господин Ким, вы вне конкуренции. Тэхён останавливается, по инерции Чонгук тоже. У них под ногами мелкая трава и листва, воздух до предела разряженный и влажный, но в глазах напротив костры горят, вызывая искры на пересечении. — Я рад это слышать, мой Гиацинт, — привычным жестом заправляет прядь за ушко, вызывая мурашки. — Мне звать тебя Аполлоном? — дразнит, но перестать смущенно улыбаться не может. — Зови меня как сегодня, ТэТэ. Мне нравится, — и, не дав опомниться, наклоняется и мягко целует, прямо улыбку, слегка сминая своими губами его, едва заметно, быстро касается кончиком языка и отстраняется. У Чонгука ноги подкашиваются и в груди хаос. Его дыхание сбито в секунды, а зрачки такие огромные, что закрыли радужку. — Я с ума по тебе схожу, Гукки. Ты даже не представляешь, что со мной делаешь одним своим присутствием… Тэхён все ещё очень близко, от него исходят волны жара, а от слов сердце захлебывается чувствами, такими не похожими ни на что, что он раньше испытывал. — А если нас кто-то увидит? — шепчет заполошно. — То никто не осудит. Только не тут. Не переживай, господин Ли готовит нам лошадей, а это довольно долгий процесс. Ты не замерз? Может чаю? — Нет, не замерз, — мотает головой. — Я уже понял, что ты тут часто бываешь. Приводил сюда кого-то да? Тэхён некоторое время молчит, задумчиво глядя вдаль, жуя губу, а потом вздохнув отвечает, глядя прямо в глаза. — Никого до тебя тут не было. Мои животные это слишком личное. И мне бы не хотелось, чтобы их касались не те люди. — Твои? — выдыхает ошарашено. — Мои. Только прошу, не устраивай допрос? Ладно? Я всё тебе расскажу, когда придет время. И поверь, никакой я не принц, поэтому дай мне ещё немного побыть им для тебя? — мягко гладит его щеки пальцами и вновь наклоняется. В этот раз целует глубоко, настойчиво раскрывая маленькие, спелые губы, посасывая медленно то одну, то другую, а после проникает языком, лаская, с таким трепетом, что Чонгук вцепляется в его предплечья, отвечает с жаром, начиная мелко дрожать от нахлынувших чувств, сметающих всё на своем пути. Плотно зажмуренные глаза не помогают, потому что лицо Тэхёна отпечаталось на сетчатке глаз. Поцелуй так волнует всё внутри, заставляя трепетать всё тело и органы, а в животе сладкая тяжесть, вкупе с щекоткой. Только ноги становятся ватными, что кажется ещё немного и он рухнет. Тэхён отстраняется первым, оставив напоследок три коротких поцелуя, словно успокаивая. Он выглядит прекрасно. Губы пылают от недавних ласк, а глаза блестят, выдавая восторг. Лишь дыхание неровное, кричащее о страсти. — Мне нравится с тобой целоваться, мой Гиацинт. Но ты будишь во мне столько чувств, что это сбивает с толку… — звучит так растерянно, что Чонгук не может не улыбнуться победоносно. — И что же ты чувствуешь, а ТэТэ? — Не знаю. Но знаю, что подобного ещё не чувствовал ни к кому. Ты удивительный. Только не исчезай, ладно? — и вновь этот жест, прячущий прядь за ухо. — Ты тоже боишься, да? — на грани слышимости. — Боюсь. Я каждый раз боюсь, что опять накосячу, а ты не простишь. Мне до сих пор ужасно стыдно, что я был такого мнения о тебе, что из-за собственных страхов причинил боль. — Не стоит, я давно тебя простил, тем более что я сам повел себя глупо. — Я себя не простил, в этом все дело. Разговор прерывает господин Ли, выводящий скакунов на улицу. Они полностью запряжены, нетерпеливо бьют копытом. — Спасибо, аджосси, — кланяется. — Дальше мы сами. Мужчина с улыбкой уходит обратно в здание. Чонгук нервничает немного, ведь до этого ему не приходилось кататься на лошадях, но он внимательно слушает все наставления Тэхёна, а потом с его же помощью, довольно неуклюже взбирается на жеребца. Ему протягивают специальный шлем и, поворчав, он все же надевает его на себя. Тэхён же уходит к машине, достаёт оттуда небольшой рюкзак, а потом легко запрыгивает в седло. И та грация, с какой он это делает – потрясает. Чонгук вот, например, немного напуган. Сидя на жеребце ему кажется что расстояние до земли намного больше, чем он мог подумать, а живое, дышащее, нетерпеливое животное под собственным телом ощущается непривычно. Тэхён дает последние указания по поводу того как правильно держать спину и Чонгук, легонько толкнув бока Хани, выступает вперед. Ощущения головокружительные! Сидя в седле ты ощущаешь каждый шаг мощного животного, плавно качаешься в такт его движениям, а виды вокруг захватывают. Впереди простирается хвойный лес, покрытый туманом и узкая дорога, врезающаяся в него. Тэхён вырывается вперед, становясь ориентиром, оборачивается назад, подарив одну из самых красивых улыбок и, чуть ускорившись, вырывается вперед. — Ну что, Хани? Погнали за ними, а? — мягко проговаривает вслух, но как ни странно скакун его понимает, устремляется следом. Чонгук всю дорогу силится не слишком уж залипать на Тэхёна в седле, но сам перед собой капитулирует. Гипнотическое зрелище. Стройное, гибкое тело, вытянутое в струну, то поднимается над седлом, то опускается, и нет сил не смотреть на плотно обтянутую аппетитную задницу. Это выше его сил, как и тот факт, что в голове эти мерные движения вызывают очень непристойные картины. Чонгук ловит себя на мысли, что хотел бы сейчас оказаться с ним в одном седле, чтобы так вот в одном ритме, тесно прижимаясь друг к другу… За своими жаркими фантазиями он не заметил, как лес расступился, открывая взору небольшой замок. И Чонгук не смог бы ответить, поражен он или нет. Кажется, что Тэхён и правда пришел к нему из другой эпохи. Он замедляется, то и дело оглядываясь, а после и вовсе спешивается и снимает свой шлем, после помогает и Чонгуку спешиться и снять экипировку. Они привязывают лошадей и молча идут к замку. Первым не выдерживает Чонгук. — Так все же ты вампир? — чем вызывает смех. — Это аббатская школа, бывшая разумеется. Уверен, ты и не знал, что тут есть такое. Зайдем внутрь? — Конечно не знал! – бубнит под нос. — А это точно безопасно? Выглядит не очень надежно, — тянет скептически. — Не волнуйся, здание, не смотря на свою старину, крепкое. Тэхён берет руку Чонгука в свою и всю дорогу бережно гладит кончиками пальцев. У парадного входа немного волнительно, но они входят внутрь. Там отчего-то холоднее, чем на улице и пахнет сыростью, а ещё то тут то там под ногами валяются куски строительного мусора. — Ступай осторожнее, смотри под ноги. Нам наверх. И они поднимаются, под звуки внезапно громких шагов, эхом разносящихся в опустевшем здании. Сквозь окна гуляют сквозняки, а на некоторых стенах уже появился мох и грибок. — Такое странное место… — Ты же любишь странности, а, Гиацинт? — Мне это напоминает детство. Когда ты обязательно должен залезть куда-то, куда нельзя, рискуя сломать себе шею. — Ты был непослушным ребенком, да? — О да, я попил крови родителям своими выходками. А ты? Они поднимаются на самый верх, на крышу, откуда открывается поистине шикарный вид. — Я нет, у меня просто не было времени на шалости. Мой отец лишил меня детства всевозможными репетиторами. Так что теперь я вырос и стал непослушным, — грустная улыбка. — Будешь чай? Я взял нам сюда термос. Ты после прогулки верхом наверняка взмок, не хочу, чтобы ты заболел. — Ты всегда такой идеальный бойфренд? Или только со мной? — Чонгук прохаживается по крыше, разглядывая пейзаж. — Гукки, ты ревнуешь? К прошлому? — Что? — смешно таращится. — Нет! Нет, что ты, я… Тэхён подходит близко, в его руках две пластиковых кружки с ароматным напитком, одну из которых протягивает Чонгуку. — У меня были отношения до тебя. И был человек, которого я любил. Однажды, если попросишь, я расскажу тебе об этом. Но они все в прошлом, Гиацинт. Я понимаю твои чувства, ведь для тебя это впервые. Ты ни с кем не проходил этого и тебе хотелось бы, чтобы это было взаимно. Знаешь, как бы там ни было, но никто кроме тебя не видел эту сторону моей жизни. Так что будь уверен, ты первый, кто так близко коснулся моей жизни. Прошу, перестань меня винить за всё, что было. Это было до того как я встретил тебя. Сердце Чонгука сходит с ума, вероятно пора показаться врачу, потому что это ненормально, когда оно так заполошно бьется в груди от одних только слов, сказанных этим потрясающим, глубоким голосом. — Прости, я сам не знаю что на меня нашло. Ты прав, я вероятно очень хочу, чтобы ты чувствовал тоже, что и я. И мне кажется, что если ты искушен в прошлых отношениях, то мне просто нечем тебя удивить и ты подсознательно будешь всегда меня сравнивать. — Это не так. Ты удивительный сам по себе. Жаль, что ты видимо этого и сам ещё не осознал… Тэхён делает глоток чая, Чонгук зеркалит его движение, а в следующую минуту они уже жадно целуются, оставив кружки с клубами пара на краю того, что ранее было каркасом. Чонгук несдержанно стонет в поцелуй, потому что для него все слишком. В голове осела картина, как Тэхён плавно опускается в седло, а потом равномерно скачет, вверх-вниз. Тэхён проглатывает этот стон, голодно целует, вгрызаясь в этот рот с такой провокационной родинкой под пухлой губой, терзая губы своими и нагло исследуя изнанку рта языком, заставляя захлебываться эмоциями. Их кроет по-страшному, вдруг на промозглом ветру стоять отчаянно жарко, а руки под куртками оставляют огненные следы. Чонгук слепо жмётся к горячему телу, интуитивно вжимаясь, ёрзая неуёмно, а после разрывает поцелуй, и шумно дыша, пригласительно, интуитивно запрокидывает голову, подставляя шею под чужие губы, лишая последних крох контроля. Тэхён метит теплую кожу, пахнущую белым мускусом, прижимает к себе за бедра ещё ближе, а потом и вовсе кладет руки на ягодицы и сжимает, выбивая этим действием тихий стон. У Чонгука щеки огнём горят, а глаза влажные от соленых капель. Ему запредельно, мучительно хорошо, но тело дрожит от напряжения. Он бесконтрольно пару раз плавно ведёт бедрами, толкаясь в ногу Тэхёну и понимает, что ещё немного и его накроет оргазм. — Стой, — умоляет. — Стой, пожалуйста, я не… не могу больше… Тэхён отрывается от его шеи, внимательно смотрит в лицо, понимает, что потерял контроль и пугается, что всё испортил. Не так он планировал провести это время, чёрт. Чонгук в его руках выглядит разбитым и заведенным до предела, тяжело дышащий, хватающий ртом воздух. — Прости, Малыш. Прости, я не должен был на тебя давить, просто твоя близость сводит меня с ума. — Всё… — его едва заметно потряхивает в сильных руках. — Всё хорошо, просто… — густо краснеет и расстроенно продолжает. — Я слишком остро реагирую на тебя… Тэхён сначала не понимает, что имеет ввиду Чонгук, но потом распахивает глаза от удивления и улыбается. — Я уже думал, что напугал тебя. Так ты стесняешься своей реакции? Брось, это нормально, если учесть, что ты практически девственник. — Я не девственник! — вспыхивает опять щеками. — Ты же знаешь, что у меня был хоть какой-то опыт! И между прочим я был довольно вынослив. А с тобой… Я не знаю что со мной происходит, — тихо добавляет. — Малыш, ты же осознаешь разницу, между тем, когда ты сам себя ласкаешь и тем, когда это делаю я? Не волнуйся, со временем ты научишься держаться дольше. Я тебя научу. Тэхён сам возбужден до предела, у него уже начинает болеть в паху, но Чонгук выглядит все ещё сбитым с толку из-за произошедшего, поэтому он берет чай, протягивает молча и улыбается влюбленно. — Ты чудесный, Гукки. Никогда не думай, что в чем-то плох, ладно? Чонгук кивает, прячась за кружкой, но выглядит слегка озадаченным и притихшим. Поэтому Тэхён всеми силами отвлекает его разговорами, а когда они допивают чай, то мягко обнимает его со спины. — Ты чем-то расстроен? — Нет, просто у меня… — сглатывает. — Болит немного… — Оу, — крайне ёмко. — Чонгук, если ты хочешь, я могу… — Нет! Нет, ты не обязан, просто я не понимаю ничего. И это сводит меня с ума, — эмоционально взмахивает руками Чонгук. — Поехали обратно, а? У меня правда болит живот и то что ниже. Прости, что причиняю тебе дискомфорт, я… — Боже, Малыш, — улыбается. — Если хочешь знать, то мне тоже дискомфортно. Это оттого что ты сильно меня хотел, но не получил. И я правда могу тебе помочь. Чонгук смотрит исподлобья, губу жует. Он последнее время не надевает пирсинг на встречи. Видимо, чтобы не оцарапать Тэхёна. У него внутри борьба идет, там любопытство и жажда борются со страхами и неуверенностью. Вторые выигрывают. Тэхён кивает, собирает рюкзак и они молча покидают развалины. Когда же вновь седлают коней, то Чонгук странно посмотрев на Тэхёна вдруг лукаво улыбается, подмигивает и вырывается вперед. Пусть теперь он ощутит себя в его шкуре! ___________________ Юнги просыпается от дикой боли в голове, его буквально ломает от нее, он стонет, сжимаясь в комочек, ожидая, когда приступ такой яркой мигрени пройдёт. О себе дают знать и возлияния, ставшие нормой, и сотрясения, которые в прошлом и не лечили даже. Он понимает, что не справляется, что сам себя тащит на дно, так и не выйдя на работу, утопив все страхи в крепких напитках, но с тех пор, как пропал Хосок, в нем словно что-то окончательно сломалось. Ему нужен, просто необходим этот парень, его улыбка яркая, его смех. А ещё не удается выбросить из головы воспоминания о последней ночи, где они оба были нежными, близкими на новом уровне, а утром глаза полные боли и обиды и отметины на шее от пальцев. Почти как тогда. На отце. В лабиринтах собственного разума так легко заблудиться, когда не знаешь, как лучше поступить. Как жить, когда всё что ты знаешь и умеешь причиняет другим боль, как бы ты ни старался. Юнги думает, что прокаженный, которому попусту нельзя с людьми сходиться. Зачем? Если он причинит им боль рано или поздно? Но тоска по Хосоку затмевает всё. Он должен его найти, а для этого надо встать с кровати и привести себя в порядок. Но чертова мигрень все никак не угомонится и Юнги вновь погружается в нездоровый сон, схожий с забытьем, в котором слайдами мелькают лица дорогих людей.