Причины моей ненависти

Понимание того, сколько времени они провели на мосту, скрывающему их от внешнего мира, приходит вместе с сообщением Нарциссы, которое Малфой обнаруживает на экране своих умных часов, когда закатывает рукав куртки, чтобы проверить время. Она никогда не звонит Драко, только пишет, что он, несомненно, ценит, но обычно у неё и поводов нет беспокоиться о сыне. Теперь он чувствует вину, взглядывая на время — уже девять. Не так уж поздно, но он никогда не задерживается надолго без предупреждения. Вздохнув, Драко достаёт телефон и отписывается матери, что загулялся и скоро будет, попутно как бы невзначай интересуясь, дома ли отец. — Мне пора домой, — сообщает Малфой, убирая телефон в карман куртки и плотно застёгивая на нём молнию. Ему жаль, он не хочет уходить, но слова звучат холодно и равнодушно. Драко сам не понимает, зачем очерчивает эту эмоциональную границу, учитывая, что последние несколько часов они с Поттером в основном были заняты поцелуями друг с другом. — Жаль, — пожимает плечами Гарри. — Хотя всё равно уже слишком холодно, чтобы торчать здесь. Драко оглядывает его внимательно. Поттер стоит, чуть сгорбившись и опустив руки на широкие перила моста, который теперь будет вынужден молчаливо хранить их секрет. Температура и правда упала, и за это время они уже успели слезть с железных перил, но уходить никуда не стали. Драко отчего-то казалось, что один только шаг к лестнице, ведущей вниз, к дороге, пролегающей под мостом, сотрёт всё волшебство момента. Поттер не выглядит недовольным; скорее усталым и будто бы успокоившимся. Малфою кажется, что даже в сумраке огней, что отдаёт им город, он может разглядеть, как припухли губы Гарри от поцелуев. Его поцелуев. И это так страшно, но так восхитительно, что Драко предпочитает ни о чём не думать. Только замечает, как покраснели костяшки пальцев Поттера. Малфой тянется вперёд, хватает Гарри за руку и тяжело вздыхает, ощутив, какие ледяные у того пальцы. — Ну, и чего ты молчал, раз замёрз? — с недовольством спрашивает Драко, сгребая ладони Поттера. Сам-то он давно уже нацепил перчатки. — Да я как-то и не замечал, — улыбается ему Гарри, позволяя Малфою спрятать его руки в свои. Драко хочется обхватить их полностью, укрыть, но ладони у Поттера больше его: они довольно широкие, грубоватые, поэтому ему приходится довольствоваться тем, что есть. — Дурак, — буркает Драко, а затем отстраняется, но только для того, чтобы стянуть с себя перчатки и передать их Гарри. — На. Отдашь потом. Его жесты заботы всегда такие — резкие, почти колкие, но Драко по-другому не умеет. Его не научили. Он вообще никогда ни о ком не заботился, кроме матери, и чувство это для него столь же непривычно, сколь непривычно и всё остальное, что происходит с ним в этом сумасшедшем учебном году. — Я тебе уже должен платок. — Вот заодно с ними и вернёшь. Пойдём. Я вызову тебе такси. Поттер на это предложение только хмурится: — Тут пешком сорок минут. Я дойду. — Ага, конечно. Пошли. Гарри глаза закатывает, но перчатки всё равно натягивает, а затем устремляется вслед за Малфоем. У лестничного пролёта он хватает Драко за руку, напористо, но как-то неуклюже, и первая, ставшая уже такой привычной, мысль Малфоя — это быстро одёрнуть ладонь, но он этого не делает. Они всё ещё в спасительных сумерках, никто здесь их не увидит, а он и без того уже наломал дров. Драко понятия не имеет, как будет выворачиваться из сложившейся ситуации (будет ли?), поэтому медленно переплетает свои пальцы с пальцами Поттера. Большой палец, теперь одетый в перчатку, мягко скользит по костяшке руки Малфоя. Спускаясь вниз, к дороге, они оба молчат, лишь коротко перекидываются фразами в духе: «тут перила шатаются, аккуратно» или «у тебя шнурок развязался». Впрочем, этим вечером они вообще мало разговаривали. В основном только целовались, касались друг друга мягко, будто бы случайно, и в этих поцелуях и прикосновениях хранилось даже больше слов, чем могло бы быть высказано. — Вызывай себе такси, я тебя посажу и пойду, — упрямо заявляет Гарри, как только они оказываются на дороге и проходят вперёд, в свет фонарей. Малфою в этом свете неуютно ужасно, и монстр в его грудной клетке, который, было, успокоился и исчез, сразу же начинает умолять его вернуться в темноту железнодорожного моста. Драко поспешно расцепляет их с Поттером переплетённые пальцы, якобы для того, чтобы сунуть руку в карман и достать телефон, а на деле пытаясь вернуть себе чувство безопасности. Его мозг смирился с их прогулками по городу, но сейчас они близко к Уиллисдену, и, пусть абсурдно ожидать встретить здесь кого-то знакомого, Драко не может успокоиться. Его паранойя буквально шепчет ему на ухо, чтобы он бежал без оглядки. — Ага, сейчас вызову, — беспечно говорит Малфой. — Только напомни свой адрес. — Нет. — Ты тупой или да? Он есть в переписке, так что я всё равно до него доберусь, но мы потратим время. Плечи Поттера опускаются, он издаёт какой-то обречённый стон. Драко хмурится: ему непонятны эти порывы Гарри отказываться от всего материального, что Малфой может ему дать. Вернее, он осознаёт, что Поттеру мешает гордость и ослиное упрямство, но не понимает, почему тот никак не смирится. Он честно пытался уважать решения Гарри, но не смог продержаться долго: желание позаботиться о нём оказалось сильнее. В конце концов, Драко просто хочет вызвать ему такси, чтобы он, замёрзший, не шёл до дома пешком в десятом часу вечера. — Только давай что-нибудь подешевле, — бурчит Поттер, поняв, что Малфой так просто его не отпустит. — У меня и так уже огромный долг перед тобой. — Ты правда всё ещё записываешь? — Конечно. Ты ждал иного? — Да. Просто прими всё это. — Приму, когда назовёшь меня своим парнем, за которого логично будет платить, — вдруг выдаёт Гарри, и Малфой воздухом давится от этих слов, этого тона насмешливого, и того, как легко Поттер произнёс такие слова. Драко решает это никак не комментировать. Только смотрит на Поттера исподлобья, мрачно, палец завис над экраном телефона. Гарри, явно подняв себе настроение насупленным смущением Малфоя, всё-таки называет свой адрес. Драко, в отместку проигнорировав просьбу о машине подешевле, не без удовлетворения вызывает бизнес-класс, а следом берёт такси и себе тоже. Поттер, заглянув в экран его телефона, может только возмущённо засопеть. В ожидании машин они стоят бок о бок, прижавшись плечами, но не произнося ни звука. Драко это радует, как и тот факт, что Поттер не стремится снова поцеловать его. Не то что бы Малфой этого не хочет — о нет, он с радостью бы отступил в тень, отбрасываемую мостом, и в сотый, наверное, за сегодня раз, коснулся губ Поттера, сминая их в поцелуе. Но он не может. Они вышли за пределы уединённой безопасности, и теперь мысли в его голове печально шуршат, сталкиваясь друг с другом в попытках осознать произошедшее безумие. — Малфой, я убью тебя, — говорит Поттер, когда блестящая новизной Ауди останавливается перед ними. — Хорошо тебе добраться, — невозмутимо отвечает ему Драко. Он отходит чуть в сторону. Тепло чужого плеча остаётся приятным следом, несмотря на плотную куртку. Подняв голову, он сразу же натыкается на внимательный взгляд Поттера, только на этот раз тот не блещет огоньками задиристого веселья. Поттер смотрит серьёзно. Слишком серьёзно. — И тебе, — отвечает ему Гарри. А потом вдруг улыбается, мягко и нежно, как улыбался на мосту, когда они стояли, прижавшись лбами друг к другу. Драко сам не знает, хорошо ему от этой улыбки или плохо. Его машина подъезжает следом, и, усевшись, он отрицательно отвечает на предложение водителя включить музыку на его вкус. Ему хочется тишины. Он прислоняется лбом к оконному стеклу, слушая мягкий гул мотора, да едва доносящийся отзвук ветра, появляющийся, когда водитель прибавляет газу. Ему приходит новое сообщение от мамы, в котором она сообщает, что Люциус задерживается на очередном светском приёме, и Драко облегчённо выдыхает. Ему не хочется видеть отца; признаться, он был бы рад, если бы и мамы не было дома. Ему нужен покой. Оказавшись дома, он быстро ужинает, уверенно лавируя между вопросами от Нарциссы, на ходу придумав историю о том, как они с Блейзом и Тео забыли о времени, играя в боулинг. Он, конечно же, выиграл. Выражение на лице создаёт максимально беспечное, ужин, съеденный наполовину, объясняет тем, что успел немного перекусить. Нет, не ужасно масляной пиццей, а пастой, как она могла такое о нём подумать. Драко кажется, что Нарциссу это устраивает, и, не обращая внимания на её странный взгляд, он довольно быстро сбегает наверх, в свою комнату. Там достаёт телефон, удовлетворённо кивая самому себе — Поттер привычно отписался, что добрался до дома. Даже просить не пришлось. Гарри: я уже не злюсь на твою выходку с тачкой Драко: Почему же? Гарри: тётя как раз решила выглянуть в окно. видел бы ты её лицо, когда я вышел из ауди Драко: Я вслух рассмеялся Гарри: спросила, не ограбил ли я кого-то Драко: А ты? Гарри: сказал, что завёл себе богатую любовницу… Драко: Блять, Поттер! Гарри: что? это смешно. тебе реально надо было видеть её Драко: Надеюсь, она не полезет проверять Гарри: лмао, как? наймёт частного детектива? Драко: Да Гарри: у тебя паранойя Драко: Я называю это «осторожность» Гарри: да-да, конечно Гарри: я пойду, у меня ещё половина тестов для Макгонагалл не готова Драко: Я в шоке, что только половина. Тесты же даже не завтра сдавать... Гарри: как всегда высокого мнения обо мне, Малфой Драко: Нет, я просто слишком хорошо знаю о твоей прокрастинации Гарри: просто Гермиона тоже отказалась мне помогать… Драко: Какой кошмар. Тогда спокойной ночи? Гарри: спокойной ночи Гарри: и спасибо за сегодня. это был хороший день Драко: Не могу поспорить Отправив это, Малфой выходит из переписки и прикусывает в задумчивости костяшку указательного пальца. «Это был хороший день» Ему стоило ответить холоднее. Хотя бы съязвить как-нибудь напоследок, сделать что-то, что помогло бы ему вновь ощутить дистанцию, но он то ли не смог, то ли не захотел. Драко и знать не хочет, что из этого хуже. Быстро приняв душ, он падает в прохладную постель, хотя сна, на деле, нет ни в одном глазу. Мысли, наконец, догоняют его, воспоминания затапливают, и он тихонько стонет, зарываясь носом в подушку. Боже, что он наделал? Что они наделали? И как ему теперь во всём этом быть? Можно попробовать откатиться обратно. Настоять на том, что это была ошибка. Вновь начать просто… ладно, не дружить, а быть кем-то. Снова ходить по краю, касаться руки робко, вскользь, вновь разглядывать Поттера, сидящего напротив него в кафе, тайком улыбаться. Вспоминать его запах, вспоминать короткое объятье. Но он не хочет. У него теперь этих объятий, взглядов, улыбок, касаний, вовсе не маскирующихся под случайные — завались. И он не желает с ними расставаться. В грудной клетке бьётся и бьётся, колет остро, нежность как цветы вокруг рёбер, а самого его от чувств распирает. И он знает, что это за чувства. Но никогда, никогда не собирается произносить их название вслух. Вот только что ему делать? Малфой ругает себя за слабость, ругает за то, что не может оттолкнуть Поттера, не мог раньше, теперь — точно. Теперь, когда он ощутил что-то вроде… счастья. Близости. Привязанности. Собственничества. Нежности, такой, от которой сбивается дыхание. Ощутил его губы, руки, запах волос, пахнущих мылом, а ещё тот самый, непонятно откуда взявшийся, запах солнца — Драко урвал его, прижавшись максимально близко и коснувшись кончиком носа нежной кожи за ухом. Этот запах теперь навеки в его памяти, и Малфой даже не злится. Ругается про себя — да. А злиться больше не может. Он поворачивается на бок, пихает одну руку под подушку и насильно заставляет себя закрыть глаза. А под веками, калейдоскопом, закат, перекрытия моста, длинные тени, разбитые рельсы. Руки смуглые, пальцы жестковатые, запястья тонкие, глаза зелёные, губы раскрасневшиеся, дыхание сбитое, морозный воздух, краснеющие щёки, ткань парки, сжимаемая в кулаке, объятья крепкие. Под эти картины он и проваливается в беспокойный сон. Первые проблемы начинаются на следующий же день, когда Драко не обнаруживает традиционного пожелания доброго утра. Он хмурится, садясь в кровати и глядя в экран телефона. Подобное случалось раньше, когда он пытался избавиться от своей зависимости от Поттера, запретив самому себе с ним общаться, поэтому теперь отсутствие родного оповещения кажется Драко подозрительным. Немного подумав, он пишет первым, не церемонясь, конечно же: Драко: Ты проспал или умер? Драко: Лучше бы второе, если ты опять прогуляешь географию, тебя точно выгонят Появившийся зелёный значок онлайна заставляет Драко облегчённо выдохнуть. А потом тут же встрепенуться обратно, потому что Поттер, даже не попытавшись открыть переписку, выходит из сети. Это ненормально. Что-то не так, и Драко это знает. Гордость не позволяет ему закидывать Поттера сообщениями, поэтому он лишь откладывает телефон в сторону и начинает хмуро собираться, следуя своей обычной программе. Потянуться, отбросить в сторону одеяло, ступить босыми ногами на холодный пол. Не бросить ещё один взгляд на телефон. Выйти в ванную, почистить зубы, умыться, причесать волосы, чтобы стрижка лежала идеально, зачесать спадающие на лоб пряди назад. Не думать о Поттере. Вернуться в комнату, не проверить телефон вновь. Планка на шесть минут. Тетради уже сложены, кроме одной — там разбор лабораторной работы по химии специально для Поттера. Оставить на столе. Широкая белая рубашка, узкие чёрные джинсы, сгрести со стола кейс с наушниками. Телефон. Не проверять переписку. Нарцисса уже уехала на встречу по поводу своей недавно законченной серии иллюстраций, первый этаж встречает тишиной. Налить кофе, разогреть сэндвичи, телефон нащупать в кармане. Выпить половину кружки. Вздрогнуть, увидев, как экран мобильного мелькает превью нового сообщения. Медленно потянуться, так же медленно вчитаться: Блейз спрашивает, прикроет ли Драко его на экономике, ему очень нужно свалить сегодня пораньше. Выругаться. Допить кофе. Выйти на улицу под моросящий мартовский дождь, мешающийся с липким, неприятным и редким снегом. Под ногами буро-белая каша. Сесть в такси. Мягкое кожаное сиденье, знакомые кремовые дома, кажущиеся сероватыми под затянутым тучами небом, телефон тихонько вибрирует — на этот раз сообщением от Панси. Повертеть в руках, ответить ей, Блейзу заодно тоже. Ощутить, как желудок холодом сводит. Драко: Поттер? Тяжело вздохнуть. Окончательно Драко не выдерживает в середине дня, на социологии, когда Поттер, проходя мимо, не бросает на него даже взгляда. Сказать, что Малфой уязвлён — это ничего не сказать. Ему сложно придумать что-то хуже игнорирования. В открытой конфронтации он может защищать себя, тишина же заставляет его беспомощно барахтаться в её липких водах. И, что хуже всего, она бьёт по его гордости. Это он имеет право не замечать кого-то. Но никто, особенно Поттер, не должен и думать о том, чтобы проворачивать с Драко подобное. Беспокойство, в котором Малфой купался всё это тревожное утро, уступает место злости. Он злится на всё: на Гарри, который в его сторону за день даже не взглянул, на то, что он понятия не имеет, что могло пойти не так, на то, что не может прямо сейчас, перед началом урока, просто взять и открыто подойти к Поттеру, сидящему в жалких девяти футах от него, чтобы яростно потребовать объяснений. Внезапная мысль пронзает Драко насквозь. Он замирает на месте, пальцы едва заметно царапают деревянную поверхность парты. Что если после того, как Поттер узнал, кто скрывается за личностью Джеймса, он решил переиграть затею в свою сторону?.. Если вчера он добился того, чего хотел, и теперь… Малфой кивком головы откидывает прядь волос, выбившуюся из причёски, назад. Нет, это полный бред. Поттер бы так не сделал. Он слишком, слишком благороден. А ещё не умеет так притворяться. Драко, как наяву, видит взгляд ярких, даже в полутьме, зелёных глаз напротив своих. Видит сколько в них всего, сколько в них чувств, которым сам Малфой отказывается давать названия, хотя, конечно же, прекрасно знает, что именно они в себе несут. Нет, Поттер бы так не смог. Малфой сцепляет зубы, заставляя себя смотреть на доску, а не оборачиваться назад. Не глядя по сторонам, он тянется к телефону, и под яростную трель звонка, оповещающего всех о начале первого урока, пишет коротко: Драко: Бывшая курилка, на перемене Неосознанно прикусив край губы, он с неудовольствием смотрит в экран. Поттер уже как-то говорил ему, что на приказной тон он откликаться не собирается, но слово «пожалуйста» Драко из себя не способен выдавить чисто физически. Он переживал всё утро, униженно хватался за телефон то и дело, а теперь что, должен умолять? Такого он допустить не может. И, сгорая от того, что вообще вынужден делать что-то подобное, добавляет нейтральное: Драко: Мне нужно поговорить с тобой Неожиданно для самого себя, Драко почти моментально получает ответ. Простое, а оттого ещё более обидное «ок». Малфой кривит верхнюю губу яростно. Видит бог, ему противна та роль, в которую Поттер его загнал самым простым игнорированием. Ему бы впасть в ужас от того, в какую зависимость он попал, как глубоко увяз в этих сетях, вот только Драко слишком зол и слишком встревожен. Поэтому телефон отправляется в карман, а тонкие пальцы тянутся за учебником. По крайней мере, его переживания не должны мешать ему изучать профильный предмет. «Бывшая» или «старая» курилка по сути являла собой широкую нишу в школьной стене, сделанную исключительно ради сомнительного дизайна внешней облицовки «Прайвет Драйв». Своё название она получила, что логично, от любителей набиваться туда между уроками для перекура — сигарет или чего посерьёзнее. Желающих затаиться с обеих сторон закрывали стены, а сама выемка находилась на самом углу заднего двора, куда не так уж часто захаживали учителя. В «бывшую» она превратилась после того, как кто-то из руководства наконец догадался поставить там камеру видеонаблюдения. С этого момента все курильщики вынуждены были перебазироваться за забор школы, к раскидистому дубу, за стволом которого можно было спрятаться даже зимой, когда ветви голые. Для разговора место подходило лучше школьного туалета, в который мог ворваться кто угодно: из-за мерзкой погоды, всё ещё одаривающей улицы Лондона невнятным снегом-дождём, задний двор был пуст. Сама же курилка не проглядывалась из окон. Несмотря на то, что желающих выйти на улицу оказывается чрезвычайно мало (а те, кто всё-таки выходит, спешит поскорее смыться в сторону того самого дуба), до места Драко идёт, тревожно оглядываясь. Выдыхает он только забившись между кирпичными стенами, позволяющими стать безликой тенью. — Блять, — тихо выругивается Малфой, направляя ругательство скорее самому себе, чем кому-то конкретному. В какой момент он стал так слаб и так зависим, что готов рисковать всем, встречаясь с Поттером посреди бела дня на школьной территории? Всего лишь отсутствие сообщений. Всего лишь отведённый взгляд, а его сердце уже в тоске и тревоге. Драко радуется только тому, что хотя бы привычная злость на месте. Так он не кажется самому себе совсем уж жалким. И злость эта распаляется с каждой минутой, проведённой в одиночестве, потому что Поттер даже не удосуживается прийти вовремя. В «курилку» Гарри врывается спустя десять минут, прошедших от перемены, в тот момент, когда Драко, к тому времени вскипевший, уже думает просто уйти. Их взгляды, наконец, встречаются, едва Поттер пролезает вперёд, неприлично близко к Малфою. Тот тяжело выдыхает, разглядывая такие привычные, уже родные спутанные волосы, расстёгнутую куртку и красные наушники, что висят на Поттеровской шее. Его сердце ничуть не ускоряет ритм. Конечно же, ничуть. И он ни на секунду, ни на мгновение не вспоминает о неприятной догадке, поразившей его перед уроком социологии. А ещё ему совсем не страшно. Драко хочет, чтобы всё это было правдой. — Прости, никак не мог отцепиться от Луны и Рона, — заговаривает Гарри первым, и не без удовлетворения Малфой слышит вину, мелькающую в его голосе. Впрочем, уже в следующее мгновение всё меняется. Поттер, будто бы опомнившись, скрещивает руки на груди и вжимается спиной в стену так, чтобы быть от Драко подальше. Зелёные глаза смотрят пугающе холодно, и Малфой на секунду забывает, как дышать. Как же давно он не видел такого Поттера, как же он успел позабыть о том, что тот вообще может так смотреть. Воцаряется молчание, в котором они оба борются взглядами. Малфой понимает, что это глупо — он сам вызвал Поттера на разговор, но ему отвратительно не хочется заговаривать первым. Вот только драгоценные минуты утекают сквозь пальцы. Звонок уже совсем скоро, и ему приходится заговорить, хоть речь его и напоминает больше шипение: — Что случилось? — А ты не знаешь? Ответ Поттера выбивает Драко в искреннее недоумение. Ещё вчера всё было хорошо, нет, не так, всё было отлично, как в одном из его самых безумных, но таких тёплых и волнующих снов. Что могло измениться за какие-то жалкие десять часов? — Нет, не знаю, — отвечает он честно, только подбородок поднимает, скрывая своё недоумение. — То есть, ты не имеешь никакого отношения к тому, что вчера Дадли пришёл домой, трясясь от ужаса? Драко осеняет. Ну конечно, Венс. Короткий разговор со знакомым Блейза состоялся пару дней назад, но Малфой рассчитывал, что тот всё же как-то отчитается о своих действиях. Впрочем, оплату Венс взял вперёд, и, вероятно, не считал нужным больше связываться с Драко, который, не называя, естественно, даже своего имени, стал просто точкой под номером среди всех, кто обращался за его услугами. — А ты думаешь, я бы успел быстренько сбегать и что-то с ним сделать, а потом пойти с тобой в кино? — язвительно отвечает Драко, увиливая от прямого ответа. Это он делает зря — Поттер мгновенно закипает, чуть ли не на месте подпрыгивает. Его руки опускаются вдоль тела, и Малфой не без усмешки замечает, как ладони Гарри сжимаются в кулаки. Если они сейчас подерутся, вот так, по такому поводу — это будет какой-то сраный стендап. — Конечно, я не думаю, что ты бы сам стал что-то делать! — рявкает Гарри, заставив Драко поморщиться от громкости его голоса. — Но я ни за что не поверю в то, что ты непричастен. — Почему же? — «Только я имею право тебя бить», да? Малфой вздыхает: отпираться глупо. Более глупым он находит только то, что проблема, из-за которой он промучился всё утро, состоит в напуганном кузене Поттера. Да, он сдержал своё слово, он не пустил всё на самотёк, что с того? Поттер, по его мнению, должен быть рад. — Ладно, да, я попросил одного человека с ним разобраться. Что тебе не нравится? Тебя устраивало ходить побитым? — Нет! Зато меня устраивало то, что это только моя проблема, и я, вроде как, напрямую попросил тебя в неё не лезть. Ты вообще не понимаешь слов, Малфой? Драко ёжится — они не называют друг друга по именам, но это «Малфой» давно уже не произносилось с таким гневом. Боже, когда он успел так отвыкнуть, и почему его бросает в дрожь? Всё дерьмово, очень дерьмово, и это раздражает Драко не меньше, чем Поттер, который не может взять в толк, что ему, вообще-то, оказали услугу. — Я сделал тебе одолжение, Поттер, — цедит он, намеренно добавляя как можно больше презрения в свой голос, просто чтобы задеть Гарри в ответ. — Я так понимаю, он пришёл домой целым и невредимым, зато конкретно обосравшимся, что тебя не устраивает? — «Я так понимаю»? — возмущению Поттера в этот момент, кажется, нет предела. — Ты даже не знал, что твой дружок с ним сделает? — Это не мой дружок. Я просто попросил одного человека сделать так, чтобы этот мудак больше к тебе не приближался. Без откровенного насилия. Он же не пришёл с пулевым ранением? — Нет. Зато очень подробно рассказал родителям о том, как какой-то чел встретил его после школы с ножом, с ножом, мать твою, Малфой, и сказал, что ещё один удар в мою сторону — и он порежет его, как свинью. Что это за ёбаный сериал про мафиози? — Порежет, как свинью, — Драко тихо смеётся, и от его смеха Поттер аж вперёд подаётся злобно. — И правда перебор. Но это было действенно, да? — Ну, как тебе сказать. Дурсли уверены, что это моих рук дело. Грозятся сдать меня полиции, а дядя Вернон с утра уже ушёл за решётками, чтобы поставить их на мои окна. Что, Малфой, уже не так смешно? Смешком Драко и правда давится. Его лицо вновь приобретает хмурое выражение. Он определённо добивался не этого, и теперь ему понятно, отчего Поттер так злится. — Я не хотел, чтобы всё так повернулось, — произносит он негромко, и слово «извини», которое Драко успешно в свою речь не пускает, отражается в его тоне. — Он серьёзно? Про полицию? Поттер только рукой раздражённо взмахивает. Слова Малфоя его ничуть не успокаивают, зелёные глаза всё ещё горят неприкрытой злостью. — Блять, да почему ты не понимаешь? Дело не в полиции, нет у них никаких доказательств, не в решётках даже, потому что я найду способ свалить из дома всегда, дело в том, что ты это устроил. — Да в чём твоя проблема?! — взвивается в ответ Малфой, и он правда, абсолютно, совершеннейше Поттера не понимает. — Я сделал так, чтобы твоя жизнь стала лучше, а ты недоволен! — Я недоволен тем, что ты меня не слушаешь! Перекрикивания их обоих, напрочь забывших об осторожности, прерывает школьный звонок, с заднего двора кажущийся приглушённым. Малфой морщится, чувствуя, как очередная капля дождя падает ему прямиком на кончик носа. Отлично. Они не поговорили, а теперь ещё и совместно опоздают. Как же, блять, тяжело вести двойную жизнь, когда твой напарник в ней — чёртов Поттер. — Отлично, теперь можно приходить на физику, держась за ручки, — иронично озвучивает очевидное Малфой. — А всё из-за того, что ты просто не способен прийти куда-то вовремя. Едва закрыв рот, Драко понимает, что окончательно свернул их разговор куда-то в сторону взаимных оскорблений. Это определённо не то, чего он хотел, но засунуть слова обратно уже не получится. — Иди, — грубо отвечает ему Поттер, вновь скрещивая руки на груди. Этим жестом он будто бы говорит Драко не приближаться. У Малфоя эта мысль вызывает детскую обиду. — А ты? — Опоздаю на полчасика. Флитвик любит меня. — Мы не договорили, — упрямится Драко. Он не хочет расходиться вот так. Потому что разговор, по сути, ничего не изменил и вышел совершенно дурацким. Драко шёл сюда с целью всё прояснить, а в итоге, кажется, только ещё больше запутал ситуацию. — Ну, можем прогулять остаток уроков. Вот возьмёмся за руки и вместе уйдём со школьного двора, — хмыкает Поттер и, заметив, как расширяются глаза Малфоя, со вздохом добавляет: — Слушай, я не хочу обсуждать это всё по переписке или там голосовыми. Если хочешь, приезжай в Уиллисден, и мы поговорим. Часов в десять вечера. Полагаю, пораньше ты не рискнёшь, а мне не стоит сейчас уходить далеко от дома, чтобы ещё больше не злить Дурслей. Драко распрямляет плечи, отчаянно держась за остатки своей гордости. Она жжёт ему глаза, кричит в ухо, чтобы он плюнул на всё, просто ушёл, оставив очевидно окончательно поехавшего Поттера со всеми его загонами в этой дурацкой курилке. Но вслух он произносит лишь: — Хорошо. Спишемся. И торопливо уходит, с трудом заставив себя не оглядываться. Драко прячется в тени широкого ствола дерева, словно преступник. Ступить на детскую площадку, островок среди океана темноты, залитый светом фонарей, он не решается. Хотя это глупо — они с Поттером договорились встретиться здесь, значит, оказаться на свету неминуемо придётся. Драко предпочёл бы какой-нибудь тёмный переулок, раз уж они не могут привычно уехать на другой конец города, но осознаёт, что это уже совсем глупо. Да, он в Уиллисдене, но детская площадка поздним вечером — это и правда последнее место, где стоит искать школьных знакомых. Ещё Драко пришлось вновь прибегать к вылезанию из окна, чтобы не вызвать лишних вопросов у родителей, и это тоже его страшно бесит. Как и весь этот убогий абсолютно день, который он провёл как на иголках. Стало проще в сравнении с утром, когда он терялся в догадках, наблюдая за поведением Поттера, но он всё равно нервничал. И если подобное будет происходить каждый раз, когда они будут ссориться, а в том, что ссоры эти неизбежны, Малфой даже не сомневается, то он просто однажды взорвётся от того, как всё это нервно и унизительно. И, кажется, он только что подумал о будущем их с Поттером чего-то. Их взаимоотношений (не «отношений», ни в коем случае!). Каждый раз, когда он решает, что хуже ситуация стать уже не может, она становится. Драко поднимает руку и задирает рукав куртки, чтобы проверить время на часах. Сердце его колотится в нетерпении, но в этот раз Поттер не опаздывает, он сам пришёл раньше времени, попросту не сумев усидеть на месте. Он чувствует себя отвратительно зависимым. Уловив боковым зрением какое-то движение, Драко оглядывается в сторону площадки: у качелей, спокойно висящих на цепочках (ветер и дождь к вечеру соизволили полностью прекратиться), стоит Поттер с телефоном в руках. Оглядевшись, он начинает что-то набирать, и Драко поспешно окликает Гарри: — Я здесь, — сообщает он мрачно, наконец выходя из своего укрытия. В свете фонарей он чувствует себя кроликом, за которым гонится толпа хищников, который внезапно выскочил на открытую поляну. Ему ужасно хочется спрятаться обратно, но он держится, расправляя плечи и придавая себе нарочито ленивый вид. Собственная паранойя раздражает его, и он борется с ней так, как только может. — Чёрт, Малфой, напугал. Ты как маньяк какой-то. Поттер, произнося это, едва заметно улыбается, но Драко только хмурит брови. Он решает пропустить эту подколку мимо ушей, потому что, видит бог, если Поттер сейчас начнёт шутить на тему его скрытности, он самолично придушит Гарри прямо здесь. — У меня есть полчаса, — поняв, что никакой реакции на предыдущую реплику можно не ждать, сообщает Поттер. — Я сказал Дурслям, что хочу сгонять в продуктовый за колой. — И тебя отпустили? — Нет, конечно. Но кузен тут же тоже захотел, так что меня ожидают обратно с десятком банок, — весело говорит Гарри, а затем проходит вперёд и садится на качели, лицом к Драко. — Я так понимаю, кола кончилась во всём Лондоне прямо сейчас, — Малфой, не удержавшись от резкого смешка, также делает пару шагов вперёд. Его устраивает, что Поттер, в силу роста, всегда смотрит на него снизу вверх. Сейчас, когда он ещё и сидит, это особенно заметно, поэтому Драко становится прямиком напротив него. Это придаёт ему сил. — Именно. Некоторое время они проводят в неловком молчании. Поттер медленно покачивается на качелях вперёд-назад, отталкиваясь от прорезиненного покрытия площадки носком ботинка, а Драко стоит на месте, сунув руки в карманы. В основном он разглядывает макушку Поттера, который, склонив голову и схватившись за цепочки качелей, продолжает покачивать себя, но нет-нет, а изредка оглядывается на силуэты случайных прохожих. К счастью, их и правда очень мало. — Ты пришёл помолчать? — наконец не выдерживает Поттер, и Драко тут же скалится в ответ: — А ты? Гарри резко поднимает голову вверх, чтобы посмотреть Драко в глаза. На его лице больше нет и тени смешливости. Он выглядит усталым, и в Малфое, разом вспомнившим о том, что произошедшее имело для Поттера неприятные последствия, крошечной вспышкой появляется стыд. — Я тебя не понимаю, — уже более спокойно, совершенно искренне произносит Драко. Поттер тяжело вздыхает в ответ. Носок его ботинка утыкается в землю яростнее. — Ладно, начнём с самого начала. Снова. Я просил тебя не вмешиваться, ты наплевал на мои слова и сделал всё по-своему. — И? — Что «и»? Ты серьёзно не понимаешь? Сядь, пожалуйста, мне неуютно. Драко смотрит на него исподлобья, но просьбу выполняет, теряя своё вымышленное преимущество. Теперь он сидит на качели рядом, повернув голову, чтобы видеть выражение лица Поттера. Тот снова кажется ему раздражённым, словно он пытается объяснить Малфою, что значит «два плюс два», а тот упорно не понимает. — Да, я серьёзно не понимаю. Слушай, мне очень жаль, что тебе в итоге попало, и я подумаю, как это исправить, но ты же не из-за этого злишься, да? — Чёрт возьми, да! — Поттер всплёскивает руками в воздухе. — Я злюсь из-за того, что ты лезешь в мою жизнь вот так, абсолютно меня не слушая, не учитывая моё мнение и мои желания! Тебе всё нужно контролировать, абсолютно всё, даже то, что происходит у меня дома… — Блять, Поттер! — Драко почти рычит, руки сами собой хватаются за цепочки качелей, позволяя металлу холодить кожу. — Это называется забота, ты понимаешь? Мне невыносимо смотреть, как он… — Потому что только ты имеешь право меня бить, да, я запомнил… — Да что ты прицепился к этой фразе?! Да, она тупая, признаю, но я не мог молча смотреть на это. Ты бы смог? Ты бы не пошёл и не отомстил за меня? Да, конечно, ты бы попёрся делать это лично, потому что ты у нас герой, но неужели у тебя не получается уловить суть? В голос Драко пробирается отчаяние, соскальзывает нагло в каждое слово, заставляя Малфоя морщиться, как от ударов. Но он всё равно продолжает: — Я хочу, чтобы ты был в порядке, как ты не понимаешь? Дело не в контроле, идиот, дело просто в том, что… Ну, мне нужно, чтобы с тобой всё было хорошо. Вот и всё. И если сейчас Поттер задаст ему сам собой напрашивающийся, такой очевидный вопрос «почему?», то Драко, пожалуй, просто встанет и уйдёт, потому что это будет слишком. Потому что всё это уже слишком, потому что он не готов отвечать на него даже самому себе, и тот факт, что он бегает за Поттером весь день — это ужасно, как бы он не старался уговорить самого себя, что всё в порядке. Повернув голову, Драко встречает на себе вопросительный взгляд зелёных глаз. Больше не злой, не раздражённый, просто вопросительный. И, что самое страшное, Малфой думает о том, что Поттер, на самом-то деле, всё об его чувствах понимает. Возможно, понимает даже больше, чем он сам. И, вероятно, именно поэтому «почему?», повисшее в воздухе, так и не произносится вслух. — Ладно, — неожиданно соглашается Поттер, — ладно. Но давай в следующий раз ты… не знаю, спросишь меня, прежде чем посылать за моим кузеном какого-то парня с ножом? — Когда ты так говоришь, звучит и правда не очень. Но разве ты скажешь мне что-то иное? Что-то кроме «о нет, Малфой, не лезь в мои дела»? — А тебе нужно в них лезть, да? — Ой, иди ты на хуй. Поттер фыркает только, никак на грубость не реагируя. Они покачиваются в тишине, отвернувшись друг от друга, но теперь Драко не испытывает желания вгрызться в эту тишину зубами, чтобы разорвать её поскорее. Они думают о произошедшем, каждый про себя, и молчание затягивается, пока Поттер не спрашивает: — Ты правда так заботишься обо мне? Малфой вздрагивает. Это, конечно, не «почему», которого он страшится, но тоже не вопрос мечты. И всё же он вынужден признаться, тихо, почти сквозь зубы, вперив упрямый взгляд в кусты, растущие за аккуратным заборчиком площадки: — Да. Этим словом из двух букв Драко почти давится. И он накричит на чёртова идиота, если тот попытается развивать эту тему дальше. Но он не пытается. Только вновь замолкает, а потом холодные пальцы вдруг стискивают запястье Драко, вынуждая качели замедлить ход, а затем и вовсе остановиться, мягко дёргаясь напоследок. Малфой взгляда от дурацких кустов не отводит, так и следит за тем, как едва заметно шелестят в полутьме их ветки, зато свои пальцы, вцепившиеся в металлические цепочки качелей, медленно разжимает. Рука Поттера тут же соскальзывает вперёд, ладонь ложится в ладонь. Драко давит в себе вздох облегчения, но тело предаёт его (снова, снова!), опуская плечи и размякая. Всё это так слишком. Всё это так правильно. Гарри медленно обводит тыльную сторону его ладони большим пальцем. Драко, ощутив это, плавно оборачивается в сторону Поттера. — Иногда разговаривать друг с другом полезно, а? — тихо спрашивает Гарри, глядя на Малфоя с лёгкой полуулыбкой. — Сказал человек, который предпочёл игнорировать меня вместо того, чтобы поговорить. — Прости. Я был очень зол. Драко склоняет голову набок, рассматривая черты лица Поттера, так хорошо освещённые фонарём. Он выглядит уставшим, но довольным, будто выдохнувшим, и Малфой его в этом прекрасно понимает. Ему самому не хочется никуда теперь идти, только обмякнуть на этих неудобных пластиковых качелях, переплетя пальцы. И всё же он вынужден плавно отстраниться, когда Поттер тянется вперёд, явно намереваясь поцеловать его. — Давай не здесь? — просит Малфой, надеясь на то, что этот вопрос не станет новым витком их ссоры. Но Гарри не злится, только тихо вздыхает в ответ. А потом добавляет, кивая на их всё ещё сцепленные между собой пальцы: — То есть, так можно, а поцеловать тебя нельзя? — Так тоже нельзя, — весь надувшись, бубнит Малфой, понимая, как бредово звучат его слова. — Ты просто слишком крепко меня схватил. — Ну конечно, — тихо посмеивается Гарри, тут же ослабляя хватку. Драко перехватывает его, вновь сжимая пальцы как можно крепче. Он слышит, как Поттер смеётся вновь, и сам улыбается. Нежное тепло плавно заливает его грудную клетку, вытесняя ледяной ком из нервов, злости и тревоги, с которым он проходил весь день. Так тоже нельзя. Но он хочет подержать смуглую ладонь в своей ещё хотя бы пару минут.