Причины моей ненависти

Драко просыпается среди ночи от странного шума. Какое-то время он лежит, продираясь сквозь сон и пытаясь понять, не показалось ли ему, и глухой стук, исходящий откуда-то со стороны окна, повторяется вновь. Нахмурившись, он тянется к телефону, чтобы проверить время, и, разблокировав экран, видит три пропущенных звонка от Поттера. Грудную клетку сразу же стискивает смутное волнение: зачем Гарри звонить ему в первом часу ночи? Они в принципе никогда не созваниваются, предпочитая переписку, а уж так… Стук повторяется. Малфой рывком поднимается с кровати, чтобы подойти к окну и спешно поднять жалюзи. Источник звука сразу же себя обнаруживает: в стекло ударяется маленький камешек. Драко выглядывает наружу и не без удивления обнаруживает Поттера, стоящего внизу. Завидев Малфоя, он с улыбкой машет ему рукой. — Ты совсем сдурел? — бормочет Драко, так, словно Поттер может его услышать. Первый его порыв — распахнуть окно и задать этот вопрос вновь, но меньше всего он хочет разбудить родителей. На самом деле, окна их спальни выходят на другую сторону, да и стены у дома толстые, но он параноидален в своей осторожности. Поэтому Драко отходит обратно к кровати, чтобы взять телефон и быстро отправить Поттеру сообщение: Драко: Ты что творишь? Вернувшись к окну с телефоном в руках, Малфой нервно наблюдает за тем, как Поттер лезет в карман своей куртки. Драко вытягивает шею, быстро оглядывая видимый ему кусочек улицы, словно рассчитывая увидеть там толпу людей, наблюдающую за попытками Гарри привлечь к себе внимание. Ожидаемо, никого не находит, но его сердце всё равно продолжает биться в нервном ритме. Гарри: меня выгнали из дома Гарри: пустишь к себе или я отправляюсь на лавочку? Драко только воздуха в грудь набирает, глубоко вдыхая и выдыхая. Этого ему только не хватало. Как вообще родственники могли выгнать его среди ночи?! Драко: А других вариантов у тебя нет? Мои родители дома Гарри: Рон живёт в пригороде, до Невилла я не дозвонился, а камни до пятого этажа я не докину, прости Драко: Грейнджер? Гарри: её родители поздно ложатся Гарри: ладно, забей Гарри: что-нибудь придумаю Драко замирает на месте, покусывая губы и вновь выглядывая в окно. Поттер кидает на него короткий взгляд. Едва ли Малфой со своего места, в сумраке, может наверняка сказать, обиделся ли Поттер, но ему отчего-то кажется, что смотрит тот мрачно. Гарри отворачивается, явно собираясь уходить, и Драко, выругавшись себе под нос, рывком поворачивает ручку на оконной раме. Так, чтобы не дать себе времени испугаться и передумать. Он не может оставить этого кретина шляться по улицам. Ей богу, он ведь и правда пойдёт ночевать в ближайшем сквере. — Эй! — шипит Малфой, высовываясь наружу. Гарри, всё ещё держа телефон в руках, останавливается и оборачивается к нему. Когда Драко машет рукой, жестами обозначая, чтобы тот лез по водосточной трубе, его губы трогает улыбка. Малфой только глаза закатывает. За что ему всё это? Он прикладывает палец к губам, напоминая Поттеру, чтобы тот не издавал ни звука, и так и остаётся торчать в окне, наблюдая за тем, как Гарри принимается карабкаться наверх. Надо признать, делает он это куда ловчее, чем сам Малфой, но это не мешает Драко переживать о том, что Поттер сорвётся и сломает себе спину посреди его двора. Ему трудно сказать, что в этом волнует его больше: то, что Поттер пострадает, или тот факт, что сделает он это прямиком под его окном. Малфою не хочется думать о том, как он будет объяснять родителям, почему ему пришлось вызывать скорую среди ночи. Тем временем Гарри, преодолев карниз и схватившись одной рукой за оконную раму, шепчет ему: — Привет. — Залезай уже, — буркает в ответ Драко, отходя назад, в темноту комнаты. — Бесшумно, умоляю тебя… Поттер в ответ только угукает, перекидывая через подоконник ногу и плавно перебираясь внутрь дома. Малфой выдыхает, когда он, наконец, оказывается внутри, и спешно закрывает окно, будто бы снаружи кто-то подглядывает за ними. Теперь, преодолев удивление и испуг, он оглядывает Поттера с головы до ног. Тот мягко улыбается ему, как будто бы ничего такого не происходит, но даже в темноте, нарушаемой лишь небольшим отсветом фонаря, стоящего дальше по улице, Драко видит, что взгляд у него уставший. Какой-то… потухший. — Что случилось? — спрашивает Малфой шёпотом. История с Дадли произошла неделю назад, и за это время, как ему казалось, ничего особенного больше не произошло. Что вообще можно было натворить такого, чтобы собственные родственники выгнали тебя посреди ночи из дома? Нет, в талантах Поттера он не сомневается, но чтобы настолько… — А, — Гарри беспечно взмахивает рукой в воздухе, — дядя застал меня за откручиванием решётки с окна и пришёл в ярость. — Серьёзно? — Да. — И где ты… В смысле, что ты будешь делать? — Ничего. Он остынет до завтра. Такое уже случалось. Ему же не нужно, чтобы я пошёл в полицию, и наша образцовая семья была вынуждена объясняться на глазах у всех соседей. — Что за жесть… — Всё в порядке. Так… я могу переночевать? Драко в ответ вздыхает. Неужели Поттер всерьёз думал, что он оставит его на улице, когда поймёт, что других вариантов нет? Ему, конечно, страшно, каждую секунду он прислушивается к звукам за дверью, и вообще всё это абсурдно, но, чёрт побери, что ещё ему делать. — А у меня есть выбор? — хмыкает он. — Да, послать меня, ты когда-то был в этом хорош. — Ой, заткнись. Раздевайся уже. — Вот так сразу? Поттер игриво приподнимает брови вверх, и Драко с трудом удерживается от громкого стона. Возможно, он всё-таки слишком добр. Давно стоило дать Поттеру хороший подзатыльник за все эти его шутки. А Гарри только тихо смеётся, глядя на его выражение лица, и принимается снимать кроссовки. Пока он развязывает шнурки, Малфой вдруг осознаёт, что стоит перед ним в одних трусах и футболке. Ему тут же делается неловко, и он спешит отойти к стулу, на котором лежат аккуратно сложенные спортивные штаны (он ходит в них дома), чтобы схватить их и как можно быстрее на себя надеть. Поттер разумно это никак не комментирует. — Где мне можно лечь? — так же негромко спрашивает Гарри, когда Драко принимает из его рук куртку. Малфой поджимает губы и оглядывается вокруг. У него нет ничего, что помогло бы ему соорудить для Поттера постель на полу — все запасные одеяла и подушки хранятся в гостевой спальне. Она, конечно, находится на втором этаже, как и его комната, но меньше всего ему хочется создавать шум, пробираясь туда. И уж тем более он не собирается отправлять туда Поттера. Ему нужно держать ситуацию под контролем, а не лежать, надеясь, что его родителям ничего не понадобится в этой спальне. К тому же, там нет отдельной ванной комнаты, и Поттеру, в случае чего, всё равно придётся слоняться сюда. Поэтому ему остаётся лишь скованно махнуть рукой в сторону своей постели. Благо, она достаточно широкая для того, чтобы забиться по разным её краям. — Понял, — быстро соглашается Поттер и принимается стаскивать худи через голову. Драко тут же ловит его за руку: — Ну нет. Ты не ляжешь в мою кровать, пока не сходишь в душ. — Я мылся дома! — Мне плевать, где ты там мылся, но после этого ты был на улице. Давай, вали. Драко красноречиво тыкает пальцем себе за спину, показывая на дверь в ванную. Поттер закатывает глаза, но ему ничего не остаётся, кроме как послушаться. Оставшись один, Драко опускается на край кровати, задумчиво глядя на полоску света, которая теперь пробивается из-под двери в ванную комнату. Слышится шуршание, негромкое (Малфою кажется, что оглушительное) покашливание, а затем раздаётся приглушённый шум льющейся воды. Поттер моется в его душе. Посреди ночи. А потом залезет к нему в кровать и проспит в ней до утра. Как это вообще могло произойти? С тех пор, как между ними начало происходить это, Драко его жизнь постоянно кажется чьей-то не очень смешной шуткой. — Малфой? — слышится из-за двери голос Поттера сразу после того, как вода прекращает течь. — Да? — Мне, наверное, нужно полотенце… — Секунду. Драко быстро подскакивает с кровати и лезет в шкаф. Внезапное появление Поттера выбило у него из головы все мысли, и он не смог сообразить даже по поводу такой малости. Теперь ему остаётся только спешно рыться на одной из полок, отчего-то густо краснея. Жар на щеках только усиливается, когда он приоткрывает дверь в ванную, ровно настолько, чтобы просунуть туда руку с зажатым в ней полотенцем. Смотрит он при этом исключительно в сторону, как будто бы его зрение резко стало рентгеновским, и он может случайно разглядеть то, что видеть ему совсем не хочется. Совсем. Совсем-совсем. Правда это не спасает его от того, что Поттер выходит обратно в одних трусах, комкая в руках стопку своей одежды. И в этом, вообще-то, ничего такого нет, потому что они уже второй год делят одну раздевалку в школе, но… но это его, Драко, комната. Его комната посреди ночи. И, честно говоря, с тех пор, как всё началось, в раздевалке он предпочитал забиваться в самый дальний от Поттера угол, не в силах объяснить самому себе, что во всём этом такого. Просто внезапно тело Поттера стало чем-то почти интимным. Особенно после того, как они впервые поцеловались. Этот поцелуй вообще поменял пугающе много. — Я дам тебе футболку, — откашлявшись, произносит Драко, пытаясь принять как можно более расслабленный вид. Всё ещё стараясь не смотреть в сторону Гарри, он вновь лезет в шкаф, подсвечивая себе фонариком на телефоне. Выдернув одну из своих немногочисленных футболок, он быстро протягивает её Поттеру, молясь, чтобы тот поскорее оделся. Сам Драко спешит залезть под одеяло. Он ненавидит чувствовать себя смущённым, нелепым от этого смущения, а собственное тело кажется ему вдруг ужасно неуклюжим. Малфой тихонько выдыхает, пытаясь вернуть себе былое спокойствие, потому что, ну, на самом деле ведь ничего такого не происходит. Это странно, когда Поттер врывается к нему вот так, среди ночи, странно, что он вот-вот заберётся к нему под одеяло (чёрт, у него даже нет второго!), но, если подумать, просто друзья сделали бы друг для друга то же самое. А значит, и он тоже сможет. — Теперь я допущен? — интересуется Поттер, подходя к противоположному краю кровати, и Драко, издав слабое «угу» в ответ, пододвигается, давая ему больше места. Поттер забирается под одеяло, тоже довольно поспешно, и они возятся, пытаясь устроиться поудобнее. Драко, как и планировал, отодвигается подальше, но это никак не мешает ему разглядывать лицо Поттера, устроившегося напротив. Малфой забыл опустить жалюзи, и теперь пробивающаяся внутрь полоска света от фонаря мягко ложится на щёку Гарри. В тайне Драко надеется, что Поттер не попросит занавесить окно. Ему нравится на него смотреть. — Тебе придётся завтра уходить тем же путём, — сообщает ему Малфой очевидное, нарушая затянувшуюся тишину между ними. Очевидно, закрывать глаза и спать никто из них не собирается. — Я предполагал, что ты не предложишь мне спуститься к завтраку, — мягко улыбается ему Поттер. У Драко от этой улыбки сердце удар пропускает. После того поцелуя на мосту, первого, но далекого, они стали ближе, как будто бы какая-то стена между ними окончательно треснула и рассыпалась. Драко это пугает; пугает его и чувство, что теперь прочно поселилось у него прямо под сердцем. Обосновалось, свило там гнездо, определённо не собираясь больше никуда уходить. Малфой скорее умрёт, чем даст этому чувству название. Хоть он и прекрасно понимает, что именно оно обозначает. — Дурак, — только и может пробормотать он в ответ, пальцами нервно сжимая край своей подушки. Они вновь замолкают, и Драко только и может, что разглядывать Поттера в неровном сумраке комнаты. С лица Гарри не сходит улыбка, но глаза его всё такие же грустные и уставшие, и Малфою это кажется ужасно неправильным. Он так любит, когда Поттер счастлив, когда эти самые глаза, в темноте кажущиеся тёмно-зелёными, наполнены искорками самого настоящего света, что видеть его таким невыносимо. Но едва ли у Гарри есть сейчас поводы для радости. — Мне жаль, что всё так получилось, — шепчет Драко. Он не может не чувствовать свою долю вины в произошедшем. В конце концов, всё случилось из-за его затеи с Дадли. Иногда ему кажется, что он только всё портит, и это касается далеко не только Поттера. Но он правда хотел как лучше. Хотел защитить его. И хочет до сих пор. Чёрт, если бы Драко мог, он бы просто забрал Гарри к себе. Видит бог, его дядя и тётя не были бы против. Но, конечно же, ничего подобного Малфой сделать не может. — Зато я экспрессом оказался в твоей кровати. — Ты сейчас из неё вылетишь. — Выставишь меня на улицу? — Нет, будешь спать на полу. Под дверью. Драко бурчит, но сам про себя устало отмечает, что ему, вообще-то, всё нравится. И лежать вот так нравится, и что ночь за окном нравится, и рука Поттера, покоящаяся совсем рядом с его собственной рукой, потянись вперёд — и пальцами коснёшься, тоже нравится. А особенно ему нравится то, что Поттер снял очки и глаза его теперь кажутся ещё больше. Взгляд у него без очков болезненно открытый, почти невинный. — Почему ты не носишь линзы? — спрашивает Драко, не переставая в эти самые глаза смотреться почти заворожённо. — Ношу. На матчи. — Но почему не каждый день? — У меня от них глаза ближе к вечеру начинают болеть, — Гарри поводит плечом. — К тому же, без очков я чувствую себя… беззащитным, что ли. — Сейчас ты так и выглядишь. — Ну спасибо. Это потому что я ни черта не вижу твоё выражение лица. — Что у тебя за зрение, кошмар… Поттер в ответ хмыкает, и вдруг стремительно придвигается ближе вместе с подушкой. Их колени соприкасаются под одеялом, и Малфой сглатывает резко образовавшуюся во рту слюну. Они даже не соприкасаются кожей к коже, ткань его спортивных штанов отделяет их (слава богу!), и вообще, это всего лишь чёртовы коленки, но сейчас, ночью, в одной постели и тишине, это прикосновение кажется почти интимным. Драко невольно думает о том, сколько раз он валялся в кровати вместе с Асторией будучи у неё дома. Честно говоря, даже примерно не посчитать. И никогда, никогда это не вызывало в нём подобных чувств, несмотря на то, что лежали они куда ближе, тесно прижавшись друг к другу, и зачастую сопровождали объятья поцелуями. Тогда он мог ощутить желание, но никогда — такую острую внутреннюю дрожь. Ему страшно от этой мысли, но он не хочет в неё погружаться. Не сейчас. — Вот так лучше, — сообщает ему между тем Поттер, вновь устраиваясь на подушке. Драко вздыхает и показательно цокает языком, отмечая про себя, что взгляд у Гарри немного посветлел. Что ж, если для хорошего настроения Поттеру необходимо быть невыносимым — так тому и быть. По крайней мере, он готов позволить ему это сегодня. — У тебя такие ресницы длинные, — шепчет вдруг Гарри, и Драко тут же ощущает, как от вспыхнувшего смущения по его шее начинают ползти красные пятна, стремящиеся добраться до щёк. — И вообще ты очень красивый. — Я в курсе, — отвечает он быстро, даже резковато, стремясь это смущение поскорее разбить. Поттер на это глаза закатывает, и Драко надеется на то, что в темноте не заметны его стремительно розовеющие скулы и подбородок. — Ничего тебе хорошего сказать нельзя. Что ты за человек, Малфой? — Я думал, тебе это нравится. Иначе что ты здесь делаешь? — Очевидно, использую тебя, чтобы не спать на улице. Драко в ответ только пинает его под одеялом. Они принимаются возиться смешливо, будто дети, и Малфой беззвучно смеётся в подушку, когда Поттер щекотно щиплет его за бок сквозь ткань футболки. Отсмеявшись и подняв глаза, он отмечает про себя, что Гарри всё ещё выглядит повеселевшим. Но, когда между ними вновь опускается тишина, глаза его снова тускнеют, заставляя Драко нахмуриться. — Знаешь, иногда я хочу просто уехать отсюда, — вдруг нарушает молчание Гарри. Он протягивает ладонь к рукаву футболки, надетой на Драко, и, будто бы машинально, начинает теребить тонкую ткань, сжимая её в пальцах. — Куда? — Куда угодно. Забить на всё, на футбол, на все свои идеи, все цели. Просто закончить школу и свалить. Из Лондона, из Англии. Доехать автостопом куда-нибудь на юг, устроиться, может быть, на какую-нибудь заправку. Заработать немного денег и рвануть… не знаю, в Индию? Там вроде дёшево. Снять себе бунгало у моря и жить, питаясь кокосами. Лишь бы всего этого больше не видеть. Он замолкает, а Драко только и может, что молча смотреть на него, прикусывая нижнюю губу. Гарри этого молчания будто бы даже не замечает, только продолжает крутить в руках край рукава, глядя куда-то за плечо Малфоя. Драко же думает о том, что порой он забывает, что жизнь Поттера отнюдь не напоминает сказку. Он всегда кажется таким беззаботным и весёлым, в нём столько жизни, искры и радости, что за этим фасадом трудно разглядеть что-то ещё. Что-то глубинное, больное. Малфой уверен в том, что уже завтра утром, в школе, Поттер снова будет звонко смеяться, общаться со своими друзьями и казаться полным энергии, и то, что сейчас Драко видит его настоящим — скорее воля случая и усталости, которой Гарри полон. Хотя Малфою хотелось бы думать, что дело и в нём тоже. Что Поттер может просто открыться ему, побыть собой, побыть, быть может, слабым. Он так хотел бы помочь Гарри, но всё, что он может ему предложить — это деньги. И свою компанию. Драко не уверен в том, что хоть в чём-то из этого Поттер нуждается. Зато сам Малфой нуждается в нём точно, и это, конечно, совершенно невыносимо. — Мне жаль, что всё так получилось, — не найдя других слов, произносит он. — Я не хотел создавать тебе проблем. — Да ладно. Поверь, они нашли бы способ испортить мне жизнь и без тебя. К тому же, — Поттер, наконец, переводит на него взгляд и улыбается краешками губ, — Дадли и правда больше меня не трогает. — Рад, что у него есть хотя бы зачатки мозгов. — Всё ещё не могу поверить, что ты подослал к нему парня с ножом… Почему не с пистолетом сразу? — Да не знал я, что он потащит с собой нож! Драко почти шипит, а Поттер вдруг начинает смеяться, и Малфой, сделав страшные глаза, рывком дёргается вперёд, зажимая ему рот рукой. — Тише, придурок, — шепчет он яростно, практически наваливаясь сверху и вжимая ладонь в губы Поттера, который никак не может отсмеяться. Он придушит поганца, если тот не заткнётся. Потому что даже попасться родителям с трупом в собственной постели лучше, чем с Поттером. Не просто родителям — отцу. От одной мысли об этом Драко прошибает холодный пот. Гарри, будто бы услышав его мысли, наконец, перестаёт конвульсивно трястись. — Прости, — бормочет он, когда Драко, медленно и недоверчиво, готовясь в любой момент вновь кинутся вперёд, на защиту тишины, отрывает ладонь от его губ. …И за знакомые искорки света, мелькающие в зелёных глазах, он почти готов простить Поттеру эту выходку. Они лежат теперь совсем близко, практически соприкасаясь лбами. Драко осознаёт это, когда Гарри успокаивается, но не спешит отодвигаться назад. Ему не хочется. Хочется вот так, когда не только колени соприкасаются, но и руки, когда дыхание Поттера, вдруг ставшее более частым и глубоким, он может почувствовать на своём лице. Это одновременно и страшно и правильно, хотя ничего правильного в этом, конечно же, нет. Но вокруг ночь, они одни, наедине, и их никто не видит, совершенно точно — никто. Сейчас всё может быть настоящим. Сейчас он сам может быть настоящим. Драко медленно поднимает руку и кончиками пальцев касается щеки Поттера. Он ведёт по ней вверх, обводит скулу, висок, затем — едва заметную, тонкую морщинку, что залегла этой ночью между тёмных бровей. Малфой хотел бы эту морщинку разгладить. Так, чтобы она никогда больше там не появлялась. Но он может только коснуться её кончиком пальца. А затем повести ниже, по носу, и остановиться, наконец, в уголке губ. Поттер смотрит на него внимательно, вся дурашливость сходит с его лица. А затем медленно поворачивает голову и целует ладонь Драко. Одним простым движением он будто ударяет его под дых, заставляя задохнуться. В этом действии есть для Малфоя что-то невероятно интимное. Он замирает на месте, не шевелясь больше, почти не дыша, а Поттер, видимо, осмелев, сокращает расстояние между их лицами и целует его. Поцелуй этот нежный, короткий, но Гарри не спешит никуда отодвигаться. Драко не двигается тоже: так и остаётся на какое-то время, замерев на месте и вслушиваясь в грохот своего сердца. После того памятного вечера, проведённого на мосту, они целовались ещё всего один раз, когда встретились после уроков, чтобы немного погулять по парку. То был быстрый, смазанный, какой-то вороватый поцелуй, когда они поняли, что вокруг них никого нет. И всё же это был парк, парк посреди дня, и даже поддавшись Поттеру, Драко не мог не думать о том, что в любой момент кто угодно может застать их врасплох. Сейчас же они были одни в уютной, скрывающей их темноте, и даже мысль о спящих этажом ниже родителях не казалась Малфою такой уж пугающей. В конце концов, они никогда не поднимались в его комнату по ночам, и даже если это придёт им в голову — он услышит шаги и успеет что-нибудь придумать. По крайне мере, именно так себя успокаивает Драко перед тем, как самому податься вперёд, накрывая губы Поттера своими, позволяя себе полностью раствориться в этих ощущениях. В частом дыхании, в чужом языке, робко, будто бы спрашивая разрешения, проскальзывающим в его рот. В крепких плечах, за которые он сам цепляется пальцами, в прикосновении чужих коленок, обхватывающих его ногу. В губах, что соприкасаются с его губами снова и снова, и в том, как невыносимо это прекрасно, а ещё не менее невыносимо хорошо. Никто и никогда его так не целовал; никого и никогда так не целовал он сам. Он отрывается от Поттера ненадолго, чтобы схватить ртом побольше воздуха, берёт его лицо в свои ладони, обводит пальцами мягко, сталкивается взглядами, и не без удовольствия отмечает, что глаза у Гарри ошалевшие абсолютно. Вероятно, у него самого такие же. А потом вновь подаётся вперёд, снова целует, и ему жарко, жарко, жарко. Поттер жмётся ещё ближе, обхватывает его руками, а Драко в его волосы, до безобразия растрепавшиеся, зарывается пальцами и сжимает, наклоняя голову Гарри так, как удобно ему самому. Поттер на это издаёт какой-то невнятный звук, похожий на задушенный стон, и от него Драко ощущает, как окончательно плывёт куда-то рассудок. Поттер здесь, так близко, Поттер его, абсолютно его, безраздельно, и ему хочется целовать его снова и снова, целовать и не думать о том, как всё это блядски неправильно, как всё это, если подумать, плохо и страшно. Он смещается чуть в сторону, продолжая придерживать Гарри за волосы, и мягко касается искусанными губами его скулы. Затем двигается дальше, к виску, а потом к уху, чтобы поцеловать чувствительное место прямо под мочкой. Поттер от этого нехитрого действия резко втягивает в себя воздух, и Драко самому приходится на секунду остановиться, чтобы выдохнуть и крепко сжать бёдра, не желая случайно ткнуться уже давно затвердевшим членом Поттеру в живот. Об этом факте он тоже подумает когда-нибудь потом, а сейчас всё происходящее — это один большой жаркий сон, из тех, что десятками снились Малфою раньше. Гарри, воспользовавшись короткой заминкой, хватает Драко за предплечья, перекатываясь вперёд и подминая его под себя. Он бегло касается губами лба Малфоя, его полузакрытых век, щёк и губ. Целует — коротко, но крепко, почти яростно. Драко возится под ним, ощущая, как неясная тревога вдруг начинает колоть грудную клетку. Он сосредотачивается на своём дыхании, вцепляется в предплечья Поттера, и ему приятно, он от каждого прикосновения плывёт куда-то, но что-то не так. Гарри придавливает его к постели ещё сильнее, и чувство это начинает разрастаться, ядовитыми корнями забираясь под сердце. Драко хочет отодвинуть Поттера, попросить его подождать, но в следующее мгновение настойчивая ладонь залезает под край его футболки, не давая вымолвить ни слова. И паника, настоящая, острая, врывается в его сознание. Малфой отодвигается резко, судорожно, с силой Поттера отталкивает, едва не заезжая ему локтем в висок. Дыхание начинает вырываться из его груди с хриплым свистом, комната будто сужается, резко становится меньше, а темнота, ещё минуту назад казавшаяся такой уютной, давит, давит, давит. Драко отползает в сторону, сбивая и комкая простыню, и Поттер, кажется, о чём-то его спрашивает, но он не слышит, не слышит ничего. Слёзы выступают в уголках глаз, срываются вниз, оставаясь на губах, а дышать становится всё тяжелее. Руки под футболкой, руки под футболкой. Руки под его форменным джемпером. Кабинет, окно, глобус, картина, кровь, широко распахнутые глаза. Их секрет. Он закрывает себе ладонью рот, чтобы не заорать на весь дом. Поттер тянется к нему, но Драко сползает на пол, утягивая за собой край простыни. Он сжимается в хрипящий комок, и воздуха, конечно же, как всегда начинает не хватать. Не сделать вдоха, горло перекрыто, лёгкие сжимаются и разжимаются в конвульсивной агонии. Лицо Поттера возникает напротив, его глаза полны ужаса, он что-то спрашивает вновь и вновь, а Драко только хрипит судорожно, чувствуя, как слёзы заливают щёки. Руки, руки. Вдох. Воздух врывается в его грудную клетку, и одновременно с этим Драко вновь обретает способность слышать что-то кроме писка, наполнявшего его уши. — Драко, что? Что? Поттер сидит напротив, пальцами впившись в его плечи. Глаза его раскрыты широко-широко и полны искреннего ужаса, словно Малфой только что чуть не умер на его глазах. Впрочем, как отстранённо отмечает про себя Драко, так это, вероятно, и выглядело. Страх не уходит до конца, продолжая сворачивать все внутренности в тугой узел, но, по крайне мере, он снова может дышать. Драко подтягивает к себе ноги, прижимаясь спиной к кровати и пытаясь стать как можно меньше. Прикосновение ладоней Поттера к его плечам обжигает, но теперь Малфой чувствует, что это не те руки. Это Гарри. Просто Гарри. И больше никто. — Всё нормально, — хрипло выдавливает из себя Драко, поднимая руку, чтобы яростно стереть слёзы со своего лица. Это слабо помогает. Они катятся и катятся, а из груди его вырывается короткое всхлипывание. Он ненавидит себя за это, но не может остановиться. Ему уже давно не было настолько плохо. — Господи, как ты меня напугал… тебе нужен врач? Или мне что-то сделать? Или… — Ничего не надо, — обрывает его Драко. Шмыгнув носом, он подносит дрожащие ладони к лицу и принимается его растирать. Ужас постепенно начинает покидать его, отходить волнами, короткими толчками. Малфой возвращается в реальность плавно, и первое, что он ощущает — это боль в плечах. Поттер всё ещё крепко держит его, и не нужно уметь предсказывать будущее, чтобы понять, какие тёмные синяки останутся на тонкой коже. Впрочем, сейчас Драко на это наплевать. Он только поводит плечами, давая Поттеру понять, что хочет высвободиться. Тот, будто опомнившись, резко убирает руки, но вставать не спешит — так и сидит напротив, будто Малфой свалится в новом припадке, стоит ему отвести взгляд хоть на секунду. — Хочешь воды? Или, может, я открою окно? Или… — Просто пусти меня умыться, — устало просит его Драко, пытаясь подняться. Его шатает в сторону, и Поттер моментально хватает его под руку. Малфой вырывается почти раздражённо — он злится, что Гарри застал его в таком состоянии. Никто и никогда не видел его приступы, и он бы предпочёл, чтобы так всё и оставалось. Он не должен показывать свою слабость другим людям, никогда. Даже если это тот человек, который незаметно стал для него, пожалуй, самым близким из всех людей на этом свете. Закрыв за собой дверь в ванную, Драко устало прижимается к ней спиной. Поттер из-за двери просит не закрываться на замок, и он тут же тянется к нему, чтобы сделать всё наоборот, но в последнее мгновение одёргивает руку. Он понимает, что это детское желание действовать назло вызвано лишь тем, что Поттер увидел его слабость. Увидел то, что Драко никому и никогда не собирался показывать. Это отвратительно. Включив холодную воду, он опирается руками о края раковины и смотрится в зеркало. Его глаза опухшие и красные, а покусанные губы мелко дрожат. Он проводит по ним кончиками пальцев, ощупывая мелкие ранки, оставшиеся от зубов. Драко даже не заметил, когда успел это сделать. Холодная вода приводит его в чувство окончательно, и теперь Малфой ощущает только пустоту и резко навалившуюся усталость, которая будто бы физически давит ему на всё ещё побаливающие плечи. Отодвинув край футболки, он видит на коже несколько ярко-красных точек — да, синяки обеспечены. Поттер, видимо, и правда жутко перепугался. — Ты в порядке? — слышится из-за двери обеспокоенный голос, подчёркивая сделанные Драко выводы. У Малфоя нет сил даже закатить глаза или съязвить. Он лишь тяжело вздыхает и отворачивается от зеркала, чтобы, щёлкнув выключателем, вернуться в темноту комнаты, едва не сталкиваясь со всё ещё испуганным Поттером в дверях. — Я сильно шумел? — спрашивает он тихонько, откидывая одеяло и забираясь обратно в кровать. Простыня, которую он почти полностью стащил на пол, уже на месте — вероятно, Поттер, не знавший куда деваться, пока он был в ванной, успел всё поправить. — Нет. Ты в основном… хрипел, — неловко отвечает ему Гарри, продолжающий топтаться на месте и будто бы не решающийся лечь обратно. — Хорошо, — бормочет Драко, растягиваясь на постели. Всё его тело ломит. Поняв, что Поттер, видимо, не собирается залезать к нему без разрешения, он с трудом поворачивает голову в его сторону и легонько похлопывает по кровати рядом с собой. Гарри тут же с готовностью укладывается рядом, пытаясь не задеть Драко — вероятно, он боится даже прикоснуться к нему. Малфой лишь молча смотрит на него из-под светлых ресниц. Теперь безумие их поцелуев и прикосновений кажется ему невероятно далёким, будто бы произошедшим не с ним. Ему было хорошо, его сознание отключилось, позволив утонуть в приятных ощущениях, но расплата за это произошла слишком быстро. Он ощущает себя маленьким, дрожащим комом. Невероятно уставшим и нуждающимся в заботе. — Иди сюда, — шепчет он. Поттера не нужно просить дважды: он с готовностью придвигается ближе и аккуратно кладёт руку на талию Драко, обнимая и притягивая к себе. Малфой съезжает ниже по подушке, и утыкается носом в грудную клетку Гарри. Ему тепло и сонно, и приятный, такой знакомый аромат мыла и солнца, теперь мешающийся с запахом стирального порошка, исходящим от выданной Поттеру футболки, окутывает его уставшее тело. Ресницы Малфоя подрагивают, и он начинает проваливаться в беспокойную дрёму. — Это была паническая атака, да? — Да, — шепчет в ответ Драко, желая лишь одного: чтобы Поттер заткнулся и просто позволил ему уснуть. — Давно они у тебя? Если бы Драко пребывал в ясном сознании, он ни за что бы не позволил этому диалогу случиться. Но сейчас он стремительно плывёт куда-то, веки его налиты тяжестью, и ответ, скомканный и запутанный, срывается с губ сам собой, продираясь сквозь пелену сна: — С прошлого года. Старая школа… Пробормотав это, он всё-таки проваливается в сон. Уже через несколько минут ему начинает сниться что-то пугающее, и он издаёт неловкий скулёж. Поттер стискивает его покрепче, шепчет что-то ему в макушку, и этого хватает для того, чтобы Драко, наконец, уснул крепко. Снов в эту ночь он больше не видит. Утром Малфой просыпается не от привычной трели будильника, а от голоса матери, звучащего из-за двери. Поначалу он не открывает глаза и шевелится лишь для того, чтобы закинуть руку на талию Поттера, во сне перевернувшегося на спину и чуть отодвинувшегося. Но уже в следующую секунду Нарцисса зовёт его снова, и он, резко проснувшись, едва не подскакивает. — Милый, я зайду? У тебя всё хорошо? Драко моментально садится, чуть не падая — за ночь он каким-то образом оказался на самом краю постели. Он резко осознаёт, что его мать стоит прямо за дверью, и ей ничего не стоит просто повернуть ручку и войти в комнату. От этой мысли он весь покрывается холодным потом. — Да… То есть нет, нет, не заходи! — восклицает он, судорожно убирая с лица пару прядей волос. — Я в порядке, просто проспал, я сейчас выйду! Полный паники, он сдирает с Поттера одеяло и заезжает ему локтем в бок. Гарри лишь издаёт невнятный, едва слышный стон, и Драко шипит, наклоняясь к нему: — Просыпайся, придурок, быстро просыпайся… Поттер распахивает глаза, уставляясь на Драко сонным, расфокусированным взглядом. Он явно не понимает, что происходит, и некоторая осмысленность в его глазах появляется только тогда, когда вновь раздаётся голос Нарциссы: — Хорошо, поторопись. Ты ещё успеешь позавтракать. Драко вновь замирает, широко распахнутыми глазами глядя на дверь. Рукой он продолжается упираться в бок ничего не понимающему Поттеру, будто бы в любой момент готовясь столкнуть его на пол. Малфой медленно выдыхает только тогда, когда слышит размеренные шаги матери, спускающейся по лестнице вниз. И только убедившись, что она ушла, он медленно выдыхает. — Вставай, — резко бросает он Поттеру, после чего рывком поднимается с постели и начинает судорожно собираться. К счастью, Гарри не нужно просить дважды. Он безропотно встаёт и сгребает с пола свою одежду, бесформенной кучей оставленную ночью на полу. Драко, судорожно застёгивающий пуговицы на рубашке, невольно бросает в его сторону короткий взгляд. Он быстро скользит глазами по голому торсу Поттера, как раз спешно стянувшего через голову футболку, и может только порадоваться тому, что у него нет времени ни на раздумья, ни на разглядывания. Подняв глаза на лицо Гарри, он чуть не давится собственным возмущением — Поттер посмеивается себе под нос! — Что смешного? — так же тихо, как ночью, шипит Драко. — Моя мать чуть не… Он даже не может произнести эти слова вслух, настолько ужасающими они ему кажутся. Как это вообще случилось? Он никогда, никогда в жизни не просыпал звонок будильника. Его телефон стоял на зарядке, а значит, не мог разрядиться. Невольно Драко вспоминает, как он падал в сон, чувствуя объятья Поттера. Он, измождённый и прижатый к тёплому телу, уснул так быстро… И, вероятно, очень, очень крепко. Заметка на будущее — рядом с Поттером заводить сразу три будильника. Хотя, чёрт, какие заметки? Этого больше не повторится. — Я просто чувствую себя любовником, спешно убегающим через окно, — отвечает ему Поттер, улыбаясь так широко, что Драко немедленно ощущает потребность зарядить ему в голову свиньёй-копилкой, стоящей на полке под рукой. — Это не смешно, — почти рычит он, после чего добавляет: — полезай уже! Поттер, всё так же бесстыдно усмехаясь, хватает свою куртку, которую Драко вчера повесил на спинку стула, и, набросив её на плечи, наконец отходит в сторону окна. Выглянув наружу и убедившись, что рядом с домом никого нет, он перекидывает одну ногу через подоконник, упираясь ей в карниз, но потом замирает, оглядываясь на Драко. — Что? — несколько истерично переспрашивает Малфой, замирая с рюкзаком в руках. — А прощальный поцелуй? — Иди в жопу, Поттер! — Вот так берёшь и выкидываешь меня с утра, да? Драко, едва не взвыв, кидает рюкзак на пол и в несколько быстрых шагов преодолевает расстояние до окна. Готовый сделать всё, что угодно, чтобы Поттер, наконец, оказался за пределами его дома, он наклоняется и быстро целует его. Поцелуй остаётся на его собственных губах приятным теплом. — До встречи, — с шальной улыбкой говорит ему Поттер и наконец вылезает на карниз. Драко только головой качает. Он осторожно высовывается следом, наблюдая за тем, как Гарри, ловко цепляясь за водосточную трубу, сползает вниз. И лишь убедившись, что обе его ноги крепко встали на землю, Драко закрывает за ним окно.