Май злоключений

Коа не испытывал какого-то трепета при виде трупов или мыслях о смерти — в конце концов, это была его работа. Но всё же, открывая саквояж, испытал лёгкое недовольство. Обычно все мёртвые тела в его окружении становились таковыми без его участия, пусть даже опосредованного. Заноза лежала на дне саквояжа, заваленная всем прочим содержимым сумки и вцепившаяся в стрелу обеими руками. Похоже, если мелкая гоблинка и получила какие-то повреждения, то разве что пару синяков от того, что содержимое саквояжа во время бегства Коа пришло в полный беспорядок. Вот и отлично. — Теперь можно говорить? — мрачно уточнила Заноза. — Можно, — разрешил Коа. Говорила Заноза долго и эмоционально. Коа предпочёл пропустить её вопли мимо ушей, но общее настроение всё равно уловил. Он дождался, пока Заноза выдохнется и замолчит, и наконец сообщил ей главное: — Я, как и обещал, доставил тебя за пределы города. От стражи мы оторвались, но я бы на твоём месте на всякий случай прямо здесь не торчал. На этом мы в расчёте, счастливо. Он вытащил Занозу из саквояжа, подхватив под мышками, поставил на землю. — И что?! И всё?! — возмутилась Заноза, упирая руки в бока. — Да, — ответил Коа. Он подхватил саквояж и направился к двери, а от сарая — к протекающему неподалёку ручью, примеченному ещё в одно из прошлых посещений этих славных мест. Буйные заросли кустов и низина надёжно укроют его от возможных преследователей, а заодно там можно привести себя в порядок и продумать дальнейший план действий. Кое-что уже начало вырисовываться, но ещё стоило поразмышлять над деталями. Полуденное солнце начало припекать всерьёз, но от ручья веяло прохладой. Где-то в зарослях негромко и мелодично пели птицы. Прекрасное уединение Заноза нарушила меньше, чем через четверть часа. — Пойдём со мной! — безапелляционно заявила она. — Нет, — кратко отказался Коа. — Сокровища ящеролюдов! — напомнила Заноза, делая очень сложное выражение лица. — Не интересуют, — Коа даже не смотрел в её сторону. Он как раз успел умыться и привести в порядок причёску и теперь раздумывал, будет лучше попытаться отстирать землю с одежды или отряхнуться на сухую. — Тебе всё равно нельзя обратно в город! — продолжала настаивать Заноза. — Мне есть, куда податься. Заноза раздражённо вздохнула и плюхнулась рядом с ним на землю. — Мне одной не справиться, — с явным неудовольствием признала она. — Тогда, наверное, разумно будет отказаться от своей затеи, — подсказал ей Коа. Пожалуй, грязи не так много, лучше не размазывать, достаточно сделать щётку из растущего вдоль ручья метельника. И заодно собрать немного ядовитых побегов, мало ли, когда пригодится. — Да чего ты такой глупый?! — возмутилась Заноза. — Смотри, как хорошо получается! Я знаю, что ты держишь уговор, ты знаешь, что я держу уговор! Мы уже вместе сбежали от стражи! Мы и дальше можем работать вместе! — Мы не напарники, — напомнил ей Коа. — У меня нет ни единой причины продолжать знакомство с тобой. Он покосился на Занозу. Она напряжённо думала о чём-то, даже лоб нахмурила. Коа отошёл к зарослям метельника, мысленно пожелав, чтобы маленький гоблинский мозг наконец-то сделал правильные выводы. — У тебя есть причина, — медленно проговорила Заноза, и было в её голосе что-то такое, что Коа даже обернулся. Подбодрённая его вниманием, Заноза выпятила грудь и предложила: — Если во время поиска сокровищ я помру, можешь забрать мой труп! Брови Коа взлетели вверх. — Ты же думаешь, что я полезу в подземелья ящеролюдов и погибну? Полезли со мной, заберёшь моё тело и разберёшь его на части, как захочешь, — уточнила Заноза на случай, если он не понял. Впервые у Коа закралась мысль, что она не такая глупая, как кажется на первый взгляд. Предложение было более чем заманчивым. На чёрном магическом рынке за кое-какие части гоблина даже цену не устанавливали, продавец мог просить что угодно и почти наверняка получил бы это. Всё потому, что гоблины своих мертвецов не хоронили, никаких ритуалов не совершали, лишь избавлялись от тела как можно скорее — скидывали в ямы с нечистотами, толкали в доменные печи, скармливали хищникам… С точки зрения гоблина мёртвое тело сородича было не более чем мусором, ненужным и немного опасным. Никаких гробовщиков, бальзамировщиков или священников, способных ловко припрятать селезёнку или сердце, да хоть бы лоскуток кожи. Только безжалостное уничтожение. Мало что могло вызвать у Коа этот особый внутренний зуд заинтересованного профессионала, но Заноза попала точно в цель. Он ведь уже успел подумать об этом, увидев проткнутый стрелой саквояж, а теперь такое предложение… Почувствовав его колебания, Заноза широко улыбнулась, обнажая свои острые треугольные зубы. — Я не воин и не приключенец, — напомнил ей Коа. — И я человек, так что никакой магии. От меня мало толку в подземельях. — Не меньше, чем от меня, — отмахнулась Заноза. — И в случае чего я не буду тебя спасать, — уточнил Коа. — Ты же понимаешь, в моих интересах, чтобы ты погибла. — Но и убивать не станешь, а то бы давно, — проницательно подметила Заноза. На её лице было написано плохо сдерживаемое ликование. Она чувствовала, что почти дожала Коа, ещё совсем немного — и он согласится на эту глупость. Но в целом, почему бы и нет. Ему всё равно надо на некоторое время скрыться из Браустада, а Заноза явно сковырнётся в первой же пещере, и он получит свою награду. Почти что беспроигрышная лотерея. — Хорошо, ты меня уговорила. Услуга с тебя — услуга с меня. Он согнул пальцы в кулак, оставив торчать мизинец, как Заноза некоторое время назад — казалось, с того момента успела пройти целая вечность. Заноза повторила жест. — Да! Теперь у нас есть план! — радостно возопила она, потрясая воздетыми к небу кулаками. — Я знала, что ты согласишься! Мы же напарники! — Мы не напарники, — Коа едва слышно вздохнул, ссыпая в саквояж молодые побеги метельника. А какой мог быть тихий и спокойный денёк на природе. Пение птиц, ароматное разнотравье, вода в ручье на солнце так ярко искрится… Краем глаза он видел эти отблески, почти отдающиеся болью на сетчатке. Осознание чего-то неправильного шевельнулось в мозгу, но прежде, чем Коа успел в полной мере понять, что его смущает, Заноза врезалась в него с отчаянным воплем: — Ложись! И всё вокруг поглотила ослепительная бело-голубая вспышка.