Провозглашенный

Он вообще не сталкивается со Старком в течение следующих нескольких дней. Гостевые покои, к счастью, пусты, когда Локи приходит убрать их. Грязные туфли Старка стоят в коридоре, вернее, одна стоит, другая лежит на боку, и он также тщательно чистит их. Он надеется, что Мститель заметит их чистоту, когда вернется, и воспримет это как знак того, что Локи осознал свою жизненную позицию, что он не представляет собой угрозы и его можно безопасно оставить в покое. И что если Старк хочет, чтобы Локи почистил его обувь, он ее почистит. Потому что неприятное предчувствие подсказывает ему, что Старк с ним еще не закончил, несмотря на то, что Локи демонстрирует подобострастие и смирение. Документы с чертежами исчезли, без сомнения, их забрали на какую-то встречу, на которой сейчас присутствует Старк. В остальном покои выглядят примерно так же, как и в прошлый раз. На постели лежит хаотичная куча предметов гардероба, и он спорит сам с собой, стоит ли их складывать. Если бы здесь жил любой другой гость, он сделал бы это без колебаний, но он не уверен, что Старку понравилось бы, что Локи копался в его вещах. В конце концов, он решает оставить все как есть. Даже если Ульфгримм позже осмотрит комнату, ничто не указывает на то, что ее обитатель оставил там одежду до того, как Локи сделал уборку. Он должен позаботиться о своей безопасности. Бросив последний взгляд на убранство покоев, чтобы убедиться, что он не допустил никаких оплошностей, он выходит с чувством облегчения в груди, которое он испытывает, закрывая за собой дубовую дверь. Его следующее задание на сегодня - кухня, поэтому он направляется в этом направлении. Для него довольно редкий случай, когда его зовут туда для чего-то другого, кроме доставки припасов слугам и поварам, но вчера он слышал, как пара молочниц болтали о том, что в честь их мидгардского гостя состоится грандиозный пир, поэтому он предполагает, что основная деятельность обслуживающего персонала замка сегодня будет сосредоточена там, внизу. Толстый надсмотрщик направляет его в судомойню и он подчиняется. Он должен опустить голову вниз, чтобы попасть внутрь, не ударившись лбом о дверной косяк, а затем находит место, чтобы пристроиться среди других рабов, занятых чисткой картофеля и овощей. Никто не произносит ни слова, когда он садится, единственным подтверждением его присутствия является некоторая перетасовка, чтобы освободить место для новичка среди них. Кто-то вручает ему нож с тупым лезвием, а затем он чистит морковь, свеклу, картофель и батат, пока у него не начинают болеть ладони. Большая куча на земле исчезает мучительно медленно по мере наполнения корзин рядом с ними результатами их труда. Он хотел бы, чтобы в кладовой были окна, чтобы у него было хоть какое-то представление о течении времени, но их нет, а единственным источником света являются коптящие масляные лампы, прикрученные к стенам. Когда он, наконец, подбирает последнюю морковку из ныне несуществующей кучи, он испытывает немалое чувство облегчения. Он чувствует, как на коже его рук образовалось несколько волдырей, которые покраснели, вздулись и натерлись от шелушения. Выполнив назначенное задание, рабы возвращаются на кухню, чтобы один из надзирателей проводил их туда, где они еще понадобятся. Некоторым приказывают выпотрошить серебристую озерную рыбу, выложенную в ряд на одном из кухонных столов с глупо разинутыми ртами, другим приказывают почистить огромные корзины яблок. Локи инстинктивно потирает ноющие ладони, молча благодаря свою крошечную счастливую звезду за то, что его не выбрали для этого задания. Сейчас их осталось всего несколько, все еще ожидающих своих приказов рабов. Надзиратель начинает что-то рявкать, но обрывает сам себя на полуслове, постукивая пальцем по носу, пока что-то обдумывает. – Привет, Сигрид, – кричит он через плечо крупной фигуре, шаркающей вдоль главной кухни. – Разве ты не говорила, что тебе нужно больше слуг на сегодняшний вечер? Женщина с пухлыми руками по локоть в муке, вразвалку выходит из дверного проема. Ее волосы заплетены в косы и скручены в тугие пучки по бокам головы, но на висках и на лбу все еще заметна полоса седины. – Да, нам не хватает времени и еще несколько человек не повредили бы, им просто нужно носить несколько подносов, – она бегло осматривает рабов перед собой, а затем машет мощной рукой, к которой прилипли кусочки теста. – С этими мы справимся. Надсмотрщик кивает, его челюсти подрагивают, прежде чем вернуться к своим подчиненным, наморщив нос. – Ладно, сброд, вы слышали ее. Идите, умойтесь и наденьте что-нибудь чистое; вам нужно работать! Локи говорит себе, что беспокоиться не о чем, стоя во дворе и обливаясь холодной водой из бочки. Как и сказала старшая по кухне, он будет носить подносы с едой вверх и вниз по лестнице. Скорее всего, ему не разрешат обслуживать гостей за столами. И даже если это так, говорит он себе, надевая комплект не примечательной, но чистой одежды, он знает, как чашник должен вести себя на праздничном пиршестве, побывав на множестве таких в Асгарде… когда-то. Не то, чтобы он когда-либо был на стороне обслуживающего персонала, но он знает, что смог бы вести себя должно в этом же качестве, если возникнет необходимость. Не факт, что это случится, говорит он себе, следуя за надзирателем обратно на кухню. Они обучили официантов этикету на пиру. Он там нужен не будет. Приглушенный звук голосов и взрывы смеха доносятся сверху; банкетный зал расположен прямо над кухнями для удобства доступа. Значит, праздник уже начался. Он в состоянии представить Старка, царственно восседающего во главе главного стола в качестве почетного гостя, пьющего в свое удовольствие и развлекающего подобострастную знать вокруг него рассказами об опасных приключениях и грандиозных битвах. Его горло сжимается, когда он осознает вероятность того, что одна из этих историй описывает то самое сражение, которое закончилось его, Локи, поражением, и что Старк, вероятно, проведет большую часть вечера, рассказывая и пересказывая эту историю, смеясь над позорным падением бога коварства. Всем наверняка не терпится услышать об этом. Затем внезапно в его руках оказывается поднос с копчеными перепелами и грибами, прерывая, тем самым, ход его мыслей. – Шевелись! – кто-то раздраженно кричит на него из-за его медлительности, и он спешит вверх по лестнице, сталкиваясь с толпой слуг и рабов, пытающихся подняться или спуститься побыстрее. Банкетный зал поражает своим великолепием, когда он входит в него. До куполообразного потолка могли бы дотянуться двадцать человек, если бы стояли на плечах друг у друга; высота создает впечатление бесконечного простора. Одна из длинных стен зала состоит из почти ничего, кроме гигантских арочных окон, обрамленных золотом, их стеклянные витражи украшены самой изысканной мозаикой ярких цветов, подробно описывающей долгую историю Ванахейма. Пол выложен сверкающим белым и розовым мрамором, как и гигантские колонны, тянущиеся до самого потолка, их поверхности покрыты резьбой в виде гирлянд листьев. Повсюду золотые вставки и края, сверкающие в свете, отбрасываемым многочисленными люстрами, усыпанными алмазами. В каждом углу огромная, реалистичная статуя одного из четырех царей - основателей стоит на страже происходящего, острие меча упирается в землю, а руки решительно сжимают рукоять. А потом все эти крепкие дубовые столы, накрытые белоснежными льняными скатертями, серебряные канделябры и фарфор с искусной ручной росписью. Все сверкает, ослепляя своей красотой. Но у Локи нет времени восхищаться ни великолепием перед ним, ни множеством гостей, сидящих за столами в своих дорогих нарядах. Подача первых блюд уже началась, и он ставит поднос на один из столов поменьше, предназначенных для того, чтобы блюдо стояло там до тех, пор, пока до него не дойдет очередь официанта доставить его тому или иному гостю. Царит атмосфера веселья и люди, кажется, наслаждаются обществом друг друга и яствами. Мужчина справа от него заливисто смеется, его хохот перекрывает гул голосов и стук столовых приборов, и Локи бросает украдкой взгляд в том направлении. И там, как он ожидал, в конце главного стола, на почетном месте, сидит никто иной, как Старк, в самом центре внимания своих соседей по столу. Старк одет в один из тех костюмов, которые так поразительно распространены среди мидгардских мужчин; Локи хорошо помнит, что сам несколько раз носил такой во время своего… пребывания в том мире, чтобы слиться с толпой. Он никогда не понимал, как простота и единообразие этих предметов одежды могли придать им статус того, что обычно носят богатые люди по самым важным и праздничным случаям. Только то, что есть что-то, что отличает именно этот костюм от тех, которые он много раз видел в Мидгарде – этот костюм сделан из чистейшей золотой ткани, материал конкурирует по своему сияющему великолепию с мерцающими люстрами сверху. Локи достаточно знаком с Мидгардом и всеми его дешевыми побрякушками, чтобы понимать, что возможно костюм, вероятно, не соткан из настоящих золотых нитей, как если бы такой костюм был в Асгарде или в Ванахейме, но эффект все тот же, и ваны соответственно впечатлены. Не без тени мрачности он задается вопросом, помогал ли Тор Старку с выбором наряда, учитывая лучшее знание того, что считалось бы подходящей одеждой в Ванахейме для человека в положении Старка. Но нет смысла зацикливаться на этом, поэтому он снова направляется к лестнице, чтобы принести следующий поднос в очереди, прежде чем один из надзирателей, незаметно стоящих по углам для наблюдения, заметит его задержку и решит подстегнуть его. Много гостей и блюд тоже много, поэтому, собственно, много пробежек вверх и вниз по лестнице. Он бежит настолько быстро, как может с занятыми руками, неся корзины со свежеиспеченным хлебом, супницы с луковым супом, подносы с жареной говядиной, горшочки с овощами, сдобренными маслом, запеканки с паровой рыбой, блюда с цыплятами, тушеными в меду, тарелки с запеченой олениной и миски с кусочками тушеной свинины с морковью. Его желудок с грустью сжимается при виде каждого нового блюда, прекрасно зная, что он никогда ничего из этого не попробует. Дыхание перехватывает, когда он собирается снова спуститься, поставив блюдо с пирогами с мясом на стол, но кто-то хватает его за руку, останавливая на полпути. Когда он разворачивается, уставший чашник едва ли не швыряет ему в лицо кувшин с вином. – Нам нужно больше людей, чтобы разливать напитки, – он указывает на один из столов. – Возьми это и поторопись, гости хотят пить. И конечно - конечно - стол, на который указывает чашник, не мог быть иным, чем тот, за которым восседает Старк. Отдельно от всех… Но в этом нет ничего особенного, ему отдали приказ, он не может отказаться. Кроме того, почему это должно его беспокоить? Он уже начистил туфли Старка, пока мужчина все еще в них, и если Старк хочет, чтобы Локи был его виночерпием, какое это имеет значение? Он замечает, что Ульфгримм смотрит на него с другого конца зала. Надзиратель отменил отданный приказ, и рука тянется к кнуту на боку в качестве молчаливого предупреждения. Если облажаешься, знаешь, что тебя ждет. Он сглатывает слюну, но предупреждение излишне. Он ничего не испортит. Рядом с ним уже несколько гостей подняли бокалы – стандартный сигнал о том, что кто-то желает еще. Кувшин наполнен до краев и очень тяжелый, но не хуже того, что он может выдержать. Он наполняет кубок за кубком без происшествий, не проливая ни единой капли на белые скатерти. Он отказывается смотреть прямо на Старка, притворяясь, будто этого человека там нет, хотя он продолжает следить за ним краем глаза на случай, если тот поднимет свой кубок. Если это так, ожидается, что Локи обслужит его непосредственно перед кем-либо еще, как почетного гостя. Он наливает вино в ожидающий кубок леди, чьи светлые локоны уложены в одну из самых сложных причесок, которые Локи когда-либо видел. Должно быть, на подготовку ушло несколько часов. Затем он обслуживает одного из дворян, которые наиболее активно участвовали в издевательствах над ним, представляя, будто он выливает вино мужчине на голову. Затем свой кубок поднимает Старк. И Локи спешит к Мстителю, полный решимости обслужить его до упаду лучшим образом. Ульфгримм, конечно,будет следить за ним. Слишком поздно он понимает, что ножка в конце стола, в отличии от поддерживающих середину конструкции, элегантно изогнута наружу и теперь коварно торчит там, а ее выступ, к сожалению, скрыт под длинной скатертью. Его нога врезается в дерево, и он спотыкается, теряя графин вместе с равновесием. Оставшееся вино расплескивается по сторонам и с мягким хлюпаньем падает на золотой пиджак перед ним. – О, твою мать, – слышит он ворчание Старка прежде, чем его мир превращается в ночной кошмар. Он испортил костюм Старка своей неуклюжестью. Почетный гость. Человек, от доброй воли которого может зависеть защита Ванахейма от Читаури. О, милые Норны! Из всех неудач в его жизни… И затем его внутренности леденеют, когда он видит, как Ульфгримм несется к нему, на место, где он растянулся на полу. Рука с побелевшими костяшками пальцев уже хватает рукоять кнута. – Ты, – шипит он тихо, чтобы не разыгрывать спектакль больший, чем устроил Локи, но достаточно громко, чтобы сам Локи и находящиеся поблизости гости могли услышать его. – Ты пожалеешь о несчастном дне, когда родился на свет. Нет, нет, нет. Он прекрасно знает, что произойдет, когда Ульфгримм схватит его за руку, чтобы утащить для наказания; его последний раз пребывания на столбе для порки покажется ему легким ветерком по сравнению с этим. И его спина даже не полностью зажила. Он не сможет этого вынести. Не сможет. “Это была случайность”, - пытается умолять он глазами, - “Простите. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста.” Но он знает, что это бесполезно. Теперь его ничто не спасет. Затем появляется золотой блеск и рука перехватывает руку Ульфгримма. – Эй, приятель, у меня идея получше. Как насчет того, чтобы доставить его в мои покои и предоставили мне самому решить, как его наказать, поскольку это мой наряд был испорчен? – Старк демонстративно хватает двумя пальцами один из мокрых лацканов своего пиджака. – Ты знаешь, чистое золото и все такое. Ульфгримм отвешивает низкий, подобострастный поклон. – Конечно, лорд Старк, раб будет наказан по вашему усмотрению. Я распоряжусь, чтобы его доставили в ваши покои, как только вы пожелаете удалиться на ночь. На этом вопрос решен. Но для Локи начинается одно из самых мучительных ожиданий за всю его жизнь.