Провозглашенный

– Доброе утро, Локи. Мистер Старк хотел бы увидеть вас в гостиной. Через секунду Локи полностью просыпается, в нем инстинктивно поднимается волна паники, прежде чем он правильно оценит ситуацию. Нет, Старк сказал, что не будет злиться, если ему придется утром разбудить Локи. Его сердцебиение снова замедляется, когда до него доходит осознание происходящего, и он делает глубокий вдох. Тем не менее, он спешит настолько, насколько это возможно, одеваясь на ходу, а затем направляется в гостиную; не стоит бездельничать и тратить время Старка больше, чем это необходимо. Когда Локи входит, Старк ожидает его. Посреди пола расстелен большой черный пластиковый пакет, а поверх него стоит деревянный табурет. Локи смотрит на эту картину, но никак не может понять, что это значит. Без сомнения, это как-то связано с ним, но пока он не понимает, как. – Здорово, вот и ты, – приветственно говорит Старк. – Я скоро ухожу, но я тут подумал, что сначала нужно позаботиться о том, что беспокоит меня довольно давно. Локи съеживается от предположения, что что-то в его личности не нравится Старку. Это, без сомнения, как-то связано с ним; иначе зачем бы этому человеку звать его? Вызвал ли он недовольство Старка каким-то непредвиденным образом и теперь должен быть наказан? – Присаживайся, – говорит Старк, указывая на табурет. Локи садится. Ему немного неудобно, поскольку рабы не должны пользоваться мебелью свободных людей, но простой деревянный табурет вряд ли может быть чем-то, что Старк сам использует для сидения, так что это должно быть приемлемое действие. И Старк, конечно, потому и заказал ее. Только теперь Локи обращает внимание на то, что держит в руках Старк, и осознание того, что должно произойти, настигает его как раз в тот момент, когда мужчина снова начинает говорить. – Вам нужно подстричься, мистер, и порядочно, – он пару раз щелкает ножницами, чтобы подчеркнуть свое заявление. Локи чувствует, что его сердце падает на пол. Он действительно, действительно не хочет расставаться с волосами. Они были единственной частью его прежнего “я”, которое ему оставили ваны, и хотя с тех пор могло измениться почти все остальное, привязанность к волосам, единственному, что напоминало ему о прошлой жизни, остались. Он надеялся, что Мидгард будет похож на Ванахейм в этом отношении, что рабам разрешено носить длинные волосы. И учитывая тот факт, что сам Старк стрижется коротко, может показаться, что короткие волосы здесь также не имеют серьезной ассоциации с рабством, иначе Старк, конечно, не придерживался бы такого внешнего вида. Тем не менее, это может быть специфическая короткая прическа, которая и отличает мидгардских рабов от свободных людей, которые тоже стригут волосы. Или, может быть, Старк предпочел бы видеть Локи с короткой стрижкой. Это имело бы смысл, учитывая, что Локи сейчас находится в его доме. Таким образом, Железный Человек не будет рисковать быть оскорбленным какими-то длинными черными прядями, бросающимися в глаза на полу или пристающими к мебели. Да, в этом есть смысл. Тем не менее, он правда, правда не в восторге от предстоящей стрижки. Но, конечно, это решение Старка, поэтому он ничего не говорит, когда мужчина наклоняется над ним с ножницами в одной руке, а другой тянется, чтобы схватить Локи за волосы. Это заставляет его вспомнить, как надсмотрщики в Ванахейме брали ножницы и быстро подстригали волосы раба, если решали, что они становятся достаточно длинными, чтобы мешать его работе. Его собственные волосы, которые всегда росли быстро, тоже несколько раз подстригались таким грубым образом, но никогда не были намного короче, чем он носил раньше, когда еще был на свободе. Прямо сейчас они, возможно, на дюйм или два* ниже плеч, в зависимости от того, где нужно измерить, длина варьировалась, поскольку стрижки всегда были быстрыми и неаккуратными, что приводило к очень неравномерным результатам. Но его это никогда сильно не беспокоило, потому что, по крайней мере, его волосы оставались на месте. А затем Старк начинает резать где-то позади него, звук отрывистый и почти отрывистый в ушах Локи. Он пытается расслабиться, старается сделать так, чтобы такой расклад его не беспокоил. Вместо этого он пытается прибегнуть к одной из медитативных практик, которые он использовал в другой жизни, когда готовился сотворить сложное заклинание. Он давно не занимался подобными упражнениями, потому что в Ванахейме быстро понял, что длительные боль и голод слишком сильно мешают достичь внутреннего спокойствия, необходимого для принятия любого изменения в его душевном состоянии. Но теперь все работает куда лучше. Он может почувствовать, как отстраняется от окружающего мира, уходит в себя. Отстраненность кажется приятной, несмотря на то, что происходящее в принципе не должно его беспокоить. Несмотря на то, что его реакция была ничем иным, как нелепостью. В конце концов, его нынешнее положение весьма далеко от того, что было несколько лет назад, и его все еще можно измерить даже не неделями, а днями. Учитывая, насколько его жизнь улучшилась во всех аспектах, которые, по его мнению, имеют значение, остаться без волос – сущая мелочь, которая не должна беспокоить его ни в малейшей степени. В конце концов, разве он когда-то с радостью не обменял бы свои волосы всего лишь на одно из вкуснейших блюд, которыми наслаждался вчера? Он знает, что было бы у него. Так почему же он нервничает, когда этот компромисс дал ему гораздо больше, чем это? Он сидит неподвижно, как статуя, надеясь, по крайней мере, избежать несчастных случаев, связанных с ножницами и его ушами. Почему-то он не думает, что Старку не впервой стричь кого-то. Он позволяет своему разуму плыть по течению, звук нерегулярного щелчка ножниц отдаляется, пока не превращается в неясный прерывистый шум на заднем плане, не имеющий отношения к нему. Проходит неопределенное количество времени, а затем голос Старка возвращает его в реальный мир. – Ииии, готово! – он делает последний щелчок ножницами в воздухе, чтобы подчеркнуть свои слова, прежде чем отступить, чтобы полюбоваться делом своих рук. Локи делает глубокий вдох, задаваясь вопросом, как выглядит его новая, более короткая прическа? По крайней мере, это не сильно ощущается как-то по-другому. Автоматически его рука тянется, чтобы прикоснуться к тому, что осталось, чтобы оценить масштаб трагедии. Он удивленно моргает, когда его пальцы расчесывают пряди, которые оканчиваются чуть ниже плеч, почти что прежней длины. Основное отличие от того, что было – края непривычно… ровные. – Честно говоря, это действительно выглядело хреново, так что мне пришлось срочно решать сию проблему, – объясняет Старк. швыряя ножницы на стол в гостиной. – По крайней мере, теперь ты снова выглядишь презентабельно. Локи только смотрит, не зная, что сказать. Но, похоже, Старк не ожидает развернутого ответа, поскольку он, сделав дело, берет мобильник и бумажник, лежащие на столе, и рассовывает их по карманам, готовясь к отъезду. – Ну все, мне пора, есть где побывать и чем заняться. Убери этот беспорядок, договорились? – говорит он, указывая на пластиковый пакет и покрывающие его остриженные пучки волос. Затем он уходит, оставив Локи сидящим на стуле, все еще в изумлении теребящим волосы. Он ничего не может с собой поделать, но вместо того, чтобы немедленно последовать приказу Старка привести себя в порядок после утренней процедуры, как ему следовало бы, вместо этого направляется в ванную. Конечно, он уберет, но позже. Лицо, которое приветствует его в зеркале над раковиной, удивительно похоже… … на… … него самого… Мысленно возвращаясь в Ванахейм, он вспомнил, что никогда не искал зеркал, потому что видел свое жалкое отражение в их поверхности достаточное количество раз, когда ему приказывали отполировать их. Но теперь он вглядывается в лицо, смотрящее на него в ответ; его впалые щеки, худоба, ввалившиеся глаза, которые он помнит, все исчезло. Исчезли и синяки, а вернулся удивительно ровный цвет кожи, не испорченный уродливыми красно-фиолетовыми пятнами. И его волосы выглядят до абсурда… нормально. Он так привык к неровным концам, свисающим с его лица, заметно длиннее с одной стороны, чем с другой, что он почти не обращал на это внимания. Но теперь прямая линия волос, видимая в зеркале, резко выделяется на форме неровностей, которые он помних. Если бы не явно мидгардский стиль рубашки, которую он носит, вырез которой виден в зеркале, он бы не заметил разницы между отражением и его прежним “я”. Ну, может быть, это не совсем корректно. Лицо в зеркале кажется… каким-то образом мягче. Он может вспомнить определенную жесткость, которая раньше была вокруг его глаз, но теперь, кажется, исчезла. И, конечно, это к лучшему. Его рука поднимается, чтобы коснуться левой стороны головы, и когда он поворачивает шею вправо, чтобы рассмотреть… Все ровно. Да, впервые с тех пор, как он вышел из ванийских подземелий, он действительно похож на себя. И он жутко похож еще на кого-то. На… свободного гражданина, но это единственная мысль, которую он никогда не произнес бы вслух. Он старательно протирает пол в гостиной, дабы убедиться, что не осталось ни одного приставучего волоска. Затем он готовит себе аппетитный завтрак и смакует каждый его кусочек. Прибравшись на кухне, он несколько секунд нерешительно стоит, спрашивая самого себя, что делать дальше. Еще раз, Старк не счел нужным дать ему какие-либо конкретные указания перед уходом, очевидно, ожидая, что Локи сам разберется, что нужно сделать. Затем он вспоминает, что есть тот, к кому можно обратиться, кто знает хозяина дома лучше, чем он. – Джарвис? – обращается он к искусственному интеллекту. – Да, Локи? – отзывается голос мгновение спустя. – Есть ли какие-то задания, которые я должен выполнить, пока мистер Старк в отъезде? – По моему скромному мнению, мистер Старк временами проявляет досадное пренебрежение чисткой его обуви. Следовательно, я рекомендовал бы вам сделать это первоочередной задачей на сегодня. Вы найдете все необходимые чистящие средства на самой нижней полке в шкафу в холле, – последовало после нескольких секунд тишины. В очередной раз он удивлен дерзостью Джарвиса, направившего очередную критику в адрес своего хозяина, но он никак это не комментирует, просто благодарит невидимого слугу за совет. Холл завален обувью Старка всех фасонов и цветов, хотя они почти все черные или коричневые. Локи никогда не видел столько обуви у одного человека, даже у самых благородных дам Асгарда нет такого изобилия. Он задается вопросом, действительно ли Старк использует все это, или это такой мидгардский способ похвастаться своим богатством, собирая в одном месте как можно больше обуви? У него явно будет работа на некоторое время наперед. Он садится на пол и берет туфлю, довольно тяжелую черную туфлю с легким налетом пыли, покрывающим ее, что указывает на то, что ей некоторое время не пользовались. Работа не является отвратной, даже если запах крема для обуви неприятен. Но это незначительное неудобство. Он перебирает пару за парой, аккуратно расставляя каждый начищенный ботинок, каждую туфлю, пока его взгляд не останавливается на паре, которая кажется ему знакомой. Нахмурившись, он берет ее в руки, прежде чем до него доходит. Он уже чистил их. Только тогда он был в Ванахейме, когда Старк носил их. Он хорошо помнит сей инцидент, даже сейчас. Трепет, который он испытывал. Страх перед тем, что может произойти дальше. Беспокойство о том, что… Лифт внезапно подает звуковой сигнал, прерывая его размышления, и секунду спустя появляется Старк. Он не замечает Локи, когда тот проходит по коридору по пути в гостиную. Затем следует резкий гудок, указывающий на то, что кто-то звонит на мобильный телефон. Секунду спустя раздается голос Старка. – Ну, здорово, Фьюри, так мило с твоей стороны атаковать меня по телефону снова! Да, да, я подготовлю тебе обновленные протоколы безопасности через день или два, так что перестань доставать меня по этому поводу, хорошо? Иногда дела затягиваются, верно? Несмотря на расстояние между холлом и гостиной, острый слух Локи все еще позволяет ему разобрать каждое слово, произносимое Старком. Он снова опускает взгляд на туфлю, вызванные ей неприятные воспоминания все еще живы в его памяти. Только теперь они конкурируют с огорчением, вызванным осознанием того, с кем в данную минуту разговаривает Старк. С главой Щ.И.Т.а, организации, которая, несомненно, хотела бы заполучить его в свои руки, если бы Старк позволил им… если бы Старк сказал им… Он закусывает губу, его руки сжимаются вокруг ботинка, который он до сих пор держит. – Да ладно, только не говори мне, что ты все еще злишься из-за того, что я ушел в самоволку и несколько дней не отвечал на твои звонки. Конечно, Локи прекрасно знает, чем занимался Старк в те дни, о которых говорит с Фьюри, и где он находился. И если бы Фьюри знал, что Железный Человек принес с собой… У Локи сжимается горло. Он хочет остаться здесь. Но этого, к сожалению, не случится, если Старк упомянет… – Это называется “взять отпуск”, слышал о таком когда-нибудь? Нет, как глупо с моей стороны, не слышал, мистер “я-на-дежурстве-двадцать-пять-часов-в-сутки-включая-Рождество”. Но я был бы рад показать тебе свои фотки с отпуска, на которых я в лучшем виде в плавках и потягиваю напитки под розовым зонтиком, просто чтобы показать тебе, как мы, нормальные люди, иногда любим проводить время. Старк врет не краснея, но при этом умудряется звучать совершенно правдоподобно. Там нет упоминания о Локи, поскольку Старк продолжает давать полностью вымышленный и довольно возмутительный отчет о том, как провел неучтенные дни, о которых идет речь. Затем он прерывает свое повествование на полуслове, очевидно, прерванный человеком на том конце линии. – Что, я еще не добрался до стриптизерш! – протестует Старк. – Но у меня есть несколько улетных фото, если хочешь посмотреть… Локи смотрит вниз, на туфлю, лежащую у него на коленях, ту самую, которую он полировал, и теперь кажется, что с этого момента прошла целая вечность. Тогда он боялся. Боялся Старка и того, что он может сделать. Но этот страх был отодвинут назад чем-то другим, он понимает, когда Старк пускается в подробное описание женщин с впечатляющей внешностью, но с сомнительной добродетелью, по-прежнему без какого-либо упоминания о Локи. Это странное, непривычное чувство, и ему требуется много времени, чтобы распознать его, потому что он не испытывал его довольно долгое время. Но он понимает, что впервые за целую вечность, он чувствует себя… … в безопасности.