Провозглашенный

В конце концов, когда они сидят за обеденным столом и едят мидгардское блюдо под названием “пицца пепперони”, он слышит вопрос, которого так боялся. Старк начал разговор несколькими словами об устройстве, которое в настоящий момент создает. И, честно говоря, он ожидал этого гораздо раньше, поскольку Железный Человек спросил его об этом еще в Ванахейме, хотя тогда он еще не мог ответить на этот вопрос. – Итак, как ты вообще оказался там? Что ж, у Локи нет другого выбора. кроме как рассказать. Он недолго вертит в руках оставшуюся корочку, а затем начинает рассказывать историю своего побега из тюрьмы в Асгарде, о том, как он думал, что сможет спрятаться в Ванахейме, не подозревая о том, что там произошло, и его неожиданном разоблачении и пленении. Он пропускает рассказ о том, что творилось в подземельях; он не хочет говорить об этом, и у него возникает ощущение, что Старк, каким бы проницательным он ни был, делает свои собственные, но в основном верные, выводы. Затем он чуть более подробно описывает последовавший за этим краткий судебный процесс, который закончился тем, что его приговорили провести остаток жизни в рабстве. На этом он заканчивает свою историю; его унизительное и болезненное рабство – еще одна тема, к которой он не горит желанием возвращаться. – Хах. Жесть, – говорит Старк. – Несмотря на всю магию прочую срань, ты все еще застрял в Средневековье. Слово “Средневековье” Всеязык переводит как “давным-давно по мидгардским меркам”. Ему нечем это прокомментировать. – И расскажи мне еще кое-что. Почему ты решил вторгнуться в Нью-Йорк? Это один из тех вопросов, на которые он еще меньше хочет отвечать. Но Старк спросил, так что у него нет другого выбора, кроме как сказать правду. – У меня были… ложные амбиции, которые заставили меня делать то, что я сделал. Я ревновал и злился, и Земля… попала под удар. Тогда я не видел ошибочности своих действий. – Но ты видишь сейчас? Он склоняет голову. Как он может не делать этого, после того, что перенес в Ванахейме за то, что натворил? Он делает глубокий вдох. – Я знал, каково на самом деле быть бессильным и каково, когда этим пользуются, – он делает короткую паузу. – Теперь я действительно понимаю, что то, что я сделал, было неправильно, и я сожалею о всех страданиях, которые я причинил так безрассудно. Если бы я мог, то вернул все назад. Вернул бы. И не только из-за ситуации, в которую попал. – Ха. Опыт иногда бывает самым трудным, но и самым эффективным учителем, не так ли? Если Старк лично знает, о чем говорит Локи, и что-то в его голосе подсказывает богу, что мог бы, он больше не комментирует это, просто тянется за другим куском пиццы и продолжает есть ее. – А знаешь что? – произносит он с набитым ртом. – К этому надо добавить больше острого соуса. В следующий раз, я, нахрен, закажу пиццу у Пепе за углом, независимо от того, что в “Нью-Йорк Таймс” написали о грязной кухне и крысах. Находиться в лаборатории Старка гораздо интереснее, чем мыть полы и чистить мебель этого человека. Даже если это в основном для того, чтобы Старк мог получить различные показания от него и остатков сейда, которые, предположительно, все еще цепляются за него. На столе лежат несколько толстых распечаток, и он предполагает, что это переводы ванийских книг, сделанные Джарвисом. Таким образом, может показаться, что не все, что читает Старк, если у него есть выбор, находится на экране. Снова появляется сканер из прошлого раза, Старк взволнованно размахивает им в левой руке. – Хорошо, ты знаешь правила, стой спокойно и говори мне, если будет больно. – Да, хозяин, – покорно отвечает Локи. Но вместо того, чтобы медленно перемещаться по телу, как можно было ожидать, сканер лежит на рабочем столе. – Знаешь, вся эта тема с “хозяином” вроде как устарела. Локи в замешательство морщит лоб. – Я не понимаю. – Я имею в виду, прекрати называть меня так. Это сбивает с толку. Он колеблется несколько секунд. – Но Джарвис называет вас хозяином, – наконец осмеливается произнести он, часть его шокирована собственной дерзостью бросить Старку такой вызов. Старк выглядит взволнованным. – Да, но это другой тип хозяина. Локи хмурится. И здесь он начал думать, что, возможно, немного понимает Старка. Но это совершенно непостижимо, насколько он может видеть. Статус Джарвиса как слуги выше, чем положение Локи, как раба; не имеет смысла, что почтительное обращение должно быть запрошено им, но не Локи. – В любом случае, “Старк” работает просто отлично. Он снова задается вопросом, является ли это проверкой? Но до сих пор все те, которые он провалил, ему удалось провалить, выбирая то, что по его мнению, должно быть правильным выбором. – Как пожелаешь… Старк, – говорит он. Затем наблюдает, как мужчина калибрует сканер. За неподходящее обращение не предвидится никаких последствий. Работа с устройством, которое создает Старк, продвигается медленно, но верно. Все чаще он вызывает Локи помочь ему в работе, даже если помощь заключается в том, что нужно сидеть на стуле как можно неподвижнее. Его гложет любопытство, и, наконец, он набирается смелости задать вопрос. – Могу я спросить, что именно ты создаешь? Старк открывает взгляд от экрана. – Можешь. Это устройство для телепортации. Или, по крайней мере, будет таковым, когда работа закончится. Глаза Локи расширяются. – Ты.. Ты понимаешь, что перемещаться подобным образом очень рискованно? – Эй, я начинаю с малого. Мой первый проект – сделать ручку, – он указывает на письменный прибор, лежащий на столе. – Иди-ка отсюда в гостиную. Не собираюсь пробовать это сам, пока не убежусь в том, что оно действительно работает. Впрочем, могу рискнуть ручкой. Эту я даже получил бесплатно, так что даже финансовой потери не понесу, – он берет ее и читает написанное мелким шрифтом сбоку. – “Электроника Пирсона”. Они всегда присылают мне бесполезное дерьмо, думая, будто это заставит меня покупать у них чаще. Он немного расслабляется. Не то, чтобы он действительно думал, что Старк будет настолько глуп, чтобы сперва испытать такое потенциально опасное устройство на себе, вовсе нет, но этот человек все же кажется довольно… безрассудным. И есть еще один вопрос, который долго вертелся у него на языке, так и не сумев с него сорваться. Рабы не должны задавать вопросы из любопытства, и Старк вправе разозлиться на него. Но на этот раз он решает рискнуть. – Могу я спросить еще кое о чем? – Да. И тебе не нужно спрашивать разрешения на то, чтобы задавать вопросы. Если я не захочу отвечать, то не буду. – Почему у тебя нет других рабов, работающих на тебя? Я имею в виду, что кто-то такой же богатый, как ты… – он не договаривает. Суть в любом случае должна быть достаточно ясна. Рука Старка начала двигаться к сканеру, но застыла в воздухе. Он резко оборачивается, чтобы взглянуть на Локи с выражением лица, которое, безусловно, ничем не отличалось бы от того, если бы у того выросли рога или крылья. – Ладно… Ладно… Это просто… ого. Похоже, здесь нам нужно будет отмотать пленку назад. Наверное, к самому началу, – он трет лицо способом, который, к настоящему времени, стал для Локи довольно знакомым. Почему-то ему кажется, что каждый такой раз, который он может вспомнить, он был причиной того, что Железный Человек потирал лицо. – В общем, Локи, что бы ты делал, если бы я сказал тебе, что здесь, на Земле, рабов нет? Хорошо, возможно, в некоторых локальных точках они, по сути, и есть, но даже в этих местах легальные действия по этому вопросу ничтожно малы. Но, по крайней мере, здесь, в Соединенных Штатах Америки, на территории, где сейчас находится твоя задница, держать рабов чертовски незаконно. На этот раз его очередь разевать рот. – Что? – Да, все так, как я сказал, хочешь - верь, хочешь - не верь. Рабство объявлено вне закона. Здесь нет рабов. Ни у кого нет. Конец истории. Последствия этого почти невозможно осознать. Поэтому он находится на простейшей стадии смирения с этим. – Но… кто выполняет работу, необходимую дворянам и другим богатым людям в их поместьях? – Если у тебя есть деньги, ты просто можешь приобретать любые товары и услуги, какие захочешь. Кроме людей, конечно, – Старк криво улыбается Локи. – Разве ты не изучил хотя бы основы гражданского права во время своего предыдущего недолгого пребывания здесь? У Локи кружится голова. Он думал, что тогда кое-что узнал о Мидгарде, но каким-то образом ему удалось полностью проигнорировать этот момент. Каким же высокомерным он был, каким же невежественным и тщеславным! Неудивительно, что его попытка вторжения в этот мир провалилась; он толком не знал о Мидгарде и его жителях ничего. Но на самое важное следствие этого еще предстоит ответить. Потому что в каком еще месте его оставят? Будучи рабом Старка, он, по крайней мере, знал бы, где он находится здесь, в местной системе мироустройства, теперь, когда для него нигде больше ничего не осталось. Существовали бы четкие ожидания, какими бы неясными они ему ни казались, у него было бы определенное место, что-то в жизни, независимо от того, насколько эти вещи скромные. А теперь Старк говорит ему, что рабства нет. Конечно, это не меняет его положения; он по-прежнему обязан служить Старку и повиноваться ему, но он оказывается в странном подвешенном состоянии. Если он не раб по стандартам Мидгарда, тогда кто? Он решает спросить и об этом тоже. – И кто я тогда здесь, по вашим земным стандартам? Теперь очередь Старка оказаться озабоченным и сбитым с толку, словно возможность этого вопроса никогда не приходила ему в голову. Он несколько минут хранит молчание, прежде, чем ответить. – Ну, ты… ты… Я полагаю, раз уж ты здесь, это означает, что мы должны извлечь из этого максимум пользы.