Нахуя нам эти ландыши? Ебанько — Ландыши с матом.
Ночные коридоры замка тянулись бесконечными лабиринтами, сбивая с толку, окружая беспорядочными завываниями унылого ветра, что сквозняком блуждал меж каменных стен, укутывая холодком одинокие силуэты, освещенные лишь бледным светом луны и приглушенным блеском факелов, чье пламя испуганно подрагивало при каждом неловком движении. Вознесенская и Марсо, облаченные в одни мантии поверх белых сорочек, сейчас могли бы напомнить приведений или, на крайний случай, злых ведьм, что пришли похитить покой других студентов. Они держались за руки, стремительно бежали куда-то, в известном им одним направлении, воровато оборачиваясь назад, дабы убедиться, что никакая назойливая букашка к ним не прицепилась. Анна, прежде своего ухода, дождалась, когда же беспокойная Блэк угомониться, — теперь, к слову, ей стало понятно, в кого такой Сириус, — ведь Вальбурга имела отвратительную привычку задерживаться после отбоя и заниматься своими «подростковыми» делами: может, сплетничала, может, творила какие-то свои змеиные пакости. Кто ж знал, что эти аристократки такие взбалмошные под маской послушниц. У Элен дела обстояли проще, ибо её соседки вырубились моментально, как только нащебетались о прошедшем дне. Мешкать никто не стал, а посему из одежды на них были одно ночное платье да мантия. Обе держали наготове палочки, от каждого шороха прижимаясь друг к дружке ближе, переодически шикая на особо громкие шаги. Марсо достаточно быстро просекла всю идею своей подруги, что кратко объяснила план по возвращению: по теории того немецкого колдуна, изучающего материю пространства, можно в буквальном смысле прорубить портал из одного мира в другой, а для этого нужно было найти заброшенный класс, в котором их никто не побеспокоит, и постепенно начать изучение данного вопроса. Создание заклятия, способствующего появлению Кроличьей норы, требовало немало сил, энергии и подкованности в этой теме, а так же относительное знание латыни. — Холодно, сука… — прошипела Элен, выравнивая дыхания после очередной дистанции, что им пришлось бежать. — Ещё чуть-чуть, — пообещала ей стоящая рядом подруга, тоже пытающаяся перевести дух. — Мы должны поднажать, если ты не хочешь, чтобы твои приступы участились. Мир влияет пагубно на наше сознание и на персонажей данного измерения. — У тебя есть кнопка выключения душнилы? Марсо вдруг отошла от неё на пару шагов с широкой улыбочкой, вытягивая вперед две руки. Пальцами она сделала комбинацию, напоминающую объектив камеры, приближая их к прищуренному глазу. — Всем привет! Это наш влог! Моя хорошая, помаши нашим зрителям, не будь врединой, — девушка засмеялась, чем вызвала у Анны ответную улыбку. — Мы ведём прямой репортаж прямо из школы убийц и садистов, а точнее — из Хогвартса. Не переключайтесь, если хотите узнать, чем всё закончится! — она приставила ко рту импровизированный микрофон. Тихий смех звоном колокольчиков разлился в темном замке, отдаваясь эхом от высоких стен. Но веселью жить было недолго, так как откуда-то раздался приглушенный звук шагов. — Бегом, разделяемся, — в испуге прошептала Вознесенская. — Ты в гостиную Пуффендуя, а я найду подходящий класс и завтра приведу тебя туда. Порешив на том, подруги разбежались в разные стороны, мысленно проклиная себя за прогулы уроков физической культуры в прошлой жизни. Было страшно, но вместе с этим и невероятно увлекательно — поймают или нет? Прям как во всех фанфиках, где героиня обязательно выйдет ночью прогуляться, а потом наткнется на профессора или старосту, с которыми будет не прочь совершить акт слюнявого перепихона, чаще всего описанного так слащаво и розово, что хотелось просто свернуть сайт и пойти залить себе глаза святой водой. Перед глазами мелькали заброшенные коридоры в старом крыле величавого Хогвартса, покрытого не только завесой тайн, но и большим слоем паутины и пыли. Анна замерла у какого-то кабинета, дверь которого выглядела совершенно убито, будто её не чистили, не открывали, да вообще — не трогали вовсе лет сто. Дыхание сбилось, сердце заливалась в сумасшедшем темпе, не позволяя нормально стоять на ногах. Ужасно шатало в стороны, а от нехватки кислорода перед глазами плыли желтые круги. Шагов позади уже не было слышно, поэтому она позволила себе вольность и застыла на месте, утомленно прикрыв глаза. — Вознесенская, нарушаешь правила? — на плечо легла чья-то, — хотя почему чья-то? — рука, а ухо опалил тихий шепот. — Я могу снять пять баллов за нарушение комендантского часа. Скидывает с себя реддловскую ладонь, оборачиваясь к Тому, смотря в его глаза с вызовом и легкими искорками сумасшествия, коим её заразила Элен. — Да хоть сто, — она пожала плечами, делая шаг назад. — Глупая система, выращивающая из детей идеалистов, а потом все удивляются, что происходит с миром… Девушка ещё тяжело дышала, чувствуя, как моторчик в груди заходится в быстром биении, почти проламывая ребра. — Что? — Марволо насмешливо вздернул бровь, чуть ближе нагнувшись к ней, чтобы лучше слышать утомленную речь с придыханиями. — Ну, постоянно гонясь за баллами, сравнивая себя и других, стремясь за результатом, а не за качественным процессом, невольно вырастешь поехавшим идеалистом, идущим по головам ради цели, — Анна разводит руками, медленно сделав ещё пару шагов в сторону. — Потом все удивляются, откуда такое рвение до чистоты крови, до первенства и пустые пережитки аристократизма, а министерство всё гадает, откуда в магическом мире всякие убийцы, Гриндевальды и Волдеморты… Идиоты! Она разворачивается к парню лицом, вдруг замирая, видя то, как маска надменности и холода рушится. Нет-нет-нет, верните режим высокомерной занозы обратно! Темные глаза Великого и Ужасного засверкали странной яростью и негодованием, а ведьма поняла, что ляпнула совершенно ненужное, тем самым руша все свои планы самостоятельно. Никто ж не знал, кроме самых приближенных, что наш гениальный шарадовщик свое маггловское имя заменил выдуманным. Даже писк не успел вырваться из приоткрытых в шоке губ, как многострадальную тушку припечатала за горло к стенке сильная рука. — Откуда ты знаешь? — прошипел слизеринец, больше не строя из себя уравновешенного ученика, старосту и любимица учителей. Анна ещё раз напомнила себе, что бояться его — задача первостепенная, если не хочешь отправиться первым рейсом на тот свет, причем, не в бизнес-классе, а в багажном отделении. — Догадалась. Думаешь, так сложно? Я наблюдательная, очень… — тихо ответила она, даже не пытаясь дергаться в крепкой хватке, ибо как-то не по-царски это, молить о пощаде. — Вознесенская, ты… Но договорить его Темнейшество не успел, потому что в коридорах эхом отдалось чье-то перешептывание и медленные шаги. Воспользовавшись замешательством своего душителя, девушка быстро схватила его за руку и потащила прочь, заставляя буквально нестись за собой, сломя голову. Видел бы меня мой физрук, честное слов— охуел бы. Всю школу, сколько училась, не мог он меня заставить бегать, а тут я уже пиздец, как много намотала. Добежав до ближайшей выемки в стене, перепуганная до чертиков и новых седых волос Анна затолкала парня в нишу, слишком уверенно затыкая своей ладошкой ему рот, прижимаясь ближе, чтобы не отсвечивать идущему профессору. Реддл, видимо находящийся в легкой степени шока от того, что какая-то девица так нагло командует им, не шевелился, тоже притихнув на мгновения. Он решил не упускать момент и наконец поразмыслить над тем, что же в этой новенькой не так. А «не так», по его скромным соображениям, в ней было всё, блять: начиная от поведения, заканчивая внеклассным интересом. Вознесенская слышала стук своего сердца и чувствовала отвратительный аромат плесени из подземелий и горькой полыни. На секунду в её голове скользнула шальная мысль, что неплохо было бы посоветовать будущему Кринжеморту использовать побольше парфюма. А то, сука, в фанфиках он пахнет просто поднебесно, в жизни так, словно только из котла с зельями вылез. Хотя, если пораскинуть скудными мозгами, то что ещё можно бытом ожидать от парнишки из приюта? Вишневый Tom Ford? Туалетную воду «Шальная Императрица»? Мимо двух ошалевших, естественно, по разным причинам, подростков медленно прошелся Дамблдор и… Элен. Где-то поперхнулась одна Анна. Они мило беседовали о бессоннице и лунатизме, а профессор весьма добродушно, хоть и в строгой манере, советовал обратиться в больничное крыло за отваром. Засмотревшись на уходящих прочь преподавателя и студентку, ведьма совсем забыла, что стоит слишком близко к тому-от-кого-надо-держаться-подальше. Забыла и не вспомнила бы, коли тот не толкнул бы её грубо в сторону. — Не трогай меня больше, — сухо выдавил из себя Том. — Сам первый начал. У тебя фетиш на асфиксию? — девушка недовольно потерла свою шею, на которой от «нежных» прикосновений могли остаться следы. Он лишь хмыкнул в ответ, проходясь взглядом, полным отвращения по своей собеседнице. — Никакого приличия, — многозначительно кивает на белую сорочку, — Вознесенская, где твои манеры? — Там же, где и твой мозг, — в пизде. Она отворачивается, хлопая себя по смущённо раскрасневшемуся лицу ладонью. Блять-блять-блять, в пижаме, нахуй, и перед этим безносым пидорасом.***
Из продиктованных мне в начале года правил, которые так старательно составила госпожа Душнила, стало ясно, что самое главное здесь — не нарушить канон. Поэтому, долго и основательно высчитывая все варианты развития событий, я поняла, что путанить могу и с Долоховым, ведь он является идеальной перспективой: не главный персонаж, детей никаких родить не должен, особой роли в дальнейшей истории не играет. Короче говоря, искать его никто не будет, дорогая Элен, развлекайся. Так я и сказала себе, сидя в гостиной Слизерина, спокойно развалившись на удобном, — сука, удобнее, чем у нас, пуффендуйцев, — диване. От сидящих напротив студентов меня отделял странный столик, чьи ножки напоминали змей. Никакой оригинальности. Моя хорошая, дорогая и любимая Анечка сидела и пыталась протильтоваться в своей спальне, проще — наводила марафет, стараясь скрыть следы бессонной ночи. В планах у нас идти и творить свои злодейские, гениальные планы в заброшенном классе. Только вот, блять, если мадам Блэк, сидящая напротив рядом с Антонином и, кажется, Розье, не перестанет глазеть на меня, как моя француженка в прошлой жизни, когда я безбожно опаздывала на пары, то моё сердце хватит удар. — Почему ты зачастила к нам? У барсуков своей гостиной нет? — слизеринка сжала губы, а у меня сжалось очко от желания кинуть в неё чем-то тяжелым. — Аннушка позволяет мне ждать её здесь. Вот так, ха! Схавала? Долохову, кстати, видимо очень нравится моё присутствие, иначе почему он так заинтересованно поглядывает на меня? Нет, я не собираюсь связывать этот факт с тем происшествием, когда моя бедная тушка уже почти-почти отъехала в рай. Нет-нет. Вознесенская появилась, как ангел, спустившись к диванчикам, жестом приглашая подойти к ней. Чет ещё бледнее, чем обычно. Интересно, кого она вчера встретила после нашего разделения? Стоит отметить, что Вальбурга при её появлении как-то расслабилась и, будто бы сплюнув яд, потеряла охоту откровенно с нихуя доебываться до меня. Ну-ну, правильно боитесь, я сама немного боюсь свою обожаемую подружку. — Куда-то собрались? — Долохов, ах, душка просто, вежливый джентельмен. И, нет, я вовсе не идеализирую. — В больничное крыло, нужно взять отвар от бессонницы, — нихуя, Анечка мысли научилась читать? Откуда ей знать, что я вчера сболтнула Альбусу? Но пиздит хорошо, лицо вообще нечитаемое. Краем глаза замечаю, как к нам направляется главная причина инфаркта Вознесенской — Кринжеморт Великий. Весь такой «летящей походкой я вышла из мая», как пелось в одной песне, счастливый какой-то, хотя, может, я просто туплю и не вижу, что это его очередная маска. — Как староста, я хочу сопроводить вас обеих. Хотеть не вредно, вредно не хотеть. Мечтать не вредно, вредно не мечтать. И так далее по списку. Бля, малыш, тут мне даже сказать нечего, сейчас моя хорошая сама тебе всё по полочкам разложит: и то, что ты лох, и то, что хуй у тебя ещё не дорос со взрослыми тетями так разговаривать — Обойдемся, Реддл. Ты не мама, не папа нам, — сонно зевает, бедняжка — совсем не выспалась вчера. — Всего лишь левый пидорас. Мне не удается сдержать смешок, потому что серьезное лицо Анны и противоречащие тому слова — убийственная комбинация. — Долохов? — видимо, Томара совсем без переводчика не может. — Она сказала, что ты её раздражаешь, — ловко парировал мой теперь уже явный фаворит. Нет, а что? Чистокровный, красивый, умный, на русском базарит, с хорошей родословной. Отличная партия, господа. — Я сказала, иди нахуй. Я с удовольствием подмечаю, как от этих слов у Блэк дёргается глаз, а треклятая палочка, которую она до этого ковыряла у себя в руках, падает на пол. Схавали все? Мы не терпилы!