***
Элен ушла. Я чувствую небольшой укол вины за то, что бросаю её одну. Блять, дурацкий пидорас, не мог нормально написать в книге инструкцию для чайников по созданию портала, нет? Я, сука, заебалась уже кастовать заклятия, которые режут всё, но только не пространство, вашу ж матушку. Ещё и Кринжеморт вертится под рукой. Вознесенская то, Вознесенская сё. За-е-бал. Постоянно рядом, катает меня на эмоциональных качелях: холодно, горячо. Только я начинаю радоваться отсутствию его присутствия в моей жизни, как он снова, словно снег наголову — неожиданно, сваливается мне на голову. Я заебалась, правда. Хочу домой. И чипсов. Серьезно, хочу всяких жареных гадостей и чипсов. Хочу слушать музыку в наушниках, хочу смотреть сериалы, фильмы, аниме, в конце концов. Обречено вздыхаю и уже собираюсь идти обратно в свою каморку, ой, то есть — на рабочее место, но вдруг ко мне подлетает взъерошенный Долохов. Ах, милый-милый мальчик, знал бы ты, как я благодарна тебе, что ты постоянно рядом с Марсо. Хоть моя душенька и не сильно переживает за неё, ведь она девочка опасная, кому угодно бубенчики оторвет и в пизду вставит, а если пизды нет — нарисует, а все же намного спокойнее, когда я уверенна в том, что никакой долбаеб не угандошит себе нервы, значит и канону меньше вреда. Антошенька выглядит крайне взвинченным, но держится вежливо. Аристократы, эх, все вы такие: показушничаете, а на деле спускаете весь свой пубертатный пыл в туалете в руку. Фу, пошло, но факт. — Вознесенская, мне нужна твоя помощь. Мерлин, как серьезно. Уже страшно. На ещё одну дуэль не соглашусь. После того поединка мы ещё раза два сталкивались с Розье в коридоре, после которых он уходил прочь с подбитым эго, а я с подпорченными нервами. — Служить бы рад, прислуживаться тошно. Что надобно, старче? — Сходи со мной на бал, молю, — он усаживается рядом, беря мою руку в свою. — Э-э-э, брат, я немного не из тех, кто у своих подруг уводит потенциальных хахалей, сорян. — Да ты не поняла! Элен пошла с этим слизняком Гринграссом, чтобы меня побесить. Только вот кто ж знал, что она хочет, чтобы я её пригласил?! Ну не понимаю намеков… — Сочувствую, но всё ещё не улавливаю взаимосвязи. Он тяжело вздыхает и делает такой взгляд, прям как у моей собаки, когда она выпрашивала кусочек колбасы. Сука… — Хочу, чтобы она чуть-чуть меня поревновала, а потом вовремя бала я отобью её у этого мудака! Там алкоголь будет, как бы чего не сделал он ей. — Слушай, не хочу становиться грушей для биться, — хотя, если подумать, мне Марсо ничего не сделает. Подождите, что? — Алкоголь? Блять, я иду туда, нельзя оставлять мою лапулю наедине с пьяными подростками в неадеквате. Мало ли… Идиотов много, а вот Элен у меня одна. Только… Давлю прям пиздец хитрую лыбу. — Что? Говори уже, ну! — он трясет моё плечо, но я продолжаю выдерживать драматическую паузу. — С тебя галлеоны на платье. Считай, что это в качестве моральной компенсации.***
В общем зале царила атмосфера подросткового счастья и ликования. Веселились все, даже самые ядовитые змеюги. Элен отметила про себя, что Гринграсс постарался, буквально вылизал себя с ног до головы и выглядел просто идеально, без единой занозинки, а пахло от него перечной мятой и, кажется, чем-то цитрусовым. Конечно, он был красив, но слишком смазлив. Это отталкивало. Зато стоило сказать, что Анна постаралась над её платьем очень сильно. Одному Богу известно, как, где и с чьей помощью был создан этот шедевр, но вкус у подруги явно был, хоть и прятался где-то в запыленных уголках её ума. Темно-зелёная ткань тяжелыми волнами струилась к полу, обхватывая фигуру, подчеркивая скорее изящность, нежели подростковые сколы, так часто волнующие юных деток в пубертате, широкие рукава выгодно выделяли острые плечи, скрывая руки до запчастей с картинной выпирающей косточкой. Марсо была в восторге, честное-пакостное слово. Она задумчиво скользила по собравшимся студентам, замечая стоящего у столиков с пуншем Реддла, который совершенно не слушал что-то спокойно вещающую Вальбургу, а только внимательно выискивал кого-то в зале. А, может, и к лучшему, что моя хорошая на хую вертела все эти балы. Не очень-то хотелось, чтобы Вознесенская ещё и на празднике страдала от сталкерских замашек его Темнейшества. Нет, он, конечно, делал это, может, и не из-за каких-то чувств, но, черт побери, если этот гад ползучий заинтересован в получении информации или пользы, то пизда копченая им, а не возвращение обратно. Ее ажурная маска на лице сползала во время танца, на что Гринграсс, сука, в маске псевдо плейбой-кролика, если бы эта мода сейчас существовала, слегка ехидно посмеивался, мило поправляя затяжки, заправляя их за девичьи ушки. Какая играла музыка? Кто и что ей говорил? Какой по счет бокал пунша она опрокинула в себя? Ответ на эти вопросы один — хуй знает. Зато в какой момент в раскрытых дверях показалась фигура Вознесенской, идущей под руку с Долоховым, Элен запомнила. Недовольство ебала подруги скрыть не может никакая магия, уж тем более какая-то тряпка. Платье на ней было иссиня-черное, широким шлейфом переливающимся в подол, растекаясь волнами по полу. Стоящий рядом пидорас-Гринграсс поперхнулся напитком, а Марсо не удержалась и со всей силы прихлопнула его по спине, скрывая за жестом помощи не самые искренне мотивы. Ну, заебал, что уж тут поделаешь? — Сука, угомони своих хахалей, я не хочу быть семейным психологом, — злобно прошептала Анна, нарочито спокойно подходя к паре. — Это тебя Антошка запряг?! — Хуешка! Кто ж знал, что тут алкоголь разливают. Не хочу потом марать руки в крови какого-то уебана. — Бля, да это хуйня! Меня другое волнует: ты одобряешь Долохова? — Сука, между сопливым пиздюком с сальными мыслишками и сторонником Томушки, уж прости, я выбираю второго. Марсо улыбнулась в своей самой хитрожопой манере, но эта улыбка соскользнула с её лица, как только к ним подошел Антонин. Охуевающий все это время от русской речи Гринни только отмер, глянув на подошедшего соперника самым ненавистным взглядом. — Анна, я принёс пунш, — Долохов даже не смотрел в сторону своей партнерши, глядя только на Элен взглядом полным то ли обожания, то ли жгучего возмущения. Хуй знает, ведьма не особо разбиралась. — Так, машери, ты размышляешь о моих словах, поняла? — Вознесенская тыкает пальцем в подругу. — А ты, герой-любовник, пиздуешь со мной танцевать, а то я со скуки коньки двину на этой вечеринке.***
Танцы. Пляски. Алкоголь. От этого всего наши попаданки были далеки ещё при старой жизни, но это не помешало им влиться в ритм местных аборигенов и попробовать что-то новое. Всё было прекрасно, почти идеально, потому что Долохов остыл и был готов снова честно добиваться внимания Элен, та в свою очередь окончательно потеряла желание контактировать с Гринграссом, а Анна… Что ж, она спокойно стояла у стеночки, переодически отшивая всяких надоедливых студентов, желающих потанцевать. Ей было действительно скучно. Ключевое слово — было. Прошла почти половина вечера, когда Том, все это время бросавший взгляды на манер Эдварда Каллена, учуявшего Беллу, соизволил оставить Блэк и подошел к своей жертве, ой, однокурснице. — Потанцуем? — Вознесенская, только наколдовавшая себе стаканчик водички, выпрыснула её фонтанчиком обратно. — Не умею, сорян, — она лениво пожала плечами и взглядом стала искать подругу. — Я не спрашивал, это лишь жест джентльменской воли, а так — считай, что обязана дать мне свое согласия, — будущий Лорд самодовольно ухмыльнулся, протягивая руку девушке. — Да пошел ты нахуй со своими повадками рыцаря недоделанного. У меня тут роль смотрителя за детским садом. К слову, не видел Гринграсса, Долохова и Марсо? — Потанцуем, тогда и скажу. Анна смерила его взглядом, выражающим всю степень её пренебрежения, мол, пизда ты разодранная, манипулятор херов, съебись уже. Но вслух только пробурчала неразборчивое «хуй с тобой». Танцевал Реддл хорошо, не лучше Антонина, но сносно. Напряжение между ними было буквально физически осязаемое, потому что если другие пары нежно жались к друг другу и мило кружились по залу, то эти двое сохраняли дистанцию в два кулака, которые ведьма показала парню во время его попытки коснуться её талии, морщась в отвращении, когда один из них наступал кому-то на обувь. — Ну? И где они? Давай, я выполнила свою часть сделки, — часть «с дьяволом» осталась недосказанной. — Странно, что ты, так внимательно следившая за всем, не заметила их. Твоя грязнокровная подружка упорхнула за двери с Гринграссом, а твой соотечественник бросился следом. В больших серых глазах девушки четко читалось одно слово. Пиздец.***
— Я? Я виноват?! — Антонин взмахнул рукой, в которой держал палочку, направив в сторону лежащего на полу неприятеля. — Да он же тебя использовал! — А, может, это я его использовала, а?! Чего вы со мной все, как с маленькой, носитесь, бегаете?! — Элен показала ему элегантно оттопыренный средний палец, недовольно сверкая глазами. За те мгновения, когда Анна была отвлечена на свои тяжелые, пиздострадальческие думы, Нивеус отвёл её подругу из зала, мягко так намекая на недвусмысленные вещи. Вздернутый и явно осознающий все происходящее Долохов поспешил следом. Дальше все тривиально: палочки, заклятия, отборная ругань девушки. И вот мы вернулись к истокам. Гринграсс лежит, а сумасшедшая парочка стоит и выясняет несуществующие отношения. — Ты его использовала? — парень подошел ближе, отчего Марсо сделала осторожный шаг назад, утыкаясь острыми лопатками в стену. — Ты вообще знаешь, что он поспорил на тебя с Розье, а?! Кто кого использовал?! — Ой, да пошли вы все нахуй! Я вообще пошла с ним только из-за тебя! — изящная ручка тыкает в юношу пальцем. — Меньше бы ломался, как девственница в лагере, так и не было бы всего этого! Волшебник оторопел, сделал ещё шаг ближе, нависая грозной глыбой над пышущей негодованием девушкой, располагая руки по обе стороны от неё, преграждая пути побега. — Серьезно? А Вознесенская говорила, что на такую глупость, цитирую, способен только такой пидорас, как ты. Откуда-то сбоку послышался приглушенный писк, но никто из пары на это не обратил внимания.***
Я была в бешенстве. Нет, в ярости. Я оторву Гринграссу всё, что отличает его физиологически от женщины, а потом вставлю это в задницу Долохова, если с Элен упадёт хоть один волосок. Пизедц, только отвлеклась. А потом они удивляются, почему я не отдыхаю? Да потому что мир рушится к чертовой матери, когда я элементарно моргаю! Реддл уверенно шествовал следом за мной, явно довольный собой, словно мартовский кот. Туфли натерли ноги, поэтому ничего лучшего мне не удалось придумать, кроме как просто стянуть их с себя и идти босиком. Ничего страшного, небось не простыну, блять, а если и заболею, то это не самое страшное. Если только увижу, что какой-то пубертатный пиздюк начал выебываться своими перышками, то оторву их нахуй. Никого не пожалею. Дорогой дневник, мне не передать весь свой праведный гнев… Думаете, до этого я злилась? Хуй там. Вот сейчас, стоило мне только увидеть странную картину, на которой Антошка зажимался с Марсо, а рядом валялся Нивеус, так вот тогда и разозлилась. Наверное, у меня на голове, как у мультипликационного Аида вспыхнуло пламя. Я уже собиралась покрыть всех нецензурной бранью, как вдруг Том резко перехватил меня за руку, утаскивая прочь. Из груди вырвался только задушенный писк. — Пидорас обосанный, еблан пиздокрылый, пусти меня! История циклична, вы знаете? Теперь в удачно подвернувшуюся нишу пихнули меня, а сверху ладошкой — хлоп, чтобы не базарила лишнего. — Вознесенская, тебя не учили, что мешать чужой любви некультурно, а? — гаденыш, некультурно я оторву тебе руки и в задницу вставлю, а остальное — простительно. Он отстраняется, брезгливо вытирая ладошку о край жакета. Раз уж так противно, то хули трогаешь? К слову, пахло от него теперь по-другому. Чем-то сладким и ментоловым, возможно, его одежда впитала в себя зловония Вальбурги. — Заебал. Заебал. Заебал… — мне остаётся только шептать эту чудодейственную мантру, чтобы утихомирить свой пыл. Нет, Вселенной мало того факта, что я буквально за месяц с хуем стала физиком-ядерщиком и практикую магические телепортации, возможно, плохо, но практикую же! Теперь судьба решила ещё подбросить мне Кринжеморта в пубертате, мол, держи, воспитывай. — Прекрати материться на русском в моем присутствии, — он плечом прислоняется к стене, на которую я облокотилась, ища опоры. Только замечаю, насколько эта дылда выше меня. Растишки нажрался. — Пожалуйста. Дорогой дневник, мне не передать моего ахуя. Это искренняя просьба? Правда? Он даже сказал «пожалуйста»?!