Праведность бессмертна, а неправда причиняет смерть. Прему́дрости Соломо́на 1:15
Они часто ходили по авторским кафе, современным выставкам, гуляли по паркам. И это было что-то неизведанное; помогло на время забыть о себе самом, потеряться в новых ощущениях. Пару раз Гаара показал ему ночные клубы, а в особенности те, в которых преобладают меньшинства. И там Наруто чувствовал себя не в своей тарелке. Непонятны были люди, их наряды, взгляды, а в особенности — особое внимание. И, наверное, в этом и есть основная причина, почему Наруто поставил их отношения на стоп. Не его это. Эта манерность, излишняя учтивость, ванильные улыбки и странные, провокационные наряды. Он не стал говорить Гааре все это в лицо, а скорее пустил на самотек. Перестал обращать внимание на заинтересованность, пышущую всполохами в чужих глазах, на неуверенные объятья и касания. Чтобы осознать такое нужно время, а не бросаться в горящую избу. Тот вроде бы все понимал, поэтому не лез, и их отношения выстраивались ступенька за ступенькой, кирпичик за кирпичиком, пока не оказалось, что фундамент треснул и их дом в разрухе, а они в унынии. Все началось слишком резко. Скорее после того, как Наруто заметил пропасть, вставшую между ними. Дело в том, что огромный город, расколотый на маленькие части, не особо рад чужакам — это можно почувствовать, заходя в магазины. По одежде, которая говорила сама за себя — неказистой, поношенной. По говору, поведению и далее по списку. Несколько раз говоря с кем-то и рассказывая откуда родом, слышал «большая деревня». Не сказать, что это приятно… Наруто надеялся, что скоро чувство одиночества в толпе уйдет. Гаара же быстро приспособился. Чем тогда хуже он? Менее гибкий? Боится чего-то нового? Гааре с работы выделили квартиру на окраине города, зато в хорошем кирпичном доме, с толстыми стенами, а не такими, которые сейчас в новостройках — сделанные из картона. В туалет сходишь, и весь дом услышит. Комната одна, и Гаара предложил ее занять Наруто, но тот наотрез отказался и устроил свой уголок на кухне, где был большой раздвигающийся диван и удобный стол для работы. Первые изменения начались спустя неделю, как они переехали. График сбился, и теперь он ночью работал, а днем отсыпался, спрятавшись от яркого палящего солнца под толстым слоем одеяла. Восточная сторона, чтоб ее. По линолеуму прошлись мягким шагом: Гаара пытался не шуметь, но с его скрипучими тапками это невозможно. Наруто делал вид, что все еще спит, хотя время близилось к шести. Треск микроволновки, дребезжание вилок, а еще кряхтящие машины вблизи лежащей автострады. От медлительности движений раздражался больше, чем если бы тот просто достал все, что нужно и ушел. Он скинул с себя колючее покрывало. — О, ты уже проснулся, — тягуче произнес Гаара. — Ну типа. — Можешь пойти ко мне, там тихо и не так ярко. — Не, мне все равно больше не спалось. — Тогда… как насчет сходить в кино? — Гаара сел за стол, в одной руке у него был душистый чай, в другой купленный за углом дома посикунчик. Кухня тут необустроенная, приготовить хоть что-то большая проблема. Только микроволновка с холодильником и крохотной шкафчик с посудой. — Прости, но у меня нет на это сил, пригласи кого-то с работы. — Тот часто с присущей ему безэмациональностью рассказывал, что в новом коллективе ему на удивление все рады и никто даже не спрашивал причины такого быстрого взлета. — Я хотел с тобой. — Гаара с кропотливой внимательностью изучал алеющие на скатерти маки с чернеющими семенами и не смел поднять глаз на Наруто. С того «признания» по сути ничего не поменялось, если только не считать того, что они как будто отделились. И если одного это страшило, то другой даже не заметил. — Давай в другой раз, не сегодня. — На последнем слове Наруто отвернулся к стене, намекая, что разговор окончен. Другой раз не наступил ни через неделю, ни через месяц. За окном уже успели попадать все листья, припорошив улицы угасающей жизнью. Узумаки потерял счет дням, не помнил, когда в последний раз выходил за пределы лестничной площадки до мусоропровода и обратно, не знал, какое сегодня число, поэтому очень удивился, когда поднимал завибрировавший под диваном телефон; тот проскользнул точно между двумя отделениями дощечек, соединяющих кушетку. Наступил октябрь, а он то думал, что сейчас сентябрь. От собственной никчемности истерично хихикнул. «Мы с Саске будем рады тебя увидеть на крестинах». Мозг слишком долго обрабатывал информацию. Во-первых, откуда она узнала его номер. Во-вторых — это шутка, что Учиха будет ему рад? Они не связывались с того момента, как он сел в злосчастный самолет. Как это вообще понимать? А если и решиться сменить обстановку хоть ненамного — на пару дней слетать в свой город, то… Но он не мог взять ответственность за свое решение. Отбросив смартфон в сторону, выполз с продавленного ровно на середину дивана. В ванной намного прохладнее, чем в его комнате; он бы с радостью переехал со всеми своими манатками сюда, если бы не затхлый запах, витающий в крошечном помещении. Свисающая с потолка лампочка плохо освещала, но даже при такой тусклости он мог различить краснеющие пятна аллергии на своем теле, появившиеся непонятно от чего. Возможно, его организм привыкал к новому климату. Тут сыро и мерзко почти всегда, он уже соскучился по теплому солнышку, по обжигающей ноги гальке. А может, не надо было безрассудно пить проточную воду из-под крана? Натягивал кроссовки с мыслью «купить крем для кожи, сигареты и что-нибудь перекусить». Гаара порицал его новоявленную вредную привычку и пытался как-то повлиять: покупал пластыри и спреи, снижающие тягу к курению. Но не доходило до него, что заставить не удастся. Вставив наушники, Наруто включил заунывную песню и медленным шагом поплелся в сторону ближайшего супермаркета, находившегося в двадцати минутах от их райончика. Холодок забирался под легкую ветровку, Наруто переставал чувствовать заледеневшие пальцы, а из носа текло, не переставая. По улице шли люди-картонки, на которых он не обращал внимания больше, чем на ритм шага — не хотелось свернуть ногу на такой кривой дороге. Поэтому не заметил летевший на него велосипед. — С дороги! — Парень сам не сразу заметил, что на его полосу вышел человек. Пришлось сильно затормозить: разогнавшиеся колеса свернули не вовремя, корпус ударился об косой фонарь, показалось, что несколько спиц погнулось. Молодой человек, опрятно одетый, быстро встал на ноги и отряхнулся, так будто ничего и не было. Под коленкой начинало разливаться красным. Велосипедист посмотрел на Наруто снизу-вверх, и из него со всей ненавистью вылетело: — По сторонам смотреть надо, а не ширяться. — Наруто обернулся посмотреть на себя в отражении витрины какой-то парикмахерской. Видно плохо: стекло все в разводах, но не заметить, как его колотит и какие у него красные воспаленные глаза, невозможно. Во что он превратился? В существо, живущее от дня ко дню, без смысла к существованию. Узумаки буркнул тихие извинения и, как маятник, мотающийся из стороны в сторону, пошел дальше по квартальчику. Вдалеке стоял тот самый магазинчик. Наруто собирал корзину продуктов в полной прострации. Уже на кассе подумал, что забыл хоть что-то купить Гааре, вылез из забитой битком очереди, отдавив половине людей ноги. На прилавке с мясом нашел говяжий язык, тот вроде как его любил, если он ничего не перепутал. От вида набухшего кровью и соком куска свернуло желудок, поэтому намного быстрее, чем до этого, потянулся к кассе самообслуживания. Большая электронная панель казалась более внимательной и учтивой, чем раздавшаяся в годах кассирша. Но не учел, что на карте оставалось не так много — отдал железяке последние деньги. На продуваемой со всех сторон ветрами улице засветилась аптека, там купил капли от раздражения и какую-то разрекламированную мазь, точнее, ее эквивалент, менее дорогой, но такой же. К его облегчению в карманах оставались какие-то копейки. Изумрудный человечек замелькал только после того, как он нажал на маленькую кнопочку, ту самую, которая первоначально встроена для школьников, опаздывающих на уроки. Белые прямоугольники почти испарились, краска совсем истерлась от колес машин и постоянных дождей, поселившихся в этом краю. Темнеющий город освещался только мягким свечением белоснежного месяца; было тихо, но тревога все равно никуда не делась. Будто доктор собирается проверить реакцию, бьет молоточком по коленке. Знал, что что-то произойдет или уже происходило, но не знал, что и когда. За частоколом домов увидел Гаару. Тот сидел на скамейке и задумчиво крутил ключи. Открыв дырявую калитку, Наруто почти перешел на бег, ему хотелось хоть с кем-то поделиться своими мыслями, тем, что чувствует. — Почему в дом не заходишь? — Он присел рядом. — Я что-то сделал не то? — А? В каком смысле? — От жалобного тона встрепенулся и принялся оглядываться, будто причина скверного настроения гуляет где-то рядом. — Ты меня избегаешь. Вот я и подумал. Наверное, я был слишком настойчивым. Или может ты что-то о себе понял… — Равнодушно. — Нет, дело не в этом. — Он, словно почувствовал барьер, из-за которого не мог понятливо выясниться. — Мне… Не привык я к этому месту, все такое чужое. — И я для тебя чужой, — Гаара грустно усмехнулся, носком ноги подталкивая острый камешек на земле. Совсем рядом расположилась корявая надпись мелком «…выходи за меня» — такое уже давно никто никому не посвящал. Не перевелись, видно, еще романтики. Гаара не мог посмотреть на картинку полностью, он привык наматывать на себя негатив, и эта леска уже порядком вытянула из него кровушки. — Это не так, мне просто надо проветриться. Ино — ты ее, наверное, не помнишь, — пригласила меня на несколько дней. — Желая закончить неуютную для себя тему, начал придумывать на ходу. — Думаю согласиться. Как думаешь? — Почему-то чужое мнение до болезненного было важно, сам бы скорее бросил монетку. Раньше всегда знал, чего хочет, а сейчас вся уверенность улетучилась. — Если это то, что тебе нужно, то конечно. Только вернись. — Обещаю. — Наруто обхватил его ладонь и облокотился на чужое плечо. Оба как-то обмякли за последнее время, стали тряпками, которых выжала жизнь, только один по вине другого, а второй, потому что жизнь перестала быть сладкой пилюлей.***
В этот раз, в отличие от предыдущего, Наруто решил пересечь расстояние в тысячу километров поездом. Преодолеть страх перелетов ему пока не удалось — может, в будущем, когда вся нервотрепка с контролем утихнет. Закинул все необходимое в рюкзак, в очередной раз пообещал Гааре, что он его увидит совсем скоро: день в плацкарте, пару дней там и обратно. «Даже не заметишь». Яркие лампы укрыли платформу, засветили все белоснежной темнотой. Мимо проходящий товарняк загудел с оглушающим чуханьем, перебирающиеся колеса в сочетании с округлыми формами вагонов походили на толстенькое тельце гусеницы, оббитой железной коркой. Гаара по своей инициативе купил билеты туда и обратно, бумажные талончики удобно расположились в широком кармане ярко-желтой куртки. Прощались слишком долго, за это время успел начаться мгновенно тающий снег; тучная женщина уже устала их поторапливать. У них оставались считанные минуты до отправки, когда Гаара робко потянулся к чужой щеке, но вовремя вспомнил о лишних глазах — так опростоволоситься он не мог. Какие бы связи у него не имелись, быть беде, если он так открыто будет показывать свои чувства. — Скоро увидимся. — Наруто его обнял и поспешил к проводнице, та недовольно цокнула и принялась за паспорт. Они сдвинулись с места, и он посмотрел в зашторенное окно, отодвинул легкие занавески и помахал Гааре. Совсем скоро вокзал опустеет и единственным напоминанием о том, что он здесь проходил, останется бычок, придавленный сапогом и сброшенный на рельсы.***
Есть что-то магическое в плацкартных ящиках. Вроде бы и особо орущие дети, туда-сюда бегающие по вагону, ему не нравились, и стоящий запах куры, обернутой фольгой, и химической лапши, и жесткий матрац, на котором за два часа можно передавить все мышцы. Но пробегающие за квадратным окошком поля подсолнухов, деревья, выжженная палящим солнцем степь, всходящие к солнцу крутые горы… И мерное покачивание из стороны в сторону. Все это слишком хорошо напоминало ему ушедшее в закат детство. Правда тогда это было купе, и путешествовал он не один, а с мамой и папой. Ее звали Кушиной, и чаще всего она была строгой: «Наруто, не лезь на верхнюю полку… Не выходи в коридор без меня… Даже не мечтай, к мальчишкам в плацкарт не пущу». Вернуться бы сейчас в то время и сказать прежнему себе, что эта наименьшая из всех его проблем в жизни. Бочонок мерно качался, внизу сидела статная бабушка с отвисшими щеками, как у бульдога, и внучка, у которой только выпали молочные зубы. Они познакомились с Наруто, и тот великодушно согласился отдать им свою нижнюю полку. До его станции ехать еще семь часов; от нечего делать он залез наверх и свесил одну руку вниз, а вторую положил на бордовую обивку мебели. Вперился взглядом в пустоту и вскоре заснул. Его родное депо в корне отличалось от столичного: грязное, с валяющимся повсюду мусором, разбитыми гопотой фонарными столбами и вечереющим слишком рано небосводом. Зато свежий воздух, проснувшиеся звезды, да такие, что можно с легкостью определить созвездие Сириуса, ориентируясь на Орион. Он заказал такси и поехал в квартиру к Гааре. Девушка в фойе совсем не удивилась, когда увидела одного из жильцов спустя столько времени: так же мило, как и всегда, улыбнулась, и рядом с пухлыми губками появились ямочки. Решение заночевать тут, а не переться на ночь глядя в церковь, было самым разумным из тех, которые он принимал за последнее время. Учитывая появившуюся рассеянность, ему казалось, что кто-то запихал вместо мозгов солому. Тем более, что основное торжество только завтра. Перед ним надо было бы заскочить в местный торговый центр, а не переться сломя голову с пустыми руками.***
На бруске подготовлена накрахмаленная белая рубашка, рядом расположился золотой крестик, в котором не было ничего лишнего — ни распятого Христа, ни узоров. Без излишеств. Ино все утро носилась по храму и нигде не могла найти себе места. Ее так называемая подруга от нее недалеко ушла, она привела с собой их общего с Ино друга, которого в спешке обозвала Роком Ли. Он тоже будет крестным. Угловатый молодой человек, подстриженный под горшок. Что заметил Саске с тех пор, как стал все чаще видывать Сакуру: она к нему неровно дышит. Это было легко заметить, когда он якобы не замечал ее просящих глазок и сильно вздымающуюся грудь. Саске несколько раз хотел начинать таинство, но мать ребенка его каждый раз останавливала. — Подожди еще немножко. — Она любовно держала Иноджина на ручках и с мягкостью перебирала его светлый пушок на голове. Терпение лопнуло. — Ино, у меня есть и другие дела, — сказал с таким тоном, что и не поспоришь. Ино недовольно причмокнула тонкими губками, но ничего так и не сказала. Дальше все происходило так же, как и всегда: крестные читали молитву «символ веры». И если Сакура знала все наизусть, да так, что от зубов отскакивало, то второй крестный читал по бумажке, запинался и постоянно терялся на какой он строчке. Саске это надоело, и когда он окунул дитя в небольшую купель в виде чаши, обернул его в крыжму, то смог наконец спокойно вдохнуть сильный запах ладана. — Полагаю, теперь ты наш духовник. — Сакура говорила тихо, распевая гласные и практически шепча согласные. Ее глаза сияли, а карамельный платок, прикрывающий волосы, почти спал. Та, кажется, ждала какого-то ответа. Тяжелая дверь отворилась с тихим гулом. В зал зашло двое, оба запыхавшихся и с пакетами наперевес. Наруто стоял с огромным небесным зайцем. — Поздравляю. — Он постарался придать голосу больше радости, чем чувствовал на самом деле. Подойдя к ним ближе, посмотрел только на Ино и ребенка в руках у Сакуры. — Это вам. — Ты опоздал, — она обращалась к нему, но при этом смотрела сквозь. — Прости, я старался. Но время не рассчитал. Девушка крепко обняла подаренного плюшевого зайца и нескладно от него отошла. — Сай, что ты здесь делаешь? — Я подумал, ты не просто так мне рассказала о сегодняшнем дне. — У него в руках покоилась икона; бледная алебастровая кожа практически сливалась со светлым дневным светом, прокрадывающимся из-за незакрытой двери. Та кивнула и решила отойти в сторону, подальше от лишних ушей. Было неуютно от того, что на них пялились, словно они животные сбежавшие из зоопарка. Антилопа с буйволом. С буйволом повстречался случайно на подходе к территории церкви, их машины остановились практически одновременно перед вырытым у здания котлованом, или чем это являлось на самом деле Узумаки не понял. По сути, ему все равно, перерыто и перерыто, какая разница. Они сидели за общим столом на крохотной кухоньке, пили вино. Разговаривали только Рок Ли с Сакурой, остальные же отвечали по необходимости. В середине горела лампадка. Не темно, скорее тускло. Учиха не удостоил Наруто ни единым взглядом с тех пор, как тот зашел за порог. Он с неким напряжением в спине пережевывал пищу. Не знал, что делать в этой ситуации, но заговорить первым не решался, вся надежда на то, что тот сам скоро не выдержит. В этот момент девушки вели пустой разговор о том, какое же вино им больше по душе. Красное? Белое? Сухое? Полусухое? В итоге обе остановились на игристом. Но, как сам Наруто думал, от шампанского оно ничем не отличалось. После безрадостного для большинства праздника, девушки принялись убирать со стола, затирать большое красное пятно, оставленное Наруто. В тот момент он в очередной раз потянулся к далеко стоящей тарелке, рука дрогнула, а сам он покосился. А ведь мог попросить передать ее Саске, он даже пару раз порывался так и сделать, но в итоге решил просто промолчать. — Ты подумаешь? — Сай наклонился к Ино и сказал таким шепотом, который в результате все услышали. — Уже подумала. — И? — Я согласна, но до твоей первой ошибки. В ином случае вернусь обратно в церковь. — Она посмотрела на уставившегося на нее Наруто и равнодушно пожала плечами. Только потом он узнал, что это решение ей далось не просто. Но она не хотела оставлять ребенка без отца, настоящего отца. Они уезжали под самый вечер. Ино поцеловала Саске в щеку, тот собрал все ее немногочисленные вещички, разве что кроватку с ванночкой решили забрать на следующий день. Дал ей запасную пару ключей и сказал, что это ее второй дом. Понять, сказал ли тот это чистосердечно или же только, чтобы быстрее спровадить семейку, Наруто так и не удалось. Дольше всех не хотела покидать божий храм Сакура, Рок Ли даже устал ей намекать, что они давно засиделись и хозяину стоит отдохнуть от гостей. В почерневших глазах Саске больше не осталось ни доли «прежней» теплоты и названной гостеприимности. Учиха не понимал, стоит ли закрывать ставни: немного поколебался, а потом без единой мысли в голове захлопнул дверь и провернул ключ в замочной скважине. — Ты остаешься? — Саске подошел к промокшему от периодических дождей шкафчику — крыша протекала по левой стороне, именно там, где стояла пристройка к основному зданию. Достал сигаретку из ящика и с досадой понял, что та насквозь измокла. — Если ты не против. Тут плохо ловит сеть, такси только в поле заказать можно. — Саске задумчиво посмотрел на новенький сенсорный телефон в его руках. — Мне до лампочки, комната у тебя та же. Вот он снова здесь спустя почти что полтора года, все в той же комнате, которую теперь не узнать, и лишь оставленная на тумбочке засвеченная фотография луны была свидетелем того, что все это было.