Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. Пе́сни Песне́й Соломо́на 1:1
Раздолбанное корыто катилось по кольцу, но не свернуло на большую дорогу, а двинулось к проселочной. За запотевшим стеклом, в трех километрах, громыхнуло. Сама погода над ним глумилась. — Ты издеваешься? Останови. Я не собираюсь у тебя ночевать. — Узумаки пододвинулся к двери, близко-близко, даже воздухом одним не хотелось дышать, а окно урод не открывал. — Я похож на таксиста? Надо будет — сам дойдешь. — На этот раз Учиха не собирался изменять своим принципам, подвешенным на кривой гвоздь. И так за сегодняшний день слишком много поблажек, пресно-сладких слов. — А тебе так сложно? — Тут нельзя останавливаться. Ему протянули обратно разорванный на две части паспорт. Куда его теперь девать? Склеить? Натянуть обратно на выцветшую обложку никак. Наруто застыл истуканом. Что делать было очевидно — оформлять новый, но насколько затянется эта экзекуция оставалось загадкой. Зато фотография будет такой, какой пожелал Саске: измученный молодой человек, со впавшими глазами и заострившимися скулами. Этого он так хотел? Чтобы соответствовало реальности? На тупой вопрос — зачем? — ответил что-то вроде: столица портит таких как ты. Не хватало ещё заевших фраз по типу «где родился, там и пригодился». И, уже находясь на переднем сидении, вспомнил про Гаару. Как же глупо и неловко. Тот на звонок не ответил, поэтому пришлось извиняться перед ним голосовым сообщением. Он должен понять, всегда понимал. На подъезде к храму машина встала в трясину. Первые минуты Саске даже пытался как-то вырулить и проехать дальше, но скоро сдался. А смысл? Наруто все равно не поможет, не подтолкнет. Они оба шмякнулись в бурую мешанину, ноги по колено покрылись слоем грязи. Наруто поплелся в другую сторону, ему хотелось проветрить мозги, а заодно побыть одному. Мобильник сел, а вместе с тем отрезалась возможность вызвать такси. — Пойдешь пешком до Гаары? — Ага. — Всю скопившуюся агрессию Наруто решил оставить при себе. Хотя хотелось хорошенько так вмазать, разбить этот ровный нос, чтоб до ломающихся костей. Превратить в хобот, а лучше клюв. — Узумаки, перестань искать себе приключений, если хочешь дожить хотя бы до тридцатки. — И что мне тогда делать? Как ты, без смысла? Учиха до побеления сжал костяшки и, потеряв интерес к разговору, развернулся в направлении дома. По общим ощущениям тащился он уже минут двадцать, но шел не в привычную сторону, а противоположную — там он еще не был. Как когда-то говорила Ино, здесь начинается маленький поселок, и действительно — совсем скоро он увидел отражающиеся в лужах верхушки обветшалых изб, слабый свет из окон у тех, кто еще не ложился, и услышал задыхающихся рыком собак. Заходить на чужую территорию, пусть и общую, не тянуло; Наруто обошел маленькое поселение и принялся спускаться с отшиба. Склон крутой и скользкий, и, если не удобная обувь, точно скатился бы кубарем. Подняв опущенную голову — обомлел. Перед ним разлилось впечатляющих размеров озеро — не замерзшая плоскость, со всех сторон объятая могучим лесом. С досадой пожалел, что раньше не знал об этом месте. Такое упущение. Огромные простор с цветущей водой, от которой исходил легкий душок. Мелкое мерцание завораживало: большие кроны закрывали воду от посторонних глаз. Засмотревшись, не заметил, что уже не один. Сначала послышалось шорканье, а следом невнятное ругательство. К нему ковыляли и чертыхались, хромая на одну ногу. — Думаешь, лес ночью самое безопасное место? — Узумаки изумленно повернулся. — Ты за мной следишь? — Не льсти себе. Неохота потом тебя с собаками искать. Люди в деревне больные. — Он, свистнув, покрутил у виска. — Поэтому ты живешь рядом с ними. Ему больше не ответили. Саске посмотрел за его спину и хмыкнул. — Хочешь искупаться? — И в подтверждение своих слов, потянул кофту вверх, обнажая темные густые волосы, идущие от пупка и прячущиеся за полоской белья. Его испытующий взгляд остался незамеченным. — Ты больной? На улице не июнь, тем более, после дождей. В этот момент Учиха уже снял штаны, оставляя только белье, и шагнул к краю спуска в воду, и тогда Наруто заметил шатающийся шаг и подгибающуюся ногу. Откуда такая травма было понятно и без слов, но не строить же из себя мать Терезу, после того как с его мнением и правами не стали считаться. — Так и скажи, что тебе просто слабо. — Он быстрыми перебежками зашел в воду по талию и стянув с себя плавки выбросил на сушу, чуть не попав на кривой сучек рядом стоящего дерева. Такая детская подначка, как бы Узумаки не верилось — сработала. Еще быстрее, чем Учиха, он стащил с себя все тряпье и смущенно полез в студеную воду. За свое тело почему-то было стыдно: впалый живот, острые лопатки и тонкие ноги. В последние месяцы свободы так и не смог набрать прежний вес. Не давая себе времени привыкнуть, окунулся с головой так, чтобы сразу, не думая, не жалея. Растягивать он не любил. Показалось, кожу обтянули кусками льда, которые сначала обжигали, а затем стягивали. Все тело тут же покрылось мурашками, и губы стали такими же, как и Учихи — фиолетовыми сливами. Но Наруто ни на минуту не пожалел — так хорошо ему уже давно не было, все дурные мысли испарились, оставляя только легкий шлейф. Он знал, что когда-то у него были проблемы: с отцом, с противоположным полом, с Неджи, но сейчас уже не помнил причин своих переживаний. Все это потеряло свою ценность. А сейчас только он, вода цвета кваса, мешающие ногам водоросли, безоблачное небо со светящимися светлячками вместо звезд, бушующие кусты и задумчивый Учиха. Последний мягко улыбался. — Поплыли до того берега. — И, не дождавшись ответа, замахал длинными руками и ногами. Наруто даже не успел сказать, что плавать-то толком не умеет, другими словами, только по-собачьи. В то время как Саске бледной фигурой погружался и выныривал красивым уверенным баттерфляем. А плыть было действительно далеко. Дотянув примерно до половины озера, остановился передохнуть. Учиха за то же самое время успел туда и обратно. — Где так научился? — Брат учил. — Саске тяжело дышал. — Красиво. Из-за конусообразной ели вылезла полная луна и ярко осветила кромку от пляжа до противоположного берега, на котором уже не было никакого спуска. Непрекращающаяся полоса деревьев. Им приходилось на близком расстоянии толкаться конечностями вверх, чтобы не плюхнуться в воду. На задворках сознания Наруто чудилось, что ему стало не так холодно от чужого тепла. У Учихи сильно билась венка, и на яремную впадинку спускались редкие капли воды, глаза вблизи оказались не такими черными; с теплым проблеском охры на радужке. Любой страх за последствия исчез, он будет только счастлив нежиться потом под трехслойным одеялом, сморкаясь в миллионную салфетку. Главное, что у него останутся воспоминания. Не ведая, что делает, не отдавая своему телу приказов — растворился, потерялся, — о чем точно еще пожалеет в будущем. Но это будут проблемы его будущего «я». Главное, что сейчас, смотря на блажь в чужом лице, хотелось именно этого. Смазанный поцелуй пришелся в уголок посиневших губ. Легкое касание, почти детское, никакой пошлости. Вместе с ним сердце бешено забилось. Приятно. Запретно. Сначала Учиха ничего не понял: на секунду забыл, как поддерживать свое тело в воде. Но сначала: утопить, схватить светлые вихри и погрузить в пучину, пока не выйдет последний воздух из легких. Саске смог бы — считал себя сильнее, — и теперь ему стало понятно — не только в физическом, но и в моральном плане. Так он считал. Как это маленькое существо посмело с ним такое сделать. Не могло же оно само до такого додуматься. Ему кто-то нашептал… Дьявол, это точно был дьявол, желавший осквернить, заставить его усомниться в своей вере, забрать в ад не только одну душу. И для этого он выбрал нежного, солнечного мальчика, способного соблазнить. Учиха со злостью плеснул в него водой, отплывая подальше. — Ополоумел?! Прекращай свои игры. Если ты такой, то не значит, что и я. Наруто не знал, как оправдаться, да и стоит ли? Время вспять не повернуть — обратно не воротишь. Он открывал и закрывал рот как рыба, выброшенная на сушу. Стало стыдно так, как никогда в жизни. Обидно, что человек, к которому почувствовал минутный порыв, так отреагировал. Он отвернулся от прожигающих в нем дыру глаз и постарался взойти на берег как можно раньше. Там спрятаться в своей комнате и не выходить, пока не наступит конец всему живому и от Саске останется пыль, плывущая крошечными частицами по воздуху. Верхнюю одежду перекинул через плечо, на влажное тело пришлось бы долго одевать. Поднимался наверх, хватаясь за вросшие в землю обломанные коряги, за собой слышал еле плетущегося Учиху. Возвращались в полном безмолвии, наполненном ненависти. Из деревни звучал веселый гомон. «Почему у меня не может быть так просто?»***
Его разбудил входящий вызов. Пошарив рукой под подушкой, Наруто включил громкую связь; глаза были опухшими, в первый миг подумалось, что вчера ревел, но нет. Такое же он бы вспомнил? — Да? — У тебя голос осип. — Только проснулся. — Понятно. — Гаара старался унять вылезшую не вовремя тревожность. — Когда ты сможешь приехать? — Думаю, недели через две. Две недели — приговор. На задворках сознания маячила мысль взять машину в прокат и проехать все километры самому, но вот незадача. Водить-то он не умеет. — Может… может, мне к тебе? — Не стоит. У тебя же работа. — Для меня это никогда не являлось проблемой. Узумаки невнятно промычал. Гаара такой хороший парень, а он его дурит, думая о другом. Почему сердцу не прикажешь? Почему не мог представить их вместе. — Все хорошо, можешь не переживать. Я, это, пошел… если, что звони. — Ладно. С Учихой он не разговаривал весь последующий день, с досадой смотрел, как тот, хромая, так же точно служит, не показывая никому своей слабости. Или слишком сильный, или глупый. А главное, Наруто видел и чувствовал, что тому нет никакого дела до прихожан, до церкви. Ему в принципе по жизни все было до одного места. Тогда зачем? Для чего тот каждый день читает эти молитвы, выслушивает чужие проблемы и невзгоды, начисто полирует позолоченные иконы, убирает по вечерам застывающий воск с кадила? Пока тот затирал полы, Наруто прошмыгнул в его комнату и оставил на столике эластичную ленту вместе с пахучей мазью. В аптеке сказали, что это самый лучший вариант при растяжениях. Лишний раз встречаться не жаждал, а тот ведь ему помогал и когда у него был распорот бок, и за железную проволоку потом к нему ходил. Хотя ведь не обязан. Может, что-то хорошее в нем еще осталось. Или осталось только его раздутое самомнение, вошедшее в абсолют.***
Там, где кончалась лестница, торчала прогнившая доска, облепленная сучками и смолой, как мухами. Наруто чуть не провалился в образовавшуюся дыру, похожую на проплешину. Внизу виднелась беспорядочно уложенная земля с посеревшей травой. Церковь стояла в низине, и построена видно в те времена, когда людям еще было неизвестно, что дома надо ставить на что-то, чтобы оставался слой цемента. Так и теплее, и сооружения не будут гнить или и вовсе проваливаться. Он пропустил тот момент, когда к ним пожаловали гости, и не те, что на службу. На пороге стояли Ино с Саем, а рядышком неловко топталась Сакура. Наруто еле вспомнил ее имя, и если бы рядом с баней не росло дерево сакуры, то и не вспомнил бы. Именовал бы ее «крестная». Саске стоял перед ними со сложенными накрест руками, длинные полы его платья покрылись небольшим слоем пыли. Возникло ощущение, что тот, как самый настоящий радушный хозяин, не пустил их внутрь. — Поехали, — Ино проговаривала по буквам. — Ино… — Учиха удрученно вздохнул, но не договорил. — Наруто… а я думала, ты уже уехал. — Объект ее внимания изменился. — Так получилось. — Узумаки сконфуженно почесал затылок и поправил спавшие шорты. — Давай, уговаривай Саске поехать с нами с палатками, — к разговору подключилась Сакура. — А толку? Если ему хочется, чтобы жизнь прошла мимо, то пускай. — Он посмотрел на их разочарованные лица и ушел на кухню. Заварил себе черный чай с мятой и лениво уселся на подоконник; доски нещадно заскрипели. На столе стояла тарелка с блинами, и записка: «Молоко прокисло, так что ешь». Акт заботы показался шуточным и чем-то новеньким. Казалось, Саске только и умеет, что замешивать просроченные пакетики с кашей. А тут такое. Наруто потянулся к маслянистой оладье — ровная, с аккуратным контуром, только немного остывшая. Но это нисколько не испортило ее вкуса: не слишком соленая, не слишком сладкая. Он полностью затолкал в себя блин и с полным ртом пытался переживать. — Собирайся. — На кухню зашел недовольный Учиха, оглядел его расхлябанную позу и, не говоря больше ни слова, ушел. Три минуты, всего три минуты потребовалось Ино, чтобы его переубедить. Похоже пора уже делать новую вывеску «Церковь сегодня не работает. Святой отец нашел дела поинтереснее». Схватив со стола тарелку, шустро побежал наверх; его одновременно и пугало и интриговало, что будет. Последний раз в поход он ходил лет в тринадцать вместе со своим классом. Правда, тогда они не оставались на ночевку, но зато все остальное — было. Тут тебе и сосиски пожарить и песенки с гитарой попеть, в игры на сплоченность поиграть. Другими словами, есть о чем понастальгировать. Только сейчас все в корне изменилось. Ведь тогда у него не было мальчика, который ему нравился.