На подоле у него была нечистота, но он не помышлял о будущности своей, и поэтому необыкновенно унизился, и нет у него утешителя. «Воззри, Господи, на бедствие мое, ибо враг возвеличился!» Плач Иеремии 1:9
Пальцы крючковато вцепились в облезлую кожу сидения — когда-то идеальный материал с вклеенными чешуйками превратился в дырявый чехол. Узумаки сомневался, что владелец машины когда-нибудь купит себе новенькие чехлы. Он же аскет. Зачем ему? Буксовавший пикап выталкивало двое: Сай и Наруто, а Саске сидел за баранкой. Долго, мучительно. Пару раз проматерились, но в итоге вытащили. И каково же было его недовольство, когда догадался, что делали они это не просто так. Сакуру подвезет Сай, а его Учиха. Они не разговаривали, если в этом не было нужды, только банальное: «В своей машине так будешь дверью стучать… Сиденье можешь отодвинуть… Печку включить?» От скуки и напряженности, витающей вокруг, Наруто включил радио, покрутил колесиком, найдя более или менее хорошую частоту, и попытался заснуть часика на два. Если бы… Вспомнить, когда это у него началось, сложно. Вроде лет в тринадцать или раньше его сверстников начал интересовать противоположный пол: они могли скупать диски с фильмами, играми только из-за того, что на обложке какая-то сексуальная девушка, женщина; пялились на одноклассниц на физкультуре. Может, повезет и кто-то нагнется больше нужного. Все эти любовные записочки, первые свидания, неловкий флирт и слюнявые поцелуи. Наруто все ждал, когда подобные чувства и взыгравший интерес появятся и у него. Появился, но совсем и не тот, который мог ожидать. В седьмом классе в их школу перевелся новенький: выпускник, высокий спортивный парень. Всегда улыбающийся белоснежной улыбкой, и со светлыми глазами. Сначала Узумаки узнал о нем от щебечущих девочек, краем уха слышал, как они пытались продефилировать перед красивым старшеклассником. Тогда их разговорчики показались таким детским лепетом, что он даже не обратил внимания. Но стоило самому встретиться, а точнее столкнуться с ним… Опустив отросшую челку в свой поднос и не ведая куда идет, Наруто чуть на него не налетел. Тот придержал споткнувшегося мальца и, потрепав по голове, ушел к своему столику. С вишневого подноса все равно упал и разбился граненный стакан, и маленькие кусочки персиков разлетелись по каменной плитке. Все в радиусе нескольких столов на секунду встревожились и встретили его неловкость жаркими овациями. Его звали Мизуки — первая влюбленность Наруто. Он грел эту детскую любовь в себе, выучил его расписание наизусть, и когда тот был на втором этаже — он тоже был на втором; когда тот стоял на цокольном — Наруто тоже стоял на цокольном и, полный ревности, смотрел из укромного уголка, из-за дырчатой решетки раздевалки, как Мизуки нежничает со своей не в меру высокой девушкой, как они обнимаются. Старшеклассник мягко ее целовал и, когда никто вроде бы не видел, опускал руки с узкой талии и сжимал плоскую задницу. Мизуки запомнился ему со скрупулезно, до треска выглаженной рубашкой, чистой обувью и легким ароматом вишневых сигарет. Увлечение подарило ему один прекрасный год, благодаря которому каждый день возникало желание вставать, прихорашиваться, одеваться, жить жизнь. Посмотрел на дорогого человека — сердце забилось, как загнанное, щеки загорелись красным, а внизу живота закрутилась спираль. Впервые после смерти мамы ему захотелось двигаться дальше. Сейчас, то, что он испытывал было совсем другим чувством, болезненным, непонятный самому себе. А главное, к кому? У того даже эмоции атрофированные. Жестокий, принципиальный, не способный находить компромиссы. Наруто словно завязали жесткой веревкой, затянули на шее удавку и приказали тянуться к кромешной тьме. На трассе в это время, на удивление, практически не было машин: четыре полосы, разделенные посередине металлическими тросами, — пусты. Преследующая горящая звезда, похожая на круглый золотистый хлеб, жарила, похоже, последний день в уходящем году. Асфальт, казалось, плавился, а они на железных жуках скворчат на сковороде. Пролетающая полоса деревьев исчезала и появлялась вновь. В очередной раз подлетев на кочке, Наруто сильно ударился головой об козырек, который, насколько помнил, не опускал. Чертыхнувшись, понял, что дремать больше нет смысла. Перед ними ехал Сай, показывая дорогу. — Скоро будем на месте. — Саске плавным движением свернул двухтонный автомобиль на мост. Наруто ничего не ответил.***
Смысла ехать на природу, когда сами живут так, Наруто не видел, но, как объяснил Сай, в эти дни здесь решила собраться вся религиозная кучка. Раз в год они выбирают деньки, когда нет никаких праздников и все относительно свободны. Женщины будут плести косы, носить длинные юбки с платьями (как-то от Ино слышал, что если девушка обрезает волосы и носит брюки, то она теряет связь с землей. Большей глупости он в жизни не слышал. Подначивать или хоть как-то показывать свой скептицизм перед ней он не стал), еще — кататься поутру в росе. Мужчины же, в свою очередь, выходили на так называемую охоту, и, по сути, ничем больше не занимались. После услышанного стало сразу очевидно — нормальных выходных не светит. По надменному тону Сая подметил, что тот тоже не питает особых надежд на счет выходных. Место оказалось под соснами — маленький лагерь, в котором уже толкались верующие. На холодной, спрятанной в низине земле поставили две палатки цвета желточного белка и земляничную. Колышки вбивались еле-еле, веревки и вовсе в некоторых местах были пожеванными и настолько тонкими, что пришлось наклеивать толстые слои скотча, по случайности найденного на дне бардачка. Ино с Сакурой отправились плести венки из еще не отцветших цветков; парни, не зная, что делать, остались у общего костра: удлиненные палки, выстроенные в треугольник, а внизу мелкие щепки и лучинки для растопки. Вечереть стало намного раньше. Узумаки только привык к летнему распорядку дня, как все изменилось. Рядышком пробежала девчонка с тугой золотистой косой; она подходила к каждому и хвасталась куклой, сшитой ее мамой. Работа была действительно стоящей, сразу видно руку мастера — стежки настолько аккуратные, что почти прятались. Сеть здесь не ловила от слова совсем; когда Наруто наскучило сидеть на импровизированной сидушке из камня, покрытого чьим-то ковром, он потащился к дороге. По логике, там, где вышки, должен быть и интернет. Так ему виделось. — Я сейчас. — Наруто кинул эти слова скорее Саю, но ответил Учиха. — Не уходи далеко. — От нечего делать он попросил у какого-то мужичка острый нож и сейчас что-то выцарапывал на узкой дощечке. Петляющие деревья вывели к пустующей поляне. Он пинал носком колючую шишку и искал сеть, пока на голом участке земли не увидел символ. Круг, внутри которого перевернутый треугольник. Фигуры были аккуратно начерчены краской черного аэрозольного баллончика. Странный рисунок притягивал, но при этом ставил в тупик. Что это значит? В уголке сенсора загорелась долгожданная иконка. Ему требовалось поделиться своими мыслями хотя бы с одной живой душой. С Ино, несмотря на то, что они близки — этого бы не получилось. Только бог знает, как бы она на это отреагировала. Пока Наруто искал в телефонной книжке номер Гаары, увидел новое сообщение. «Каково убийце на свободе?». Номер незнакомый, но Наруто догадывался, откуда дул ветер — это не сложно. Внутренности скрутились жгутом, и он нервно зашелся в кашле. Узумаки знал, кто это, и единственный вопрос оставался: «Откуда у него мой номер?». Ничего не ответив, засунул телефон обратно в карман и шустро вернулся к другим. Почему сейчас? Разве того, что я и так отсидел за то, чего не совершал, ему не хватило? А впрочем… почему тогда его так легко устроило, что дали всего два года? Неджи и в тюрьме не устроил ни одной подлянки. А ведь мог. Связей у него полно, мог кому-то приказать запросто опустить, сделать инвалидом, унизить, убить. Все что угодно. Но он этого не сделал. Можно сказать, оставил на некоторое время в покое, ждал у моря погоды? Или это просто новая пытка, способ запугать. Ведь и после освобождения не было ни одной весточки. Саске с Саем сидели все на том же месте и, похоже, не заметили его изменившегося лица. На дощечке была изображена чайка с вырубленным длинным носом, короткими ножками и мелким оперением. Учиха провел по ней мозолистой рукой и, когда в очередной раз мимо них пробежала та самая маленькая девочка, небрежно ей передал, ни сказав ни слова. Маленький носик сморщился, глазки заблестели с громким возгласом она пролепетала что-то вроде: «Спасибо, так красиво». Передние зубы отсутствовали, поэтому вышло картаво, шепеляво. Узумаки почувствовал небольшой укол ревности: «Такой добренький! С чего бы это». Бушующий вихрь не унимался, пока к ним не подлетели девушки; в руках у них лежали страшненькие веночки из тысячелистника и боярышника. Ино накинула его Саю на голову, Сакура немного дольше помялась и так же протянула его Саске, маленькие холмики ее груди опускались в дерганом ритме. Учиха подарок принял, но, к ее сожалению, оставил на бревне. Наруто выдохнул. Акт милосердия закончился быстрее, чем ожидалось. С минуты на минуту должно было начаться основное торжество: костровище залили розжигом, а после кинули тонкую соломку с наконечником головки. Пожар разгорался потихоньку, с треском и крохотными взрывающимися искрами; вверху виднелись всполохи. Серые облачка взметнулись к горизонту и растворились в быстрых потоках темнеющего неба. Узумаки не заметил, как большинство укрыло своими тельцами огонь. Они были похожи на перевернутые сталактиты в своих белых одеяниях; они соприкасались ладонями, лениво двигаясь в танце. То, что увидел, ему не понравилось; Наруто посмотрел, что девушки присоединились к кругу. Их распущенные локоны касались поясницы. Он слез с камня, подошел к общему столу и взял с него булку хлеба, уже давно остывшего и почерствевшего. Какая палатка для кого он не знал, но инстинктивно залез в ту, что поменьше. Застегнул москитную сетку и попытался поудобнее расположиться на легком матраце. Внутри было холодно, тент продувался всеми ветрами; накинутый на нее брезент не особо помогал. Своими костями Наруто чувствовал каждый камешек, каждый сучок, оставшийся на земле. Одежду снимать не стал, хоть и спать обмотанной капустой не удобно, зато так теплее. Совсем рядом послышались тихие шаги, стороны палатки разъехались. Саске не включал свет и пытался двигаться как можно бесшумнее. Узумаки сделал вид, что видит десятый сон. Сильнее укутался, подтащил ноги ближе к телу, скорее рефлекторно, защищаясь. — Ты же не спишь. — Учиха равнодушно поправлял жёсткую подушку. — Не сплю. — Почему ушёл раньше? — А что там может быть интересного. — Наруто открыл глаза и ничего перед собой не увидел. Кромешная сгустившаяся темень. Перевернувшись на другой бок, уставился на синий рюкзак Учихи — похоже, он лег на его половину. Вчерашний неловкий инцидент решили не поднимать. Одеяло взяли всего одно и его забрал Узумаки, не подумав о ком-то другом. — Они не плохие люди, просто немного странные. — Я бы сказал, повернутые, — порывался еще что-то сказать, но в этот момент из заросшего леса раздался крик, не похожий на человеческий. Земля затряслась в утопающем беге людей. На долю секунды стало мерещиться, что стройные тополя, могучие ели повалились. Будто коса гиганта скосила деревья как солому, а щепки разлетелись по округе. Наруто с Саске выскочили из палатки и стали оглядываться; там, где раньше стояла толпа, осталась жалкая кучка. Огонь погас, всю местность освещали небольшие, с четверть ладошки, лампочки, разбросанные то тут, то там. Добежав до знакомых лиц, они не узнали и половины. У тех, кого встретили впервые, были перекореженные морды, страшные в своей уродливости. Кривые носы, гнилые зубы, объеденная свисающая кожа. В центре стоял мужчина, он нездорово улыбался, как сломанная игрушка с витрины, о которой все забыли. Мужик стоял голым по пояс и все открытые участки — разукрашены белой и черной краской. На лбу маленькая темная точка, глаза подведены. Волосы седые. Наруто подумал об индейцах, готовившихся к бойне. Они разукрашивали свои лица, издавали шум. Даже его плоский медальон бился о грудь с железным звуком. — Мое имя Хидан, и я представляю своего бога Джашина. — Он поднял над головой продолговатое дерево с тремя лезвиями. Но выглядело это до того хлипко, что, казалось, мотнет его чуть резче, чем надо, и вся конструкция свалится ему же на голову. За ним в ряд встало около десятка человек. Наруто заглянул в лицо Саске — тот стоял окаменевшей статуей, руки дрожали. — Я пришел к вам с хорошей вестью, мой бог готов вас простить за ложную веру, если вы от него отречетесь и вступите в наши ряды. Принеся другим боль и страдания — мы будем вечно жить в их ненависти, — четко, с расстановкой. Хидан без всяких сомнений был самым настоящим оратором. — Эй, ты чего? — Узумаки потянул чужую руку к себе. — Это же самые обычные религиозные фанатики, на них не стоит обращать внимания. Тот, в свою очередь, не только не отвернулся от сектантской туши, но и не заметил прикосновения. — Ты поклоняешься Вельзевулу, — выкрикнули из толпы. Кто-то поддержал тихим согласием и краткими кивками. — Не путайте это отродье с великим Джашином! В нем наше спасение. — Такой крик никого не убедил, многие из присутствующих знали об этом Хидане и его сумасшествии. По началу он несколько лет пытался втереть эту чушь обычным обывателям, создавал сообщества и закрытые группы в интернете, но вскоре до него дошло, что это не особо интересно. Все, что для них было важно это: оплаченные счетчики, вовремя пришедшая зарплата и горячая еда в холодильнике. Уже потом секс, семья и развлечения, о чем-то духовном те редко заботились. Другое дело — религиозники, вот это да. Золотая жила, намного легче перетянуть к себе тех, кто уже и так давно варится в этом супе, хоть и исповедует диаметрально противоположное. Главное, подготовить почву. А в их городке, где людей не так много — это легче простого. Они не видят перед собой ничего и как тупой скот следуют за любым человеком, который мало-мальски может связать два слова и при этом доступным языком. Об этом явно говорило то, какие трагедии случились в том десятилетии. Но тогда их последователей было больше и масса эта безмозглая. В итоге всех пересажали, а над некоторыми произвели самосуд: кого удушили, кого камнями забросали, утопили и так далее. Но что касается нового течения Хидана — удивительно, что им все еще не заинтересовались правоохранительные органы, учитывая события десятилетней давности. Конечно, ничего дурного тот пока не сотворил, но это пока. И к тем инцидентам руку не прикладывал, дай бог седьмой класс закончил. Но все равно. Как-то странно. Сейчас же многие не обращали на это большего внимания, чем на опустевшую хлебницу, а вот меньшинство задумывалось. За Мэнсоном тоже в свое время кто-то шел. Вперед, всего на несколько шагов, вышла тучная женщина — тугая коса стянула волосы, как самый крепкий крабик. Она сплюнула в ноги уступавшей ей по численности толпы. Вязкая слюна не впиталась в почву, а облепила, как самый густой кисель. — Все, Хидан, заканчивай свой концерт, надоел. Люди ей покивали. Прибежавшие под конец концерта дети наперебой тыкали в странных богослужников липкими пальчиками. Они радовались странному человеку больше, чем подаренным родителями роликам. Видимо, для счастья оставалось совсем немного — сумасбродицы. — Вы пожалеете, помяните мое слово, — разочарованно, с огромной детской обидой. Они испарились в чернеющем лесу темными невыразительными кляксами, разбавленными слабыми силуэтами. Все стали расходиться. Наруто посмотрел на вкопанного Саске, на его побледневшее лицо, попытался потянуть за рукав кофты. Тот вырвал руку резче, чем надо. Со злостью. — Эй, пошли. Ему не ответили, но все-таки с места сдвинулись, только пошел Саске от него. Вытянул из кармана зажеванную сигарету вместе с блестевшей в темноте зажигалкой. Неоновая. Колесико никак не слушалось, пальцы подрагивали, он крутил до тех пор, пока не остались ссадины. В кусты полетела и зажигалка, и упаковка сигарет. Узумаки глубоко вздохнул, заполнив легкие до режущей боли, между бровями проступили резкие линии.***
Сухая корочка на пухлой губе лопнула. Наруто задумчиво слизал металлическую субстанцию. Странно. Узумаки не помнил, возвращался ли Учиха ночью. И, скорее, склонялся к тому, что нет. Ведь тогда что он мог делать в лесу? Один или нет? Ино торопливо собирала сумки, скидывала в них полотенца, остатки немногочисленной еды. Нянечка согласилась посидеть только до полудня, потом она сказала, что ей надо на пересдачу по кинематике. Сколько раз Узумаки не пытался понять, что это, простыми словами… так и не смог. Молодую студентку нанимать на работу дешевле и проще, так объяснилась Ино, поэтому сейчас ей, во что бы то не стало, — надо в город. — Уверен, что остаешься? — Ага… После того, чему вчера являлся свидетелем, голова все еще была свинцовой и неподъемной, в отличии от других. Остальные похоже что и не вспоминали. Тоже самое, если бы восход солнца обещали в семь, а он в шесть. Удивило, но не настолько чтоб на этом зацикливаться. — А… не знаешь почему Саске вчера себя так странно вел, когда пришли эти шибанутые? — Ему было неловко о таком спрашивать, тем более, не привык обсуждать кого-то за его спиной. Ино замученно подняла на него глаза и засунула телефон в сумку. Всего секунду назад она смотрела список вещей — потерять тут что-либо не особо хотелось. — Ты об этом. — Ино удрученно сжала виски и помассировала нежными подушечками пальцев. — Я-то думала, что он больше не так болезненно к этому относится. Те ребята совсем безобидные, напичкали себе голову всякой ерундой, но сейчас время совсем другое. Наруто свел светлые брови к переносице, на лице читалось полное непонимание. — Поклонники Джашина. — Ино помахала кистью в воздухе. — Лет десять назад их было намного больше — обезумевшие, без тормозов. — На секунду остановилась, решая стоит ли говорить все до конца или сохранить в тайне, чтобы тонкая вуаль лжи согревала Саске своим эфемерным теплом. — Тогда они обходили обычные дома, а после дома священников. В доме Учих тоже не упустили из виду. Тех, кто отказывался отречься от своего бога — убивали. Жестоко. Семью Саске сожгли на его глазах. Не спасет, не в этот раз. Узумаки заледенел. Ужас пробирал до костей. Ее же тон был безэмоционален, будто она рассказывала о прочтенной книжке, которая ее, кстати, ни капельки не заинтересовала. Голос — деревянный, просто маска. — Я это тебе говорю, чтобы ты в будущем не задавал ему не удобных вопросов. Наруто кивнул. На разговоры больше не тянуло. Он узнал об этих зверствах от отца, но Учиха? Глубоко внутри себя он понимал, что просто так трое человек не уходят из жизни. Но… представить, через что Саске пришлось пройти… В голове металась череда возможных событий. Наруто сопротивлялся собственному воображению, желавшему узнать, нарисовать, что тогда произошло. Это случилось днем или ночью? Сколько было Саске? Его родные сопротивлялись или смиренно приняли свою учесть? Фанатики убили всю семью, но ребенка не тронули. В них осталось что-то человечное? Или те просто не успели? — Только Сакуру не обижайте. — А что? — сильно задумавшись, не заметил, что все это время ему что-то пытались вталдычить. Чужие слова доходили будто из глухого колодца. Ино терпеливо повторила: — Сакура решила остаться с вами. Я не знаю зачем. Тем более, что основное празднование прошло вчера и сейчас все разъехались. — К этому времени Сай уже успел завести и прогреть машину и несколько раз успел окрикнуть Ино, чтобы та поторапливалась. — В любом случае, если, что звони. Прощание — сухое. У него даже руки не поднимались, чтобы как следует обнять подругу, словно от земли к рукам шли железные цепи, крупные звенья мешались между собой, скручивая тело. Наруто был вроде не один, но ощущалось совсем по-другому. Сакура отсела от него как можно дальше, коротко постриженные ногти переворачивали страницы ветхой книжки «Грехи и страсти и борьба с ними.» Синий корешок — совсем обшарканный, вот-вот оторвется при малейшем падении. Саске он так и не увидел. Узумаки и уверен то не был, что тот все еще здесь или по крайней мере рядом. Может, ушел ночью. До ближайшего населенного пункта мог бы дойти. При одном условии — если бы свихнулся. Все вещи-то тут. Дурные мысли заставили прогуляться. От вчерашнего пышущего сотнями красок костра осталась только сверкающая зола. Угольки рассыпались по влажной земле черной мукой с кусочками раскрошенного печенья. В нем проснулось детское желание в этот же момент взять ближайший сучек и размешать все до однородной массы. Нашлась сухая ветка, не много обгорелая. Кончик врезался в камни. — Развлекаешься? За спиной стоял Саске, голос слабый. После небольшой заминки он сильно закашлялся, видимо, простыл грустно подумал Наруто. Но вернулся, а это уже хорошо. — Типа того. Все уже разъехались, мы остаемся? — Без разницы. Наруто обернулся. Взгляд у того был затуманенный, и глаза какие-то красные. Он крепко стискивал запястья, оттягивал. Если тот простыл, то тогда интересно, когда это началось. Могла ли простуда появиться спустя два дня после их опрометчивого купания в озере? Или он додумался всю ночь просидеть, прогулять на свежем воздухе, когда земля на столько мерзлая. — Предлагаю еще ночь переночевать, а завтра в город. — Как пожелаете. — Учиха шуточно поклонился и чуть не завалился на левый бок. — Пойду посплю. Его качало из стороны в сторону как при горячке. Сакура попыталась помочь, подорвалась с места, когда увидела чужой болезненный вид. Но ее грубо оборвали на полуслове. — Я сам. От отказа девушка сразу переменилась, ее стало жалко. Красивое скривившееся личико. Ему захотелось ее поддержать, сказав пустые слова по типу: «Не обращай внимания, у него просто плохой день». Не стал: рот открылся, издав глухой звук. Наруто быстро передумал.***
На импровизированном костре жарились оставшиеся кусочки хлеба. Уже вечерело, а за день они по сути ничего и не сделали. Сонными мухами чего-то ждали и дождались. К ним вышел Учиха — выглядел тот теперь намного лучше. Белые облака, кучерявые барашки, закрывшие белый серп, отбрасывали маломальский свет. Серый хлеб на шампурах засох и хрустел. Наесться не получится, но хотя бы задушит голод. Сакура больше не пыталась обратить на себя чужое внимание, только смотрела побитой собакой на то, что ей не принадлежит, но может, если она хорошо постарается… — Сакура, а чем ты занимаешься? — Узумаки просто жаждал хоть чем-то забить эту колючую тишину. — Я работаю медсестрой в детском отделении. — Любишь детей? — Да. Какой глупый вопрос, а что еще Харуно могла на него ответить? Нет, не люблю. Если бы с детства ее не учили любить всех и вся, то она бы обязательно ответила ему колкостью. Но воспитание было другим. Сакура смотрела на него своими большими зелеными глазами, как две крупные виноградинки и молчаливой просьбой — хватит. Не приставай. Не донимай. — Кто будет спать в машине? — Учиха прорезал тишину своим практически вкрадчивым шепотом. — Зачем спать в машине? В палатке места полно. Он уставился на Сакуру, выжидая ее ответа. — Да… я тоже так думаю. Наверное, незамужней верующей женщине негоже спать рядом с двумя мужчинам. Но это только в том случае, если она чувствует от них угрозу. В случае же Сакуры — она бы очень обрадовалось получить внимание от Учихи. Красивый, спокойный, с умными глазами священник давно свел ее с ума своей незаинтересованностью. Такой холодный. Тихо смотреть на него, сохраняя расстояние, было для нее способом мазохизма. И колется, и режется. Однако сделать с этим ничего не может. Обращать на него внимание больно, но и забыть тоже. И в своей глупой влюбленности винила того, кто их свел, не верила бы — ни за что бы не пришла в церковь, а позже еще и еще. Привычка рассматривать этого мужчину беззвучной тенью появилась слишком быстро. А тот и не заметил бы, не познакомь их Ино. Она думала, что может все это зря и пока не поздно отступить, а может наоборот за свое счастье надо побороться. Наруто лежал между ними. Тесно и неудобно, а из-за того, что своим боком он ощущал чужую руку, сердце билось сумасшедшей дурой. Каждый удар непонятливой мышцы отдавался сладкой истомой. И страх, природы которого он не знал. Слыша чужое нервное дыхание ему становились не по себе. Собирать им по сути было нечего, не считая палатки. Ее свернули кое-как. Додуматься, как засунуть в чехол, не смогли. Учиха же помогать отказался, закурил сигарету, похожую скорее на мокрый бычок, и прыгнул за переднее сидение. Весь салон пропах этим удушающим дымом, к которому у Наруто душа уже не лежала. Перерос, вырос, так ему казалось. Подростковая муть, которая рано или поздно улетучилась от безынтересности. Сакура так и вовсе села к самому окну, открыла полностью и глотала чистый воздух, так как утопающий. Учиха на это маленькое представление лишь хмыкнул. — Сакура, тебя куда подбросить? — Рядом с вокзалом. У вокзала… Это же какое расстояние ей приходится постоянно преодолевать, чтоб просто помолиться там, где это является нормой, смыслом жизни? Неужели рядом нет ни одного места, полностью удовлетворяющего? Наруто немного отодвинулся от девушки, так, чтоб их коленки, обтянутые тканью, не соприкасались. Он незаметно покосился на Саске. Сейчас тот был несравненно лучше, и действия теперь полностью складные. Даже немного ухмыляется своим мыслям, когда преследующее их солнце начинало слепить глаза. Чужое хорошее настроение перекидывалось вирусом — всего секунду назад хотелось выпрыгнуть из движущейся груды металла и пускай разобьется. Хотелось влезть под сиденье и там остаться, пока его труп не сгниет и Учиха его не выкинет. Тем более, после того, как на телефон пришло еще одно сообщение от уже известной личности: «Встретиться не хочешь?». Хочу только забыть о твоем существовании. Сейчас же Наруто нелепо проводил по линии жизни на ладони и вспомнил гадание из детства. Сначала кто-то бьет тебе по рукам, и ты выбираешь какую жжет больше. Затем по ней проводят до щекотки, и на оставленное место ставят палец, чтоб не забыть. Следом каждую фалангу тянут, и от той, которой не приятнее всего ведут будто шажками. Девочки смотрели сколько у них будет детей, мальчики придумывали что-то свое. Все что угодно. Начиная от того, кем надо быть в будущем, заканчивая тем — проживешь ты хорошую жизнь или плохую. Узумаки вспоминал и на душе разлилось тепло. — Вот здесь. — Сакура поправила длинную юбку и из-под нее показались стройные ножки без единого волоска. Девушка нескладно вытянулась кривым дорожным знаком пока вылезала на чистый кусок дороги. — До встречи. — Увидимся, — она постаралась звучать более весело. Но на ее старания никто не обратил внимания. Узумаки задумался, куда ему ехать. К Гааре? Или остаться у Саске? Ему вообще будут рады? Он силился решить быстрее, пока Саске не свернул к повороту. Но тот повел пикап к его удивлению в центр города. — Сначала надо заправиться. Красная заправка — маленькая крошка в сравнении с домом, закрывающим ее от неба огромным козырьком. На ней не было привычного магазинчика с аккуратными девочками, предлагающими бодрящего кофе в дорогу. Вместо этого — автоматы самообслуживания. Учиха заглушил двигатель, Наруто вылез следом, но вместо того, чтобы сказать то, что хотел, сказал то о чем думал: — Научишь меня водить? — Чего? — Смолянистая тонкая бровь поднялась вверх. Курить тут нельзя, но его уже было не остановить. Учиха сильно затянулся и выдохнул Наруто в шею. Не специально, просто так получилось. Чужое горячее дыхание обожгло кожу, как утюгом. Узумаки отошел на шаг подальше и повторил свой вопрос. Саске тихо прыснул себе под нос, он уже открыл ключом горловину бензобака. Маленький кругляшек повесил на крючок. — Можно. Он нажал на пистолет до щелчка, по дисплею побежали цифры. Наруто не смог сдержать рассеянную улыбку. Он действительно не надеялся, что тот согласиться. Они выехали на пустующую трассу, практически заброшенную и забытую. Несколько лет назад власти города сошлись на том, что незачем тратить время на виляющую дорогу, по которой приходилось объезжать часть леса, и чтобы выезжать из города приходилось катить аж до верещатника. Поэтому построили новую, на которой можно за одинаковое количество километров, сохранить, по меньшей мере, треть часа. — Левой ногой на сцепление, включай первую передачу… правой на газ, — Саске спокойно объяснял. Когда тот не мог усвоить с первого раза, он терпеливо повторял снова и снова. Конечно, Наруто было немного неловко — как пустоголовый болванчик, в одно ухо влетело, из другого вылетело. Но сдаваться не собирался. — Руль — это твои колеса. На автомате было бы намного удобнее, там все просто. Но на автомате не скатаешься в лес, на крутых кочках и глубоких ямах придется непросто. Вот механика — другое дело, вот если бы не такая сложная… Запоминать что и когда, в какой последовательности голова уже не соображала. Наруто кивал, не понимая половины слов. Ехал со скоростью, не доходящей до десяти километров в час, а ощущалось как все сорок. Пару раз чуть не въехал в забор, потом на другую полосу. — Держи руль ровнее! Учихе пришлось помочь, чтобы колымага не скатилась в кусты. — Очень плохо? — Для первого раза терпимо. Учи знаки, в следующий раз выедем в город. Они чудовищно медленно катились и совсем не ожидали полицейской машины, спрятавшейся за поворотом. Им помахали. Саске скрипнул зубами: — Аккуратно останавливайся. Только не мельтеши. К ним вышел невысокий мужчина с трехдневной щетиной и лицом заплывшим жиром. — Добрый день, вы еще медленнее можете ехать? — Да, можем. Наруто не понравилось чужое ехидство — так и до лишения прав не далеко. Душа ушла в пятки, сейчас было поздно задаваться вопросами: «Можно ли мне вообще садиться за руль?». В фильмах-то Узумаки не раз видел, как богатенькие мальчики учат красивых девчонок водить машину, не имея при этом лицензии. Вот только его «учитель» не богатенький мальчик, а он не красивая девчонка. А уж что обычно потом происходило и какую лапшу они им плели на уши, как бы не старался, вспомнить не смог. Узумаки шикнул и слабо толкнул его плечом. — Хм, хорошо. Документики можно? — Влажные, измазанные руки вылезли в кабину дряхлыми ветками гниющего дерева. Учиха достал из бардачка перемотанный скотчем файлик — из него в руки дпснику достались не «пустые» права и страховка на машину. Он внимательно посмотрел и кивнул сам себе. — Проезжайте. — Спасибо. — Наруто еле оторвал язык от неба. Теперь попытался вести машину побыстрее, таким темпом они доехали до ближайшего знака и поменялись местами. — Ты ему взятку дал? — Да. Учиха был скуп на эмоции, только плечами пожал. Но рука-то тряслась. Узумаки не стал читать нравоучений, тем более, кому? Священнику? И если бы он этого не сделал, что бы случилось? — Куда тебя вести? — Саске сжимал и разжимал бледную похолодевшую руку, за последнее время у него совсем ухудшилась моторика, еще и тремор появился. — Я у тебя вещи оставил, так что к тебе. — Наруто отвернулся к окну, рассматривая грязные разводы, похожие на следы от слизких червей. Оба понимали, что это ложь.