Священник принесет ее к жертвеннику, и свернет ей голову, и сожжет на жертвеннике, а кровь выцедит к стене жертвенника Леви́т 1:15
На зеркале разводы, через которые плохо видно. Узумаки уже с десяток минут выбирал, что бы надеть. У него не было желания выкраситься и чтобы все цвета подходили к друг другу и смотрелись органично. Он не малевался, просто не мог понять, как одеваться в такую погоду. Пару раз посмотрел онлайн-камеры в центре города; из окна высмотреть, к сожалению, не удалось бы — только плотный слой утреннего тумана. Около торгового центра одна женщина прошла в норковой шубке до щиколоток, какой-то мужчина натянул на себя летнюю ветровку на распашку, компания девчонок шли в капронах, коротких юбках и голыми шеями, идущий за ними парень надел толстый пуховик. Кому верить? Как одеваться? Погода менялась каждые полчаса. В итоге все же плюнул и достал то, что первым выпало из шкафа. И так уже опаздывал. Наруто накинул на себя тонкую, почти прозрачную кофту, а сверху желтую куртку с мягкой прослойкой. До центра добирался автобусом, а потом быстрым шагом, переходящим в бег, добрался до хрустального здания. Ему показалось, что всех людей уменьшили и они превратились в муравьев, копошащихся возле муравейника. Среди них он не нашел его. В голове забегали дурные мыслишки: «Не придет? Передумал?». Наруто остановился на каменном выступе, когда ему вяло помахали. Учиха стоял, растворившись у маленькой забегаловки. Весь в темном, он растворился у черной стенки. Узумаки успокоил разошедшееся сердце и медленно подошел. — Привет. — Ты опоздал. — Ага. Наруто встал в какую-то лужу и почувствовал, что хлипкая подошва треснула, и нога промокла. Ощущение не из приятных. — Почему позвал? На тебя не похоже. — Узумаки не знал, куда деть мешающие руки. Он то поправлял подол куртки, то подтягивал штаны на коленках. Саске бросил окурок и затоптал. Он заметил разбитую губу. — Стало скучно. А ты разве не рад? Наруто промолчал, все было и так слишком очевидно. Они пошли через центральную площадь, длинная полоса между магазинами и дешевыми забегаловками, в которых любой найдет себе что-то по душе. День города зимой это худшее, что может быть. Летом можно сесть где-нибудь на траву и задумчиво рассматривать прохожих, гулять до стертых в кровь ног и встретить рассвет на пустеющей улице, а в окружении будут только переполненные урны: бутылки, сигареты, упаковки от чипсов. Зимой же такое сложно представит: нос замерзнет быстрее, чем начнется хоть какое-то веселье. Саске повел его через сувенирные лавки, череду маленьких домиков два на два, в которых ни присесть, ни постоять нормально. Тут продавали всякую дребедень: диски с популярными певцами, старыми, давно забытыми играми, шали и яркие цветастые платки, вязанные носки. А еще украшения, сделанные своими руками. Большие камушки с засушенными цветочками внутри. Хиты сезона, судя по всему, незабудки и одуванчики. Цепочки, на которых они висели, были выдавлены спиралькой. Больше всего ему пригляделся голубой кристалл на веревке. На свету он не имел никакого цвета, зато, если прикрыть его ладошками наподобие ракушки, то становился синим, приближенным к черному. В последний раз Наруто посещал такие торжества лет пять назад, тогда это еще казалось чем-то новым и интересным. Он брал какую-нибудь бутылку, заливал в нее что-то горячительное, а потом заплетался в собственных ногах. Тогда он даже не замечал этой ярмарки, которая находилась тут с самого основания (она открывалась на неделю и закрывалась с последним салютом). Потом все приелось — ничего нового, и он пришел к выводу, что пить намного приятнее дома. Да и его друзья считали так же. Разве есть что-то прикольное в том, чтобы стоять в толпе и выслушивать от мамочек и папочек замечания: «Тут дети, не материтесь»? Про себя-то он знал, а вот про Саске — нет. — Ты часто на дне города бывал? — Неа, сегодня впервые… — Учиха отрешенно смотрел на старушку, согнувшуюся над маленькой картонкой с какими-то книжками. Облезлыми, непонятно кем написанные романы смотрелись кучей макулатуры. Он ткнул на первую попавшуюся, бабушка просияла мягкой улыбкой и попросила чисто символическую цену. Саске взял еще несколько и протянул ей больше нужного. Та не стала пересчитывать. — Доброго тебе здоровья, — морщинистые руки с выступающими косточками подрагивали. Колючие варежки лежали в сумке, до которой она не пожелала дотянуться. Наруто безучастно смотрел на всю эту идиллию. Только будучи в автобусе заметил, что кошелек не взял, и в карманах одна зажеванная купюра, которой хватит на путь туда и обратно. Возвращаться было поздно и бессмысленно. Учиха засунул книжки в предложенный мятый пакет и потянул Наруто дальше. Они прошли минут пять и Саске скинул книжки у ближайшей мусорки. — Так, ты спрашивал о праздниках… Не люблю столпотворений. Узумаки недоуменно на него уставился. — Ты зачем их выкинул? — Мне они не нужны. Предлагаешь по всему городу с ними таскаться? — И тебе не жалко? — Это мои деньги, тебя волновать не должно, — прозвучало грубее, чем планировал. Наруто расслабил напряженное тело. В эту секунду все, о чем он думал, — это развернуться и уйти, пока успевал на последний рейс. Обычно маршруты транспорта менялись к вечеру. Небо, дома, лужи — все залито дневным светом. Он шмыгнул носом. «Зачем я пришел? В очередной раз получить отворот-поворот?» Узумаки не успел пройти и метра, Учиха схватил его за предплечье: — Посмотрим концерт, а потом… — голос не был ни злобным, ни равнодушным, как это бывало обычно. Наруто показалось, что тот волновался. Сцена средних размеров, с крышей полукругом, с которой свисали ленточки: белые, зеленые, розовые. Они развивались от сильных дуновений ветра словно змейки. В задней части прикреплены три цифры «115», вырезанные из гипсокартона. Выступления начались еще часа два назад, и, похоже, они пришли под самый конец. Перед ними выступал какой-то малоизвестный ансамбль, но Наруто подумал, что он их где-то уже видел. Может, в школе? Девчонки в пышных юбках и бежевых теплых лосинах танцевали, мягко говоря, так себе. Половина не слышала и даже не пыталась слушать песню, другая не знала движений — они постоянно поглядывали на девчушку, отплясывающую за всех. Та носилась по сцене и отдавала всю себя. Щеки разрумянились, волосы растрепались. Глаза, ярко подведенные подводкой, сияли. Наруто скучал, у него замерзла нога и нос, он периодически посматривал на Саске в надежде, что и тому надоест смотреть на этот детский сад. Тот, к сожалению, смотрел внимательно. После девчонок из-за кулисы вылезли музыканты, солист их групп пел громко и живо. Но микрофон похоже оказался поломанным и иногда его не было слышно. Его длинная рыжая борода шевелилась каждый раз, стоило ему открыть рот. После нескольких песен вокалист решил рассказать всем присутствующим, как он любит клавишника: «Кен, если бы не ты, то я бы больше не стал выступать. Разлюбил бы музыку…». Язык заплетался, и он начал как-то глупо шутить. Поплелся к спуску со сцены и пнул ногой оборудование — длинные шнуры свалились на землю. Худой, высокий, как треска, ведущий сделал вид, что так и задумано. — Пьяный? — прошептал Узумаки. — Видимо. — Саске коснулся его ледяных пальцев, жест был незаметен для глаз окружающих. — Похоже я насмотрелся этих концертов на годы вперед. Пошли где-нибудь согреемся. Наруто вздрогнул от прикосновения. — Да, давай. Людей прибавилось. Они вышли из толкучки и остановились у первого попавшегося кафе. Внутри было тепло, и это все, о чем мечтал Наруто. Саске сказал занять места, а сам ушел к стойке. Все столики были заняты, но какая-то семейная пара собирала свои вещички; он опередил компанию подростков и сел первым. Это заведение ничем не отличалось от сотни других: драпированные по десятому кругу стулья и покоцанные столики. Учиха вернулся с подносом: две кружки зеленого чая и какие-то сладкие вафли с консервированными персиками. Он расстегнул черную вельветовую куртку, под ней оказалась белая криво-косо выглаженная рубашка и черный галстук. — Мог для меня так не стараться, грязная футболка была бы в тему, — из-за шума приходилось говорить на полтона выше. — На собеседование ходил. — Саске поднял вафлю вверх и с сомнением надкусил. Гадость еще та, приторная, с привкусом химозы. Но лучше, чем брать непонятно из чего сделанные сэндвичи. — Ты решил профессию сменить? — Узумаки беззлобно прыснул и отхлебнул немного чая. — Ага. — А… почему? В голове не укладывалось, что Саске так резко решил бросить церковь. Или все же не резко? — Ты не поймешь, — вдаваться в подробности не хотелось. — И как собеседование прошло? Взяли? — Вроде как. В компании, которую его позвали, должность была непонятно о чем и про что. Ему так четко и не сказали, что входит в его обязанности, только одевайся прилично и выполняй поручения. Когда он откликнулся на вакансию, там говорилось о чем-то вроде копирайтера или сммщика. На деле же это было далеко не так. Зато его приняли без высшего образования и какого-либо опыта работы. Единственный минус заключался в том, что белый офис находился в противоположном конце города, и пока он до них доехал, успел собрать все пробки. Женщина тридцати лет, местный эйчар-менеджер заверила его в том, что опаздывать можно. Пуговки на ее кофточке, которая ей меньше на несколько размеров, разошлись, и она делала вид, что не заметила. Грудь ведь красивая и полная, стесняться нечего. Больше он не задавал вопросов, тем более, когда до него дошло, что внятных ответов не получит. Главное же, чтобы платили прилично, а остальное вторично. Узнал только когда выходить и можно ли все же поменять график. Пять дней в неделю звучали как приговор. Та пообещала, что все устроит, а потом радостно начала рассказывать про их коллектив, но он попрощался, ссылаясь на неотложные дела. Лампочка над их головами мигала и потрескивала. Саске ждал Наруто. Тот дожевал вафлю и принялся облизывать пальцы. — Где губу разбил? — С горки упал. Узумаки ответил с небольшой запинкой и в подтверждении показал заклеенные пластырем руки. Саске не понял лжи. Снаружи стало темнее. — Давай еще прогуляемся. На пластиковом подносе остался остывший чай и практически целая выпечка. Они свернули с главной улицы на разбитую плитку, которую стоило поменять еще лет пять назад. Так бы и сделали, если бы в бюджете города хватало бы и на материалы, и на работу строителей, и на женщин мэра. Хватало только на жену и любовниц. Обойдя каменный барьер из железных колей, зашли в местный дендрарий. Смотреть было не на что — лысые деревья с кустами и замерзший прудик, на котором валялись зеленые бутылки. Они сели на ближайшую скамейку. Рядом стояла красивая белая ротонда, а ней — какая-то парочка. Щуплый паренек пытался найти удачный кадр, фотографируя милую блондинку в туфлях-лодочках на высоком каблуке. Солнце садилось, окрашивая все в нежно-розовый цвет. Казалось, что оно висело на узкой леске с лучами-булавками, тянущими его вниз. Наруто больше не чувствовал и толики обиды. — Ты знал, что если бы не космический вакуум, то мы бы слышали солнце? Так же точно как воду, как ветер. — А ты откуда знаешь? — Учиха хмыкнул и так же, как и Наруто, посмотрел на звезду. — В интернете прочитал… Громкий звук отбойного молотка. И главное, если его не станет, то мы все равно будем его слышать. Сам думал о том, что оно скорее будет скрипеть как качели или сирена, когда город в опасности. Противно и мерзко. В этом случае он бы пожелал оглохнуть раз и навсегда. Правда и от шума отбойного молотка не сбежать, будет преследовать тебя по всей земле. Люди бы быстро сошли с ума. — Замерзнешь все равно раньше. — Он внимательно слушал, но больше из-за этого немного высокого и крикливого голоса, чем из интереса. — Это да… Парочка ушла, и они остались одни. Вот-вот должен был начаться салют. — Может домой? — А как же салют? Ты вроде говорил, что не видел. Мы бы могли посмотреть его отсюда — яркие, взрывающиеся фейерверки. Цветные искры, разлетающиеся в воздухе. — Сегодня мне хватило впечатлений. Саске припарковался через дорогу от главной улицы. Машина, как и другие железяки стояла в неположенном месте, но похоже в этот день это мало кого волновало. Они залезли в салон. Учиха включил обогреватель и завел пикап далеко ни с первой попытки. Он ждал, пока двигатель прогреется и отмерзнут стекла. — Тебя… куда? — До папы подвезешь? Для себя он понял, что навязываться больше не станет. А толку? Саске закусил губу и кивнул. На поворотах скрипели шины, их давно было пора менять, вот только дороговато это. Теперь платил тем, что за рулем страшился. Ладно, себя угробит, но Наруто? Он припарковал машину напротив дома, под тополем. — Спасибо. — Узумаки не успел открыть дверь. Его грубо повернули за подбородок. Саске целовал грязно и мокро. Только затянувшаяся корка на губе треснула. От такой близости закружилась голова, дыхание сперло. Учиха поглаживал его щеки, все тело закололо. Он наконец оторвался и шумно выдохнул куда-то в плечо. — У меня пока только выходные свободные, может сходим куда? — Выходные уже завтра. — Наруто хихикнул, руки перебирали чужие отросшие волосы, мягкие на ощупь. — Да. Ну так что? — Давай, я придумаю чем нам заняться. — Идет. Саске поцеловал его в шею и наконец-то дал вылезти из машины. Если бы в тот момент он не рассматривал удаляющуюся фигуру, то возможно заметил параллельно стоящую ему черную япошку. Узумаки помахал и скрылся за тяжелой подъездной дверью.Счастье и страх — лучший коктейль.
***
База Хидана представляла из себя трехэтажный недостроенный дом: верхний этаж полностью полый, а стены голые. Между — только длинная лестница. Второй и первый — пустые, но не настолько. Тут еще остались узорчатые обои, пластиковые окна и батареи, встроенные в стену. А еще парочка газет, несколько замызганных матрасов и маленький шкафчик. На этой территории когда-то стоял сарай, в котором толпились маленькие розовые свинки, желтенькие цыплятки и глупые утки. Потом, многим позже, хлев снесли и на этом месте построили большой двухэтажный дом и маленький садик. Владельцами являлись давно женатая пара, познакомившаяся еще на первом курсе университета. Они были по-своему красивыми: седеющие виски у мужчины совсем его не старили, наоборот, они ему шли. Его жена была когда-то примой-балериной с сильными, но при этом худющими ножками, белой улыбкой и покладистым характером. Сейчас же она женщина, перешедшая отметку в сорок лет, с вечно болящими ногами и грыжами межпозвоночных дисков. На улице она нашла коробку выброшенных гипсофил. Женщина улыбалась и перебирала крошечные цветочки. Красивые. Все цвета разные. «Сын дарил мне такие же». Она глушила всхлипы и крепко держалась за руку мужу. Всего год назад они были относительно счастливы: хорошая работа, крепкий брак и подрастающий мальчик. Так было, пока их сын не плюхнулся прямо на уроке физкультуры, разбив себе лицо. Его повезли в больницу. «Рак». Последняя стадия, тут без шансов. Им не помогли ни накопленные за жизнь деньги, ни полученные связи. «Медицина тут бесполезна» — так им сказала одна врачиха. В итоге не помог ни батюшка, ни молитвы. А потом они узнали о Хидане. Тот казался добреньким, неким Дедом Морозом. Они ему поверили. Он очень громко смеялся, подбадривал и рассказывал о сотнях пропащих, которым помог Джашин. Через месяц их сын скончался, а они оказались в долгах и с сектантами в доме. Они продали все, все… Хидан харкнул на грязную плитку. Ему все надоело, а тут еще и соседи что-то очень живо обсуждающие в своем дворе с участковым. Хидан проклинал себя. Знал ведь, что «базу» нужно менять как можно чаще. Местным не особо нравились их исхудавшие, изможденные лица и странные обычаи. На прошлом месте случилось следующее: зарезали козла, а девчонка из соседнего домика подглядела. Хидан гаркнул: Выпороть тебя не мешало бы! Девка добежала до дома быстрее, чем ее смогли догнать. Переезжать в итоге пришлось немедленно, пока местные не начали самосуд. Он сел на пол рядом с каким-то мужиком. Сейчас здесь находилось с десяток человек. Люди, чьих имен Хидан не знал и никогда не узнает. И это неважно, важна только их цель. Жертву выбрал наугад. — Что делать будем? — Он часто любил так делать, подсаживаться к самому тихому и спрашивать совета, может, че путное посоветует. А сейчас это как раз нужно. У самого котелок перестал варить, Джашин бросил в самый нужный момент. Люди к ним не шли, им не верили и не воспринимали всерьез. — Не знаю, — мужик к, которому он подсел оказался не таким бесполезным как думал, можно сказать так: он на этом деле собаку съел: — Орочимару умный, может к нему? — К Орочимару? — Раньше он был одним из нас. — Смышленый? — Хидан задумался, про такого он ни разу не слышал. — Да-а, он поможет. Сходим к нему, — мужик хрипел, горло саднило. — Сходим, сходим.