***
Лука заваривал травы и спиной чувствовал на себе уютно греющий взгляд Андрея. Вообще после того, как Князев так спокойно отреагировал на его «особенность», у Луки словно пружина, годами сжатая внутри, стала потихоньку распрямляться. Тело вдруг стало легким, и даже дикая усталость, не покидавшая его последние пару дней после пожара, словно исчезла. Он немного настороженно повернулся к столу, за которым расположился Андрей, и поставил перед ним чашку с травяным чаем. Вторую обхватил двумя руками сам и прислонился копчиком к кухонному шкафчику. Спохватился, что особо нечего предложить к чаю, и немного смущенно сказал: — Я сегодня хлеб пек, ты хочешь? — Хочу, — просто согласился Андрей. Лука нарезал хлеб, подумал немного и достал сыр, масло и мед. Переставил разделочную доску с продуктами на стол, достал тарелки и приборы и сел напротив Андрея. Он не успел толком рассмотреть его на лугу — слишком был увлечён своими эмоциями в тот момент, отметил только, что они с ним примерно одного роста, и в плечах Андрей немного шире. Зато сейчас Лука украдкой поглядывал на него, наблюдая, как тот держит в ладонях дымящуюся чашку, подносит к лицу и жадно вдыхает носом ароматный пар; дует, вытягивая губы, и отпивает глоток, чуть прикрыв глаза. Жмурится и улыбается довольно, ставит чашку на место и поднимает на него взгляд, прожигая своими невозможными карими глазами. Лука вспыхивал каждый раз, когда Андрей смотрел на него, опускал голову, но потом не выдерживал и смотрел снова. Князев размазал по хлебу с маслом густой воздушный крем-мед и, уже поднеся руку ко рту, вдруг замер, вскинул брови и сказал: — Мне весной Аня мёд привозила, я только сейчас понял, что это твой мед был. Надо же, а я тогда ещё о тебе подумал. Андрей улыбался так искренне, что Лука залюбовался. Понимая, что нужно что-то сказать, он спросил: — Аня — это твоя сестра? — Угум, — промычал Андрей, прожевывая хлеб, провел пальцами по губам и слизал языком крошки. Лука залип на этом движении, даже рот немного приоткрыл, потом сморгнул и отпил из чашки, чтобы смочить вмиг пересохшее горло. — Очень вкусно, — сказал Князев, отщипывая кусочек от скрипучего домашнего сыра. Лука поблагодарил, сложил на столе руки перед собой как школьник, и опустил взгляд вниз. Вздрогнул, когда Андрей легонько коснулся красноватого пятна на его предплечье. — Я знал, что с тобой что-то случилось, — произнёс Князев, вдруг посерьёзнев. — В ночь пожара, я имею в виду. Мне показалось, что это у меня в квартире что-то загорелось, я даже запах дыма почувствовал. А когда понял, что это с тобой связано, чуть с ума не сошёл. Лука слушал его, затаив дыхание: разве так бывает? Чтобы один человек так чувствовал другого? Он понял, что Андрей на самом деле переживал за него, а лишившись возможности звонить, разволновался ещё больше. Лука тут же забарахтался в затапливающем с головой чувстве стыда. К нему — со всей душой, а он, как неблагодарная скотина, — отвернулся только. Зыркнул на сидящего напротив мужчину, но ни грамма осуждения в его глазах не увидел, наоборот — искреннее сочувствие и бесконечное тепло. — Прости меня, — сипло сказал Лука. — О чем ты? — ладонь Князева все ещё лежала на его руке, чуть переместившись к запястью. — Я заблокировал твой телефон, — ответил Лука, чувствуя, как горло сжимают тиски. — Ты так переживал за меня, а я… Я испугался, — признался он. Андрей помолчал немного и, чуть стиснув его кисть, ответил: — Понимаю… Но тебе не нужно бояться. Я теперь никуда не денусь. На этих словах Лука вскинулся: он и это про него понял? Но поудивляться не успел, потому что Князев уже встал из-за стола и, собрав посуду, повернулся к раковине. Быстро сполоснул тарелки и чашки, поставил все на сушку и вытер руки висящим на ручке шкафчика полотенцем. Все его движения были до того уверенными, что у хозяина дома в груди защемило: казалось, что Андрей уже давно живёт с ним здесь, так по-домашнему тот себя вел. Когда Лука убрал со стола продукты и встал рядом с ним у раковины, Князев уже вешал полотенце на место и, повернувшись к нему, тихо попросил: — Можно, я тебя обниму? Всё нутро Луки откликнулось на эту просьбу, он шагнул к Андрею, хотел было слегка обнять его за бока, но руки сами взметнулись вверх, обвили его за шею, и вот он уже стоит, тесно прижавшись к сильному мужскому телу. А когда крепкие руки обняли его в ответ, Лука понял, что именно здесь теперь его место — в объятиях Андрея.***
Когда Лука крепко обнял Андрея, у того внутри все заголосило от радости. «Ты ж мой хороший, — думал он, укладывая руки на гибкую, но сильную спину, — смелый мой Лучик, мальчик мой славный». В том, что парень в его объятиях теперь — его, он не сомневался. Князев жадно втянул носом за аккуратным ушком — пах Лука чем-то до боли знакомым; с нажимом провел рукой по спине вниз до поясницы и обратно. Осторожно коснулся губами к бритому виску и, отстранившись, сказал: — Покажешь мне все тут? Я так долго представлял себе, как ты живёшь, что мне не терпится все посмотреть. Экскурсию Лука начал с дома, Князев оценил продуманность его планировки, обустроенность, но больше всего его поразил камин: он сразу представил, как уютно будет долгими зимними вечерами сидеть перед ним с Лукой. Возможно, они будут читать вместе или разговаривать, глядя на огонь. А может, — заниматься любовью. Воображение стало тут же подбрасывать картинки с подробностями, и Андрей, схватив Луку за руку, поспешил выйти на улицу. Бо лежал на веранде и стойко сносил приставания рыжего котенка. Обрадовался появлению хозяина, резво спустился за ним во двор, и втроем они отправились на обход участка. Лука подвел его к гаражу, возле которого стоял Запорожец, и Андрей провел ладонью по нагретому солнцем голубому багажнику. В этот момент зазвонил его мобильный, он провел пальцем по дисплею и ответил: — Да, мам? — Ну ты нашел Луку? — спросила его мама немного взволнованно. — Нашел, — заулыбался Андрей, протягивая Луке руку и переплетая с ним пальцы. — Смотри, не пугай там мальчика, — проворчала мама. — Хорошо, не буду, — послушно ответил он, поглаживая большим пальцем его ладонь. — Скоро домой? — Не знаю, — ответил и отключился. Посмотрел на опустившего голову Луку, потянул его за руку и пошел в сторону обуглившейся конюшни. — Как это произошло вообще? — спросил он, когда они подошли к месту пожара. Пока Лука рассказывал, Андрей хмурился, потом покачал головой и напомнил себе поговорить с отцом. — Мне повезло, что сосед увидел пожар и пришел помогать, без него я бы, наверное, не справился… Я даже пожарных не догадался вызвать, и если бы огонь перекинулся дальше… Князев увидел, как содрогнулся Лука от представления о том, что могло бы быть, распространись огонь на другие постройки, он словно прочувствовал его страх и поспешил успокоить, прижав к себе одной рукой за плечи. — Эй, ты отлично справился, — зашептал он ему в висок. — Не представляю, что тебе пришлось пережить. — Положил ладонь ему на лопатку и, заглянув в глаза, спросил: — Что думаешь с конюшней делать? — Не знаю пока. Надо, конечно, новый загон строить… — Лука тоскливо посмотрел на черные стены бывшей конюшни и вздохнул. — Не против, если я завтра с отцом приеду? Он посмотрит и подскажет, с чего лучше начать, — и, дождавшись не совсем уверенного кивка, спросил: — Отведешь меня к своим лошадкам? Мы так и не познакомились вроде. После того, как Лука вывел его на луг и показал лошадей, они вернулись на участок и сели на скамейку возле пасеки таким образом, чтобы видеть, как кружат вокруг ульев пчелы. — Что они делают? — спросил Андрей, заметив, что группа пчел летает возле входа в один из ульев. — Учатся летать и запоминают дом. — Как это? — Смотри, они же не просто так хаотично летают, они все смотрят в сторону своего улья. Сначала запомнят в подробностях вход, прилетную доску, потом будут потихоньку удаляться и запомнят все, что есть вокруг их дома: какие деревья растут, какие постройки есть. А потом уже начнут вылетать за медом и пыльцой. Поэтому нельзя просто взять и передвинуть улей, пчелы тогда просто потеряются. Андрей посмотрел на лицо Луки — он действительно любил своих пчел, таким вдохновенным он казался каждый раз, рассказывая о них. А вообще, увидев своими глазами, как живет Лука, и оценив объем его ежедневных работ, он понял, что никакой он не Маленький Принц, а самая настоящая Пчелка Майя. Трудолюбивый, бережный и совершенно гармонично живущий среди пчел, цветов и животных. Даже Бо, обычно отдыхающий возле хозяина, в этот раз сел со стороны Луки, еще и голову свою ему на коленку положил. А Лука вроде как даже не заметил, опустил руку псу на холку и, перебирая шерсть, продолжал рассказывать о пчелах.***
Лука проводил Андрея с Бо уже поздно вечером. На прощание Князев снова крепко обнял его, задержав подольше в кольце своих рук. Это было непривычно — никто в жизни, не считая дедушки с его неловкими утешениями, не обнимал его, но сейчас это казалось таким необходимым. Он, всю жизнь не дополучавший ласки, тянулся как котенок за прикосновениями Андрея, каждый раз украдкой вздыхая, когда тот отпускал его ладонь или убирал руку со спины. День казался нескончаемо длинным. От событий и открытий о самом себе голова шла кругом. Лука, например, понял, что смотреть кому-то в глаза, не скрываясь за привычными очками, не так уж и страшно. Он, конечно, не выдерживал длительного зрительного контакта — Андрей смотрел на него прямо, открыто — но то, что он вообще может встретиться с кем-то взглядом, уже казалось невероятным. Несколько раз в течение дня Лука словно забывался, привычные рутинные дела увлекали его, он погружался с головой в какую-то работу, но потом словно выныривал и обеспокоенно озирался, боясь, что Андрею стало скучно и он ушел. Но тот каждый раз оказывался рядом, просто молча наблюдал за ним, готовый в любую минуту оказать помощь. Вечером, после того, как корову и лошадей загнали в гараж, они вместе приготовили нехитрый ужин. Лука вообще питался просто, готовых фабричных продуктов он старался не покупать, следил за запасами круп, муки, специй, масла. Мяса он не ел, яйца и молочные продукты всегда были у него в наличии. Овощи и фрукты — со своего огорода, летом свежие, зимой — в виде солений, варений, замороженные или сушеные. Он даже пастилу научился делать из фруктов и ягод. После ужина они сидели на диване в гостиной, Андрей косился на камин и спрашивал, как он проводит зимние вечера. Лука рассказывал, что много читает, иногда выходит в интернет, если нужно найти конкретную информацию. Слушает музыку, чинит что-то, выплавляет из пчелиного воска свечи — их он тоже продает иногда. На самом деле и зимой работы много, поэтому скучать ему некогда. Князев тогда улыбнулся немного грустно и сказал: — Ты удивительный, Лука, и такой… самодостаточный, — покачал головой и добавил: — А тут я врываюсь в твою жизнь и так навязываюсь, прости. Лука испугался: что значит — навязываюсь, Андрей что, подумал, что он тяготится его обществом? Что ему никто не нужен? Он нахмурился, обхватил себя руками и отвернулся к камину. Через какое-то время тихо прошептал: — Я не такой уж самодостаточный, Андрей, — почувствовал теплую ладонь у себя на затылке и посмотрел на сидящего рядом мужчину. — Ты… нужен мне. — Впервые в жизни он чувствовал, что быть с кем-то ему хочется больше, чем быть одному.