***
Андрей, поговорив с отцом, вышел на веранду. Принять горячий душ после долгого дня было замечательно, и ещё лучше — надеть на чистое тело футболку своего парня. В ванной он понял, почему запах Луки показался ему таким знакомым: на полочке он увидел ровную стопку «детского» мыла, которым, видимо, тот и пользовался. Выйдя из дома, Князев увидел, как Лука стоит на веранде и смотрит на луг, рядом, конечно же, улегся Бо: все же удивительная была у них связь. Андрей, смотря на Луку, вспомнил, как во время их телефонного общения представил себя обнимающим его со спины. Как же захотелось сразу подойти, обнять за торс, уткнуться в этот колючий затылок губами, провести носом до уха и поцеловать в изгиб шеи. Но он помнил, как Лука чуть напрягся, когда Андрей попросился остаться с ночевкой, и решил не форсировать события: сначала нужно было дать ему как следует привыкнуть к мысли, что теперь они — вместе. Князев подошел, положил ладонь парню на спину и, ласково улыбнувшись, спросил: — Устал сегодня? — Есть немного, — Лука пожал плечом, — я просто не привык к такому количеству людей. Андрей успокаивающе, как ребенка, погладил его по спине большими кругами, второй рукой, не совсем осознавая, что делает, перехватил чашку из его ладоней и смачно отхлебнул. — Ой, — спохватился Лука, — там есть еще чай, тебе принести? — Ммм, — Андрей задумчиво посмотрел на чашку в своей руке: почему-то его ни разу не смутило то, что он так обыденно отпил из чужой посудины. Наоборот, это казалось таким естественным, что Князев понял, насколько родным стал для него Лука за эти два дня. — Прости, что допил твой чай, — он притянул его за талию к своему боку и поцеловал в висок: — Папа звонил, сказал, что завтра с утра за нами заедет, в участок надо будет смотаться, ты как? — В участок? — Да, поджигателей нашли, нужно будет подтвердить, что это они. — О. Хорошо. Съездим. — Я буду рядом, если что, тебе не о чем волноваться, окей? — Князев заглянул Луке в глаза и, увидев несмелый кивок, спросил: — Как тебе мои племяшки? — Они… Шумные, — Лука смутился и опустил взгляд. — Не сердись на них, они могут быть резкими и не очень деликатными, — сказал Андрей, вспоминая эпизод на веранде. — Ты бы слышал, как они друг с другом общаются, когда думают, что их никто из взрослых не слышит — даже мне бывает слишком, хотя я привык. Просто они — подростки, сначала говорят, а потом думают. Но ты им понравился, я бы даже сказал, ты их покорил просто! — Правда? — Лука не очень доверчиво посмотрел на него. — Угум, — Андрей покивал головой, — жди в ближайшие дни паломничество за пирожками и булочками. Лука, чуть нахмурившись, пихнул его локтем в бок и покачал головой.***
Несмотря на то, что полночи Лука проворочался на своей постели, прислушиваясь к мерному посапыванию за неплотно прикрытой дверью, проснулся он в привычные для себя шесть утра. Вышел в гостиную и замер, увидев на диване спящего Андрея. Вчера вечером, переместившись с веранды в дом, они еще какое-то время посидели за неспешными разговорами, но вскоре Лука начал зевать, и Андрей, уже привычно чмокнув в лоб, отправил его спать. Вопреки усталости заснуть быстро Лука не смог — он все представлял себе спящего на его диване Князева и пытался усмирить свое смутное томление по физической близости к нему. Лука тихо проскользнул в ванную, привел себя в порядок и так же бесшумно вышел на улицу: до приезда Князева-старшего нужно было успеть переделать массу дел, чтобы со спокойной душой ехать в участок. Он стоял у плиты, готовя завтрак, когда Андрей проснулся, зашел на кухню, буркнул «добрутро» и, совершенно обыденно поцеловав его в затылок, направился в ванную. Вид у него со сна был немного помятый и такой милый, что Лука закусил губу, смотря в его удаляющуюся спину. После завтрака приехал Анатолий Иванович, собранный и серьезный, просканировал их обоих и поторопил загружаться в машину. После того, как Лука опознал двух мужчин, что приходили к нему с предложениями и угрозами, а также машину, замеченную им в ночь пожара, следователь попросил подписать какие-то бумаги и сообщил, что недели через две-три будет суд, и лучше ему найти хорошего адвоката, если он хочет, чтобы виновники ответили сполна. Лука растерянно посмотрел на Андрея, потом на его отца, и Князев-старший кивнул ему, сказав, что возьмет эту часть на себя.***
Андрей пошел в теплицу по поручению Луки за огурцами и по пути обратно бросил взгляд на ульи. В голове зародилась мысль добыть немного меда, и он двинулся к пасеке. Четкого плана у него не было, он вообще не очень представлял, как это делается, но решил, что разберётся по ходу. В первый день их знакомства, когда они наблюдали за пчелами, Лука напоследок заглянул в один из ульев и что-то там подправил, и Андрей наивно подумал, что ничего сложного в этом нет. Он отложил собранные огурцы на скамейку, подошел к крайнему домику и приоткрыл его. Когда первая потревоженная пчела цапнула его за большой палец, он цыкнул и неловко выпустил из рук крышку, она гулко стукнулась об улей, и оттуда взвился целый рой настроенных защищать свой дом пчел. Второй укус пришёлся куда-то в верхнюю губу, еще один — в бровь. Когда одна из пчел запуталась у него в волосах и противно зажужжала ему на ухо, он рванул к дому, на ходу отмахиваясь от преследующих его насекомых. Князев влетел в дом, захлопнул за собой дверь и, продолжая вертеть головой в попытке избавиться от застрявшей в волосах пчелы, вбежал на кухню. Лука, возившийся у плиты, обернулся на шум и обеспокоенно спросил: — Что случилось? Андрей провел по голове ладонью, видимо, прижал пчелу, и последний укус пришелся на затылок. Он взвыл, потому что пчела продолжала жужжать, и это жутко раздражало. — Убери ее, пожалуйста! — взмолился он. — У меня в волосах пчела застряла. Лука подошел к нему, двумя руками наклонил к себе голову и стал пальцами перебирать жёсткие темные пряди. Князев обрадовался бы этому контакту, если бы не пульсирующая боль в местах укусов. Наконец, пчела была извлечена из волос и выброшена в окно. Андрей прислонился задницей к столу и, пытаясь перевести дыхание, ощупывал результаты сражения за мед, который он, кстати, так и не добыл. Лука подошел к нему и, нахмурившись, осмотрел начинающие распухать места укусов. — Подожди, у меня где-то гель был, — сказал он. Залез в один из кухонных ящичков, достал тюбик с антигистамином и, встав между разведенных коленей Князева, стал обрабатывать «боевые ранения», начиная с головы. Андрей лизнул распухшую губу и ухмыльнулся. — Как будто ботокс вколол. — Угум, bee-tox, — ответил Лука. Пострадавший пару секунд смотрел на него нечитаемым взглядом, а когда шутку понял, — заливисто рассмеялся. — У тебя неправильные пчелы, — сказал он, отсмеявшись. — И делают они неправильный мед? — Лука выгнул бровь, уголки его губ дрогнули, и Андрей замер в предвкушении его улыбки, только что осознав, что еще ни разу не видел, как Лука улыбается. — Тебя они не кусали! — Андрей завороженно следил, как тонкие сильные пальцы втирают ему в кисть гель. Лука втянул губы, сдерживая улыбку, хотя в глазах уже вовсю плясали смешинки, и потянулся пальцами к его брови. Смазал, перешел на распухшую губу и заговорщически сказал: — Это потому, что я знаю волшебные слова. Брови Андрея взметнулись вверх: — Это какие же? — с притворным возмущением спросил он, укладывая ладони Луке на бока. Тот придержал его за плечи, наклонился и горячо прошептал ему в самое ухо: — Мы с тобой одной крови, ты и я. Отстранился, и его губы наконец-то растянулись в улыбку. — Вот ты… Маугли! — воскликнул Андрей восхищенно — улыбка у Луки оказалась потрясающей. — Смешно тебе, да? Он ущипнул мальчишку за бок, тот охнул и еще шире улыбнулся. Андрей оттолкнулся от стола и начал щекотать его, а Лука хохотал и извивался, пытаясь уйти от настырных пальцев. Смех его казался лучшей музыкой, хотелось, чтобы он никогда не смолкал. Князев оттеснил Луку к раковине и плотно прижал его к ней своим телом, прекращая пытку. Они смотрели друг на друга, пытаясь справиться с дыханием, оба с шальными улыбками и совершенно пьяными от смеха глазами. Андрей завел руки Луке за спину, притягивая его еще ближе к себе, провел раскрытой ладонью вдоль позвоночника вверх и, остановив ее на шее, погладил большим пальцем по скуле. Наклонился и поцеловал его. Это было простое касание губами, короткое и легкое, словно на пробу, но Лука так мило пискнул, что, едва отстранившись, Андрей поцеловал его снова, в этот раз чуть сильнее сминая его губы, прихватывая то верхнюю, то нижнюю. Князев чуть не умер от счастья, почувствовав пальцы в своих волосах и несмелое ответное движение губ.