***
Впустив Бо, Андрей прикрыл дверь и, неприлично широко улыбаясь, подмигнул псу. Губы горели то ли от укуса, то ли от поцелуя. Он прошёл на кухню, накрыл на стол и стал ждать Луку. Днем, после того, как отец доехал до дачи и передал ключи от машины Андрею, к калитке подошла Аня, окинула любопытным взглядом Луку, поздоровалась с ним и, обращаясь к брату, сказала: — Завтра Илья и Настя с Костиком приезжают, мама шашлыки затеяла, вас обоих ждут. Андрей кивнул ей и, провожая ее взглядом, спросил притихшего на пассажирском сиденье Луку: — Ты не против, если я у тебя пока поживу? Когда все собираются, спальных мест не хватает. Князев лукавил: на самом деле он всегда мог завалиться на чердачный этаж к племянникам, бросить на пол матрас и спокойно себе спать, но кто посмел бы обвинить его в том, что он воспользовался поводом, чтобы побольше времени провести с Лукой?! Тот, конечно согласился, и Андрей сбегал в дом за вещами. Сейчас он сидел на кухне, осматривался по сторонам и с удовлетворением завоевателя замечал, как пространство Луки заполняется его собственными предметами. После ужина они снова стояли на веранде, и в этот раз Андрей все же рискнул обнять Луку со спины: положил ладони ему на талию, осторожно прижался и с замиранием сердца ждал реакцию застывшего в его руках парня. Тот вздохнул, сделал полшажочка назад и впечатался спиной Андрею в грудь. Князев скользнул руками Луке на живот, уткнулся носом в колючий затылок и, смотря на луг, понял, что стоять вот так может очень-очень долго.***
Утром приехали зятья Князевых. Беззлобно прошлись шутками по слегка перекошенной после укусов физиономии Андрея и после того, как тот представил их Луке, пошли к обгоревшей конюшне. Константин, муж Насти, деловито обошел здание, посетовал, что такое крепкое строение пришло в негодность, сделал внешние замеры и сел обсуждать с молодым хозяином проект нового хлева. Лука видел, как загорелись у мужчины глаза: ему интересны были все нюансы, он на ходу включился в процесс планировки постройки и стал предлагать необычные решения для удобной эксплуатации помещения. Андрей с Ильёй, мужем Ани, стояли в стороне и, не мешая им, негромко переговаривались. После составления примерного чертежа они отправились на дачу к Князевым. Зятья уже уехали, а Лука, прежде, чем сесть в машину Андрея, придержал его за руку и немного неуверенно спросил: — Ты же не против, если я не останусь надолго? — Почему? — тот казался обеспокоенным, но прежде, чем Лука смог выдумать себе оправдание, быстро ответил: — Лучик, да не проблема. Уедем, как только ты захочешь, окей? Лука благодарно кивнул, и Андрей, мимолетно коснувшись его щеки, наклонился и быстро чмокнул в губы. Вообще эти прикосновения, легкие поцелуи, ласковые слова — все эти знаки внимания, которыми щедро одаривал его Князев, наполняли, дарили веру в то, что он значим, нужен, и даже, возможно, — любим. Дача Князевых была похожа на муравейник. Дети больше изображали деятельность, чем на самом деле занимались чем-то полезным, но именно они своим смехом и звонкими голосами задавали тон. Тетя Тоня первая заметила вылезшего из машины Луку и, пока Андрей доставал продукты с заднего сиденья, поспешила к ним. — Как хорошо, что ты приехал, Лука, — улыбнулась она ему, принимая из рук сына противень, накрытый тканью. — Что это? — Втянув носом, она приподняла край ткани. — Это пирог с ягодами, Лука пек, — ответил за него Андрей, продолжая доставать молочку и прочие продукты. — Там еще хлеб и куча всего другого. — Развернулся, наконец, к маме, и та охнула: — Да ты никак с Тереховскими пчелами познакомился! — и поторопила их заходить во двор. День тёк суетливо, но весело и светло как-то. Князевы общались между собой, ненавязчиво втягивали Луку в разговоры. Подростки утянули его играть в какую-то настольную игру по принципу ассоциаций, Андрей тоже хотел присоединиться к ним, но максимальное количество игроков было шесть, поэтому он просто сел рядом с Лукой и стал следить за ходом игры. Рука Князева, закинутая на спинку его стула, приятно грела, а теплое дыхание на ухо, когда он подсказывал ему, как играть, прокатывалось по спине мурашками. Когда в очередном раунде Лука набрал наибольшее количество очков, и его фигурка вырвалась вперед на игровом поле, Федор раздосадованно фыркнул и воскликнул: — Андрюх, перестань своему парню подсказывать! Так нечестно! Лука замер и поднял на Федора взгляд, успев порадоваться, что на нем солнцезащитные очки, и подростки не могут видеть панику в его глазах. Повернулся к Андрею, и тот, с укором смотревший на племянника, перевел взгляд на Луку. Подбадривающе улыбнувшись, потерся носами и чмокнул в лоб, положил руку ему на плечо и притянул ближе. — Я так и знала! — заверещала Ксения, самая бойкая из подростков. — Я вас изначально шипперила! Племянники заголосили, перебивая друг друга, и проходящая мимо тетя Тоня шикнула на них: — Что за шум? — Федька Андрюху с Лукой спалил, — ответила та же Ксения. Мама Андрея вздохнула, покачала головой и пробурчала что-то вроде «бедный мальчик». — Эй! — возмутился Князев. — Чего это он бедный?! — Достался же ему такой обормот, — ответила тетя Тоня, взлохматив сыну волосы. — Ну, мааам, — совсем по-детски протянул Андрей и повернулся к Луке. — Не слушай их, я лучше всех на свете! Честно! — хвастливо заявил он. Мама за его спиной засмеялась, а Лука, чувствуя, как заливается румянцем, тихо сказал: — Я знаю. Ближе к вечеру, когда шашлыки были готовы, Лука мягко отказался от своей порции, объяснив, что не ест мяса. Настаивать никто не стал, другой еды было полно, и все погрузились в веселое застольное общение. Андрей сидел справа от него, рукой обнимал за плечи и большим пальцем периодически поглаживал его по шее или скуле. Лука каждый раз замирал, пытаясь предугадать реакцию остальных членов семьи, но все продолжали спокойно переговариваться. Князев говорил, что родные в курсе его ориентации, и Лука понял, что они просто приняли его в качестве парня Андрея. Приняли его в семью. Семью, которой у него никогда не было. Не было ощущения защиты, не было безусловного принятия. Этих семейных шуток и беззлобных подколов, общих тем и общей истории — ничего этого у него не было. Он вдруг остро ощутил свою ущербность, словно его обокрали и так и оставили абсолютно голым и беззащитным. И ему пришлось отрастить броню, чтобы просто выжить. Лука почувствовал, как грудь сковало холодом и к глазам подступают слезы. Он пробормотал извинения и стал выбираться из-за стола. Поймал обеспокоенный взгляд Андрея, мотнул головой, уже не в силах что-то сказать, и двинулся за дом, где его никто бы не видел, чтобы переждать там свою истерику.***
Андрей недоуменно смотрел вслед Луке: что это с ним? Может, в туалет понадобилось? Но парень свернул не к кабинке в конце участка, а за дом. Князев оставил бы все как есть, мало ли, может, он устал или позвонить пошел кому-то, если бы не нарастающее чувство тревоги и вымораживающий холод, вдруг сковавший все его нутро. Поднявшись из-за стола, он пошел на поиски Луки. Тот оказался за домом: сидел, прислонившись спиной к стене, и, уткнувшись лицом в притянутые к себе колени, тихонько плакал. Бо был тут же — ну конечно, верный рыцарь — и тыкался носом ему в волосы. Андрей подошел, опустился рядом с Лукой, положил ладонь на его вздрагивающую спину и вдруг все понял: его чудный Маленький Принц, его запредельный Малыш плакал о своем вселенском одиночестве. Князев осторожно потянул мальчика на себя, и, когда тот ткнулся мокрым лицом ему в изгиб шеи, крепко обхватил его руками и стал нежно покачивать из стороны в сторону. Лука горько вздохнул, и Андрей прошептал ему в макушку: — Ты больше не один, Лука. У тебя есть я. И Бо. И все мы. Слышишь? Заглянул в его удивительные глаза, вытер пальцами мокрые щеки и стал медленно и нежно целовать его лицо. Лука, прикрыв веки, затих и только сопел заложенным от слез носом. — Хочешь, домой поедем? — спросил Андрей чуть отстранившись и понимая, что дом для него теперь там, где Лука. — А это удобно будет? — Ну, скажем, что у нас — Матрешка, — улыбнулся Князев, сам кайфуя от этого «нас». Лука кивнул, Андрей помог ему подняться, и они, попрощавшись со всеми, уехали. Вечером они, уютно устроившись в обнимку на диване, слушали старые дедушкины пластинки. Лука спрашивал Андрея о детстве, и он с удовольствием рассказывал о забавных случаях, своих проделках и шумных праздниках. И чувствовал, как Лука, тихонько посмеиваясь, напитывается атмосферой, хоть и не родной ему, но семьи. Потом они долго-долго целовались, неспешно, тягуче, смакуя друг друга. Но стоило Андрею провести ладонью по торсу Луки вниз, как мальчишка дернулся, отстранился и, жгуче покраснев, удрал в свою спальню. Князев вздохнул, поправил стояк в джинсах и принялся готовить себе постель. Выключил музыку, погасил везде свет и долго ворочался на диване, не в силах уснуть. Прислушался к мерному посапыванию, откинул одеяло, встал и решительно направился в спальню. Лука спал на боку, почти уткнувшись носом в стену, места на полуторной кровати оставалось немного, но Андрей, шмыгнув под легкое покрывало, плотно прижался к его спине, обнял за торс и, ткнувшись носом в затылок, глубоко втянул ставший родным запах. Через две минуты он уже крепко спал.