***
Запланированный на вечер фестивальный репортаж прошел гладко и очень позитивно. Андрей радовался бы отличной возможности в очередной раз дать рекламу своему клубу и мастерской, если бы не зудящее чувство тревоги, не покидающее его со вчерашнего дня. Лука по-прежнему отмалчивался, нехотя говорил по телефону, односложно отвечал на сообщения или вовсе игнорировал их. Князев чувствовал, что что-то произошло, рвался всей душой к своему Маленькому Принцу и злился на него за то, что тот опять закрывается. Котов, после того, как они распрощались с журналисткой, смотря на издерганного друга, выкуривающего третью сигарету подряд, вздохнул и велел уже ехать в деревню. Друзья договорились, что Андрей обсудит свои планы с Лукой, и после уже они будут решать, искать ли кого-то на замену Князеву в офис, или он сможет пока работать удаленно. Выехал Андрей позже, чем планировал: пока собрал вещи и сложил все свои бизнес-наброски, пока заехал в магазин за очередным сюрпризом любимому, время перевалило за девять вечера, а это значило, что до Луки он доберётся ближе к полуночи, и тот, скорее всего, уже будет спать. Князев постарался как можно тише подъехать к участку. Свет в окнах не горел, и он, вытащив из багажника сумку с вещами, собрался тихонько прокрасться к дому, чтобы влезть через кухонное окно, которое, Андрей знал, Лука оставлял приоткрытым. Но тут послышался нетерпеливый лай, и через мгновение в окнах гостиной вспыхнул свет. Входная дверь открылась, и в проеме силуэтом застыл Лука. Босой, в одних трусах и футболке, лица его от калитки Князев не видел из-за бьющего в спину света. Так захотелось поскорее подойти, обнять, зацеловать и занежить, сердце в предвкушении забилось часто-часто, и Андрей пошел по тропинке к веранде. Пес, радостно скуля и вертясь волчком вокруг ног, требовал внимания, и хозяин наклонился, чтобы потрепать его по холке, но быстро отстранился. Взбежал по ступенькам, отбросил сумку и шагнул к Луке. Но тот вместо долгожданных объятий лишь отступил назад. Князев растерялся. Переместился немного таким образом, чтобы свет, падающий из дома, попадал на Луку, и удивился его хмурому виду. — Малыш, что… — Зачем ты приехал, Андрей? — перебил его Лука. А вот это было неожиданно. И больно. — В смысле? — сипло спросил он, вглядываясь в любимое лицо, застывшее сейчас злой маской. — У тебя прекрасная жизнь в Москве! Зачем тебе я? — Да что происходит?! — Князев был сбит с толку. Он устал после дороги, жутко проголодался, потому что решил не тратить время на ужин — так спешил к своему Лучику, но вместо теплого приема получил колючий взгляд исподлобья и неясные упреки. — Я к тебе приехал, — сказал он, выделяя слово «тебе». — Потому что… — Потому что — что? Скучно стало? И долго ты собираешься мотаться туда-сюда? Андрей захлебнулся возмущением: впервые Лука повышал на него голос. В памяти вовремя всплыли слова психолога о проверке границ терпения, и Князев заставил себя успокоиться и ответить: — Вообще-то я приехал навсегда. И тут же отметил, как злость на лице Луки сменилась растерянностью. Андрей немного сбивчиво начал излагать все идеи, щедро предложенные ему Котовым, чутко следя за производимой ими реакцией. Но Лука как будто окаменел. Князев никак не мог прочитать выражение его лица, не мог понять и самое страшное — прочувствовать, потому что Лука словно закрылся от него в плотном коконе. И тогда Андрей испугался: больно ударила осознанием мысль о том, что все возможные изменения привычной жизни хозяина дома, которые прилагались к переезду Князева, самому Луке, скорее всего, будут в тягость. Он терпеливо подождал хоть какой-то реакции и, не дождавшись, начал неуверенно бубнить: — Нет, я понимаю, если ты не готов к переменам, я мог бы… Ну, в городе открыть филиал нашей автомастерской, чтобы поближе к тебе быть… Если ты хочешь, конечно. — А когда и последние его слова остались без ответа, Андрея накрыла паника: с чего он взял, что Лука вообще хочет его переезда? Он ведь даже никогда не спрашивал его об этом напрямую. Отсутствие хоть какой-то реакции со стороны любимого настолько выбило его, что, грустно улыбнувшись и покачав головой, он сказал: — Черт. Неловко как получилось. Ты прости, я… Я не хотел навязываться, правда. Конечно, у тебя тут своя жизнь, а я врываюсь внезапно и пытаюсь что-то изменить… — Голос дрогнул. Стало совершенно невозможно терпеть молчание Луки, который стоял сейчас на расстоянии вытянутой руки, такой родной и в то же время такой… Чужой. Андрей опустил взгляд и понял, что больше не в силах оставаться на этой веранде. — Я… Мне, наверное, лучше уйти сейчас. Прости, что разбудил. — Бросил последний взгляд на Луку, поднял с пола сумку и, сбежав по ступенькам, пошел по тропинке к калитке.***
У Луки в голове птицей билось только одно слово: «навсегда». Он совершенно потерял способность о чем-то думать. Слова любимого долетали до него как сквозь слой ваты. О чем он говорит? Экопродукты? Магазин? Какие лошади? Какие коттеджи? Сквозь пульсирующую боль в голове и громкий стук собственного сердца Лука пытался понять хоть слово из того, что говорит ему Князев, но только еще глубже проваливался в свое странное онемевшее состояние, когда даже пальцем пошевелить не можешь. Андрей говорил, потом замолчал почему-то, стал грустным, а у Луки сердце билось уже где-то в горле, и тошнота подкатывала, пальцы начали подрагивать, и дыхание было таким поверхностным, что ему начало казаться, будто он вот-вот упадет в обморок. Медленно моргнув, он смотрел, как Князев, подняв сумку, стремительно спускается по ступенькам и идет по тропинке к выходу. Куда он? Почему уходит? Нет-нет-нет. Громкий лай словно пробудил замершего на веранде парня, он рвано вдохнул и, как был босиком, рванул вслед уходящему Андрею. Настиг его, когда тот уже схватился за крючок на калитке, впечатался со всей скорости в широкую спину и, намертво сцепив руки на его животе, задышал в шею, шепча заполошно: — Нет-нет, пожалуйста, не уходи. Ты же… Навсегда… Пожалуйста. — Воздуха не хватало, он широко открывал рот, пытаясь вдохнуть поглубже, но почему-то не получалось. Князев кое-как расцепил руки Луки, развернулся к нему и, удерживая его за плечи, зашептал: — Тихо-тихо, Лука. Здесь я, никуда не ухожу. Лука сконцентрировал взгляд на любимом взволнованном лице, вцепившись скрюченными пальцами в запястья державших его рук. По-прежнему пытался сделать глубокий вдох, и по-прежнему у него не очень получалось. — Дышать… без тебя… не смогу, — просипел он и осел на землю. — Малыш, — Князев опустился на колени рядом, заглядывая ему в глаза, — дыши, миленький, пожалуйста. Все хорошо, слышишь? — Обхватил ладонями лицо Луки и заставил смотреть себе в глаза. — Давай, родной мой, вместе, ну? Вдох, — скомандовал Андрей и шумно втянул воздух. Лука цеплялся взглядом за родное лицо, всматривался в широко распахнутые от страха глаза. Красивые глаза, такие теплые всегда и бесконечно добрые. Он и сам не заметил, как дыхание его словно синхронизировалось с глубоким ровным дыханием любимого мужчины, и воздух, наконец, полноценным потоком стал поступать в лёгкие. Качнувшись вперёд, Лука лбом уперся Андрею куда-то в шею и, втянув носом знакомый запах его кожи, расслабленно прикрыл глаза, млея от сильной ладони на затылке и губах, шепчущих что-то в макушку. Так они и сидели на земле, наслаждаясь близостью, пока Луку не стало потряхивать от холода. — Лучик, пойдем в дом, — сказал Князев после того, как Лука в очередной раз передернулся от потока влажного ночного воздуха, прокатившегося по его спине. — Ты замерз совсем.***
— Ты голодный? — спросил Лука, после того, как они зашли в дом, и, не дожидаясь ответа, засуетился на кухне у плиты. Андрей, на мгновение залипнув на его длинных голых ногах, повернулся было, чтобы выйти из кухни и вымыть в ванной руки, но в последний момент успел перехватить взволнованный взгляд Луки и остановился. — Ты куда? — с ноткой паники в голосе спросил он, отложив на рабочую поверхность нож, которым нарезал хлеб. — Руки помыть, — Князев махнул в сторону ванной. Посмотрел на замершего у раковины Луку и подошел к нему. Провел руками от запястий вверх до плеч, положил ладони на шею и, нежно коснувшись губ, сказал: — Сейчас приду, хорошо? Маленький, я больше никуда не денусь, слышишь? Заруби это на своем конопатом носу. — Чмокнул Луку в кончик носа и ушел. Князев воспользовался туалетом и, вымыв руки, уперся ладонями о раковину, склонив голову вниз. Ну и проверочку устроил ему Лука на улице! Как же Андрей испугался, что у него случится приступ панической атаки, хотя вроде это он и был. Посмотрел на себя в зеркало и решил, что завтра попробует осторожно намекнуть на консультацию у психолога. Вернувшись на кухню, он тут же встретился с настороженным взглядом разноцветных глаз. Лука соскочил с места и как-то потянулся всем телом ему навстречу, но остановился и, опустив голову, затеребил пальцами край своей футболки. Андрей шагнул к нему, взял беспокойные руки в свои ладони и как можно ласковее спросил: — Ну что ты, малыш? Лука неуверенно поднял взгляд, склонил голову набок и жалобно как-то произнес: — Ты, правда, навсегда приехал? — Да. — А у меня лошадь умерла, — сказал Лука, и уголки тонких губ поползли вниз. — Что? Господи, Лука… Мне так жаль. — Андрей дернул его на себя и крепко прижал, удерживая за подрагивающую спину. — Когда это случилось? — Сегодня утром. — Почему ты мне не сказал? — Князев отстранился и, подцепив пальцами его подбородок, всмотрелся в мокрые от слез глаза. Лука пожал плечом и отвел взгляд. — Не хотел отвлекать тебя. До Андрея вдруг стало доходить, что его невозможный упрямец рассказал бы о смерти лошади, если бы не включил свою защитную броню в субботу после открытия фестиваля. Почему он закрылся тогда? Что-то расстроило его в фотках или сообщениях? Но что именно? Князев прищурился, пытаясь припомнить все, что отсылал ему в тот день, но потом решил спросить напрямую: — Что случилось в субботу, Лука? — Поймал удивленный взгляд и уточнил: — Я тебя чем-то расстроил? Лука надул щеки и медленно выдохнул, зыркнул на него и, отстранившись, вышел из кухни. Вернулся через минуту с телефоном в руках и, поколебавшись протянул его Андрею. Тот взял трубку, развернул экраном к себе и увидел их с Даней фотографию с фестиваля. — Что? — непонимающе спросил он. — Это Даня, мой друг, он фотограф, иногда машины у нас берет для съемок. — Князев искренне не понимал, что могло вызвать негативную реакцию в этом снимке, и уставился на Луку в ожидании объяснения. Тот раздраженно фыркнул, скрестил руки на груди и, зыркнув исподлобья, признался: — Я, может, приревновал! Откуда мне знать, кто это? Андрей, закусив губу, чтобы скрыть улыбку, замер в тихом умилении: вот же ревнивая дурашка. Отложил телефон на стол, шагнул к насупившемуся мальчишке, положил руки ему на талию и, заглядывая в глаза, сказал: — Даня уже лет восемнадцать состоит в счастливых отношениях со своим парнем. — Увидел чуть недоверчивый взгляд и продолжил: — А мне кроме тебя больше никто не нужен. Лука расцепил руки и осторожно положил ладони Андрею на грудь. — Правда? — спросил он. — Правда. — Князев притянул его к себе и поцеловал, впервые за вечер чувствуя, что наконец-то оказался дома.