несколько дней назад. четыре часа утра. Кардан обнимал спящую Джуд.
Мрак. Холодок по спине. Сначала вытащили из кровати, после нацепили мешок на голову, чуть ли не душа, а потом резкая боль и темнота, — вязкая и тягучая, липла к теряющему контроль сознанию. Кардан явно не был доволен таким путешествием в неизвестность. Только когда с него сняли вонючую холщовую ткань, дав возможность чуть вдохнуть кисловатый запах, то ему на лицо вылилась ледяная вода. Тело пробил лёгкий озноб. Мурашки поползли роем муравьёв к шее. — Подогрел бы, что ли, для брата, — усмехнулся юноша и взглянул снизу вверх на Балекина. Но Гринбрайера не удостоили даже ответом. Как будто в его сторону было мерзко даже посмотреть. Отвращение считывалось в каждом движении. — Решил скатиться окончательно? — старший говорил спокойно, но в горле дребезжал накатывающий гнев. Он пытался спрятать его по какой-то причине. Но Кардан знал, что это ненадолго. Под ложечкой неприятно засосало. — Прости, что? — ресницы непроизвольно задрожали. — Спать с одной из близняшек — твоё новое увлечение? Усмехнулся. Младший Принц мотнул головой из стороны в сторону, стряхивая несколько мелких капель на кафельный пол с мраморным орнаментом. И спустя секунду до него дошло, где он. В Холлоу-Холле. Эмоции тут же переменились. Казалось, что все внутренности содрогнулись, и если их можно было бы выблевать, то это первое, что Кардан хотел сделать. — Узнал родные стены? — Балекин обошёл его по кругу, не скрывая злобную ухмылку. Он наслаждался и упивался забитым в угол братом. «Да, настолько родные, что в них хотелось порой вскрыться.» — Что тебе нужно? — глухо; колючий ком застрял в трахее. — Ты не ответил на мой вопрос, — напряжение закрадывалось в каждом шаге. Оно удалялось и возвращалось накатами паники. Снова тяжелели веки. Не выносимо терпеть тягучую слюну, которая скреблась по сухой глотке. — Трахаю ли я Джуд Дуарте? — моргнул. — Да. Даже если это и было один раз. Пальцами. И даже если хотелось повторить вновь. Где-то совсем рядом неожиданно раздался рваный вдох. Он не заметил её присутствия. Никасия сидела на каком-то кривом и совершенно неудобном стуле, что приходилось удерживать баланс ногами. Синие волосы ровно ложились на плечи и стекали вниз будто спокойной рекой. Но в глазах читалось недопонимание, а лицо обрамляла грусть. — Она здесь для антуража? Вызова жалости? — глаза как-то непроизвольно закатились от раздражения. — Нет, она здесь для того, чтобы быть свидетелем разговора, а также как твоя невеста, — старший сын Элдреда подошёл к девушке, положив руку на её неестественно острое плечо. — Я бы хотел, будучи Королём, видеть ваш союз полезным для себя. Что-то под рёбрами ухнуло вниз к коленям. Стремительно. Гулко задребезжало и сильно сжалось сердце. Тупой, ничего непонимающий взгляд был направлен на Балекина. Голову будто забетонировали. Намертво. До какой-то удушающей немоты. — Ты с ума сошёл? Король?! — вырвавшийся наружу крик, взметнулся по спирали в высокий потолок. — Тебя не выбрали… Ты такой же отброс получается, как и я! Не прошло и доли мгновения, как кулак Балекина врезался в челюсть Кардана. Сорвался тихий скулёж, а дальше лишь жар, что вливался в голову мерзким шёпотом. Желание отстраниться. Принцесса от неожиданности подскочила. — Если ты не тупой, то уже давно понял, что я заберу Кровавую Корону любыми способами, — от его слов возникала потребность хорошенько отмыться до красноты кожи, с пеной и щёткой. — И мне бы не хотелось, чтобы ты встал у меня на пути со своей смертной шпионкой. — Шпионка? — шелест платья и сладкие духи ударили прямо в нос. Голос Никасии, как свежий воздух, ворвался из ниоткуда. Девушка нервничала, и это было заметно по её дрожащим, расчёсанным на тыльной стороне ладоням. Но она держалась довольно хорошо. Что уж нельзя говорить про младшего Гринбрайера. Еле приподнялся, ища опору локтем на ледяном полу. Так много нового он узнавал минуту за минутой. — Брат, оставь свои влажные мечты насчёт Короны. Тяжёлый вдох, предупреждающий о том, что терпение на исходе. — Что ты знаешь о Дуарте? — Абсолютно ничего, — частичное враньё. «Она любит кислую красную смородину, жасминовый чай и драться на мечах. А ещё у неё заливистый и звонкий смех…» Мысли о Джуд уволакивали за собой в призрачную негу. Ему захотелось до скрипа зубов взглянуть в её тёплые, наполненные обжигающим коньяком с мёдом, глаза. — Ты знаешь, что она убила Валериана? А? — Балекин продолжал наступать, словно крепче сдавливая горло в тиски. — Пырнула ножичком, а потом закопала. В голове сразу же нарисовался образ холодного, изувеченного тела фейри. Окровавленный Закат в руках убийцы. И та самая зудящая, скребущая под кожей паника. У Кардана зазвенело в ушах. Кислорода критически не хватало, чтобы трезво расценить сказанное. Этого просто не может быть. «Хотя… В какой-то из вечеров он знатно надрался и хотел заявиться к ней… И потом пропал.» — Эта тварь убила нашего друга? — то ли всхлип, толи сдавленный хрип от закипающей ярости. Никасия явно была поражена. И едва держалась ровно. Ведь это был один из них. Как часть семьи. Друг. — Повторю ещё раз свой вопрос, — он присел на корточки, возле младшего, почти касаясь его лба своим. — Что тебе рассказывала эта дрянная, лишённая всяких манер, Дуарте? Но оцепенение от шока всё ещё текло по венам, оставляя за собой осколочную крошку. Желание только влететь в стену и раскромсать костяшки рук об неё, чтобы перестать что-то чувствовать. — Отвечай! — и снова удар. Сильнее, чем предыдущий. Блики разлились под опущенными ресницами. Неожиданная слабость. Отрешение. И тут Кардан вздрогнул и рассмеялся с наполняющимся кровью ртом. Выглядело безумно. Рассудок терялся в боли. От металлического вкуса стало мутить, подкатывая желчь наружу. Язык медленно прошёлся по рассечённой губе, оценивая нанесённый ущерб. Её распирало изнутри в буквальном смысле. — Неплохо, конечно, — сплёвывая сгусток крови в сторону, к ногам замершей Никасии, и злостно зашипел. — Но всё, что я слышал от неё, так это стоны, просящее хныканье о большем, и как мои пальцы утопали в её влажности между ног. Буквы еле складывались во что-то похожее на слова. Новости про Валериана бешено крутились и бились от виска к виску. Некоторые пазлы в голове стали складываться. «Надо собраться и узнать у неё всю правду.» — Ублюдок… — зарычал Балекин и схватил Гринбрайера за грудки, поднимая одним движением, упираясь только пальцами ног в пол. — Забыл, кто тебя подобрал, как брошенного щенка? Кто дал тебе тепло, кров… — Боль, унижение и чувство ещё большей ненужности? — парировал Кардан, отдёргивая руки брата от себя. — Помню. Премного благодарен. — Жалкие сопли оставь для своей подстилки, — брезгливо бросил Балекин и отряхнулся от невидимой грязи. — В ближайшее время всё изменится. Будь на моей стороне или умрёшь. Младший Принц даже не знал, что его пытки только начались. И что это была лишь прелюдия. И что раз испачкавшись в чужой крови, вовек не отмоешься. Не отмолишься.***
сейчас. к этой секунде.
Кардан тащил не сопротивляющуюся девушку за собой. Поворот налево, длинный безлюдный коридор и ветер в её волосах, что заигрывал с отросшей чёлкой. Он держал Джуд за чуть влажную ладонь и быстро шёл, сжимал сильнее. Словно она могла исчезнуть, если Принц разожмёт замок из их пальцев. Лестничный пролёт наверх. Яркий солнечный луч через витражное стекло на секунду их ослепил, а после — вдруг исчез, — когда Гринбрайер ввалился в пустую комнату и закрыл за собой дверь. Было слышно их дыхание. Сипящий свист в лёгких и трясущиеся ноги. Но руки по-прежнему сцеплены. Больно.cycle of love — woodju
Дуарте стояла неподвижно, сжимая губы в тонкую линию, чтобы ещё раз почувствовать вкус Принца. Она дрожала. Ведь вся ненависть, что она томила в себе, вырвалась наружу, оставив после себя гнетущую тишину. Дыру размером с кулак, куда сливались все чувства. И теперь нет ни малейшего понятия, что делать. Не было сил даже поднять глаза, ведь тогда Джуд встретиться со своей погибелью. И сгорит. Сгорит в этом проклятии живьём. Она в ловушке, которую собственноручно для себя же и поставила. А тишина продолжала сдавливать виски. Безупречность боли заключалась в том, что ты её не видишь, а медленно погибаешь, теряя себя. Кардан зажмурился. Не хотелось ничего говорить, выяснять, искать настоящую правду среди моря лжи. И грязного притворства. Но… Он должен знать. — Валериан? — шёпотом. — Валериан, — бесшумно повторила девушка и прижала язык к нёбу. Всё рассыпалось в воздухе. Тревога, походящая на паническую лихорадку. Горло будто зажали в капкане. — Ты? — Я. Она призналась. Однако это не помогло освободиться от тяжёлых оков. Не удалось прогнать ужасные картинки перед глазами. И эти постоянно повторяющиеся слова. Как на пластинке. Заезжено кричали: «Проклинаю! Проклинаю твою никчёмную жизнь…» Горечь чувств хлынули бешеным потоком в грудь. А время безжалостно остановилось, продолжая топить в бесконечной вине. Сокрушая и дробя. Умывая Джуд кровью. — Как ты узнал? — мучительно-сдавленно. Гринбрайер подошёл ближе и притянул к себе Дуарте, положив подбородок ей на макушку. Он обнимал как будто что-то бесценное. Хотя она не заслуживала. Не заслуживала и крупицы его тепла. Тем более признания, когда Принц вытащил её кошмарный секрет наружу. — Я скучал. И разом под закрытыми веками девушки стало ещё темнее, но яркие звёзды загорелись огнём. Ведь она тоже. Тоже скучала. И тлела в углях своей ярости, отдаваясь в лапы печали и горькости на губах от пролитых слёз. — Расскажи мне, — девушка сжала в кулаке мокрую от дождя рубашку Кардана. — Абсолютно всё. Он кивнул на кровать с натянутым сверху светло-голубым балдахином, молча предлагая разместиться на ней. Приподняв голову, Джуд быстро осмотрелась. Вся комната была в таких прозрачных и лёгких оттенках. Мягкий свет проникал через не зашторенное окно, бросая блики на резной прикроватный столик с раскрытой шкатулкой, где жемчужное ожерелье играло перламутром, переливаясь. Пахло чем-то сладким. Оказалось, что на подоконнике в огромной пузатой вазе стояли белые кустовые розы. Даже издалека было видно, что шипы им безжалостно состригли. Красивые и беззащитные. Прямо как Дуарте сейчас. Будто обнажена. А прикрываться — больше нет смысла. Она выжидающе на него смотрела, вонзая ногти в ладонь. Чтобы не прикоснуться, не запустить пальцы в его чёрные, цвета обсидиана, волосы, не вдохнуть аромат кожи в изгибе шеи. «Иначе точно сойду со своего грёбаного ума.» — Всё, что ты сейчас видишь, — Кардан указал на себя, — сделал Балекин. Прикрыл глаза, чтобы собраться. И не видеть плохо скрытое сожаление и волнение на лице девушки. — Всё, что я узнал, — пауза, — Балекин. Джуд по-прежнему стояла. Изваяние. Застывшая, как в детской игре «море волнуется раз…». — Но всё, что я хочу знать, — Кардан резко втянул воздух через рот, не разжимая челюсти, — он хотел причинить тебе вред? — Валериан не заслужил смерти. — Дуарте не узнала свой низкий, покрытый хрипотой голос. — Но и я не хотела умирать от его рук, в которых был тесак. Гринбрайер опустил голову вниз, слегка кивая. Она продолжала вжимать ногти ещё глубже, ощущая неприятное щипание и жжение. Вопросы, что копились в ней это время, унижение, с которым пыталась самостоятельно справиться, принятие того, что её сердце неровно бьётся при одном лишь воспоминании о Принце, теперь казались бессмысленными. Дуарте снова поддалась эмоциям, напрочь забывая, что это сильнейший яд, который вытесняет рассудок. «По крайней мере так говорил Мадок.» — И что теперь будет? — страх подкрадывался со спины. — Ничего, — Гринбрайер устало пожал плечами. — Валериана не было на шахматной доске, а значит никакого шума. Он вне игры. Джуд нахмурила брови и поудобнее устроилась на мягком матрасе. — Какая игра? Секундное замешательство. — Наверное, после нападения и долгого восстановления, ты забыла, что Балекин хочет стать Королём Эльфхейма. Лес. Наёмники. Грязь, заползающая в туфли. Их мерзкие улыбки и ливень, что оглушающими каплями создавал беспорядочную какофонию вокруг. Она даже одного из них убила. Треск её вечернего платья. Обнажение мечей. — …стоит того, чтобы Принц Балекин стал Верховным Королём… Вспомнила. И Дуарте передёрнуло. «Тогда Кардан в курсе, кто я.» — Принц Даин знает, — ответ Гринбрайера стал подтверждением её дедукции. Раз все карты раскрыты… — Но почему он тогда бездействует? — непонимание, вводящее в ступор. — Нельзя быть таким беспечным и самоуверенным! Как же это выбешивало. До такой степени, что руки сжались в кулаки. — Коронация уже завтра, а Балекина никто не подпустит и на метр к замку. Джуд захотелось рассмеяться. Но получилось только громко прыснуть, вызвав во взгляде Кардана немой вопрос и недовольство. — Он же такой тупой и легко отступит от Короны, — сарказм лился с губ. — Балекину удалось украсть тебя у всех на виду, что даже никто не спохватился… — Считаешь, что у него есть план? — перебил; мужские руки машинально скрестились на груди. Нервозность заскользила по позвоночнику. Неизвестность пугала. Заставляя сомневаться. Ошибаться. И проиграть, когда все козыри в рукаве. — Я считаю, что Принц Балекин хорошо прячется и ему в этом кто-то помогает. Гринбрайер хмыкнул, ожидая такой ответ от шпионки, и слегка улыбнулся. Её обеспокоенность имеет место быть, но лишняя паника не должна мешать течь событиям своим чередом. То, что случится, а что — нет, никто не знает наперёд. — Меня сейчас это мало волнует, если честно, — признание выбило Дуарте из потока мыслей. Девушка задумчиво взглянула на него, проводя пальцами по своей шее. — А что волнует? — Что ты искала на Королевской кухне? Губы сложились в удивлённую букву «о». — Вино. — Смертная решила перейти на тёмную и более весёлую сторону? — смешок как-то сам иронично соскочил с языка. Джуд заложила морщинку между бровей. Черты лица заострились, а в движениях пропала нервозность и дёрганность. «Смешно ему, значит!» Заметив мимолётный порыв вскочить с кровати, Кардан взял её прохладную ладонь в свою и притянул к себе. Так, чтобы нос к носу. Вдох его, выдох её. Он отметил, как область быстро вздымающейся груди заметно розовела, а по ключицам пробежались мурашки, кусаче цепляясь за плечи.hurricane — fjøra & zayde wølf
— И как же долго ты собиралась скрывать свои чувства за алкоголем? — голос заметно стал грубее и глубже. Хотелось провалиться в него. Погрузиться с головой и заглатывать любой звук Принца глубже, пуская его сладкие речи в кровь. Как новую дозу. Ей мало. Недостаточно, чтобы этого долгожданного прикосновения ей хватило хотя бы на одну душную ночь без Кардана. Джуд знала одну вещь, которая шла наперекор всем её сомнениям. Лишь его холод мог согреть её. Разжечь в ней пылающий огонь, разрывающий душу в клочья. Чтобы горела каждая клеточка тела, покрываясь копотью страсти. — Планировала скрывать до последнего, пока тебе не станет скучно со мной… — ощущение, что она ступала по раскалённому металлу. Знойная дрожь будто резала по вертикали: от макушки до пят. — С тобой это невозможно, Дуарте, — почти угрожающе рыча. — И если не ответная реакция на мои касания, то я, как полный идиот, поверил бы твоему невозмутимому вранью. Время стало резиновым. Затягивало и скручивало. Щемило. И это доводило до приступа. Конвульсий. Он первый напал на неё, валя девушку на себя. Джуд пискнула, потеряв опору. Кудри ласково заскользили с плеч вниз, карие глаза вдруг увлажнились. Руки устремились вверх по нежному лицу, открывая перед собой прекрасный, но такой измученный взгляд. На Принца вдруг снизошло озарение. Джуд ждала его. До самого возвращения храня в себе мысли, что он тогда оставил её просто потому, что получил желаемое. Единственное, что Кардан хотел сделать сейчас, так это извиниться. Вымаливать, вылизывать, вытрахивать это прощение разными способами. Он желал вытеснить из её глаз все ничтожно гнусные мысли о нём. Ведь здесь не было и капли правды. Пойманный глухой всхлип. Кардан целовал дрожащие губы, искусно развязывая шнуровку сзади на корсете. И Дуарте позволяла, подставляла шею и тянулась ближе. Рубашка и брюки — к чёрту. Как и платье с кучей завязок, лент и пайеток. В данный момент всё казалось таким незначительным. Кроме них самих. И их созданного безопасного пузыря. Броня превратилась в мелкую крошку, что пылью сейчас оседала вокруг. Её ладони аккуратно выводили круги по обнажённой груди Принца. Сердце, как и в прошлый раз, сводило истомой. Но Джуд хотела большего. Хотела стать полностью его. Пахнуть им. Наслаждаться жаром тел, сокрушаясь в неизбежности. Взволнованность отдавалась пульсацией где-то в желудке. От чего-то стало не по себе. Хотя это всего лишь Кардан. И всего лишь она. Две расколотые души. — Я помню… — шёпот Принца забивался в уши Дуарте мягкой ватой, успокаивая. — Нежно, с тобой. Мерцание. Отголосок доверия оставлял за собой шлейф спокойствия. Как и в их последнюю ночь перед его похищением, он знал, что после ранения ей было тяжело даже дышать, поэтому всё, что он себе позволил, не сдержавшись, так это ввести один палец, а под сладкие томления, — второй, ласково растягивая, боясь причинить ещё больше боли. Но сейчас всё по-другому. Ему абсолютно не важен её статус при Дворе. Даже то, что она — шпионка. Гринбрайер уверен, что девушка заключила с братом Даином сделку. «Так просто она не далась бы в лапы магического контракта.» Горячий язык прошёлся где-то за девичьем ушком, выпрашивая слабый стон наружу. Словно лёд, Джуд таяла в его объятиях и проваливалась в дурманящую дымку. Поудобнее устроившись на бёдрах Кардана, начала в буквальном смысле тереться об него. «Без белья это намного приятнее…» — Ох… — так хорошо, что аж плохо. Мысль, что она елозила по вставшему от возбуждения члену, доводила до мандража. Навалившись грудью на Принца, он почувствовал упругие соски. Глаза сменили тон. В них, как в водовороте, смешивалась бездна и жажда. Их трясло. Возможно, в первый раз, Кардан испугался взять ответственность. Теперь же страхи рассыпались и исчезали перед его уверенностью. Не хотелось терять ни одного её трепета ресниц. Едва различимые покусывания. Влажная дорожка поцелуев вниз — к пупку, где болталась серебряная змейка. «Прокол?» — Красиво. Джуд что-то промычала. Слова утратили свою силу, когда он подцепил украшение языком. Хотелось провалиться в перьевые подушки. Вибрации расходились по всему телу Дуарте. Удовольствие текло жаром к тазобедренным косточкам. Чувство, будто в рот заливали клюквенную наливку, и нет возможности оторваться от её горечи и приторности. Губы Принца нещадно спускались дальше, оставляя за собой волну возбуждения. Выдох, граничащий с безумием. Его горячий язык в ней. По-хозяйски исследовал. Мерные, неспешные движения. Её влажность была ответом на все его старания. Но Кардану хотелось отдать максимум. Хотя собственный стояк болезненно напоминал о себе. Расслабленная Джуд, побелевшие от напряжения пальцы на порядком мятой простыни, и карие глаза за дымкой наслаждения. Недопустимо. Неторопливо. Затяжно. Она приподнимала бёдра, ласкала грудь, и не понимала, что открывала просто великолепные виды для юноши. А он продолжал мучить. Подводить к невидимому краю. Когда Дуарте почувствовала тепло на клиторе, ягодицы непроизвольно сжались и задрожали. Бешено стучащее сердце готово было остановиться. Они насиловали свой пульс. От маленькой, скромной и всего боявшейся в детстве Джуд, не осталось и следа. Даже малейшего, чтобы вот так пошло сейчас насаживаться на пальцы Гринбрайера. Ласкала, направляла, что аж слёзы, от накаливания чувств, собрались в уголках глаз. Хлюпающие, призывающие звуки к продолжению. К новым ощущениям. К бесконечной близости. Его губы везде. Терялись под горячими ожогами, что те оставляли после себя. — Я хочу тебя, ещё ближе, — умоляющее прося, — пожалуйста, Кардан, я сейчас просто умру… Он резко вышел из неё, и Джуд захныкала, пытаясь свести дрожащие ноги вместе, но Кардан не позволил ей этого сделать. Казалось, что сам периодически уже терял сознание от бушующего безумия внутри, запаха, окутывающего их двоих, её острых ключиц и взбухшей вены на шее. «И эта грудь, просто чертовски безупречна.» Желание провести между полушариями членом засело где-то в грязных помутнениях рассудка. Она крепко зажала Кардана, закинув ступни на мужскую поясницу, а он накрыл своим телом её. Стоило лишь коснуться его щеки ладонью, а там, под ней, — электрическое напряжение. Будто ещё немного и девушка увидит искры, рассыпающиеся по гладкой коже Гринбрайера. Каждый импульс заставлял всё внутри неё вскипать и медленно захлёбываться в эмоциях. — Попробуем? — Принц ждал. Не было никаких сомнений, но всё же. И поцелуй, даривший согласие, — этого достаточно, чтобы показать свою готовность. Кардан приподнялся на предплечьях и приставил налившеюся головку к влагалищу. Влажные половые губы призывно блестели. Оба едва ли соображали, что происходило. Зрачки расширились и залили цветные радужки глаз. По накатанной вдвоём скользили в адскую колыбель страсти. Первое протискивание членом после пальцев отозвалось всплеском боли и шипением. Дуарте экстренно не хватало воздуха. — Только не сейчас, — ногти впились в его напряжённые плечи, когда Кардан замер, — давай ещё. Принц толкнулся немного дальше, пытаясь сдерживать своё животное чувство взять через силу и протесты. Всё уже скручивалось с такой силой внутри, что темнело перед глазами. Буквально задыхаясь, она делала вдохи с чудовищными усилиями, что если прислушаться, то можно было услышать скрип лёгких и как с хрустом раскрывалась грудная клетка. Он наклонился к ней, оставляя поцелуй возле виска и продвинулся ещё чуть-чуть вперёд. Кардан чувствовал какая Джуд узкая, сдавливала горячими стенками внутри его член, даже не осознавая, насколько, это, сука, приятно. Роняя стон в шёлковистые волосы Дуарте, плавно качнувшись, вошёл до конца. До упора. Что аж яйца коснулись её разведённых бёдер. Первый, до разрыва сердца, стон, вырвался из неё, посылая импульсы по ним обоим. Их накрыла лавина удовольствия. Девушка царапнула Гринбрайера по спине, от чего её ушей коснулся несдержанный полу рык. «Ему нравится…» Выждав ещё несколько мгновений, Кардан начал двигаться в ней, меняя последовательность. Ускоряясь. Замедляясь. Заходил неполностью или, наоборот, до самого конца. Отслеживал каждую эмоцию на лице Джуд. Там читалось только блаженство. Потерянность в безграничной нежности. Кардан был на грани и после её… — Быстрее… Снесло крышу окончательно. Его язык яростно столкнулся с её, сплетаясь. Толчки превратились в рывки, немного грубые и хаотичные, и под ним разлился полный восхищения вздох. Грудь слегка подпрыгивала от каждого его движения, а соски набухшие, приковывали оцепеневший взгляд. И не было сил сдерживать себя более. Подстраиваясь под собственный, привычный для него ритм, Кардан сжал челюсти, и душа свой стон сомкнутыми сухими губами, кончил, изливаясь в Джуд. Мир замер. Откровения сыпались с губ. — Ты потрясающая, — сказанное куда-то в область шеи влажной от пота. Их колошматило так, словно стояли против ледяного острого ветра. Аккуратно слезая с Дуарте, юноша бессильно упал рядом. От Кардана пахло немного пряностями и хвоей. И у неё нет сил надышаться всем этим: временем, эмоциями, прикосновениями, слезами, что соскальзывали вниз из-под закрытых век. Потрескавшиеся губы, которые сжимались, лишь бы не издать лишнего звука. Безмолвное «люблю» в спёртом воздухе. Поцелуй, скрепляющий клятву. Им не сосчитать сколько ножевых они оставили друг другу. Но бинтуя раны, они по-прежнему тянулись к свету. Привязанность сплетала их несчастные души, подставляя оба сердца под смертельные стрелы. Оба понимали, смотря друг другу в глаза, что это всё, что они могут иметь. Минуты, проведённые вместе. И вечные игры в прятки.