Сомнения стёрты, пошло всё к чёрту, иди ко мне

      Повествование ведётся от лица Амена.       Утро. Открыв глаза, я понял, что вчера вырубился от накопившейся за месяцы работы без отпуска усталости. Будильник задорно звенел, а индикатор оставшегося заряда горел красным — забыл заблокировать перед сном. Я лениво потянулся, делая глубокий вдох и будто пропуская через лёгкие энергию нового дня — за окном светило солнце, лучики которого ласкали мою светлую кожу, я впервые за долгое время чувствовал себя отдохнувшим.       Стоило мне остановить будильник, автоматически включающийся режим сна отключился, и на экран посыпались уведомления — рабочая почта, рабочие чаты, в которых коллеги, так же, как и я сам, периодически страдающие бессонницей, переписывались едва ли не до самого утра… погода, свежие новости. Проведя по смартфону пальцем, я недовольно поморщился, обсуждаемые глупости вызвали волну раздражения. Впрочем, по утрам я всегда нуждался в личном пространстве — зарядка, душ, завтрак. За блокировкой скрывались фотографии, которые я листал перед сном. Замер — улыбка Эвтиды, смотрящей на меня с телефона, тёплой волной разлилась по телу, заставляя забыть о невозможных коллегах. Я вдруг вспомнил, как пять лет назад, через неделю после расставания с уже бывшей девушкой, точно так же проснувшись в солнечных лучах и подняв с подушки разряженный смартфон, обнаружил под блокировкой фотографии с её новым бойфрендом — девушка обновила профиль ночью.       Сердце пропустило удар, тепло сменилось тревогой и отвращением. Злюсь. Я рывком встал с постели, бросая телефон на мягкий матрац. Очевидно, таскать с собой прошлое — идея не из лучших, да и в целом, я уже почти не вспоминал о произошедшем, но сегодня обстоятельства сыграли против меня. Глубокий вдох — гложущее чувство медленно отступает, сменяясь привычным равнодушием. Приступаю к утренним упражнениям и знаю, что безучастность останется со мной на весь день. Мне не хотелось, чтобы кто-либо из коллег знал обо мне больше, чем содержится в официальных документах — фамилия, имя, возраст, адрес места регистрации и жительства. Настроение выдавали только глаза, но, к счастью, никому из идиотов, всю ночь разрывавших чат, не было до этого дела.       Мне не нравилось быть открытым. Отец с детства учил меня, что человек, желающий занять место повыше, если того требует ситуация, может подниматься по головам, чужие чувства — вторичны. Именно поэтому, сознательное и бессознательное, выступая дуэтом, строго стояли на том, что среди коллег не должно быть друзей — никаких обид, никаких обязательств, никаких, присущих почти любому человеку, мук совести. Я давно согласился с вбитым в голову правилом и, пожалуй, не могу назвать ситуации, в которой оно сыграло бы против меня. Карьера шла в гору, лишняя офисная болтовня не отвлекала от важных задач, на которых было необходимо концентрироваться, финансовая подушка увеличивалась, а потому я был более, чем доволен положением дел.       Сознание прояснялось, когда капли слегка тёплой воды попадали на лицо. Стоя под душем, я смывал с подтянутого тела остатки пены. Медленно прокручивал в голове события вчерашнего дня — образ новой знакомой возник в голове, не спрашивая у меня разрешения. Она не показалась мне особенной, внутренне или внешне так сильно отличающейся от других, просто что-то в Эвтиде Гилмор смогло меня зацепить… и я никак не мог понять что именно. В Нью-Йорке были, по меньшей мере, десятки тысяч красивых женщин — их не приходилось даже искать, достаточно просто выйти на улицу. Умных и целеустремлённых я видел не меньше — в судах, на переговорах, в компании общих знакомых. А эта… за бурным диалогом я даже не успел её как следует рассмотреть — запомнил в общих чертах. В сознании отпечатались лишь её щёки, слегка порозовевшие от неловкости, когда я поймал Эвтиду у лифта, и удаляющийся по длинному коридору стройный силуэт, но сейчас и этого было достаточно.       Размышления прервал телефонный звонок. Впрочем, я и без того собирался выходить — уже вытирал голову большим махровым полотенцем. Толкнув дверь, я в несколько широких шагов добрался до разрывающегося смартфона. Обратил внимание на время — не опаздывал.       — Тогда какого чёрта кому нужно? — я ненавижу рабочие звонки в нерабочее время. Выкладываясь на полную все положенные регламентом часы, выдохнуть хотелось хотя бы за пределами офиса. И всё же, увидев номер корпоративного рабочего телефона, не мог не ответить.       — Амен Лаберт, я вас слушаю.       — Мистер Лаберт, в офисе заканчивается бумага, я могу оформить заказ на несколько коробок? — это была новая сотрудница одного из подчиняющихся мне отделов, я узнал её по чрезмерно тонкому голосу. Кроме того, никто из коллег, проработавших со мной хотя бы пару месяцев, не решился бы беспокоить меня рано утром по столь глупым вопросам.       — Можете, Мисс Уилсон, впредь избавьте меня от таких вопросов. Подобные решения вы должны принимать самостоятельно, — я положил трубку, бестолковая девчонка нарушила моё утреннее спокойствие. Таких было много — людей, работающих со мной и желающих взять на себя какую-либо ответственность можно было пересчитать по пальцам. Я никогда их не осуждал — каждый имеет право жить так, как считает нужным. Осуждал только раздражающее нытьё — заткнись и имей смелость жить с последствиями своих решений, если чередой таковых выбрал оставаться никем. Как правило, люди, которые ныли и буквально требовали у Бога или кого-нибудь ещё лучшей жизни, ничего для этого не делали — просто были, и считали, что этого достаточно. У нас тут что, благотворительный фонд, блять?       — «Каждый строит свою жизнь сам — просто поставь цель и работай, тебе никто ничего не должен», — слова отца, которые он произнёс на моё восемнадцатилетие, навсегда отпечатались в голове, мотивируя меня двигаться дальше. Я относился к работе, как к средству существования — зарабатывал деньги, пока не иссякнут силы. И пока не нашлось человека, который смог бы меня переубедить.       Решив, что завтракать я не буду — аппетита не было от слова совсем, а чашку традиционного утреннего кофе выпью на работе, я оделся. В моём гардеробе была всего пара костюмов и несколько рубашек, пожалуй, стиль — не моя сильная сторона — просто покупаю то, что подходит под дресс-код, бюджет и по размеру. На мнение окружающих, в общем и целом, было плевать. Портфель с документами, кошелёк, телефон — я собрался и нажал автозапуск, машина ждала меня на подземной парковке. Я вдруг вспомнил, что взял полученные от Эвтиды документы с собой, хотел поработать с ними дома, но, к сожалению, забыл их на переднем сидении, а когда вспомнил о папке, возвращаться не стал.       Закрытый замок, традиционные три минуты в лифте — он спускался сразу на подземные этажи, несколько коротких нажатий на брелок. Я подошёл к машине, довольно улыбнулся и провёл по крыше рукой. Купил её совсем недавно — воспоминания о том, как я стаскиваю с автомобиля чёрный полог и впервые касаюсь руля, вызывали чувство гордости и лёгкой эйфории, я слишком долго мечтал именно об этой модели. Приятно чувствовать себя успешным, зная, что добился всего своим трудом.       — Всегда знал, что мечтам суждено сбываться, — с этой мыслью я открыл водительскую дверь, меня мгновенно окутал запах её парфюма. Сладкий — шоколад, ваниль, мускус. Кожа покрылась мурашками — образ, лишь недавно вышедший из головы, появился вновь и закрепился ещё увереннее, мне вдруг захотелось её коснуться — поправить волнистые волосы или вновь спасти от падения. Я покачал головой — понял, что неподвижно стою у открытой двери не меньше минуты и удивился такому поведению.       — Идиот, у нас куча важных задач, а ты отвлекаешься на мысли о женщине, которую видел один раз в жизни, — я пытался отрезвить самого себя. Сел в машину, аромат парфюма здесь был ещё сильнее — Эвтида пользовалась чем-то дорогим и чрезвычайно стойким, ей шёл этот запах. Я вспомнил движения её рук, настойчивость, тон её, как будто слегка уставшего, голоса, которым девушка говорила со мной по телефону… случайно пойманный взгляд по дороге домой — не думал, что она живёт где-то близко. Сердце вдруг забилось быстрее — я запрокинул голову, затем снова выпрямился, открыл все окна, впуская свежий воздух. Во мне боролись два совершенно противоположных чувства — желание узнать её лучше и второе — больше никогда не встречать Эвтиду Гилмор.       Автомобиль, как бы я не давил на газ, ехал плавно — да и разгоняться в городе было негде. Противоречивые чувства кипели внутри, выплеснуть их прямо сейчас не представлялось возможным. Необходимо успокоиться — вести переговоры с начальством в таком расположении духа было нельзя. Я припарковался, стараясь дышать глубже — два, четыре, восемь, шестнадцать… считаю этажи, глядя на дисплей поднимающегося лифта. Дверь в кабинет мистера Уоллеса была открытой, и всё же, я постучал.       — Амен? Можешь войти, — генеральный директор не утруждал себя официальными обращениями. Мужчине было немного за шестьдесят, он всегда оставался спокойным и рассудительным, крайне редко повышал голос.       — Здравствуйте, — я был в его кабинете частым гостем, а потому, хоть и знал о его, на самом деле, не самом простом характере, не чувствовал волнения. Он сидел за столом в конце своего кабинета, слегка покачиваясь на кожаном кресле. Я расположился на стуле по другую сторону того же самого стола.       — Как наши успехи, кто приходил на переговоры? — Уоллес полностью развернулся в мою сторону, облокотился о деревянную поверхность и опустил очки, вглядываясь в моё лицо, будто пытаясь считать информацию помимо той, что я был намерен озвучить.       — Сегодня займусь подготовкой дополнительных документов и их анализом, ситуация неоднозначная. Встретиться довелось с Эвтидой Гилмор, — произнося её имя, я невольно сглотнул слюну, заволновавшись неожиданно для самого себя. Мысленно, слайдами я который раз за утро воспроизвёл её образ — снова улыбка, силуэт, взгляд и парфюм… снова мурашки. Сделал вид, что закашлялся, возвращаясь в рабочий ритм. — Молодая, но упёртая, знает о чём пришла разговаривать. Принесла бумажки, три часа спорили, договорились только о следующей встрече, сегодня обговорим дату.       Я старался докладывать сухо и по делу, не мог же я рассказать, что дыхание от неё захватывает, стоит только парфюм услышать. Чувствовал себя мальчишкой, учащимся в пятом классе и заикающимся от попыток скрыть симпатию к однокласснице в разговоре с родителями. Мама бы поняла, ничего скрывать от неё не нужно было — принимала меня любым, всегда мягкой была, хоть и мнения своего не теряла, часто поддерживала, слушала, пока жил с ними. Потом переехал, уже отвык — навещаю не чаще раза в месяц, лишний раз не тревожу, чтобы не волновались.       — Молодая? Надави на неё. Учить внепроцессуальной работе не буду, сам знаешь методы, — он задумался, выглядело так, будто прикидывал возможные варианты. Я уже обрисовывал ему перспективы и пока информации для корректировки прогноза у меня не было. Уоллес всё-таки уточнил. — Я, конечно же, не о грубой силе. Выведи на эмоции, заставь сказать то, чего не должна. Любые манипуляции, которые считаешь нужными. Выиграй мне это дело, повышу — и зарплату, и должность.       — Благодарю за доверие, мистер Уоллес, — я кивнул и поднялся со стула. Позиция руководителя мне была понятна, не была понятна только моя собственная…       — «Человек, желающий занять место повыше, если того требует ситуация, может подниматься по головам», — слова отца его же голосом почти прогремели в моей голове. Стало жарко — меня впервые заинтересовала женщина, которая теперь стала моим соперником. Если я начну на неё давить, приглашать на ужин нет смысла, однозначно ничего не выйдет. Я должен был выбрать: потенциальное повышение или потенциальные чувства.       Повествование ведётся от лица Эвтиды.       День был, прямо скажем — ничего особенного. Я проспала и едва не опоздала на работу — нужно было доделать кое-какие дела, а потом добраться до суда. Заседание, хоть в споре и не было ничего особенного, сильно затянулось. Заходя в зал, я ставила телефон на беззвучный и включалась в процесс — как правило, до суда доходили лишь единичные споры с особо упёртыми оппонентами, но те, что доходили, требовали повышенной внимательности. Видимо, именно из-за этого у меня не было личной жизни — тонуть в мыслях о любимом мужчине было нельзя, да и просто некогда.       Пусть внутри и находился, как все отмечают, сильный стержень, он не лишал меня чувств и желания обрести простое человеческое счастье. В минуты, когда голова не была забита чем-то иным, я признавалась себе, что давно готова к нормальным здоровым отношениям и спокойной семейной жизни. Увеселительные заведения мной посещались крайне редко — в моменты, когда совсем сносило крышу — то ли от усталости, то ли от отчаяния. Нередко меня посещали мысли о том, что я никогда не встречу мужчину, с которым нам обоим захочется создать семью. Я старалась медитировать, отпускать негатив и думать о хорошем, но получалось, увы, не всегда.       — Ещё вопросы, мисс Гилмор? — судья окликнул меня. Кажется, я всё-таки изменила своему правилу и задумалась. Что-то во мне будто изменилось, я чувствовала лёгкую растерянность и едва заметный дискомфорт, но списала всё на то, что очередной раз за неделю мне так и не удалось выспаться. Дышу, поднимаю глаза на свидетеля, затем на замершего в ожидании судью, не могу вспомнить что должна отвечать.       — Нет, уважаемый суд, у меня всё, — взяла себя в руки. К счастью, вопросов и правда больше не было. Перекрёстный допрос свидетелей был окончен. Бесшумно выдохнула и достала телефон из объёмной сумки. Обнаружила сообщения от подруг и несколько пропущенных звонков от Лаберта… какой настойчивый. Финальным аккордом отражалось уведомление — «перезвоните, когда вам будет удобно» и подпись «Амен Лаберт». Хотела я этого или нет, перезвонить действительно было необходимо — работа не оставляла мне выбора. Я вспомнила пойманный вчера случайный взгляд — ошиблась ли, или это и правда был Лаберт. Тело пронзило импульсом — мужчина вызывал во мне противоречивые чувства: отторжение, но, в то же время, неподдельный интерес. С чего бы это?       Никогда не уважала девушек, которые, вешаясь на объект своей симпатии, буквально предлагают себя очередному симпатичному молодому (или не очень) человеку. Считаю, что женщину должен завоёвывать мужчина, да и любить в отношениях больше должен он. Однажды опалив крылья, я больше не желала обжигаться — действовала осторожно, контролируя чувства холодным рассудком. Я не позволяла себе влюбляться, и так действительно было легче жить — никаких ожиданий, никаких надежд, никаких разочарований… я не строила воздушных замков и была реалистом. Я научилась этому с опытом, бережно храня собственное спокойствие и оберегая себя от боли разбитого сердца. Это было моей зоной комфорта, и, в то же время, собственноручно повешенным на себя проклятием — построить отношения, не позволяя себе чувствовать и доверять, невозможно. Но я, к сожалению, не могла иначе.       Заседание было отложено, я вышла из здания суда и поняла, что ужасно хочу кофе — пыталась бросить пагубную привычку пить его каждый день, но попытки успехом не увенчались. Сумка была непривычно тяжёлой, папка с документами, как мне казалось, была и вовсе неподъёмной — хотелось бросить всё прямо здесь и уйти домой. Чувство раздражения редко появлялось у меня просто так — обычно только тогда, когда шалили гормоны, или же, когда ситуация чересчур выходила из-под контроля. Всегда анализируя собственное состояние с позиции разума, сейчас я понимала — объективных причин нет, а значит, можно списать всё на усталость или вспышки на солнце. Я не любила ходить по врачам, хоть и знала, что регулярный контроль состояния своего организма ещё никогда никому не вредил — доктора выписывали моим подругам витамины, профилактические инъекции, лечебные массажи и прочую ерунду, которую я, хоть и признавала, никогда не пробовала на себе. Фитнес-зала и периодических поездок на природу, как я полагала, было достаточно. Ненавижу больницы.       Я оплатила малиновый раф и облокотилась на симпатичный киоск, продающий кофе с собой, засматриваясь на плывущие облака. Рассуждать о быстротечности жизни и значимости тех или иных обстоятельств, если сопоставлять их со всем её протяжением, входило в мой привычный план на день — так я определяла реакцию, которую должна была давать на происходящие события: волноваться о чём-то, совсем не придавая значения другому — я всегда находила грань, разделяющую важное и незначительное. Удивительно, я до сих пор не могла отнести дело, связывающее нас с Лабертом к одной из категорий… точнее, дело, безусловно было важным, а вот сам Амен? Я открыла глаза, выныривая из потока обволакивающих меня мыслей, раф уже был готов — я забрала его из открывшегося окошка и едва не столкнулась с проходящим мимо мужчиной, как и я потерявшим бдительность.       — Извините, — он ловко увернулся от стакана с напитком, который рисковал на него пролиться.       — Всё в порядке, — я улыбнулась, сохраняя привычную мне вежливость и, к счастью, в этот раз не потеряла равновесие. Я посмотрела на его плечо, взглядом скользнула на запястье и кисть руки. Мимолётно вспомнила прикосновение Амена, его пальцы, крепко сжимавшие мой локоть — неосознанно задержала дыхание, почти почувствовав исходившее от мужчины тепло на своей коже. Вдохнула, слегка испугалась — всё-таки отдыхать нужно больше.       — Знайте, даже если бы шпильки подвели вас, я бы непременно поймал, — прохожий, чудом не сбивший меня с ног, подмигнул, а я в недоумении выгнула бровь. Вздор и невероятно глупый флирт. Нам что, по шестнадцать? Молодой человек выглядел солидно, но, вероятно, ещё не вышел из возраста ни к чему не ведущих встреч. Не люблю чрезмерно самодовольных и самовлюблённых «охотников», которые, где бы они не находились, пытались подцепить любую симпатичную девушку.       — У меня нет ни одной причины в вас сомневаться, — я сохраняла всю ту же дежурную улыбку и старалась казаться милой. Каким бы не был мой характер, я старалась не создавать конфликтов — негатив мне совершенно ни к чему. Именно поэтому, если я и «сливала» потенциального ухажёра, всегда делала это мягко и аккуратно — в конце концов, никому ещё не мешали полезные знакомства. Таких знакомых у меня, к счастью или сожалению, была добрая половина телефонной книги — предпочла бы им всем одного адекватного мужчину. Большинство из тех, кто оказался «за бортом» были исключительно гадкими экземплярами… впрочем, они сами так не считали — в этом и была их беда.       — Я бы попросил у вас номер телефона, но по взгляду вижу, что откажете, — он пытался манипулировать, видимо, совсем не подозревая, что не все женщины — идиотки.       — Восхищаюсь вашей проницательностью. Спасибо, что не настаиваете на знакомстве, — я ухмыльнулась, сделала глоток кофе и последний раз посмотрела в его глаза. — До свидания.       Не ожидавший такого развития событий мужчина обернулся, провожая меня взглядом. Даже не попрощался — как бесконечно жаль. Я провела ладонью по волосам, поправляя укладку — впереди была половина рабочего дня, а после меня ждала тяжёлая тренировка. Порой заниматься было лень, но я всегда находила в себе силы, чтобы доползти до раздевалки — после у меня не было выбора. Фитнкс-клуб со мной посещала подруга — мы занимались по разным программам, но всегда болтали в перерывах между подходами. Спорт был для меня одним из способов «переключиться» — я концентрировалась на упражнениях, технике, собственном теле и ощущениях, забывала обо всём, что заставляло меня переживать — особенно хорошо получалось отвлечься от работы. К счастью или к сожалению, из-за этой самой работы нам пришлось сменить дни посещения спортзала — вместо понедельника, среды и пятницы теперь были вторник четверг и суббота — чтобы сократить количество дней, в которые необходимо тренироваться после работы — иногда я попросту не успевала или уставала слишком сильно, буквально падая с ног к окончанию дня. К слову, решение было отличным — в эти дни фитнес-клуб посещало куда меньшей людей, а я не любила ждать своей очереди у оборудования или тренажёров.       — Здравствуйте, мистер Лаберт? — я набрала его, когда подходила к офису. Мужчина долго не брал трубку, но мне всё же удалось дозвониться с пятой попытки. Только тогда, когда он ответил, я задумалась о том, не перегнула ли с количеством совершённых вызовов — я действовала на автомате и, кажется, забыла о нормах делового этикета… да и о базовых правилах приличия, если честно, тоже.       — Вы так настойчивы, Эвтида, — голос не звучал слишком восторженно, и всё же, я чувствовала, что на лице Амена появилась ухмылка.       — Профессиональная деформация. Вам ли не знать, коллега? — он без спроса начал эту игру, а я была в настроении её поддержать. Мне нравились люди, с которыми можно было без проблем обмениваться безобидными колкостями, добавляющими диалогам перчинку.       — Вынужден согласиться. Я, как и вы, обладатель сего дефекта ввиду наличия вороха дел, за которые больше никто не готов отвечать, — ухмылка Амена, казалось, сменилась грустной улыбкой, я, находясь «на другом конце провода» почему-то чувствовала перемену его настроения. Я осознала, что мне до жути близка такая его боль — любовь к работе, смешанная с жутким переутомлением на грани выгорания. Я его понимала.       — Лучшее впереди. Я уверена, всё не зря, — тепло улыбнувшись, я добавила, — когда мы сделаем ещё шаг к решению нашей общей проблемы?       Оптимизм нередко помогал мне продвинуться вперёд — сделать необходимый, пусть и рискованный шаг навстречу переменам. Помогал не сдаваться тогда, когда хотелось бросить всё и уйти, опустив руки. Дарил надежду, мысли о потрясном будущем, спокойствие во времена вечерней тревоги. От природы я, как мне всегда казалось, была реалистом — практичной и приземлённой. Позитивный взгляд на жизнь, привитый мне близкой подругой, научил меня верить и мечтать, за что я была бесконечно благодарна.       — Спасибо за заботу о моём ментальном здоровье, мисс Гилмор, я тоже стараюсь верить во что-то светлое, что вот-вот появится за очередным поворотом, — пара фраз, лишённых сарказма, на минуту сделали диалог слишком интимным для людей, видевших друг друга всего один раз. Думаю, нас просто объединяли схожие проблемы, которыми, ввиду специфики профессии, мало с кем можно было бы поделиться — люди, не вовлечённые в право, просто пропускали подобную информацию мимо ушей, о понимании можно не заикаться. — Времени до понедельника будет достаточно?       — Более чем. Не разочаруйте меня, подготовьтесь как следует, — я пошутила, надеясь, что он, судя по нашему диалогу, адекватный и это немного поднимет его настроение. В целом, мне плевать на его обиды, но в частности — человеческий фактор играет в переговорах немалую роль.       — Уверяю вас, вы будете в восторге, дорогая коллега, — не могу утверждать, но, кажется, мой план увенчался успехом. На несколько секунд голос в трубке стал куда более радостным. Я выдохнула — может быть, не такой уж он и душный? Хотелось бы знать о нём больше — пока мистер Лаберт, пусть я и полагала, что он слегка не уверен в себе и совсем не разбирается в одежде, но, тем не менее, является юристом выше среднего класса, был для меня «тёмной лошадкой». Я не могла провести анализ, как делаю это обычно, и это раздражало. Никакой определённости, никаких выводов, никаких сформированных точки зрения и однозначного отношения. Непривычно.       — Возлагаю на вас большие надежды, — я едва слышно хихикнула, машинально прикрыв рот рукой, и завершила фразу, — до встречи, мистер Лаберт.       — До встречи, Эвтида, — после этих слов мужчина сделал небольшую паузу, будто давая мне возможность добавить что-то, если я вдруг забыла. Несколько секунд спустя положил трубку. Используя только имя, он постоянно пытался «съехать» с рабочей плоскости, а я не понимала зачем — вряд ли любовь с первого взгляда. Хочет расположить меня к себе и использовать для заключения соглашения на более выгодных для них условиях? Не выйдет. Я, хоть и имею меньше опыта, не дура — знаю основы психологии и базовые схемы воздействия на оппонентов для получения искомого результата. Я редко верила в искренность людей — у каждого был свой интерес, а поступки, как правило, обусловлены поиском собственной выгоды. Такой была наша сфера, здесь всегда нужно быть начеку — отличить друга от врага, имея опытного конкурента, не так уж просто. Глупо, но мне хотелось верить в то, что Аменом движет что-то человеческое, нежели корыстное — и как я могла это проверить? Только попробовать. И я решила сыграть в эту игру.       

***

      Подруга ждала меня у входа в фитнес-клуб, когда я наконец дошла до него, поменяв сумку дома — с рабочей на спортивную. На тренировку я, конечно же, одевалась куда более повседневно — джинсы и футболка, лёгкое платье, что-нибудь, что просто выпало из шкафа. Зал, к счастью, находился близко — дорога пешком занимала не больше пяти минут, я приходила около восьми вечера и занималась до десяти — иногда, если упражнения были чересчур тяжелыми или силы чересчур иссякшими, задерживалась чуть-чуть дольше.       — Приветики, — Агния, как и я пришедшая после работы, стояла в ожидании очередной порции увлекательных историй, которыми мы делились в процессе выполнения упражнений. Я её обожала, пусть она и обладала непростым характером — схожий юмор, лёгкий шлейф сумасшествия, выражавшегося в любви к глупым танцам под музыку в фитнес-зале и постоянных подколах друг друга, тяга к красивым шмоткам и предрасположенность к трудоголизму — вот что нас объединяло.       — Не могу сказать, что рада тебя видеть, — я рассмеялась, хлопая подругу по плечу и подталкивая к автоматическим дверям.       — Хорошо, что это взаимно, — она подмигнула мне, настраиваясь на привычную волну, и рассмеялась следом. Мы вошли в прохладное помещение и отметили свои карточки на входе. Стены были окрашены в яркие, но не раздражающие цвета, спокойной — бежевой — была только раздевалка. Много света, вежливый персонал, чистые душевые и туалеты, стильный интерьер, новое оборудование — идеальным здесь было всё. Для тех, кто обладал массой свободного времени, был оборудован бассейн и несколько видов бань. Мы с Агнией могли появиться в этой зоне только в выходные — в те дни, когда отпускала работа и ежедневные бытовые дела. Как правило, у воды зависали домохозяйки, мамочки, «сдавшие» детей в специальный детский клуб, люди, которые взяли отпуск, но никуда не уехали и дети богатых родителей, не утруждающие себя работой. Мы ни к одной категории, к счастью или к сожалению, не относились.       Короткие шорты и спортивный топ, иногда я надевала поверх укороченный рашгард. В моем арсенале были ещё толстовки и лосины, а я, как и всегда, выбирала по настроению. Летом минимум одежды, несмотря на наличие сплит-системы, обеспечивало максимум комфорта — вообще не люблю кутаться в несколько слоев. Агния никогда себе не изменяла, всегда носила одну из трёх имеющихся у неё двоек — лосины и топ. Это отлично отражало её характер — практичная, постоянная, строгая и уверенная в себе, на такого друга можно было положиться, она всегда оправдывала ожидания и возложенные на неё надежды. Работа требовала от Агнии быть именно такой — на инженеров-проектировщиков в её компании ложилась большая ответственность. Фитнес-клуб был чем-то, что отвлекало от неразрешённых задач, и для неё.       — Готова? — Агния стояла у выхода из раздевалки, а я по традиции крутилась перед зеркалом, собирая волосы в хвост, чтобы было удобно.       — Последний штрих, — я перепроверила посадку шорт, и положила ладони на ягодицы. Вид в зеркале мотивировал меня не пропускать тренировки — не хотела потерять форму. — Идём.       — Вечно копаешься, — подруга закатила глаза, когда мы переступили порог и оказались в просторном коридоре.       — Обещаю, что если копаться будешь ты, я буду ждать тебя хоть целую вечность, — я улыбнулась и преданно посмотрела в её глаза. — Но я не уверена.       — Типичная крыса, — Агния рассмеялась. Девяносто процентов наших взаимодействий состояли из сарказма и иронии. — С дорожки?       — Как всегда, — мы начинали с лёгкого кардио каждую тренировку, подруга ходила десять минут, я — двадцать. Дорожки располагались у панорамных окон, вид с десятого этажа не позволял скучать даже тем, кто забыл наушники и не мог слушать музыку или смотреть любимый сериал. Чаще всего я брала свои с собой, но сегодня захотелось разнообразия — я наблюдала за машинами, которые двигались плотным потоком, и очередной раз думала о быстротечности жизни. Родители то и дело касались темы моего замужества, видимо, боялись, что так и останусь одна.       — «Или со своей работой», — мама считала, что я слишком много времени уделяю карьере, а должна — развитию личной жизни. В их время быть одинокой считалось почти позором — лучше с кем угодно, чем одной. Я так не хотела, и всё же, прекрасно всё понимая, давно призналась самой себе, что подобные высказывания только давят на больное. Я и рада была бы выйти замуж, но меня не устраивал первый встречный — знала наверняка, соглашусь только на достойного человека. Увы, пока таких не встречалось — часть уже была занята, часть не интересовала я сама, часть не подходила по каким-либо из моих критериев. Отпустив ситуацию ещё три года назад, после завершения неудачного романа, я надеялась, что где-то на всей земле и для меня есть человек, которого я буду с гордостью и нежностью называть мужем.       Время пролетело незаметно, я нажала на «стоп» и переключила часы на режим функциональной тренировки. Подошла к зеркалу, разминалась не спеша: шея, плечи, спина, руки… наклон — медленно переходила к ногам. Дверь в фитнес-зал открылась, а я едва не упала, застыв от удивления. У меня за спиной, метрах в двух, замер, встретившись со мной взглядом, Амен Лаберт. В спортивной одежде он выглядел куда лучше — может быть, не умеет подбирать костюмы? Баскетбольная майка без рукавов, слегка подчёркивающая подтянутую грудь, и свободные шорты чуть выше колена демонстрировали его подтянутое тело. Я поймала себя на мысли, что теперь он вызывает у меня куда большую внешнюю симпатию — не выглядит таким жалким, каковым показался в деловом костюме. По телу пробежали мурашки, я пыталась выкинуть этот бред из головы. Амен отвернулся, сделал несколько шагов вперёд, снова остановился и посмотрел назад — убедился, что мы знакомы. Даже не поздоровался… вот ведь урод. Я мысленно фыркнула и закатила глаза, а затем, наплевав на неприятное совпадение, продолжила разогревать мышцы. Кто он такой, чтобы я портила себе настроение?       — Вы знакомы с тем парнем? — Агния подошла ко мне, когда я отдыхала от очередного подхода жима ногами.       — Можно сказать и так. Уже наговорил тебе чего-то душного? — я приподняла бровь, готовясь охарактеризовать коллегу во всех подробностях.       — Да нет, просто пялится на тебя постоянно, — она хитро ухмыльнулась и прикусила губу. — Хорошенький.       — Уймись, хищница, — я рассмеялась и положила руку ей на плечо. — Это мой оппонент по тому серьёзному спору, о котором я рассказывала. Не самый приятный тип — сегодня созванивались, показался нормальным, а сейчас даже не поздоровался, придурок.       — Да и забей тогда, нахер он тебе нужен, — выражение лица подруги мгновенно изменилось на осуждающее. Агния кинула взгляд в сторону поднимающего тяжёлые гантели Лаберта и тут же вновь повернулась ко мне. — Все мои подруги достойны самого лучшего.       С этими словами она ушла к своему тренажёру, предоставив меня самой себе. Я навесила ещё по одному небольшому блину с каждой стороны и пожалела, что отказалась от идеи взять наушники. Такого хамства от Лаберта я явно не ожидала — может быть, на не самого уверенного в себе человека он похож и был, но на человека, у которого совершенно отсутствовало воспитание — ни капли. Может, тогда и мои надежды на его человеческий интерес к моей персоне — абсолютно пусты? Я поёжилась, испытывая неприятные ощущения. Вдохнула поглубже и на несколько секунд закрыла глаза.       — Ты должна забить… — я убеждала саму себя, внутри, не понимая почему, закипая от злости. — Да как он вообще смеет? Кретин.       Я легла, убрала подпорки и начала делать упражнение, стараясь выплеснуть всю злость в прикладываемые усилия. Получалось отлично — мышцы забивались так, что я невольно думала о том, как буду добираться домой — ползком или на такси. Второй вариант нравился больше, жаль пачкать одежду — в конце концов, не ходить же мне в спортзал в деловом костюме, в таком до квартиры не доползешь — ткань слишком тонкая.       Сделав финальное движение, я вернула тренажёр в исходное положение. Встала, убрала все блины — не любила, когда кто-нибудь бросал их и уходил, перекладывая бремя на следующего занимающегося — всегда разбирала собранные для занятий конструкции. Дальше были приседания со свободным весом — я занималась по новой программе и не делала их тысячу лет, но посчитала, что мой внушительный опыт тренировок позволяет обойтись без страховки — вес был не слишком большим и я должна была справиться. Я стеснялась казаться слабой или неловкой — редко просила кого-то о помощи и всегда старалась справиться самостоятельно. Иногда знакомые предлагали помощь — перетащить тяжёлую лавочку в другой конец зала, снять слишком большие блины. Я соглашалась, и всё же, не обращалась за помощью сама.       Вот и сейчас — принесла гриф, пройдя мимо Лаберта и сделав усилие, чтобы не обернуться. Разминочный подход, затем — постепенное увеличение нагрузки. Ноги и ягодицы, утомлённые предыдущими упражнениями, напрягались, но послушно выталкивали меня, выполняя движения — видимо, мастерство всё-таки не пропить. Интересно, продолжает ли он на меня смотреть? Хотелось повернуться и получить ответ, но подобные вольности могли привести к падению. Вниз — становилось всё тяжелее и я это чувствовала. Мне нравилось преодолевать себя, пусть и незначительно — в фитнес-клубе для рафинированных жителей мегаполиса. Вверх — получилось медленно и не слишком легко, я стиснула зубы и, поднявшись, резко выдохнула. Ещё два раза.       — Эва, — послышалось мне, голос слишком походил на Агнию. Я машинально повернулась, теряя равновесие — утомлённые мышцы не сработали, земля уходила у меня из-под ног. Я отклонилась — блин, который я забыла закрепить, с грохотом упал на пол, ещё больше нарушая баланс. Чувствую, что начинаю заваливаться вместе со штангой, пугаюсь, но не успеваю закричать — сильные руки обхватывают меня сзади, прижимая к мужскому торсу и не давая упасть. Гриф упирается в его плечи, а я ощущаю тепло его тела, быстрые удары сердца, но спокойное дыхание. Секунду спустя мужчина убирает ладони и забирает из моих рук железку, в которую я неизвестно зачем вцепилась. Кладёт её на пол — я всё слышу, но то ли от шока, то ли от осознания того, что Амен Лаберт стоит за моей спиной, не могу обернуться.       — И всё же неловкость — ваша коронная черта, — он переступает штангу, оказываясь ближе, и мягко сжимает моё запястье. — Вы в порядке, мисс Гилмор?       — Да, я… здравствуйте. Спасибо, — я всё-таки обернулась, не освобождая руку. Сердце бешено колотилось, я была в шаге от получения травмы, снова рядом с ним, а он снова пришёл мне на помощь. — Вы странный, забыли поздороваться, но не забыли снова меня спасти.       — Вчера я просил вас быть осторожнее, но, видимо, чтобы вы не убились, мне нужно постоянно стоять за вашей спиной, — Лаберт усмехнулся, но в глазах его читались совсем другие эмоции. Мы не отрывали друг от друга взгляда — видимо, оба не понимали что за странный сценарий отыгрываем уже во второй раз.       — Решила, что сделаю вам слишком большое одолжение, если послушаюсь, — сознание выходило из стресса и голова снова начинала работать. — Зазнаетесь ещё, как мне потом с вами работать?       — Хотите показать мне своё превосходство? — он отпустил запястье, теперь мы просто стояли друг напротив друга, а я пыталась отдышаться. Агния прервала наш зрительный контакт — подруга буквально врезалась в меня, будто вовсе не заметив Лаберта.       — Ты в порядке? — за несколько секунд она осмотрела меня со всех сторон и встала напротив, отделяя меня и Амена друг от друга.       — Мистер Лаберт не позволил мне получить травму. Во второй раз, — я бегала взглядом от подруги к ничего не понимающему коллеге и обратно.       — Всё-таки решили поздороваться? — она вдруг повернулась ко мне спиной и обратилась к мужчине, буквально съедая его взглядом.       — И за это вы утопите меня в своём яде? — выглядело всё так, будто, не найдя что ещё ответить, Лаберт решил съязвить, защищаясь от взволнованной Агнии. — Я её поймал, между прочим. Не уронил.       — И это вас не оправдывает, — она стояла на своём, не меняя тона. Я наблюдала за перепалкой со стороны, не зная какую сторону мне занять: подруга была права, он всё-таки должен был поздороваться, но Амен только что действительно спас меня от падения — правы были оба.       — Здравствуйте! — он выдохнул, слегка краснея, будто банальная вежливость давалась ему с большим трудом.       — Не добрый вечер, — Агния скрестила руки на груди, бросила фразу и, убедившись, что со мной всё в порядке, вернулась к своему тренажёру, порекомендовав мне отойти подальше от коллеги.       Я пожала плечами, оказавшись в идиотской ситуации. Ненавижу чувствовать себя дурой — и что я должна ему сказать? Амен молча убрал упавший блин, сняв второй аналогичный с другой стороны.       — Так наверняка будет лучше, — он улыбнулся, поправил светлые волосы и закрепил оборудование с обеих сторон. — Стоит снова предостерегать вас? Или лучше просто не отходить?       — Благодарю за поддержку, и всё же, не думайте, что я такая беспомощная, — я отвела взгляд, не найдя других слов для ответа.       — Не взваливайте на свои плечи слишком много. Вы девушка, пусть и считаете себя сильной. Позвольте себе быть хоть немного слабее, — он поднял штангу на стойку, полностью подготовив всё для следующего подхода моих приседаний.       — В мире, где осталось так мало достойных мужчин, не получается иначе, — я облокотилась о ближайший тренажёр бёдрами, продолжая философский диалог.       — Может, вам просто легче смириться с одиночеством, чем поверить кому-нибудь? — Лаберт не отводил взгляда, а моё дыхание участилось, едва я услышала сказанную им фразу. Казалось, он попал в самую точку — слёзы хотели навернуться на глаза, но я благополучно сдержала эмоциональный порыв.       — Зачем вам меня лечить? Вы же, в конце концов, юрист, а не психолог, — я искренне не понимала к чему он клонит, задавая подобные вопросы. Но мне вдруг понравилось смотреть в его голубые глаза. Светлые, добрые, вроде бы — искренние.       — Не буду и пытаться, просто веду диалог, — он выглядел смущённым, что никак не вязалось с его ставшей брутальной, облачившись в спортивную одежду, внешностью. Он хотел сказать больше, но, кажется, не решился. Я прощупывала его с той же осторожностью — боясь ляпнуть лишнего и, перерезав не тот провод, уничтожить и ту минимальную близость, которая неожиданно образовалась между нами сегодня.       — Вы собрали мне штангу, спасибо, — где-то в глубине души вдруг стало очень тепло. Мысль о том, что Лаберт обо мне заботится, оказалась приятной.       — Мне не сложно, Эвтида, вы всегда можете ко мне обратиться, — он сохранял в диалоге должную официальность, специально или забыв о том, что сейчас это всё — работа, регламент, должности — не имело значения.       — Не ожидала увидеть тебя таким, тебе очень к лицу, — я, наконец расслабившись, улыбнулась Амену, попутно делая комплимент. — Мы ведь можем быть чуть менее официальными?       — Каким? — его брови приподнялись, выражая удивление, а пальцы сжали попавшуюся под руку деталь, выдавая волнение. — Просто забыл, что мы не в переговорной не в костюмах.       — Простым, мягким, человечным. Не роботом с программой «право», — я озвучивала мысли такими, какими они приходили в голову, не пытаясь лукавить и подбирать слова.       — Отклоняюсь от траектории только чтобы поспать. Сейчас, видимо, повлиял стресс, — не знаю, нравилось ли ему то, что появлялось на его лице, но выглядел мужчина бесконечно милым. Спустя несколько секунд мне показалась, что Амену было стыдно за свою «человечную» сторону.       — Желаю тебе почаще от неё отклоняться, — ладонь коснулась его плеча, спустилась между лопаток, осторожно поглаживая. — Пойдём заниматься?       — Да, мне тоже нужно поскорее доделать… — он вернулся к гантелям, располагавшимся правее, но так и не ответил на сказанные мной слова. Сложившаяся ситуация выбила меня из калеи, вызывая всплеск самых разных эмоций. Теперь было ещё интереснее, я понимала, что точно хочу узнать его поближе. А хочет ли он узнать меня?       Ничего особенного больше не происходило — я закончила тренировку, подождала Агнию и попрощалась с Аменом. Он вышел из фитнес-клуба вместе с нами и мы взглядом проводили его выезжающий с парковки автомобиль. Увидев машину, я поняла, что вчера вечером я не ошиблась — сегодня была наша вторая случайная встреча. Если бы я рассказала об этом маме, она бы точно ответила что-нибудь про судьбу — слишком много совпадений, чтобы не придать этому значения.       Оставив подругу у её дома — она жила ближе к клубу — я медленно поплелась домой на негнущихся ногах, размышляя о произошедшем. Папа, оберегавший меня всю жизнь, однажды поймал меня почти так же, останавливая качели, которые Исман, мой друг детства, растолкал слишком сильно, но, сбежав играть с другими мальчишками, забыл остановить. Сначала было очень страшно, а потом сильные руки обняли меня — и страх ушёл. Он точно так же просил меня быть осторожнее, а я, не изменяя себе, находила всё новые и новые приключения. Воспоминания о детстве были бесконечно тёплыми — они всегда оставались тем самым светом, способным развеять любую, навеянную сложностями, тьму.       От проведённого анализа стало жарко — пульс участился, я вспомнила крепкий торс, прижимавшийся к моей спине. Тепло, рассредоточившись по телу, неожиданно сконцентрировалось внизу живота. Тело Лаберта и правда было привлекательным… и на вид, и на ощупь. Переодеть бы его ещё, давно был бы женат — а с чего я вообще взяла, что он не? Сглотнула слюну, мысль о том, что мужчина может быть не свободным, вызвала дискомфорт. Я быстро избавилась от него, злясь на саму себя за ползущие в голову рассуждения. Судьба, случай, совпадения — это всё — полный бред. Я не должна на это вестись и в подобное верить.       Всё было под контролем — я постепенно остывала, намеренно переключая себя на отвлекающие мысли и действия. Я справлюсь, смогу убедить себя, что мне всё равно. А после в голове вновь появляются его мягкие, но крепкие объятия. Качели раскачивались — чем выше, тем страшнее. Поймает ли кто-нибудь меня и на этот раз?