Нельзя требовать от своего супруга или супруги слишком многого.
Никто не в силах дать другому человеку всего, в чём тот нуждается.
Л. Райли
Гермиона прильнула к Люциусу и, чуть привстав на носочки, обняла его за широкие плечи, чтобы в следующую секунду утянуть манящие губы в сладкий поцелуй. Люциус ответил, широко раскрыв рот, позволяя её язычку свободно проскользнуть внутрь. Адреналин взбурлил в крови, жаром растекаясь по венам с каждым новым ударом сердца. Целовать Люциуса было особым удовольствием, острым и опасным, как игра с адским пламенем, как тёмная магия — порочным и почти запретным, оттого до головокружения пьянящим. И которому не следовало так скоро поддаваться, чтобы сразу не сгореть дотла. Отстранившись, Гермиона ощутила на языке привкус вина и собственных соков, отчего дымка возбуждения вновь заволокла сознание. Зарывшись одной рукой в шелковистые волосы, она влажно мазнула кончиком языка по его щеке, затем по подбородку и приласкала частившую жилку шее, а другой — забралась под полу распахнутой рубашки и царапнула ключицу. Сползла пальцами по груди, задевая маленький пик соска, затем второй. Огладила подтянутый живот по линии волосков до самого низа, неумолимо спускаясь рукой к ремню, чтобы накрыть ладонью внушительную выпуклость в паху под брюками и сжать. Из горла Люциуса вырвался едва слышный стон, а ресницы затрепетали. Наносная маска безразличия наконец треснула, рассыпаясь напрочь, и Гермиона увидела перед собой его настоящего. Магия словно сгустилась в воздухе. Не тёмная или светлая, а та дикая, стихийная энергия, переливающаяся по их венам. Напряжение, повисшее между ними, стало почти осязаемым, казалось словно вот-вот полетят искры. Волоски на коже встали дыбом. Миг… и Люциус впился в её спину пальцами, почти вдавливая в себя, и одновременно наклонился лицом к лицу. Поцелуй получился мокрым, рваным, дурманящим. Голова шла кругом, пока они облизывали и покусывали губы друг друга, то и дело задевая зубами, и судорожно переплетались языками, в стремлении насытиться. Между висками искрило, а в низ живота ударил новый разряд желания. Гермиона забывала дышать, млея от насыщенного запаха его жаркого тела: горчащего пота, кожи и мускуса. Все её естество буквально изнывало, моля остатки разума доставить ему ответное удовольствие, покорно сдаться под натиском силы, подарив себя без остатка, но… ей также хотелось быть… оставаться хорошей женой. Невзирая на обстоятельства. А пока власть в её руках, стоило в полной мере воспользоваться моментом. — Вы та ещё мерзавка, мисс Грейнджер, — с неприкрытой досадой протянул Люциус, когда она резко разорвала поцелуй и неловко отшагнула назад. Голова слегка плыла, а ноги подкашивались. — Миссис Грейнджер, пора бы уже запомнить, мистер Малфой, — на выдохе усмехнулась Гермиона и обернулась к Сириусу, который по-прежнему сидел на кресле, взирая на них с едва вскинутыми бровями. На дне его потемневших глаз бурлила ядерная смесь самых разных эмоций, а член между тем упрямо стоял к потолку. Одного раза явно оказалось недостаточно, чтобы утолить его жажду. Сглотнув, Гермиона облизнула нижнюю губу, и на пару-тройку секунд призадумалась, представив себя на коленях перед своим мужем. Тяжёлый взгляд его стальных глаз, смотрящих на неё сверху, пока она ласкает его прекрасный член губами. Картинка казалась… будоражащей и заманчивой. Хотя и слегка тревожила, ведь она ни разу в жизни не делала ничего подобного. Акты близости с Роном как-то совсем не располагали к открытиям и свершениям, но сейчас идея подарить своим двум волшебникам наслаждение в ответ буквально не отпускала, лишая последних сомнений. К тому же суть процесса не представляла особой загадки, ведь она не была бы собой, Гермионой Грейнджер, если бы прилежно не изучила однажды всю доступную литературу по теме. Но теория без практики, как известно, есть ничто. Решившись, Гермиона неспешным шагом приблизилась к креслу, встала между раскинутых в сторону коленей Сириуса и наклонилась, положив ладони на его бёдра. Изящно прогнувшись в спине, она расставила ноги пошире, а затем плавно качнула тазом из стороны в сторону, отлично осознавая, какой пикантный вид сейчас открылся Люциусу. Вдоль позвоночника скатилась нетерпеливая дрожь, а кончики пальцев пробил зуд предвкушения. План сработал незамедлительно. Отклик не заставил себя долго ждать. За спиной послышались быстрые шаги, и уже в следующую секунду большие ладони властно сжали ягодицы, почти до боли врезаясь ногтями в кожу. — Мммаленькая тёмная ведьма, теперь мне ясно, чего ты добиваешься, — раздался позади низкий протяжный голос Люциуса, завибрировав где-то глубоко внутри, отчего по глади спины кругами разошлись мурашки. В следующее мгновение Гермиона ощутила на левом полукружии шлепок на грани боли и удовольствия. Громко ахнув, она невольно отодвинулась и стиснула ноги, за что получила такой же шлепок по правому. А потом ещё и ещё… Кожу сладко обжигало тысячами крохотных искр. Зажмурившись, Гермиона смущённо прикусила губу, уткнувшись лбом в низ живота Сириуса, ведь от каждого удара она отчаянно сжималась, буквально истекая влагой, которая наверняка вот-вот насчёт капать вниз. А Люциус видел это как никто лучше. И наверняка наслаждался зрелищем. Не прошло и полминуты, как шлепки стихли. Бережно накрыв ладонями пылающую от ударов кожу, он сначала мягко помял одну половинку, потом вторую. Гермиона украдкой обернулась. Люциус смотрел прямо на неё, массируя ягодицы и неспешно потираясь пахом о её ногу, а затем вновь отвесил увесистый шлепок по правой стороне. Резко вздохнув, Гермиона вздрогнула и зажмурилась, за что получила ещё один по левой. — Ах! — Эй, осади гиппогрифов! Если на ней останется хоть один синяк!.. — гневно прошипел Сириус, но угроза пропала втуне, ведь в этот момент Гермиона подалась вперёд и ловко высвободила из джинсов его вновь затвердевший член, а затем крепко обхватила длину пальцами, чтобы притянуть к себе ближе и рассмотреть во всех деталях. Красивый, крупный, слегка изогнутый в правую сторону ствол, по которому тянулась пара выпуклых венок, пропадая в густых завитках волос. А на темно-алой вершине поблёскивала крохотная капелька смазки. Поддавшись импульсу, она слизнула её самым кончиком языка, толком не ощутив вкуса. Сириус глухо рыкнул, почти по-собачьи, и на пару секунд прикрыл веки, словно растерял самообладание. Гермиона довольно улыбнулась и, заглядывая ему прямо в глаза, потёрлась щекой о горячий ствол, затем приоткрыла рот и мягко провела головкой вдоль линии губ, едва касаясь нежной кожи плотью, которая отчётливо пахла спермой, что лишь сильнее возбуждало. Сириус глубоко дышал, а его скулы и шея покрылись румянцем, но он всё же сумел найти в себе силы сказать: — Котёнок, ты не обязана… Его шёпот прозвучал хрипло от возбуждения, хоть Сириус и пытался это скрыть. — Я хочу, — оборвала его Гермиона, не желая напрасно спорить, и в качестве наглядного подтверждения сразу же провела по стволу языком от основания до вершины, на которой задержалась чуть подольше. Кожа оказалась гладкой и солоноватой на вкус, не вызывая отторжения, и Гермиона медленно покружила языком вокруг головки, смачивая её слюной, но пока не спешила погружать её в рот. Член дрогнул, напряжённо покачнувшись в её руке. Сириус резко выдохнул сквозь зубы и зарылся пальцами в её кудри, отводя их с плеч, а потом пробормотал, стиснув зубы: — Ты меня просто убиваешь, детка. Молю, только не останавливайся… Продолжай… От его слов, произнесённых тягучим охрипшим голосом, по позвонкам скатилась дрожь. Облизнув губы, Гермиона подавила самодовольную улыбку. Ей опредёленно понравилось заставлять его терять контроль. Кончики пальцев закололо от предвкушения наслаждения, которое она хотела ему подарить. Сириус выглядел завораживающе сексуально: надломленные брови, пятна румянца на скулах и приоткрытые губы, будто ему не хватало воздуха. Сейчас он был целиком в её власти, и это ощущение не хотелось отпускать, не испив до дна. Поэтому Гермиона не смогла удержаться от маленькой мести за то, как недавно мучилась на его коленках — решила не торопиться, растягивая благодарность, чтобы в самом конце он оценил по достоинству. Крепко обхватив пальцами горячую плоть, она скользнула вниз, слегка сжимая ствол в ладони, а затем, чуть покручивая, но уже легче наверх. И так ещё и ещё… постепенно набирая темп. Налитая кровью головка слегка сочилась предсеменем. Ловко поймав её в ловушку губ, Гермиона вновь слизнула выступившую каплю и обвела шелковистую плоть языком, неторопливо изучая грани и стараясь держать зубы подальше. Нащупав кончиком языка тонкую уздечку, пощекотала её. А затем втянула головку глубже, на миг создав ртом вакуум. Сириус тонко выдохнул сквозь зубы, крепче вплетаясь пальцами в её волосы. Гермиона на пару секунд прикрыла глаза. От подобных бесстыдных поцелуев возбуждение разгоралось с новой силой, туманило разум, отдаваясь сладкой пульсацией между ног. Хотелось сжимать пальцы крепче, двигать языком быстрее, глотать глубже… Хотелось слышать несдержанные стоны Сириуса… Хотелось всего и сразу, но она должна была держаться стойко, ведь её цель — окончательно лишить его воли. Не выпуская головку изо рта, Гермиона чуть приподнялась, устроившись удобнее, и нырнула свободной рукой под джинсы, чтобы нащупать мошонку, которая сразу же напряглась от касания. Немного покатала её в ладони, а затем пробралась пальцами чуть дальше и помассировала участок сразу же за ней, который, как она читала, был особенно чувствителен. — Мерлин, блять, всемогущий! — выдохнул Сириус, сильнее впиваясь пальцами в её волосы. — Я бы женился на тебе ещё раз, моя восхитительная ведьма… Втянув ноздрями порцию кислорода, Гермиона уже неприкрыто улыбнулась, а затем с возросшей настойчивостью продолжила свои несмелые ласки, которые Сириус, как оказалось, находил вполне действенными. Это радовало и льстило, тепло согревая внутри. Не хотелось в первый раз ударить в грязь лицом, пускай и в таком грязном деле. Горячие ладони Люциуса вдруг исчезли с ягодиц. За спиной послышался шорох, затем звякнула пряжка. Белая рубашка растеклась по полу у её ног, а следом туда же отправился и ремень. Гермиона покосилась назад и украдкой огладила зрачками обнажённый торс Люциуса. Мазнула взглядом от широких плеч к груди, а потом до подведённого крепкого живота, и к жёстким завиткам волос в паху, видневшимся из-под приспущенных брюк. Люциус был великолепен, и в неясном сумраке лунного света казался волшебным наваждением, как никогда раньше. Его серые глаза, сейчас потемневшие от похоти, были прикованы к её разведённым ягодицам, а руки неспешно поглаживали твёрдый член, который наконец обрёл свободу от тесной ткани. Прикрыв глаза, Гермиона обернулась обратно, продолжая свою маленькую игру в сладкую месть, и вскоре ощутила, как горячий ствол трётся о копчик, а затем почувствовала, как Люциус приставил головку к половым губам, но не вошёл — лишь подразнил влажную щёлочку, а потом стал скользить членом вдоль складок вверх-вниз, слегка задевая набухший бугорок клитора. Гермиона судорожно всхлипнула, прикрыв глаза. От низа живота по венам хлынула новая волна опаляющего возбуждения, словно цунами накрывая её с головой. Нужда заполнить им тоскливую пустоту внизу живота стала почти нестерпимой. Она будто сгорала изнутри в ожидании проникновения, но Люциус не спешил давать ей желаемое. Глубоко дыша, он крепко обхватил ягодицы, раздвигая их шире, теснее вжимая в себя. Затем неспешно проехался ладонями вверх по пояснице, пересчитав большими пальцами позвонки. Покружил по лопаткам и, почти опустившись грудью на её спину, покатал в ладонях холмики груди, пропуская соски между пальцами, мягко потягивая их и выкручивая. Кожу на загривке обожгло дыхание. — Попроси меня, тёмная ведьмочка, и я клянусь — ты получишь желаемое, — вкрадчиво прошелестел Люциус, на краткий миг склонившись к её уху, а затем оставил нежный поцелуй между лопаток, вновь жёстко сминая грудь и пощипывая соски. — Скажи, что ты хочешь больше всего. Мерлин, как же она его хотела! И готова была кричать об этом. Но также она намеревалась не столь просто сдаться. Не хотела умолять и просить, потакая его демону тщеславия. Она сделает это позже. Не так быстро. Она ведь может подождать?.. Сумеет. Ещё чуточку. Может ведь?.. Рассеянно лаская губами и руками член Сириуса, слушая его тихое рычание, то и дело срывавшееся с губ, Гермиона откликалась на каждое мимолётное движение Люциуса, на каждое его дерзкое прикосновение, всеми силами стараясь прижаться к нему плотнее. Выгибала спину, вертела тазом, поддаваясь назад, отчаянно мечтая получить больше, но упорно молчала, занимая язык не менее нужным занятием. Но Люциус, видимо, тоже задумал в полной мере её помучить — держал бёдра в тисках рук, не давая шибко вольничать, и неспешно потирался твёрдым стволом о её изнывающую плоть, раз за разом прицельно проезжаясь по клитору, чем лишь сладко дразнил взбудораженные нервные окончания. И в довесок пошлёпывал ягодицы, едва распалённая кожа успевала остыть. — Детка, прошу… — вдруг прошептал Сириус, обняв руками её щёки. — Ммм?.. — Гермиона подняла глаза, не выпуская изо рта его головку, которую неспешно вылизывала, как вкуснейшее мороженое. Щекотала уздечку, водила языком по гладким граням, лизала щёлочку, сочившуюся смазкой, одновременно поглаживая пальцами ствол, почти звенящий от напряжения. Минувшие минуты она целенаправленно испытывала терпение Сириуса и в итоге была вознаграждена — он умоляюще пробормотал: — Пожалуйста, раскрой ротик шире, котёнок… Возьми его глубже… Да… Вот так… Ох-кхм… Гермиона немедля откликнулась на мольбу, позволяя Сириусу наконец в полной мере получить желаемое. Плотно сомкнув губы вокруг горячей плоти, она медленно заглотила ствол поглубже, затем ещё и ещё, пока не почувствовала, что он просто не помещается во рту. Выпустив член обратно, Гермиона на пару секунд отстранилась, чтобы отдышаться, и облизнула губы, легко перекатывая кожицу пальцами по всей длине. Расслабив горло, она вновь повторила движение губами, и на этот раз сильнее вобрала упругую плоть в себя, почти задев кончиком носа жёсткие волоски на животе. Сириус рыкнул, непроизвольно вскинув бёдра, и она резко выпустила член изо рта, отчего он хлопнулся о его живот. — Держи себя в руках, мой дорогой муж, я с тобой только начала, — хитро улыбнулась Гермиона, сбивчиво выдыхая. — Прости, котёнок, — хмыкнул Сириус, хотя явно не испытывал ни грамма вины. В его глазах горело озорство напополам с чистейшим возбуждением. — Ты слишком хороша, моя девочка, я едва помню своё имя, пока ты… Ох! Набрав в лёгкие побольше воздуха, Гермиона вновь начала сосать, но теперь уже не сдерживаясь, не тушуясь и не осторожничая. Страстно выцеловывала его головку, ритмично лаская ствол и сминая тонкую кожицу пальцами, а потом начала подаваться губами вперёд, с каждым заходом всё дальше проезжая губами по твёрдой плоти. Сириус ерошил её волосы, гладил по щеке и шептал что-то то ли невероятно пошлое, то ли безмерно нежное, но она толком не вслушивалась, целиком увлечённая новыми ощущениями. И той порочной властью над его телом, которую обрела в этот миг. Внезапно с некоторым удивлением осознав, что ей самой процесс доставляет не меньшее удовольствие. Узел желания внизу завязывался всё крепче, становясь уже болезненным. Максимально расслабив горло, Гермиона заглотнула ствол до предела и невольно подавилась, судорожно пытаясь вдохнуть. Глотка беспомощно сжалась вокруг пульсирующей плоти. Продержавшись ещё пару-тройку секунд, Гермиона резко выпустила член обратно, опалив напоследок головку тяжёлым дыханием. Сириус рычаще простонал что-то неразборчивое, а перед её глазами расплылся сладкий туман. От переизбытка ощущений по телу вихрями закружилось возбуждение. Очередная волна удовольствия дурманом растеклась по венам. А саднящая пустота между ног противно заныла, настойчиво требуя наконец себя заполнить. Терпеть и дальше казалось достижением из ряда невозможного. Гермиона сдалась, не чувствуя ни капли угрызения совести, ни крохи стыда. Лишь неумолимую потребность. — Трахни меня, Люциус, — на выдохе сказала она, прикрыв глаза. — Давай же… Я хочу тебя… Хочу почувствовать тебя в себе… Стоило словам сорваться с губ, как каждую клеточку тела скрутил озноб предвкушения. Волоски на коже встали лесом. Она не видела, но словно спиной ощутила, как Люциус широко улыбнулся. Той самой своей лукавой, хищной ухмылкой, которую ей вечно хотелось стереть поцелуем. И сразу же выполнил обещание. Стенки лона непроизвольно сжались, истекая смазкой, когда его крупный член мягко проник внутрь и стал медленно продвигаться вглубь. Налитая головка чувствительно прошлась по передней стенке, сильно растревоженной после минувших ласк, и Гермиона охнула, невольно опалив влажный ствол Сириуса своим дыханием, отчего он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Следующие минуты словно потонули в полуночном тумане, Гермиона целиком отдалась во власть чувств, продолжив свои ласки руками, губами и языком… Открывая глаза, она видела крепкий член Сириуса с блестящей головкой, от которой тянулась ниточка слюны, а когда закрывала — слышала, как Люциус тяжело дышит, лаская её соски пальцами… Живо представляла, как серебряная гладь глаз мутнеет от вожделения, как он закусывает нижнюю губу, как капля пота стекает по его виску… Почти чувствовала его жар на коже, запах его разгорячённого тела… Ощущала, как крупный член целиком заполняет её изнутри, туго раздвинув влажные складки, как твёрдый ствол нежно подрагивает от каждого её громкого всхлипа и стона. Но не двигается ни на дюйм, что безумно возбуждало и одновременно сводило с ума. В конце концов, не вытерпев, Гермиона гибко выгнулась, поводив тазом из стороны в сторону, но Люциус лишь толкнулся сильнее, до упора погружаясь внутрь, и протянул насмешливым тоном: — Сперва закончи с Блэком, нетерпеливая ведьмочка, а потом получишь меня. Я не люблю делиться, — добавил он, остро приправив свои слова парой увесистых шлепков. — Клянусь, я заставлю твой ремень тебя же выпороть, если с утра увижу на ней хоть один синяк! — Брось, Сириус, — ухмыльнулась Гермиона, выпустив его член изо рта. — Возможно, он того и добивается, в конце концов? Никогда точно не знаешь, что у этих слизеринцев под слоем чешуи. Сириус весело хмыкнул, по-волчьи оскалившись, а Люциус вместо ответа несколько раз грубо толкнулся в её глубину, срывая с губ Гермионы протяжный стон наслаждения. Ей всё-таки удалось немного вывести его из себя, увы, ненадолго. Люциус словно безмолвно пообещал, что больше не будет нежным, и возьмёт её жёстко, стоит ей только покончить с Сириусом, а затем вновь остановился, оставив член греться в уютной тесноте. И сладкая пытка воздержанием продолжилась. Впрочем, сколько продлится мучение теперь — зависело лишь от неё. Всё было в её руках. А точнее, не только в руках… И Гермиона с азартом взглянула на Сириуса, желая как можно скорее достичь цели. А он всецело разделял её порыв, взирая на неё сверху вниз голодными глазами, полными неразбавленного желания. Крепко удерживая её за волосы, он настойчиво притянул её губы к члену, побуждая не медлить, но вскоре расслабил пальцы, оставив полную свободу действий. И Гермиона сразу же ей воспользовалась — придерживая ствол у основания, вновь смело накрыла ртом головку, влажно скользнув по всей длине вниз, а второй рукой начала мягко теребить мошонку, порой чуть оттягивая. Сириус шумно дышал, расслабленно откинувшись на кресло, и гладил её кудри, невесомо перебирая пряди пальцами, и зачарованно глядел на её припухшие губы, размеренно скользящие по его длине. Гермиона уже не пыталась сдержать стоны, сами собой рвущиеся на волю из груди. Член внутри так идеально заполнял её, даря спокойное наслаждение, и одновременно казался раскалённым прутом, порой крупно подрагивая после каждого её глубокого захода, словно Люциус едва сдерживался. Прервавшись на миг, Гермиона краем глаза увидела на его бледном лице извечно бесстрастное выражение, лишь лёгкий румянец на шее, крепко стиснутые челюсти, дрожащий кадык и частое дыхание выдавали внутреннее напряжение. Но она отчётливо чувствовала — Люциус уже достиг предела и сейчас опасно балансировал на грани, готовый в любой момент сорваться. И Гермиона не могла не поддаться соблазну сбросить его в пучину наслаждения — резко покачнулась, насаживаясь глубже, а затем повторила движение тазом ещё и ещё, быстро проезжаясь по всей длине до самого предела. Тишину комнаты заполнили звонкие шлепки, с которыми сталкивались их тела. Из горла Люциуса вырвался рычащий стон, полный удовольствия вперемешку с досадой, и в следующую секунду она ощутила тепло, медленно разливающиеся внутри. И Гермиона искренне наслаждалась им, но больше той распирающей твёрдостью, которые даровал его безупречный член, будто созданный специально для неё. И вновь сосредоточила своё внимание на другом не менее идеальном члене, который хотелось ощущать глубоко внутри себя столь же безумно сильно. Самообладание Сириуса стремительно таяло с каждой минутой, и она мечтала поскорее приблизить этот момент. — Коварная ведьма, теперь ты точно так просто не уйдёшь, — угрожающе сладко протянул Люциус, когда острая вспышка оргазма сошла на нет, и резко вставил свой ещё не опавший член до самого основания, а затем повторил грубое движение вновь и вновь. Гермиона задушено всхлипнула, едва не поперхнувшись членом Сириуса, а Люциус снова мучительно замер, погрузившись в её нутро до предела. И начал рассеянно блуждать кончиками пальцев по изгибам её тела, а затем нащупал позабытый бугорок клитора и надавил на него, чуть оттянув. Перед глазами вспыхнули искры, молниями пробежав по телу до самых пят. Гермиона вздрогнула, выгибаясь, и захлебнулась стоном, взбудоражив зажатый во рту член. Сириус тонко выдохнул сквозь зубы, а Люциус довольно хмыкнул, а затем продолжил тревожить крохотный комочек нервов, но уже нежнее. И одновременно кружил свободной рукой по ягодицам, впиваясь пальцами в мякоть, поглаживая поясницу и пересчитывая позвонки, пока она увлечённо ласкала Сириуса, постепенно ускоряя темп. Плавно скользила губами по стволу вверх-вниз, помогая себе кулаком, и неспешно мяла мошонку. — О, блять, Цирцея всемогущая, как же хорошо! — Сириус откинул голову на спинку кресла, стиснув пальцами подлокотник, и другой рукой чуть надавил на её макушку, мягко задавая темп. — Вот так, моя девочка… Твой ротик великолепен… Он лучшее что, случалось со мной в этой сраной жизни… Любой дементор сразу сдохнет, обожравшись моим воспоминанием… Гермиона почти не слушала эти бессвязные оды своим талантам, опасаясь всё испортить неуместным смехом, и лишь наслаждалась звуками его сладкого шёпота, постепенно увеличивая скорость. Наклонялась чаще, крепче сжимая губы, порой рвано вдыхая, чтобы впустить в горло его длину. Двигалась плавно, чётко и размеренно, но вдруг слегка сбилась, почувствовав, как член Люциуса почти выскользнул из влажного лона, осталась лишь головка, дразнящая края щёлки. Кончики его пальцев внезапно прошлись по мокрым складкам, размазывая смазку по ложбинке между ягодиц всё выше и выше, пока не остановились там, где она совершенно не ожидала. По позвоночнику расползлись опасливые смущённые мурашки, и Гермиона невольно сжалась, подавшись вперёд, но Люциус держал крепко. «Боги… Он же не станет?.. Нет… Станет… Станет!» — Расслабься, моя девочка, не будет больно, — промурлыкал Люциус, обводя подушечкой большого пальца тугое колечко мышц по кругу, чтобы густо размазать по нему смазку. Гермиона зажмурилась, так и не выпустив член изо рта, думая лишь о том, как Люциус ритмично надавливает в центр, каждый раз погружаясь сильнее и сильнее… — Хорошая ведьмочка, — удовлетворённо сказал он, наконец проскользнув внутрь целиком на одну фалангу. Гермиона знала, что стоит ей просто сказать, как Люциус прекратит. Но она не стала. Не произнесла ни слова против, потому что ощутила лишь новую волну возбуждения и не капли боли. — Вот так, детка… А теперь ещё один. Затаив дыхание, Гермиона вновь стыдливо замерла, ощущая, как он набирает большим пальцем другой руки ещё смазки и медленно проникает внутрь, так же нежно растягивая колечко мышц, как и в первый раз. Боли по-прежнему не было, лишь странное распирающее ощущение, но вовсе не неприятное. Пальцы слегка растянули тугие мышцы в стороны, но больше не двигались. Ладони спокойно легли на ягодицы рядом, согревая своим теплом. — Умничка, — на выдохе громко шепнул Люциус и толкнулся членом несколько раз в награду, заставив её громко застонать, а затем вновь застыл. — Ты чудесна, моя девочка, такая горячая и такая узкая… Сириус шумно втянул ноздрями воздух, крепче впиваясь пальцами в её макушку. Его член во рту будто бы стал больше, готовый взорваться в любой момент, а мошонка напряжённо поджалась. Его выдержка трещала по швам, рассыпалась прямо у неё в руках… в губах. И Гермиона всеми силами решила приблизить пик его наслаждения. — Боги, Гермиона, — простонал Сириус почти жалобно, когда она вновь начала сосать. — Детка, я скоро кончу… Я уже почти… — Мышцы внизу его живота сильно напряглись. — Гермиона… Постой… — торопливо бормотал он, комкая руками её кудри, пытаясь оставить ей шанс отстраниться. Но Гермиона даже не слушала, желая свести его с ума, хотела доставить ему максимум удовольствия, поэтому напротив — начала двигаться ещё быстрее, сжимая губы туже. Зажмурилась, скользя кулачком активнее, энергичнее… Заглатывая так глубоко, что почти забывала дышать. Осознав, что перспективы её не пугают и она не намерена останавливаться, Сириус смял её кудри двумя ладонями, направляя и задавая темп, и слегка покачивал бёдрами навстречу её губам. — Блять… Чёрт! — Сириус вдруг толкнулся особенно глубоко, отчего на глаза набежали слёзы, а затем излился ей в горло, продолжая придерживать за голову. Под плотно сомкнутыми веками летали яркие круги. Горло сводили спазмы. Капелька слюны стекла по подбородку и скатилась по шее. Гермиона не могла дышать. Кислорода отчаянно не хватало. По каждой клеточке тела пробежала колкая дрожь, сгущаясь в кончиках пальцев. Возбуждение резануло хлыстом, и она сильно стиснула собой член Люциуса, отчего он тихо зашипел, что-то пробормотав себе под нос, но она уже не слышала, думая лишь о пульсирующем стволе Сириуса, пронзающем её рот. Шумно кончив, он убрал свои руки, член выскользнул из жаркого плена её губ, оставив на языке последние капли спермы, и Гермиона тяжело сглотнула, наконец сумев свободно вздохнуть. Белый шум зазвенел в ушах, сердце набатом колотилось об рёбра, а комната наполнилась звуками их громкого, рваного дыхания. — Прости, детка, прости меня, — надсадно прохрипел Сириус, нежно поглаживая её щёки и волосы. Гермиона провела ладонями по лицу, утирая невольно выступившие слёзы, и робко улыбнулась. Сириус рассеянно улыбнулся ей в ответ, хотя выглядел так, будто за десять секунд взбежал по лестнице до самого пика Астрономической башни. Взъерошенные вихры волос, прилипшие ко лбу, алые пятна на скулах, капельки пота на висках, вздувшаяся венка на красной шее… Мазнув подушечками пальцев по её припухшим губам, он склонился и оставил на них влажный поцелуй. — Ты восхитительна, нет… Ты волшебная, Гермиона, моя феноменальная ведьмочка… Гермиона блаженно прикрыла глаза, мелко дрожа с головы до ног, и глубоко втянула носом воздух, до краёв наполняя им лёгкие, но вздох так и застыл в глотке, когда она почувствовала пальцы, властно сжавшие её шею. Другой рукой Люциус зарылся в её кудри и настойчиво потянул на себя, заставляя сильнее прогнуться в спине, а затем слитным рывком прижал её к своей жаркой груди, одновременно глубоко врезаясь членом в её раскалённое лоно. — Теперь ты моя, — прошептал Люциус на грани слышимости, опаляя дыханием её ухо. — Закрой глаза и чувствуй…