***
Мадам Жанетт Гроссельдорф — бывшая и ныне покойная жена Молоха — заправляла пансионатом и была не меньшей психопаткой. Змееподобная демонесса с ужасно тяжёлым характером. Строгий и самодовольный деспот. Удивительно, как они вообще воспитали Рене — первую дочь Молоха. Легион лично отвёз туда Люцисту, чтобы убедиться, что всё проходит гладко, ведь если ты хочешь, чтобы всё было хорошо, — делай это сам. Непослушный подросток, Люциста сидела в машине и коготком ковыряла обивку, чтобы оставить пару матерных слов в сторону отца. Они молчали всю дорогу. — Ну вот, твой новый дом, Люциста. Уверен, что тебе тут понравится, — доставая чемоданы, хмыкнул Моргенштерн-старший. — Здесь из тебя сделают отменную демонессу. Я лично знаком с Жанетт. Она замечательная женщина. Люциста закатила глаза. — Поменьше стервозности, юная леди, — строго заметил Легион, затаскивая чемоданы в здание. — Смотри, тут полно твоих сверстниц. Они вырастут замечательными жёнами и хранительницами очага. Как и подобает женщине. Тебе всё ясно? Я спрашиваю: тебе ясно? — А тебе ясно, что дядюшка Сеф тобой манипулирует? — фыркнула она. — Не лезь не в своё дело, блять. Иначе я за тобой никогда не вернусь, а ты проведёшь тут вечность. Юная леди не оценила прикола, поскольку была рада тому, что теперь, когда Сеф и её отец будут трахаться в машине, то второй узнает о себе всё из непосредственно очень надёжного источника. Когда отец уехал, то подошла мадам Гроссельдорф. — Я вижу, ты новая девочка. Славно. Тебе сразу стоит уяснить правила, которые все девочки учат наизусть. Молись Сатане, учись, и тогда всё будет хорошо. Люциста уже просчитывала варианты, как сбежать, поэтому не обратила внимания на приветственную речь. Мадам встряхнула её, схватив за плечо. — Тебе всё ясно, маленькая дрянь? Люциста хмыкнула. — Да, большая дрянь. Мадам поперхнулась от такой наглости и отвесила девочке-подростку крепкую такую оплеуху. — Чтобы в следующий раз я увидела тебя в совсем ином свете. Благо, наш пансионат самый известный и действенный. Будешь по струнке ходить. Шеала, позаботься о ней! Терпеть не могу вздорных девчонок. Шеалой оказалась старостой курса — цветом шоколадная с волос до кончиков пальцев. Глаза бездонные и опасные. Форма ученицы пансионата идеально выглажена. «Насколько тут всё плохо, если ни у кого нет чувства стиля», — подумала Моргенштерн. — Привет, — Шеала смерила её презрительным взглядом, — замарашка. Здесь ты действительно станешь другой. Вот тебе форма. Оденешься и спустишься в столовую, скоро обед. И запомни: здесь всем плевать на твоё благородное происхождение. Ты такая же, как и все. Тут все равны. — Весело, — с отвращением глядя на форму, ответила Люциста. — Несомненно. А теперь — наверх. Бери чемоданы и пошли. Комната оказалась скромной и похожей на келью. Серые бетонные стены, раскладушка и письменный стол, над которым висел портрет Сатаны. — Гладишь в гладильной, стираешь в стиральной, ешь в столовой, учишься в другом корпусе, вот тебе небольшая карта, удачи, — отчеканила Шеала и закрыла за собой дверь. Люциста опустилась на скрипучую раскладушку и вздохнула. Будет тяжко. Но я справлюсь. Спустившись к обеду, она обнаружила, что все на неё пялятся. Наверное, просчитывают, сколько ещё будет проявляться вздорный характер. Люциста в форме выглядела немного нелепо, но ничего, появится время — она сделает пару выкроек. Взяв поднос и получив еду, она села за столик в углу. К ней никто не подсаживался. Она неожиданно увидела, как Шеала ругает двух рыжеволосых девушек-близняшек. Люциста уже прониклась лёгким презрением. В столовой сидела оперуполномоченная в военной форме, чтобы соблюдать порядок, но это не помешало девушке вскочить с места, когда Шеала начала самодурствовать, н прийти на помощь. — Хэй, староста, попробуй найти противника, равного тебе, — Люциста закрыла девушек грудью. — Только пришла, а уже лезешь со своим уставом в монастырь? — усмехнулась чернокожая девушка. — Мадам оперуполномоченная, она нарушает дисциплину. Охранница лениво подошла к девушкам. — В карцер пойдёшь, — небрежно бросила она и взяла Люцисту за плечо. — Без рук, — резко ответила та и качнула плечом, — сама дойду. Пока её уводили, рыжеволосые питомицы учреждения прошептали тихое «спасибо». Как оказалось чуть позже, их звали Шейла и Лейла. Демонессы среднего класса бедного происхождения попали сюда за счёт государства, когда их родители развелись и спились в разных уголках адской вселенной. Моргенштерн быстро с ними подружилась, особенно когда они принесли к ней в комнату пасту — тогда Люциста только-только вышла из карцера. Всё такая же гордая и… очень голодная. Уплетая за обе щеки, она кивала и говорила «хм!» на каждую интересную историю. Однажды мадам Жанетт Гроссельдорф решила взять воспитание на себя. Позвала Люцисту в кабинет на беседу. — Итак, ты нарушила треть правил нашего Пансионата. Курила во время работ в саду. Оттаскала Шеалу за волосы. Старосту! Ну что за мерзавка, — вздохнула она с ехидной полуулыбкой. Люциста пожала плечами. — Отвечай! Неси ответственность! — вспылила мадам. Моргенштерн покачалась на ногах взад-вперёд. Мадам Жанетт медленно встала и дошла до шкафа, где хранилась Плеть, о которой с ужасом отзывались все нарушители правил. Говорили, что раны заживают месяцами. Особенно непослушных «для профилактики» она долбила по израненной спине и доводила девушек до истошных воплей, и одаривала психологической травмой. Люциста прищурилась. Вспомнила Люциана. Что бы сделал он? — Раздевайтесь, ваше высочество, — язвительно хмыкнула Жанетт, предвкушая первоклассную порку. — Нет. — Раздевайся, я сказала! — она подошла и начала таскать за волосы, сдирая одежду вместе с пуговицами. Люциста оказалась в одном спортивном лифчике. Сопротивляясь, она отталкивалась и кусалась. Мадам обездвижила непокорную, чтобы наконец восхитительно выпороть её. Под дверями собрались все старосты и любопытные зеваки, чтобы оценить новенькую на наличие достоинства и силы воли. — Сейчас заревёт, — победно отчеканила Шеала. Люциста стояла на коленях, связанная. Она закрыла глаза и стала считать до десяти. Удар. Выскочили искры из глаз вместе с капелькой слезы, но плакать Люциста не собиралась. Я не подарю ей такого удовольствия. Удар. Стиснула зубы и что-то промычала, ноздри раздулись. Удар. Электричество жжёт всё тело. — Давай уже! — с наигранной усталостью заорала мадам. — Хватит сопротивляться! Ты должна учиться! Ты будущая хранительница очага и примерная мать! Радость мужа! Услада мужа! Удар. Удар. Удар. Люциста рухнула, не сказав ни слова.***
Люциста Моршенштерн материализовала зонт-клинок. Быстро подступая к воскресивщемуся отцу, она приставила лезвие к его шее. На камерах было видно, что хозяйка недовольна. Слайз почувствовал неладное, когда сидел с охранниками и увидел, что происходит. Он бросил свой чай и быстро спустился к Люцисте. — Лю, в чём дело? — нахмурился ящер. — Я разберусь. Это мой любимый папаша. Легион рассмеялся и посмотрел заодно на экран однорукого бандита, вдруг джекпот? — Какого чёрта ты тут забыл? — голос Люцисты был словно калёная сталь. — Проверить любимую дочку, — пожал плечами Легион, усмехаясь. — Которая осталась без сил в силу вздорного характера. Я бы передал тебе своё могущество, но ты его не достойна. С горла потекла тонкая струйка крови. — Убирайся. Сейчас же. — Иначе убьёшь старика? — усмехнулся он. Слайз хотел вмешаться, но Люциста подняла ладонь, дав знак, что он тоже получит, если вмешается. Люциста кивнула отцу. — Иди себе ищи другую дуру, папаша, — последнее она выпалила с презрением. — Из-за тебя «рыжий ёбарь» убил госпожу Жанетт. — Не убил, а свёл с ума. Думаю, она сама этому поспособствовала. Впрочем, что за дурная привычка совать нос в чужое грязное бельё, когда у самого давно стиральная машинка накрылась пиздой. Она сама сбросилась со скалы. Голоса ей приказали. — Как много ты знаешь, — глупо улыбнулся Легион и похлопал глазками. — Молодец. Почти горжусь тобой. — Когда ты начнёшь мной гордиться, я тебя убью. Я не желаю марать своё существо кем-то вроде тебя. Иди к дяде Сефу, он тебя приласкает, — источая яд, произнесла Люциста. — Ты же так привык давать в жопу всем, кто тебя ненавидит. Да ты ходячий стокгольмский синдром. Жалкий. Зависимый. Беззащитный. Легион вскочил, чтобы врезать дочери за такие слова, но Слайз удержал его руку, наградив ледяным взглядом заправского киллера. — На вашем месте я бы соблюдал приличия, — холодно заметил он. — А! — засмеялся Легион, с трудом освободив руку. — Нашла себе лысого «ёбыря». Интересно. Конечно, ведь одна ты и яйца выеденного не стоишь. Это привело Люцисту в ярость. Разорвав новое платье до бедра, она вытащила пистолет и выстрелила в пол возле ноги отца. — Ещё раз попадёшься — и я тебя прикончу. Сеф тебя больше не соберёт. Легион притих. — Я ещё вернусь, — кинул он напоследок. Джек-пот он так и не сорвал.