***
Сегодня в опере намечалось судьбоносное представление. Собрались все сливки демонического общества. Нарядные, коварные, злые, хитрые и величественные. В залах оперы пахло смесью дорогих духов и недешёвых сигарет в мундштуках. Тонкие перчатки не позволяли дыму пропитать пальцы. Головокружительные наряды, где вишенка на торте – супертугой корсет и выдающиеся бюсты. Блистали бриллианты в ушах и на шеях. Ставили «Призрака Оперы». Безумие Люциана Даэ. Оперный певец в блестящем белом костюме не на шутку волновался. Блистательный наряд, перья, боа, жабо, корсет чуть ниже живота, чтобы была возможность и сверкать, и петь. Люциан метался из угла в угол. Обещал быть сам Призрак. Люциан нервно поправлял алмазные украшения в длинных чёрных волосах. Призрак Оперы подарил ему половину своей белой маски, скрывавшей его уродство.***
Во сне явился он, как ангел, мне. Люциан давно понимал, что в данной ситуации происходит нечто неладное, нелогичное, нерациональное. Призрак часто являлся к нему во снах – массивная фигура, облачённая в изящный наряд. Рыжеволосый гигант в маске, направляющий его на тропу безумия и безудержного мастерства исполнения оперных арий. Ты не гений, если ты не безумен! В лунных сумерках призвал к себе. Люциан бывал в пещере под оперой, где обитал Призрак. Они плыли на лодке к его логову. Поначалу было очень страшно, но массивная фигура почему-то умиротворяла. Он ощущал могущество и силу, величие и явный нарциссизм. Лунные сумерки скрывали их ежевечерние беседы. Люциан не находил себе места, когда разговаривал с ним. Постоянное ощущение, что ты жалкая пародия на великого мастера. В своих фантазиях я с ним всегда. И не только в фантазиях. Люциану хотелось полностью раскрыть загадку, которую представлял собой Призрак Оперы. Он с волнением ждал каждой встречи, каждого совместного мига. «Мой призрак, Призрак Оперы, он ждёт за гранью сна», - думал Даэ. Самое время выходить на сцену. Вечер собрался нешуточный, ни в коем случае нельзя упасть в грязь лицом. Ответственность и перед теми, кто пожаловал, и тем, кого он называл своим великим ангелом пения.***
Молох признавал, что у мистера Даэ есть недюжинный талант, который следовало беспрекословно развить. Он станет достойным наследником, вышедшим из тени великого оперного ангела. Сам он в совершенстве владел игрой на органе и с удовольствием очаровывал Люциана токкатами и фугами. Ты пел ведь только мне – мир глух и слеп! Никто не знал твоего восхитительного голоса до конца. Твой Дар – словно сирень в мае. Красиво и мимолётно, раздирает душу дивными нотами. Хотел бы Молох забрать безумного для всех Даэ, который, якобы, придумал Призрака. Легенда пришла в реальность, и свидетелем был только Люциан. Прими же власть мою, отвергни свет! Молох алкал и желал этого юного дарования, как никого и никогда. Призрак, безусловно, был ангелом Ада, искушённым в музыке и тонких материях. Величественный и опасный, он внушал ужас во всех. Кто знал, что крылось под маской? Считает ли он, что это обезопасит его?***
Знать с нетерпением ожидала начала представления. Люциан прополоскал горло, откашлялся и, раздвинув занавес, явился на сцену под свет софитов. Театр выглядел идеально, богато, роскошно – всё в бордово-золотых оттенках. Драгоценная голова Бафомета нависала над сценой как благословение для порочных и алчных занятий. «Забуду прошлое, забуду страх». Люциан дождался, пока заиграет оркестр, чтобы начать изливать ангельский голос, рождённый во Тьме. Прежде чем начать, он окинул взгляд за кулисы, где, кажется, промелькнула массивная тень в огромном чёрном плаще.***
Молох присутствовал, чтобы искупаться в лучах славы, насладиться безумным Даэ и собрать все сливки для своего самолюбия. Люциан демонстрировал божественный голос, доводящий до мурашек. Все затихли, и музыка – словно кружевные чулки – обрамила Люциана в очень эротичный для Молоха музыкальный «наряд». Здесь призрак, Призрак Оперы с тобой, в твоих мечтах! Неожиданно для всех зазвучал тяжёлый и массивный орган. Никто не видел играющего, словно клавишами заправлял злобный мастер, которого отказывались признавать, но хотели слушать вечно, словно песнь морской сирены. Твой облик всех других бросает в дрожь! Люциан почувствовал, что кто-то присоединился к его оперной арии, и из-за занавеса показался рыжеволосый гигант в плаще, костюме и второй части общей маски. Его величие обезоруживало, его уверенность и триумф пробирались по всем рядам театра. Все в восхищении трепетали, слушая голос того, кого считали всего лишь легендой. Пусть смотрят мне в лицо, все маски ложь! Величественно ступая по сцене, он обрамлял божественное начало Даэ и добавлял силы басовитым голосом. Молох ликовал. Все взгляды обращены на них двоих. Твой голос и душа в одно сплелись, и призрак, Призрак Оперы, воскрес, обрёл в них жизнь! Зал замер, кто-то забыл, как дышать. Орган не переставал играть, вливаясь в общую атмосферу. Казалось, что чистое зло снизошло из самого Инферно – чистого и не запятнанного – великой энергии Ада. Неразделимы мы, как дух и плоть! Люциан пел, глядя на Молоха, и дрожал, но голос его был уверенным и мелодичным. Он никогда не выдаст крови и синдром стокгольмский обнажит в последнем слове! И тайна эта пусть с тобой умрёт! Огромный полный зал затих, он ждёт. Сегодня Призрак оперы на сцене Им поёт! Он здесь! Призрак Оперы поёт…