Вольно, генерал IV: Чистилище, или Пусть небеса обрушатся

День зачинающегося пламени (понедельник), 23:45, окраина Пандемониума, Второй круг.       — Первый, первый, это база, доложите обстановку!       — База, это первый, обстановка сложная, наблюдаемый объект быстро перемещается по шоссе, необходима поддержка с воздуха!       — Первый, первый, уточните координаты.       — База, это первый, координаты объекта: квадрат «17», нет, квадрат «14»… База, база, мы его потеряли!!!       Холландер гнал, прижавшись всем телом к мотоциклу. Чёрный шлем скрывал голову и собранные в длинный хвост серебристые волосы. Абсолютная тьма его мотоциклетного костюма скрывала мускулистую сухую фигуру… За три часа до этого       — Подсудимый, вы признаёте свою вину? — судья из-под половинок очков наклонила голову.       Йенс Гросс гордился собой. По приказу Молоха, ему удалось схватить Сефа Холландера и Легиона Моргенштерна. Наслышанный о том, какой Легион мудак и что он может сделать с его генералом, Молох незамедлительно вызвал Йенса Гросса и поставил на уши весь Ад.       Улицы патрулировали непрерывно, повсюду понавешали камер. Непонятно, как Сеф, будучи человеком, пробирался в Ад и обратно. Впрочем, если добавить, что его любовник — горе-семьянин-демон Легион, то неудивительно.       В качестве прокурора выступал Слайз.       — Ваша честь, у меня на руках доказательства его преступных деяний, обоснованные найденными уликами на месте преступления. Обвиняемый подозревается в причинении тяжкого вреда здоровью морального и физического…       Он не успел договорить: будучи связанным и подкараульным, Сеф всё же выпрыгнул из окна здания суда, чтобы приземлиться на подготовленный Легионом сверхскоростной мотоцикл. Рассмеявшись вслед, он сбросил наручники и надавил на газ. За сутки до этого       Легион появился в Штабе, когда Молох должен был отсутствовать. Он зашёл в кабинет своего сына Люциана. Тот поднял глаза после дежурного «войдите», и тут же его радужки вспыхнули кроваво-красным светом.       — Чем обязан? — холодно поинтересовался он, отложив бумаги и встав из-за стола.       Отец хитро посмотрел на своего потомка и поставил на стол бутылку коньяка.       — Решил поздравить тебя с почётным военным званием. Ты маршал, пусть тебя и называют по старинке генералом, и я горжусь тобой.       Люциан замер.       — Мне плевать на это. Ты уже был у мамы? У Кальцифера? У Люцисты? Если да, я уничтожу тебя на месте.       — Какой грозный, — Легион без спроса дошёл до серванта с бокалами, налил коньяка и добавил немного льда. — Возьми. Отметим твоё величие.       Люциан прищурился, даже не пытаясь поднести бокал к губам.       — Сомнительная победа и не менее сомнительные комплименты.       Люциан вспомнил себя в четырнадцать. Отец уже тогда скандалил с матерью. Он становился постоянным их свидетелем. Легион пропивал зарплату с подозрительными собутыльниками. Люциан не раз вставал в дверях и твердил, что его отец кусок неблагодарного дерьма. Получая оплеухи, он зализывал раны, чтобы с новой силой пойти против непутёвого родителя, помешанного на «достойных наследниках».       Моргенштерн-младший не подозревал, что именно тогда Легион познакомился с Сефом Холландером и поначалу приходил домой даже с засосами на шее. Анри пыталась вразумить мужа, но он был сильнее её. Это потом уже она сможет дать достойный отпор после появления на похоронах Кальцифера (см. Вольно, генерал: Стокгольмский синдром), станет подобной разгневанной фурии. Сама она не умела защищаться, но, когда дело касалось детей, она сатанела.       Поначалу трепела, ведь всех девочек учат терпению и смирению перед мужем, но, поняв, что это бесполезно, затеяла скандал. Легион разбил свой мобильный телефон у неё на глазах, будучи подшофе, и припёрся Сеф Холландер, объяснивший, кто он такой и кто такая она.       Тогда Анри сослали на Сицилию и отдали в фрейлины Лилит, где та, кстати, всё-таки поднялась с колен, чтобы наконец получить возможность унизить и уничтожить мужа, как это раньше делал он.       Но это потом…       Ой, ляцелі шэры гусі       Цераз лес дрымучы,       Заспявалі малайцы       Ў рэкруты ідучы.       А ў надзельку раненька       Сталі іх збіраці,       Выйшла маці да прыёму       Сына выручаці.       Сеф Холландер сидел на коне подобного греческому богу красоты и коварства. Словно выточенный из мрамора мужчина возвышался над Анри, готовый ударить её кнутом или же отвесить удар ногой. Он смотрел на неё, всем своим видом показывая, кто тут хозяин. Легион лишь усмехался и подыгрывал.       Люциан Моргенштерн решительно защищал мать, получая удары вместо неё.       — Ты дерзкий, — оценил Холландер. — Думаю, если ступишь на тропу войны, то прославишься.       — Прославишься! — подпевал Легион.       Ой жа ж, вы, прыёмчычкі,       Вы, добрыя людзі,       Адпусціце майго сына,       Хай у доме будзе.       Анри не сдавалась. Она кричала, твердила, что хотя бы Люциан заслуживает нормальной жизни. Люциан понимал, что его не оставят в покое. Не оставят в покое маму. И решил идти на войну. После очередного удара Сефа, он вытер кровь под носом и уверенно посмотрел сверху вниз, несмотря на своё положение. Он отомстит ему при первой же возможности.       Але ж нам твайго сыночка       Нельга адпускаці,       Дадзім яму шаблю ў рукі —       Будзе ваяваці.       — Извини, Анри, но ты понимаешь, что с тобой он вырастет тряпкой? — заявил Легион, глядя на побитую чужим мужчиной жену. — Кальцифер — блядь, Люциста бесполезная шалава, так, может, из Люциана выйдет толк.       Холландер усмехнулся. Всё идёт по плану.       — Согласен, — он приказал нескольким сопровождавшим их легионерам снарядить Моргенштерна-младшего, чтобы отдать его в военную Академию, где тот и встретит молодого Молоха, решившего тогда сделать круг по воинским званиям ради развлечения.       А па роднаму сыночку       Матка з бацькам плача,       Над ваярам на чужбіне       Чорны воран крача…       Молох сразу понял, что что-то не так. Командуя бойцами во дворе Штаба, он заметил, что свет в кабинете его супруга всё ещё горит. Мало того, вскоре из этого окна вылетел сам Легион.       Люциан набросился на него, потеряв человеческий облик, — козлоподобный демон, смахивающий на Бафомет, с крыльями, рогами, копытами и жадными до крови когтями.       Молох привык к пацифистично-пофигистичному Люциану, а здесь вырвалась такая злость, о которой главком даже не подозревал. Он вмешался, поскольку понял, что Люциан об этом в будущем будет жалеть. Покоя не стоят минуты кровожадности и ярости. Холода и мести.       Молох оттащил Люциана с разодранного Легиона.       — Так, успокойся! — разнимая дерущихся демонов, он схватил супруга в охапку. — Ты потом пожалеешь об этом!       — Ты уверен? — усмехнулся Люциан, слизав кровь с когтей. — Ты ничего не знаешь. Ни черта! О нашей семье! НИ-ЧЕ-ГО!       Молох посчитал до десяти.       Вдох-выдох.       — Ты сделаешь себе только хуже. Припрётся его хозяин, и тебе пизда. Я этого, конечно, не допущу, но есть более мучительные способы мести. Поверь мне, я знаю.       Ноздри на козлиной морде раздувались, чёрная шерсть стояла дыбом. Легион поднялся с земли, будучи таким же уродливым и не прекрасным от слова «совсем». Хотел броситься на сына, но Молох остановил его движением руки.       — Стой, блять, на месте, — приказал он и обратился к Люциану. — Успокойся. Тебе, может, плевать на то, что я несколько раз читал твои дела и характеристики. Я прекрасно осведомлён обо всём, что было в Академии. Часть твоей биографии мне известна. Чёрт его знает, что было до прихода в армию, расскажешь мне потом, но то, что Легион — марионетка, я в курсе. Мы вместе их накажем.       Люциан подуспокоился, но всё равно часто дышал, глядя на ухмыляющегося отца.       — Кто вы такие, чтобы судить меня? Кто вы такие, чтобы указывать мне? Я и Сеф — мы короли этой жизни. Он тебе не по зубам.       Молох фыркнул.       — Хочешь, Люциана отпущу?       — НЕТ.       — Тогда будь хорошим мальчиком и сдай нам Холландера.       — Тоже НЕТ.       — Люциан…       Легион замахал руками.       — Я правда не могу! Я люблю его! А он — меня! Тебе это как никому должно быть понятно.       Молох резко дёрнулся, мол, отпускает окровавленного и гневного Люциана. Легион вздрогнул. Неминуемая смерть, такая близкая и болезненная, не на шутку напугала его. Он вздохнул.       — Что надо сделать?       Молох довольно улыбнулся, поглаживая супруга по голове, словно кровожадного пса войны, для которого тот был как ручная чихуахуа.       — Позвони ему. Назначь встречу. После этого мы возьмём его. Он станет моим заключённым. Все знают, какой я мастер пыток. Потом тебя загребём.       — Какой тогда смысл идти тебе навстречу?       — Ты сдохнешь не сейчас, — Молох посмотрел на свою когтистую руку, частично ставшую демонической.       Легион сглотнул и набрал номер. День зачинающегося пламени (понедельник), 00:00, окраина Пандемониума, Второй круг.       Холландер гнал по трассе, уверенный в том, что его не поймают.       Небеса полыхали, идёт война между Антихристом и ангелами, которые никогда его снова не заключат в небесной канцелярии, ведь теперь Иисус со множественным расстройством личности отказывается от заточения.       За ним вслед на мотоциклах гнались Гаррет Хорсман и Люциан Моргенштерн.       Мужчины общались знаками спецслужб, постепенно набирая скорость и зажимая Холландера. Мотор его мотоцикла громко взревел, словно адская гончая сила, и он рванул вперёд.       Йенс наблюдал со стремительно летевшего по следу вертолёта с ракетницей. Холландер, похоже, не в первый раз удирает.       Точно ли он человек?       Сеф стремительно приближался к границе между Первым и Вторым кругами. Там влияние Молоха не столь сильно, поскольку место это относительно умиротворённое. Всего-то неверующие обитают, но не значит, что они были подлыми или злыми. Просто мыслили рационально, а шизофреник-Бог отказывался это принимать.       Неожиданно на границу с небес обрушился громогласный поток молний. Послышалось дикое ржание пламенного адского скакуна Молоха. Исполинских размеров бог войны ниспослал свою милость, несмотря на разгар войны. Сеф пришёл в ужас, поняв, что его зажали и он едва не погиб.       Наигранно усмехнувшись, он резко затормозил, и шины мотоцикла завизжали. Люциан и Гаррет неслись с той же скоростью, и оба схватили Сефа на бешеной скорости за руки.       GOTCHA.